:
кто лучше сможет сострить и  оценить  чужую  остроту  -  ты  или  я.  Полно,
приятель! Если я сказал, что ты, уходя, расстраиваешь компанию,  то  разумел
лишь одно: когда ты уходишь, компания расстраивается - ей будет не  над  кем
посмеяться. А, Милфонт?
     Милфонт. Клянусь, Брехли, ты попал не в бровь, а в глаз. Ему и ответить
нечем.
     Брехли. О дражайший Милфонт!  Пропади  я  пропадом,  если  ты  не  душа
общества, не  субстрат  остроумия,  не  дух...  винный!  Провалиться  мне  в
тартарары, если хоть три стоющих словца было сказано, или хоть одно  оценено
по достоинству  с  того  мгновения,  как  ты  был  отсечен  от  тела  нашего
сообщества. Ха-ха! По-моему, изысканная метафора. Ей-богу, такого мне в твое
отсутствие не придумать. А, Беззабуотер?
     Беззабуотер. Гм... Ты, собственно, о чем?
     Брехли. О mon coeur {О душа моя! (франц.).}! О  чем?  Ну  нет,  я  тебя
накажу за тупоумие: провалиться мне, если я стану тебе растолковывать.
     Mилфонт. Да бог с ним, он в этом не силен. Но,  милый  Брехли,  прости,
тут у меня есть дело.
     Беззабуотер. Будь добр, ступай: ты видишь, мы не расположены шутить.
     Mилфонт. Мы тотчас же вернемся, а ты пока иди и поддерживай в  компании
бодрость и веселье. Пожалуйста, не то ведь они уснут.
     Брехли. И то ведь правда - уснут!..  Ну,  я  пойду,  пойду,  ты  просто
веревки из меня вьешь... Но провалиться мне, если я отмочу  хоть  что-нибудь
стоящее до твоего прихода. А уж ты, пожалуйста, канашка ты моя,  поторопись,
пожалуйста, поторопись, не то меня разорвет. Да еще там тебя ждут твой  дядя
лорд Трухлдуб, он клянется лишить тебя наследства, и сэр  Пол  Слайбл,  этот
грозится не принять тебя в  зятья,  и  лорд  Вздорнс,  который  отказывается
танцевать завтра на твоей свадьбе, а я,  провалиться  мне  в  тартарары,  не
сочиню тебе эпиталаму {15},- вот и пораскинь-ка, чем ты рискуешь.
     Mилфонт. Да, да, нам только перемолвиться двумя словами, и  я  последую
за тобой.
     Брехли. Ладно, ладно. А ты,  Беззабуотер,  можешь  остаться  вместе  со
своим тупоумием. (Уходит.)
     Беззабуотер. Назойливый хлыщ!
     Mилфонт. Говоря по чести, он - добродушный хлыщ, и  выходки  его  порою
весьма забавны; будь к нему поснисходительней:  в  нынешних  обстоятельствах
это сослужит мне службу. Сказать  откровенно,  я  хотел  бы,  чтобы  сегодня
веселье продолжалось любой ценой: даже если за терпенье воздадут  глупостью,
а внимание вознаградят  трескотней.  Иной  раз  бывает,  что  здравый  смысл
неуместен, равно как и сама истина. Прошу тебя, смотри нынче на  все  сквозь
пальцы:  позволь  Брехли  острить,  даже  если  ему  заблагорассудится  тебя
вышучивать.
     Беззабуотер. Вот те на! С  чего  это  вдруг  столь  необычная  просьба?
Милфонт. О, никаких оснований для особенного беспокойства нет: я  неотступно
слежу за интригой. Но мне бы хотелось, чтобы шум и  гам  притупили  ум  леди
Трухлдуб; ведь сам дьявол не  превзойдет  ее  мозг  в  изобретательности,  а
фантазию в способности порождать злых духов.
     Беззабуотер. А я-то думал, что твой страх перед ней уже миновал.  Разве
не завтра твоя свадьба с Синтией? Разве ее отец, сэр Пол Слайбл,  не  явился
нынче с целью подписать брачный контракт?
     Милфонт. Так-то оно так. Но суди сам, есть ли у меня повод для тревоги:
на всем свете лишь ты и Пройд посвящены в тайну  пламенной  страсти  дядиной
жены,  леди  Трухлдуб,  ко  мне.  С  той  поры  как  изъявление  ее   чувств
натолкнулось на мой отказ, она постоянно сеяла раздор между мною и дядюшкой;
и делала  это  так  тонко,  что  он  ни  разу  не  усомнился  в  ее  ко  мне
благожелательности. Ее злоба, как потайной фонарь, отбрасывала на меня  свой
луч лишь в том направлении, в каком ей хотелось. Однако мне было куда  легче
сопротивляться натиску ее неприязни, чем домогательствам ее любви:  из  этих
двух зол я почитал меньшим ее вражду. И вот, то ли  побуждаема  отчаянием  и
видя, как уплывает время и сокращает возможности осуществления ее  замыслов,
то ли надеясь на отмщение, то ли уповая на ответную любовь, -  не  знаю,  но
нынче поутру она нагрянула ко мне, когда я был в постели.
     Беззабуотер. Какое безумие! Хорошо еще, что природа  не  дала  ее  полу
способности совершать насилие. Господи помилуй!.. Ну,  продолжай.  Что  было
дальше?
     Mилфонт. А то, что удивило меня всего более:  я  ожидал  встретиться  с
неистовством отвергнутой женщины, обуреваемой жаждой мести,  но  не  услышал
громовых раскатов в ее голосе и не увидел молний в ее глазах,  она  истекала
слезами и исходила вздохами. Долгое время ни один из нас не мог вымолвить ни
слова: ее язык был скован страстью, мой - изумлением... Вслед за сим, говоря
кратко, она не упустила ничего из  того,  на  что  ее  толкала  необузданная
страсть и чего не описать в деликатных выражениях. Когда же она увидела, что
все тщетно и что я продолжаю стоять на страже  своей  чести  и  родственного
долга по отношению к дядюшке, тут-то и поднялась буря, которой я опасался  с
самого начала. Соскочив, как фурия, с постели, она  схватила  мою  шпагу,  и
немалые усилия потребовались, чтобы она не поранила  меня  или  себя  самое.
Когда же удалось ее обезоружить, она ретировалась, пылая  яростью,  извергая
угрозы, подкрепленные тысячью клятв, что не  сомкнет,  мол,  глаз,  пока  не
увидит воочью мою погибель.
     Беззабуотер. Умопомрачительная женщина! Но какого  черта,  неужели  она
считает тебя таким простаком, чтобы  с  твоей  помощью  сделать  наследника,
который тебя самого лишит наследства? Ведь насколько мне известно, завещание
составлено в твою пользу при условии, что у дядюшки не будет детей?
     Mилфонт. Совершенно верно. Так вот, услуга, о которой я прошу, окажется
для тебя сущим удовольствием:  я  поручаю  тебе  весь  вечер  занимать  леди
Слайбл, чтобы моя почтенная тетушка не могла  прибегнуть  к  ее  помощи  для
осуществления своих целей. И если тебе  случится  завоевать  благосклонность
леди Слайбл, то можешь перетянуть ее на мою  сторону.  Она  хороша  собой  и
знает это, непроходимо глупа, но считает себя умницей, и у нее  старый  муж,
который в ней души не чает.
     Беззабуотер. Признаюсь, отличный  фундамент  для  того,  чтобы  на  нем
строить куры.
     Mилфонт. Лорд Вздорнс и его  супруга  будут  достаточно  заняты:  будут
восхищаться друг другом и светскостью Брехли -  как  они  это  называют.  За
дядей я буду наблюдать сам,  а  Джек  Пройд  обещал  неотступно  следить  за
тетушкой и при малейшем подозрении предупредить меня. Что же до  сэра  Пола,
моего будущего тестя, то он, переполненный  отцовской  нежностью  к  Синтии,
будет оберегать дочь от малейших неприятностей на пороге ее счастья.
     Беззабуотер. Итак, ты составил диспозицию. Боюсь только, как бы оборона
не оказалась всего слабее там, где у противника главные силы.
     Mилфонт. Ты имеешь в виду Пройда?  Почему,  скажи  на  милость,  ты  не
доверяешь ему?
     Беззабуотер. Честно говоря, объяснить не  берусь.  Как  ты  знаешь,  он
всегда мне не нравился; я ведь в некотором роде приверженец физиогномики.
     Mилфонт. Его связывает со мною долг  благодарности:  не  ради  ли  меня
оказывает Пройду милости мой дядюшка?
     Беззабуотер. Твоя тетушка, ты хочешь сказать.
     Mилфонт. Тетушка?
     Беззабуотер. При всем том, что она пылает  к  тебе  страстью,  я  очень
заблуждаюсь, если меж ними нет близости, о которой ты не подозреваешь.
     Mилфонт. Да бог с тобой! Он попросту хочет услужить мне - и для  пользы
дела войти к ней в доверие.
     Беззабуотер. Ну, я бы рад ошибиться.  Но  мстительная  ненависть  твоей
тетушки как нельзя лучше могла бы проявиться в том, чтобы произвести на свет
младенца, который  тебя  обездолит.  Она  красива  и  ловка  и,  разумеется,
распутна,  а  Пройд  явный  охотник  до  мирских   утех,   и   благоприятных
возможностей у них предостаточно. Его привязанность к тебе, ты  сам  сказал,
зиждется на интересе; но интерес можно пересадить, и если он пустит  корешок
в миледи, то уж не знаю, чего ты дождешься от плода.
     Mилфонт.  Если  твои  подозрения  справедливы,  то  признаюсь,  что   в
последствиях трудно сомневаться...  Но  я  вижу,  что  компания  расходится,
пойдем-ка им навстречу.

                                  Уходят.

                                Сцена вторая

                                  Там же.

     Входят Беззабуотер, Mилфонт,  лорд  Трухлдуб,  лорд  Вздорнс,  сэр  Пол
Слайбл, Брехли.

     Лорд Трухлдуб. Стыдись, племянник! - сбежать и  оставить  нас  с  твоим
тестем отбиваться от молодых людей!
     Mилфонт. Прошу прощения у вашей светлости, мы возвращаемся.
     Сэр Пол. Возвращаетесь,  зятек?  Боженька  ты  мой,  вот  и  отлично...
Странность какая! Клянусь, я немножко того... последняя бутылка была уже для
меня чересчур, - все, конечно, так оно и было. Мы без вас скучали; но мистер
Брехли - где он? - я подтвержу под присягой, что он остроумнейший человек  и
отличный собутыльник. И  милорд  Вздорнс,  ваша  светлость  тоже  весельчак,
ха-ха-ха!..
     Лорд Вздорнс. О сэр  Пол!  Что  вы  имеете  в  виду?  Весельчак!  Какая
дикость! Вы бы еще назвали меня шутом гороховым!
     Сэр Пол. Отнюдь. Я заявлю под присягой, что это истинная правда:  разве
не смешат вас шутки мистера Брехли? То-то, ха-ха-ха!
     Лорд Вздорнс. Это ни с чем не сообразно! Сэр Пол, вы впали  в  странное
заблуждение, думаю, на вас повлияло шампанское. Смею вас заверить, сэр  Пол,
что я не смеюсь ничьим шуткам, кроме шуток дам и моих собственных, смею  вас
заверить, сэр Пол.
     Брехли. Как? Как, милорд? Вы наносите обиду моему остроумию. Пропади  я
пропадом, да неужели из всего, что я говорю, ни над чем нельзя посмеяться?
     Лорд Вздорнс. О! Не понимайте меня превратно, я этого не  сказал,  ваши
умозаключения зачастую вызывают у меня улыбку. Но особе высшего круга  менее
всего приличествует смеяться: это столь  низменное  выражение  чувств!  Смех
доступен любому {16}. Пред ставьте только, что вы смеетесь  шуткам  человека
не вашего круга, или смеетесь тогда, когда кому-то из вашего круга вовсе  не
смешно - это ни с чем не сообразно! Увеселяться тем, что веселит толпу!  Нет
уж, если я и смеюсь, то всегда в одиночку.
     Брехли. Наверно потому, что  смеетесь  собственным  остротам,  ей-богу,
ха-ха-ха!
     Лорд Вздорнс. Ха-ха! Признаю тем не менее, что  ваши  остроты  способны
вызвать у меня улыбку.
     Брехли. Ну да, милорду нежелательно скалить зубы, чтобы я ему  не  стал
зубы заговаривать.
     Лорд Вздорнc. Ха-ха-ха! Признаю, сказано  так  славно,  что  я  не  мог
сдержаться.
     Беззабуотер. Мне кажется, что игра слов скорее вызовет перемену в  лице
вашей светлости, чем простая острота.
     Лорд Трухлдуб. Сэр Пол, не присоединиться ли нам к дамам и не выпить ли
по чашке чаю, чтобы привести мысли в порядок?
     Сэр Пол. С превеликим удовольствием. Мистер Брехли, пойдемте с нами,  -
или позовите меня, когда вздумаете сострить, я похохочу незамедлительно.

                   Лорд Трухлдуб и сэр Пол Слайбл уходят.

     Милфонт. И ваша светлость никогда не смотрит комедий?
     Лорд Вздорнс. О да, случается. Но я никогда не смеюсь.
     Милфонт. Неужели?
     Лорд Вздорнс. Нет, сэр, никогда не смеюсь.
     Беззабуотер. Неужели? Зачем же тогда ходить в театр?
     Лорд  Вздорнс.  Затем,  чтобы  выделяться  из   публики   и   досаждать
сочинителям {17} эта братия так заносится, если какая-либо  из  их  дурацких
острот имеет успех у зрителей боковых лож {18}; признаюсь -  ха-ха-ха!  -  я
сплошь и рядом заставляю себя подавить позыв к смеху - ха-ха-ха! - только бы
они не слишком о себе воображали.
     Милфонт. В этом,  милорд,  не  менее  жестокости  к  самому  себе,  чем
ехидства по отношению к ним.
     Лорд Вздорнс. Вначале, не скрою, мне приходилось  совершать  над  собою
изрядное насилие; но теперь я научился владеть собой.
     Брехли. Пропади я пропадом, милорд, но вы совершили  открытие  в  сфере
юмора! Воистину это удар по острословию и мне жаль моих пишущих друзей,  но,
клянусь, я люблю ехидство! Нет, черт меня побери, до чего  ловко:  остроумие
побивается остроумием. Алмаз гранится алмазом - клянусь, никак иначе!
     Лорд Вздорнc. О, я так и полагал, что от вас-то остроумие не укроется,
     Беззабуотер. Остроумие? Где же оно? Какое к дьяволу  остроумие  в  том,
что удерживаешься от смеха, когда тебе смешно?
     Брехли.  О  господи,  а  вам  это  невдомек?  Вот  именно  в  том,  что
удерживаешься от смеха. Не улавливаете? (Тихо Вздорнсу.) Милорд, Беззабуотер
славный   малый,   но,   знаете   ли,   тугодум.   Туповатый,   не   слишком
сообразительный, что-то в этом роде. (Вслух.) Сейчас я объясню. Предположим,
ты подходишь ко мне - нет, постой, Беззабуотер, я же тебе  хочу  пояснить  -
предположим, говорю я, ты подходишь ко мне и хохочешь во все горло,  держась
за бока... Так. А я серьезно на тебя смотрю и осведомляюсь о  причине  столь
неумеренной веселости, а ты себе хохочешь и не можешь слова вымолвить... А я
продолжаю серьезно смотреть, ну разве слегка улыбаюсь.
     Беззабуотер. Улыбаешься? Вот те на, какого черта тебе улыбаться,  когда
по твоему предположению я ничего тебе не мог сказать?
     Брехли. Постой, постой! Сделай милость, не перебивай меня...  Я  вот  и
говорю, что в конце концов ты мне скажешь, только не сразу.
     Беззабуотер. Послушай, а нельзя ли сразу, а то мне все  это  очень  уже
надоело.
     Брехли. Так вот, ты мне выкладываешь  забавнейшую  шутку  или  отличный
каламбур и при этом лопаешься от смеха, а я  слушаю  и  гляжу  на  тебя  вот
так... Разве ты не будешь обманут в своих ожиданиях?
     Беззабуотер. Нисколько: если это поистине остроумная вещь, то я готов к
тому, что ты ее не оценишь.
     Лорд  Вздорнc.  Как  можно,  мистер  Беззабуотер!  В  свете  единодушно
почитают мистера Брехли остроумцем, и моя супруга отзывается о  нем  в  этом
смысле весьма лестно, надеюсь, вы можете положиться на ее суждение.
     Брехли. Ба, милорд, он в этом ничего не  смыслит!  Вы  не  можете  себе
представить, до чего трудно ему растолковать. (Беззабуотеру.)  Возьмемся  за
дело с другого конца: вообрази, что я скажу тебе нечто остроумное...
     Беззабуотер. Вот тут я действительно буду обманут в своих ожиданиях.
     Mилфонт. Оставь его, Брехли, он упорствует в невежестве.
     Брехли. Жаль его, провалиться мне в тартарары!
     Mилфонт. Не присоединимся ли к дамам, милорд?
     Лорд Вздорнc. С превеликой охотой, без них мы как в пустыне.
     Mилфопт. A может быть еще бутылочку шампанского?
     Лорд Вздорнс. Да ни за какие блага мира, ни капли более, умоляю  вас!..
О  невоздержанность!  У  меня  и  без  того  лицо  раскраснелось.  (Вынимает
карманное зеркальце и глядится в него.)
     Брехли. Дайте-ка и мне взглянуть, дайте-ка, милорд! Я разбил зеркальце,
что было вделано в крышку моей табакерки, (Хватает  зеркальце  и  глядится.)
Гм... Провалиться мне, а у меня прыщ вскочил.
     Лорд Вздорнc. Тогда вам необходимо  наклеить  мушку.  Моя  супруга  вам
поможет. Пойдемте, джентльмены, allons, пойдемте все вместе.

                                  Уходят.


                                Сцена третья

                      Комната в доме лорда Трухлдуба.

                       Входят леди Трухлдуб и Пройд.

     Леди Трухлдуб.  И  слышать  не  хочу!  Вы  вероломный  и  неблагодарный
человек. Да, да, мне известно ваше вероломство.
     Пройд. Признаюсь, мэдем {19}, я проявил слабость, но лишь  потому,  что
стремился услужить вам.
     Леди Трухлдуб. Чтобы я доверилась тому, кто, как мне  известно,  предал
своего друга!
     Пройд. Какого друга я предал? И кому?
     Леди Трухлдуб. Вашего закадычного друга Милфонта -  мне.  Посмеете  это
отрицать?
     Пройд. Не посмею, миледи.
     Леди Трухлдуб. А разве не обманули вы  моего  супруга,  который  словно
родной отец вызволил вас из нужды и дал средства к существованию?  Разве  не
обманули его самым гнусным образом, в его собственной постели?
     Пройд. При вашем  содействии,  миледи,  и  для  того  лишь,  чтобы  вам
услужить, как я уже заметил. Не стану отрицать. Что еще, мэдем?
     Леди Трухлдуб. Еще? Дерзкий негодяй!  Чего  же  еще,  когда  я  покрыта
позором? Разве вы не обесчестили меня?
     Пройд. О нет, в этом неповинен: я никому не говорил ни слова. Итак, Это
обвинение отклонено, перейдем к следующему.
     Леди Трухлдуб. Проклятье!  Уж  не  смеетесь  ли  вы  над  моим  гневом?
Бесстыдный дьявол! Но берегитесь, не дразните  меня,  ибо,  клянусь  геенной
огненной, тогда вам не избежать моей мести!.. Растленный мерзавец!  С  каким
хладнокровием он признается в неблагодарности и  измене!  А  есть  ли  более
черное злодейство? Для моего-то греха есть тысяча оправданий: кипучий  нрав,
страстная  душа,  удрученная  сразу  и  любовью   и   отчаянием,   способная
воспламениться от малейшей искры. Но холодный, расчетливый негодяй, в  жилах
которого ровно пульсирует черная кровь, - чем он может оправдаться?
     Пройд. Не соблаговолите ли успокоиться, миледи. Не могу говорить,  если
меня не слушают. (Леди Трухлдуб мечется по  комнате.)  Я  решился  на  самый
дерзкий обман ради вас, и вы же меня за то  упрекаете.  Я  готов  оставаться
обманщиком, чтобы вам услужить, а вы  выплескиваете  мне  в  лицо  тирады  о
совести и чести, и тем студите мой пыл. Как же мне поступить? Вы знаете, что
я завишу от вас, жизнь моя и средства к существованию в вашей  власти,  ваша
немилость приведет меня к неминуемой гибели.  Предположим,  я  могу  предать
вас, но ведь не стану же я предавать самого  себя.  Не  буду  отговариваться
честностью, ибо вам ведомо, что я шельма, но я бы  хотел  вас  убедить,  что
быть верным вам мне велит необходимость.
     Леди Трухлдуб. Необходимость? О бесстыдный! Так вас не  может  побудить
на то благодарность, не может подвигнуть долг? Разве  не  предоставила  я  в
ваше распоряжение и свое богатство и самое себя? Разве не были вы по природе
своей лакеем, которого я превратила в хозяина надо всем,  надо  мною  и  над
моим мужем? Куда девалась та смиренная  любовь,  томление,  обожание,  коими
платили вы мне первоначально и в незыблемости коих клялись?
     Пройд. Они непоколебимы, они укоренились в моем сердце,  откуда  их  не
вырвет ничто, даже вы...
     Леди Трухлдуб, Даже! Что значит - даже?
     Пройд. Не сочтите за обиду, мэдем,  если  я  скажу,  что  питаю  к  вам
искреннее  и  самоотверженное  чувство,  на  которое  вы   бы   никогда   не
соблаговолили ответить, если бы не жажда мести и расчет.
     Леди Трухлдуб. Вот как!
     Пройд. Послушайте, мэдем, мы здесь одни, так  сдержитесь  и  выслушайте
меня. Когда я начал по вас вздыхать, вы были влюблены в  своего  племянника,
не так ли? Я сразу это понял, что свидетельствует о  моей  любви:  вы  столь
искусно скрывали страсть, что она была видна лишь моему ревнивому взору. Это
открытие, признаюсь, сделало меня смелее: я подумал, что оно  дает  мне  над
вами власть. Пренебрежение к вам племянника укрепило  мои  надежды.  Я  ждал
случая и вот подстерег вас, только что отвергнутую им, распаленную любовью и
обидой.  Ваше  расположение  духа,   моя   настойчивость   и   благоприятные
обстоятельства позволили осуществиться моему замыслу: я не упустил  удачного
мгновения и был осчастливлен. С той  поры  как  любовь  моя  перестала  быть
словесной, можно ли выразить ее словами?
     Леди Трухлдуб. И что же, бес искуситель! - разве я не ответила на  твою
любовь столь же страстно?
     Пройд. Страсть ваша, признаю, была пылкой, но целью ее была месть: Этим
своим кумиром женщина осквернила храм божества, и любовь была  превращена  в
святотатство. Родись у вас сын и наследник, юный Милфонт  окажется  на  краю
пропасти и, дабы избежать падения, вынужден будет ухватиться за вас.
     Леди Трухлдуб. Как, снова меня дразнить? Ты  играешь  на  мне,  как  на
сигнальном рожке, б