а.  Эндимион  и  Селена
встретят нас на горе Латме {81}, и мы поженимся  в  глухой  полуночный  час.
Молчи! Ни  слова!  Гименей  спрячет  свой  факел  в  потайном  фонаре,  чтоб
наступила тьма, а Юнона напоит маковой росой  своего  павлина  {82},  и  тот
свернет свой глазастый хвост, так что стоглазый Аргус  83  сомкнет  очи,  не
правда ли? Никто не будет знать об этом, кроме Джереми.
     Миссис Фрейд. О да,  мы  будем  держать  это  в  тайне  и  не  замедлим
осуществить!
     Валентин. Чем скорее, тем лучше! Подойди сюда, Джереми!  Поближе,  чтоб
никто нас не  подслушал.  Так  вот  что,  Джереми!  Анжелика  превратится  в
монахиню, а я в монаха, и все же мы поженимся назло священнику. Достань  мне
сутану с капюшоном и четки, чтоб я мог играть свою роль, ведь через два часа
она встретит меня в черно-белых одеждах и длинном покрывале, которое поможет
нашему плану. Ни один из нас не увидит другого в лицо, пока не свершится то,
о чем не принято говорить, и мы не покраснеем навеки.

                          Входят Тэттл и Анжелика.

     Джереми. Я обо всем позабочусь и...
     Валентин. Говори шепотом.
     Анжелика. Нет, мистер Тэттл, ваша любовь ко мне портит весь  мой  план.
Вы нужны мне в качестве наперсника.
     Тэттл. Но, сударыня, это же безрассудно -  такой  красавице  и  богачке
отдаться умалишенному!!
     Анжелика. Я не любила его, пока он  был  в  разуме,  только  никому  не
рассказывайте этого.
     Скэндл. Что я слышу?! Тэттл влюбился в Анжелику!
     Тэттл. Что вы, сударыня, вы меня не знаете. Право, я  даже  затрудняюсь
сказать вам, как давно я люблю вашу милость...  но,  подбодренный  тем,  что
Валентин уже не может за вами ухаживать, я решился открыть  вам  сокровенную
страсть моего сердца. Ну сравните нас обоих, сударыня! Там - какая-то жалкая
развалина. Здесь - человек полный сил, во цвете лет и здоровья, во обладании
всеми чувствами и к тому же, сударыня, пылкий любовник...
     Анжелика. Замолчите! Посовестились бы!.. Пылкий любовник  во  обладании
всеми чувствами!.. Когда вы сравняетесь  в  разуме  с  Валентином,  я,  быть
может, поверю вашим чувствам и изберу из вас двоих того, кто безумней.
     Валентин. Вот и все. А это кто?
     Миссис Фрейл (Джереми). Господи, она все испортит своим приходом!
     Джереми. Не бойтесь, сударыня. Он ее не узнает.  А  если  и  узнает,  я
сумею разуверить его.
     Валентин. Кто эти люди, Скэндл? Чужие, да? Если так, то послушай, что я
думаю. (Шепчет.) Выдвори их всех, кроме Анжелики, чтоб  я  мог  сообщить  ей
свой план.
     Скэндл. Хорошо. Я сделал относительно  Трттла  одно  открытие,  которое
поможет осуществить нашу затею с миссис Фрейл. Он ухаживает за Анжеликой.  А
что, если нам свести его с той?! Вот послушай!.. (Шепчет ему что-то на ухо.)
     Миссис Форсайт (Анжелике). Он не узнает  вас,  милочка.  Он  никого  не
узнает.
     Форсайт. Зато он знает больше,  чем  ведомо  другим.  Ему,  племянница,
открыто прошлое и будущее и все подспудные тайны времени.
     Тэттл. Послушайте, мистер Форсайт, болтливость не в  моих  правилах,  и
поэтому я не буду разглагольствовать. Но скажу в двух словах:  могу  с  вами
спорить на сто фунтов, что мне известно куда больше тайн, чем ему.
     Форсайт. Подумайте! А по вашему лицу  этого  не  видно,  мистер  Тэттл.
Скажите, прошу вас, что вам известно!
     Тэттл. Неужели вы думаете, я скажу, сэр? Попробуйте прочитать  на  моем
лице! Нет, сэр, эти тайны запечатлены в моем сердце и хранятся надежней, чем
написанное лимоном {84}, сэр: их не выявить никаким огнем; рот мой на замке,
сэр!
     Валентин (Скэндлу). Посвяти в это Джереми, он без труда все устроит.  А
дорогих гостей я приму самолично. Что  вы  так  странно  на  меня  смотрите?
Сейчас я вам все разъясню. (Подходит к ним, ближе.) Я - Истина и терпеть  не
могу заводить старое знакомство с новыми лицами.

                 Скэндл отходит в сторону вместе с Джереми.

     Тэттл. Ты узнаешь меня, Валентин?
     Валентин. Тебя? А кто ты? Что-то не припомню!
     Тэттл. Я - Джек Тэттл, твой друг.
     Валентин. Мой друг? Это чего ради? У меня нет жены, с которой ты мог бы
переспать. Нет денег, чтоб ты мог взять взаймы. Скажи,  что  толку  со  мной
дружить?
     Тэттл. Он говорит все без утайки, такому секрета не доверишь!
     Анжелика. А меня вы узнаете, Валентин?
     Валентин. Еще бы!
     Анжелика. Кто же я?
     Валентин. Женщина, одна из тех, кого небо наделило красотой в тот самый
час, когда прививало розы на шиповнике. Вы - отражение небес в пруду, и тот,
кто к вам кинется, утонет. Вы белы от рождения, как чистый лист  бумаги,  но
пройдет срок, и все  на  свете  гусиные  перья  испещрят  вас  каракулями  и
кляксами. Да, я вас знаю, ибо я любил  женщину,  любил  ее  так  долго,  что
разгадал одну загадку: я понял предназначение женщины.
     Тэттл. Интересно, скажите!
     Валентин. Хранить тайну.
     Тэттл. Не приведи господь!
     Валентин. Уж у нее тайна в безопасности; проговорись она даже,  ей  все
равно не поверят.
     Тэттл. Опять неплохо, право!
     Валентин. А теперь я б  охотно  послушал  музыку.  Спойте  мою  любимую
песню.

                      ПЕСНЯ МУЗЫКА МИСТЕРА ФИНГЕРА {85}

                  Когда б я вновь любить, как прежде, мог,
                  Я вновь переступил бы ваш порог
                  И вам бы вновь поверил каждый вздох.

                  Как мальчуган, я клялся бы, мой свет,
                  Но в клятвах тех - таков любовный бред! -
                  Сказать по правде, искренности нет.

                  Любовь бежит от всех силков и уз,
                  У ней весьма своеобразный вкус,
                  Она не бремя, не постылый груз!

                  Строптивую беглянку не лови:
                  У милых женщин ветреность в крови,
                  Мужчины переменчивы в любви!

     Довольно. Мне что-то грустно. (Бродит в задумчивости по комнате.)
     Джереми (шепчется со Скэндлом). Будет исполнено, сэр.
     Скэндл. Оставим-ка его одного, мистер Форсайт. Он может  разъяриться  и
на кого-нибудь броситься.
     Форсайт. Вам лучше знать.
     Джереми (миссис  Фрейл).  Мы  еще  увидимся,  сударыня.  Я  все  устрою
наилучшим образом.
     Миссис Фрейл. Устрой - не пожалеешь! Ни в чем тебе не будет отказа.
     Тэттл (Анжелике). Разрешите предложить вам руку, сударыня.
     Анжелика. Нет, я останусь с ним. Мистер Скэндл защитит  меня.  Тетушка,
мистер Тэттл горит желанием сопровождать вас.
     Тэттл. Ах, черт возьми, теперь никуда не денешься! Окажите  мне  честь,
сударыня!..
     Миссис Форсайт. К чему эти церемонии, мистер Тэттл?

           Миссис Фрейл, мистер и миссис Форсайт и Тэттл уходят.

     Скэндл. Иди за Тэттлом, Джереми.

                              Джереми уходит.

     Анжелика. Я осталась здесь, мистер Скэндл, лишь затем,  чтоб  дождаться
свою служанку, а еще - избавиться от мистера Тэттла.
     Скэндл. Я слышал, сударыня, что  мистеру  Тэттлу  вы  иначе  объяснили,
почему остаетесь, и меня это очень порадовало.  Его  дерзость  побудила  вас
проявить доброту к Валентину, чьи мольбы и муки оказались бессильны. Итак, я
ухожу, чтобы он мог воспользоваться  вашим  признанием,  а  ваша  милость  -
свободнее выразить свои чувства.
     Анжелика. Господи, и вы бросите меня с безумцем?!
     Скэндл. Ничуть не  бывало,  сударыня.  Я  только  оставлю  безумцу  его
исцеление. (Уходит.)
     Валентин. Не бойтесь меня, сударыня, я, кажется, прихожу в разум.
     Анжелика (в сторону). Ну погоди, теперь моя очередь!
     Валентин. Видите, на какие обманы толкает нас любовь.  Ведь  боги  тоже
ради этого меняли свой облик. И вот божественная часть моего "я" - мой разум
- надел маску безумия, а сам я облачился в это шутовское платье лишь потому,
что я раб и невольник вашей красоты.
     Анжелика. Боже милосердный, как он говорит!.. Бедненький Валентин!
     Валентин. Так давайте же отбросим  притворство  и  постараемся  получше
понять друг друга. Комедия близится к концу. Перестанем же играть  спектакль
и будем самими собой. Раз вы меня полюбили, то признайтесь в этом открыто  -
право, я достоин этого признания.
     Анжелика (со вздохом). Как бы я хотела любить вас! Но, бог свидетель, я
вас жалею.  Если  б  я  могла  предвидеть  эти  ужасные  последствия,  я  бы
постаралась полюбить вас. А теперь уже поздно!
     Валентин. Какие ужасные последствия? И отчего уже  поздно?  Мое  мнимое
безумие обмануло отца, и я выгадал время, чтоб  придумать,  как  мне  с  ним
примириться и сохранить право на наследство. В противном случае, по уговору,
я должен был нынче утром подписать передаточную запись. Все Это я открыл  бы
вам еще поутру, но вы ушли, прежде чем я узнал о вашем приходе.
     Анжелика. Что я слышу?! Я-то думала, что любовь ко  мне  повредила  ваш
рассудок, а оказывается, это чистый обман, предпринятый вами из корыстолюбия
и низменных интересов.
     Валентин.  О,  вы  ко  мне  несправедливы!  Ибо  если  тут  и  замешаны
чьи-нибудь интересы, то лишь ваши. Просто я понял,  что  одной  любви  мало,
чтобы мне быть вам парой.
     Анжелика. Так выходит, это  я  корыстолюбива?..  Однако  эти  проблески
мысли заставили меня позабыть, что я говорю с безумцем!
     Валентин. Она по-прежнему не хочет понять меня! Какая жестокость!

                              Входит Джереми.

     Анжелика. О, вот  разумное  существо!  У  него  не  хватит  бесстыдства
настаивать  на  своем!  Послушай,  Джереми,  повинись  в  своей  проделке  и
признайся, что хозяин твой лишь прикидывается безумным.
     Джереми. Что вы,  сударыня!  Уверяю  вас,  он  так  же  окончательно  и
бесповоротно помешан, как любой фригольдер {86} в Бедламе  {87}.  Право,  он
ничуть не разумнее любого  прожектера,  фанатика,  химика,  влюбленного  или
поэта во всей Европе.
     Валентин. Что ты врешь, я совсем не помешан.
     Анжелика. Ха-ха-ха! А он это отрицает.
     Джереми. Ах, сударыня, где вы видели сумасшедшего, который свихнулся до
того, что признался в этом?
     Валентин. Ты что, обалдел, дурак?!
     Анжелика. Он только что рассуждал вполне здраво.
     Джереми. Да, сударыня, это на него находит. А сейчас,  видите,  у  него
опять какая-то дикость во взоре.
     Валентин (колотит  его).  Эй,  слушай,  чертов  шельмец,  говорю  тебе:
спектакль окончен - я больше не сумасшедший.
     Анжелика. Ха-ха-ха! Ну как, Джереми, в своем он уме?
     Джереми. Думается, не вполне. У него семь пятниц  на  неделе.  Ручаюсь,
недавно, когда я уходил, он был расположен безумствовать,  да  и  сейчас  не
больно в себе.

                              В дверь стучат.

     Кто там?
     Валентин. Пойди узнай, дурак.

                              Джереми выходит.

     Что ж, я рад, что развеселил вас, коли не мог растрогать.
     Анжелика. Я не знала, что вы намерены быть исключением среди  безумцев.
Сумасшедшие почти всегда стараются  выказать  побольше  здравого  смысла,  а
пьяные - сойти за самых трезвых. Я уж чуть было  вам  не  поверила,  да  вот
нечаянно нащупала ваше слабое место.  А  теперь  вы  меня  укрепили  в  моем
прежнем убеждении и сочувствии к вам.

                              Входит Джереми.

     Джереми. Сударь, ваш батюшка прислал узнать, не  получше  ли  вам.  Так
каким прикажете вас считать, сэр, сумасшедшим или нормальным?
     Валентин. Безмозглый осел! Ты  же  знаешь:  как  только  меня  признают
здравым, тут же потребуют, чтоб я рассчитался сполна. Так что - я помешанный
и таковым останусь для всех, кроме этой дамы.
     Джереми. Теперь понятно. Значит,  Истина  наизнанку.  Впрочем,  ложь  -
словесная приправа ко многим моим рассказам. Пришла ваша служанка, сударыня.

                               Входит Дженни.

     Анжелика. Ты была там? Подойди поближе.
     Дженни  (тихо,  Анжелике}.  Да,  сударыня.  Сэр  Сэмпсон  скоро  к  вам
пожалует.
     Валентин. Вы уходите и оставляете меня в неведении!
     Анжелика. Кто, кроме безумца, станет жаловаться на неведение? Неведение
и надежда - две наши земные отрады. Уверенность портит аппетит,  и  едва  мы
достигли цели и желание наше исполнилось, мы легко убеждаемся, что трудились
зря. Не к чему нам ближе узнавать друг друга, ведь прелесть загадки исчезает
вместе с маской. Но прежде чем уйти, скажу вам две вещи.  Я  умнее,  чем  вы
думали, а вот вы - безумец, хотя сами того и не ведаете.  (Уходит  вместе  с
Дженни.)
     Валентин. Загадал другому загадку - жди и себе в ответ. Поделом же мне.
     Джереми. Никак, сэр, ее милость опять ушла?  Надеюсь,  вы  хоть  поняли
друг друга, прежде чем расстались?
     Валентин. Поймешь ее, как же! Она загадочней, чем  обрывок  египетского
папируса или кельтский манускрипт. Ломай глаза сколько  хочешь  -  толку  не
добьешься.
     Джереми. А я слышал, сэр, что  загадочные  древнееврейские  книги  люди
читают сзаду наперед. Может, и вы не с того конца начали?
     Валентин. Так же, говорят, обстоит дело и с разными заклинаниями. Сны и
голландские месяцесловы тоже надо  понимать  навыворот.  Но  тут  есть  свой
порядок и система. Анжелика же подобна какой-нибудь медали без  орла,  решки
или надписи, ведь равнодушие одинаково что с той стороны, что с этой. И  все
же она, кажется, еще не воспылала ко мне ненавистью. А посему я  не  оставлю
ее в покое и разгадаю, хотя мой друг-сатирик Скэндл и говорит:

                      Все женщины как фокусника трюки:
                      Едва их разгадал - помрешь со скуки!
                                 (Уходит.)


        "ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ "

                                Сцена первая

                          Комната в доме Форсайта.

                         Входят Анжелика и Дженни.

     Анжелика. Где же сэр Сэмпсон? Ты сказала, он будет ждать меня здесь.
     Дженни. Он в столовой перед большим зеркалом, сударыня, надевает  парик
и повязывает шейный платок.
     Анжелика. Что ж, прекрасно! Коли он решил мне  понравиться,  значит,  я
ему нравлюсь. Тогда меня почти наверняка ждет удача.
     Дженни. Я слышу его шаги, сударыня.
     Анжелика. Оставь меня одну, и если Валентин вздумает сюда  явиться  или
прислать кого-нибудь, помни, я занята.

                     Дженни уходит. Входит сэр Сэмпсон.

     Сэр Сэмпсон. Сударыня, вы меня воскресили! Прекрасный пол не удостаивал
меня своим приказом целую вечность - наверно с тех  пор,  как  мне  стукнуло
тридцать пять.
     Анжелика. Не понимаю ваших сетований, сэр Сэмпсон, это было не  так  уж
давно.
     Сэр Сэмпсон. А  все  яге,  сударыня,  порядочно  для  мужчины,  который
страстно поклоняется некой чаровнице.
     Анжелика. О, вы любезны, как царедворец былых времен, сэр Сэмпсон.
     Сэр Сэмпсон. Нисколько, сударыня. Вы меня обижаете: я не  так  стар,  к
тому же словам моим можно верить. Кровь во мне  еще  не  остыла,  и  я  могу
ублажить даму любым образом. II позвольте мне вам сказать: вы, женщины, рано
записываете нас в старики, вот  что.  Послушайтесь  меня:  не  пренебрегайте
пятидесятилетними. Пятьдесят лет при здоровом теле - это, право, не  так  уж
много!
     Анжелика. Пятьдесят - это совсем не много, конечно!  По  мне,  так  это
самый расцвет. Поверьте, я знаю неисправимых  вертопрахов,  которые  премило
выглядят в свои пятьдесят. Иной из них где-нибудь в ложе театра, при  свечах
так и вообще Цветочек - ну лет двадцать пять, не больше.
     Сэр Сэмпсон. Ну,  у  этих-то  одна  видимость,  черт  возьми!  Чтоб  им
провалиться, вашим светским хлыщам, я не из их числа, не того я сада дерево,
что вот-вот зацветет, а само давно с корня подгнило или  все  еще  в  почках
стоит, когда срок ему плодоносить. Я из долговечной породы, у  нас  сила  от
дедов.  В  нашей  семье  до  пятидесяти  не  женились,  а  детей  рожали  до
восьмидесяти. Я еще из патриархов, я тех древних семей отросток, что стояли,
как  дубы.  Так  каков  будет  ваш  приказ,  сударыня?  Может,  вас   обидел
какой-нибудь молодой висельник? Я перережу ему глотку или...
     Анжелика. Нет, сэр Сэмпсон, никто не чинил мне обиды, и сейчас мне куда
нужнее ваш совет, чем ваша храбрость. Сказать вам по чести,  мне  прискучило
одиночество, я хочу замуж.
     Сэр Сэмпсон. Эка жалость! (В сторону.} Кабы я пришелся  ей  по  сердцу,
прищемил бы я хвост своим голубчикам! Чертовски хороша!  (Вслух.)  Сударыня!
Вы достойны лучшего из мужей! Ведь как  будет  жалко,  если  вы  достанетесь
одному из этих молодых лоботрясов, коими кишит наш город. Молодой, он  разве
чего стоит - конечно, очень молодой!.. Такие наперед не думают, черт возьми!
Им что в брак, что пристукнуть кого - потеха, и только. А наутро в  петлю  -
собственноручно или рукой закона. Остерегайтесь, сударыня!
     Анжелика. Вот я и хочу получить от  вас  совет,  сэр  Сэмпсон.  У  меня
большое  приданое,  и  я  могу  взять  себе  мужа  по  сердцу,  если  только
подвернется какой-нибудь подходящий молодой человек, достаточно  разумный  и
добродушный. А умника семи пядей во лбу или глупца мне не надо.
     Сэр Сэмпсон.  Трудное  дело  вы  затеяли,  сударыня.  Сыскать  молодца,
который не был бы умником в собственных глазах или глупцом в глазах света, -
задача почти непосильная. А рассуждаете вы, право, на редкость разумно. Я  и
сам не терплю ни глупцов, ни умников.
     Анжелика. Если женщина выйдет за дурака,  сэр  Сэмпсон,  то  непременно
скажут, что либо сама она дура, либо мужа хочет обманывать. А если выйдет за
умника, ходить ей у мужа по струнке  и  терпеть  от  него  обиды.  Умника  я
предпочла б иметь во вздыхателях - тут уж моя воля. А жить с ним в браке  не
легче, чем враждовать: его ревнивая любовь не менее злочинна, чем ненависть.
     Сэр Сэмпсон. Ни одна из сибилл старика Форсайта  не  изрекала  подобной
истины! Вы покорили мое сердце. Я - враг разума. Эти умники развратили моего
сына. Хороший был малый, большие надежды подавал, пока не  пошел  в  умники.
Мог бы на важную  должность  попасть.  Так  нет,  черт  возьми,  растерял  с
великого ума свои денежки, а с нужды и вовсе ума лишился.
     Анжелика. Скажу вам, как друг, сэр Сэмпсон: вас жестоко провели. Он  не
больше помешан, чем вы сами.
     Сэр Сэмпсон. Неужели, сударыня! Как же мне это раскрыть?!
     Анжелика. Я могу дать  вам  один  совет.  Только  боюсь  выказать  этим
чрезмерную заботу о ваших делах.
     Сэр Сэмпсон (в сторону). Похоже, она ко мне  благоволит!  (Вслух.)  Ах,
сударыня, все мои дела, вместе взятые, едва ли достойны быть повергнутыми  к
вашим стопам. Жаль, что они не обстоят лучше, сударыня! Тогда  б  мне  легче
было предложить их даме столь несравненных прелестей и совершенств.  Будь  у
меня в одной руке Перу, в другой Мексика, а  под  ногами  Восточная  империя
{88}, я б являл собой более достойную жертву на алтаре вашей красоты.
     Анжелика. Помилуй бог, о чем вы, сэр Сэмпсон?!
     Сэр Сэмпсон. Сударыня, я люблю вас,  и  если  вы  меня  послушаетесь  и
возьмете в мужья...
     Анжелика. Но позвольте, сэр Сэмпсон, я  же  спрашивала  у  вас  совета,
какого мне выбрать мужа, а вместо этого получила согласие им стать. Я хотела
предложить вам нечто подобное, но не всерьез, а лишь для того, чтоб  вывести
Валентина на чистую  воду.  Наша  мнимая  помолвка  его  сразу  излечит.  Он
перестанет прикидываться безумным из боязни потерять меня. Вы же знаете,  он
давно притворяется, что пылает ко мне страстью.
     Сэр Сэмпсон. Хитро придумано, черт возьми! Вот  удастся  ли,  не  знаю!
Только почему не всерьез? Давайте и вправду поженимся.
     Анжелика. Как можно, сэр Сэмпсон?! Что люди скажут?
     Сэр Сэмпсон. Что скажут? Скажут, что вы - умница, а я -  счастливец.  Я
буду любить вас до гроба, сударыня,  а  после  смерти  оставлю  вам  хорошую
вдовью часть.
     Анжелика. Но это не в вашей власти, сэр  Сэмпсон.  Ведь  если  Валентин
признается,  что  он  в  здравом  уме,  ему  придется  уступить  свое  право
наследования младшему брат