Скэндл. Может, и не чувствуете. Только борода ваша стала  длиннее,  чем
была два часа назад.
     Форсайт. А и впрямь!.. Помоги, господи!..

                           Входит миссис Форсайт.

     Миссис Форсайт. Что  вы  не  спите,  муженек?  Уже  десять  часов.  Мое
почтение, мистер Скэндл.
     Скэндл (в сторону).  Ах  чтоб  ей!  Спутала  мне  все  карты.  Придется
посвятить ее в свой план. Вы так рано укладываетесь, сударыня?
     Миссис Форсайт. Мистер Форсайт всегда ложится в это  время,  а  мы  еще
засиживаемся.
     Форсайт. Дай-ка мне свое зеркальце, душечка, то - маленькое.
     Скэндл. Пожалуйста, дайте ему зеркальце, сударыня. (Тихо.)  Я  вам  все
объясню.

         Миссис Форсайт дает мужу зеркальце, шепчется со Скэндлом.

     Моя любовь к вам так сильна, что я уже не властен  над  собой.  Поутру,
когда вы соизволили подарить меня своим вниманием,  меня  отвлекли  дела.  Я
весь день тешил себя надеждой, что  сумею  объясниться  с  вами,  но  терпел
сплошные неудачи. К вечеру мое беспокойство так возросло, что я не  выдержал
и пришел к вам в столь неурочный час.
     Миссис Форсайт. Ну где видана такая наглость: объясняться в  любви  под
носом у моего мужа! Ей-богу, я расскажу ему!
     Скэндл. Что ж, я лучше умру мучеником, чем откажусь от своих чувств. Но
доверьтесь мне, прошу вас, и я открою вам, как нам от него избавиться, чтобы
я мог свободно приходить к вам.

                                 Шепчутся.

     Форсайт (рассматривает себя в зеркале). Не вижу никакой перемены.  Лицо
вроде бы благостное и кроткое, бледновато, конечно, но  розы  на  сих  щеках
сорваны не один год назад. Ой, не нравится мне этот внезапный  румянец!  Вот
уже и пропал! Гм... и слабость какая-то!.. Сердце  работает  исправно,  хоть
немного частит. А пульс?.. Боже ты мой, пульса-то нет!.. Тссс!  Ах  вот  он!
Скачет как бешеный - гоп, гоп!.. И куда он меня мчит?! Опять пропал! И снова
бледность и слабость... Кхе-кхе!.. Господи... Дыхание участилось... И что за
напасть!..
     Скэндл.  Ага,  подействовало!..  Помогите  же  мне  -  ради   любви   и
наслаждения!
     Миссис Форсайт. Как вы себя чувствуете, мистер Форсайт?
     Форсайт. Кхе-кхе... Хуже, чем я полагал. Дайте мне вашу руку.
     Скэндл. Вот видите, ваша супруга говорит, что последнее время вы  спите
неспокойно.
     Форсайт. Может быть.
     Миссис Форсайт. Ужасно беспокойно! Я боялась  ему  сказать.  Все  время
мечется, что-то бормочет.
     Скэндл. Раньше этого не было?
     Миссис Форсайт. Никогда. Только последние три ночи, а так я  что-то  не
припомню, чтоб он хоть раз меня потревожил с тех пор, что мы женаты.
     Форсайт. Пойду лягу.
     Скэндл. Идите, мистер Форсайт, да помолитесь перед  сном.  Он  выглядит
уже лучше.
     Миссис Форсайт. Нянька, нянька!
     Форсайт. Думаете, лучше, мистер Скэндл?
     Скэнал. Да-да! Надеюсь, к утру все пройдет. Время - лучший лекарь.
     Форсайт. Дай-то бог!

                               Входит нянька.

     Миссис  Форсайт.  Нянька,  барину  что-то  нездоровится,  уложи  его  в
постель.
     Скэндл. Надеюсь, утром вы сможете навестить  Валентина.  Выпейте  перед
сном немножко макового отвара с настойкой из первоцвета и ложитесь на спину,
может, вам приснится хороший сон.
     Форсайт. Спасибо, мистер Скэндл, я так  и  сделаю.  Зажги  мне  ночник,
нянька, да положи у постели "Крупицы утешения" {67}.
     Нянька. Слушаюсь, сэр.
     Форсайт. Да-а!.. Кхе!.. Что-то я очень слаб.
     Скэндл. Нет-нет, вы выглядите гораздо лучше.
     Форсайт (няньке). А по-твоему?  И  еще,  слышишь,  принеси  мне  -  дай
сообразить!.. - в  четверть  двенадцатого,  кхе-кхе,  как  начнется  прилив,
принеси мне, значит, горшок. Надеюсь, что положение моей звезды, а  равно  и
месяца будет благоприятным, и тогда мне полегчает.
     Скэндл. И я надеюсь. Положитесь на меня: я кое-что придумал и уповаю  в
шестом часу лицезреть вместе Венеру и Солнце.
     Форсайт. Благодарствуйте, мистер Скэндл.  Право,  это  будет  для  меня
большим утешением. Кхе-кхе!.. Спокойной ночи. (Уходит вместе с нянькой.)
     Скэндл. Спокойной ночи, добрейший мой мистер Форсайт, Надеюсь,  Марс  и
Венера войдут в сочетание... пока я буду здесь с вашей женой.
     Миссис Форсайт. Ну хорошо, а к чему  клонятся  ваши  хитрости?  Или  вы
думаете, что вам когда-нибудь удастся меня покорить?
     Скэндл. Сказать по правде, да. Я слишком доброго мнения о вас и о себе,
чтобы терять надежду.
     Миссис Форсайт. Что  за  неслыханное  бахвальство!  Скажите,  аспид  вы
этакий, что же, по-вашему, нет честных женщин?
     Скэндл. Нет, почему же! Многие женщины очень честны. Правда, они  порой
капельку плутуют в карты, но это пустяки!
     Миссис Форсайт. Да полноте! Я же про добродетель!
     Скэндл. А-а! Ну конечно, иные женщины  и  добродетельны  тоже.  Только,
по-моему, это вроде того, как иные мужчины храбры из страха. Иначе какой  же
мужчина станет рваться к опасности, а женщина бежать наслаждений?
     Миссис Форсайт. О, вы чудовище! А как же, по-вашему, честь и совесть?!
     Скэндл. Честь - это общественный надзиратель, а совесть -  обыкновенный
домушник; и если кто хочет радоваться жизни, он должен подкупить  первого  и
войти в долю со вторым.  Что  до  чести,  тут  у  вас  надежная  защита:  вы
обзавелись неисчерпаемым источником наслаждений.
     Миссис Форсайт. Это каким же?
     Скэндл. Мужем. Всякий муж дает возможность искать  наслаждений.  А  раз
честь ваша надежно защищена, то с совестью я как-нибудь дело улажу.
     Миссис Форсайт. Так,  по-вашему,  мы  с  вами  вольны  делать  что  нам
хочется?
     Скэндл. Разумеется. Я люблю говорить что думаю.
     Миссис Форсайт. Что ж, и я скажу что думаю. О наших с вами  отношениях.
Вот вы ищите моей любви -  так  скажу  вам  напрямик:  это  меня  ничуть  не
огорчает. Вы достаточно пригожи и умом не обижены.
     Скэндл. Я не склонен себя переоценивать, однако полагаю, что я не  урод
и не олух.
     Миссис Форсайт. Но у вас ужасная репутация: вы слишком свободны в речах
и поступках.
     Скэндл. Понимаю. Вы думаете, что со мной опаснее говорить на людях, чем
подарить высшей милостью другого мужчину. Вы  ошибаетесь.  Все  мои  вольные
речи - простое притворство в угоду вам, женщинам.  Подчас  тот,  кто  первый
кричит: "Держи вора!" - как раз  и  украл  сокровище.  А  я  лишь  фокусник,
который работает с помощником, и, если вы не прочь, мы одурачим весь свет.
     Миссис Форсайт. Но вы такой ловкий фокусник, что, боюсь, у вас не  одна
я в помощницах.
     Скэндл. Что ж, я крепок телом.
     Миссис Форсайт. Фи! Какой вы наглец, ей-богу!
     Скэндл. А вы, ей-богу, красавица!
     Миссис Форсайт. Да полно! Вам только бы сказать...
     Скэндл. Вы же сами в этом уверены, а скажу я  вам  это  или  нет  -  не
важно. По-моему, теперь мы знаем друг друга как свои пять пальцев.
     Миссис Форсайт. Ах, боже мой, кто здесь?!..

                         Входят миссис Фрейл и Бен.

     Бен. Я люблю говорить что думаю, черт возьми! Ну что мне отец? Конечно,
не то чтоб совсем ничего. Некоторым образом мы в родстве, только что с того?
Не пожелал бы я, скажем, чтоб он вел меня по курсу -  уж  он  бы  помучился,
повоевал с ветром и течением!
     Миссис Фрейл. Но, душечка, мы должны  держать  все  в  тайне,  пока  не
уладится дело с наследством. Сам знаешь, брак без  денег  -  все  равно  что
корабль без балласта.
     Бен. Ха-ха-ха! Это точно! Вроде бы канат не тройного, а только двойного
плетения.
     Миссис Фрейл. И хотя у меня неплохое приданое, все же,  сам  понимаешь,
кто рискнет выйти в море с одним днищем?
     Бен. Опять точно. С одним-то днищем, того и гляди, ждать течи. Ведь как
повела, в самый что ни на есть фарватер, черт возьми!
     Миссис Фрейл. Но если теперь, после всего, что было, ты меня бросишь, я
умру с горя.
     Бен. Эко вздумала! Да я б лучше  согласился,  чтоб  "Мериголд"  в  бурю
сорвалась с якоря, а как я ее люблю! Что же, по-твоему, я  вероломная  душа?
Моряк, он завсегда честен, даже когда порой в карманах у него ветер  свищет.
И пусть я с лица не так взрачен, как  какой-нибудь  столичный  господин  или
придворный, в жилах у меня течет благородная кровь и сердцем  я  тверд,  как
скала.

     Миссис Фрейл. А ты будешь вечно меня любить?
     Бен. Коль  полюбил  -  навсегда,  так  и  знай!  Хочешь,  я  тебе  спою
матросскую песню?
     Миссис Фрейл. Постой, здесь моя сестрица. Я позову ее послушать.
     Миссис Форсайт (Скэндлу). Хорошо, я не лягу нынче с мужем,  а  пойду  к
себе и поразмыслю над вашими словами.
     Скэндл. Разрешите проводить вас  до  дверей  спальни,  чтобы  дать  вам
последний совет.
     Миссис Форсайт. Тсс! Моя сестрица!
     Миссис Фрейл. Простите, что прервала вашу беседу, но мистер  Бен  хочет
спеть вам песню.
     Бен. Эта песня про жену одного из наших ребят, а сочинил ее наш боцман.
Вы, сударь, поди, знавали девчонку. До свадьбы ее звали - Вострушка Джоан из
Дептфорда.
     Скэндл. Слыхал про такую.

                                 Бен поет.

                                БАЛЛАДА {68}
                            МУЗЫКА ДЖОНА ЭККЕЛЗА

                         Служивый и храбрец моряк,
                         Лудильщик и хитрец скорняк
                         Присватались однажды, сэр,
                         Дрожа от нежной жажды, сэр,
                         К девчонке по имени Джоана.

                         Был прежде пуст ее альков,
                         Но девчонка на пареньков
                         Заглядывалась тщетно, сэр,
                         И сделалось заметно, сэр,
                         Что муженек ей нужен, как ни странно.

                         Гремел служивый: "Ты, ей-ей,
                         Отличный боевой трофей!"
                         Показывал ей шрамы, сэр,
                         Твердил, что ради дамы, сэр,
                         Чуть в битве не простерся бездыханно!

                         Скорняк он щедрый парень был
                         Меха девчонке посулил,
                         Лудильщик капризуле, сэр,
                         Запаивать кастрюли, сэр,
                         Поклялся - так она ему желанна!

                         Ну а моряк, а морячок
                         Свой знаменитый табачок
                         Курил пока в сторонке, сэр,
                         Решив без всякой гонки, сэр,
                         Повременить в хвосте у каравана.

                         Когда ж настали сроки, сэр,
                         Моряк, презрев упреки, сэр,
                         Пришел, увидел, победил
                         И прямо в сердце уязвил
                         Девчонку по имени Джоана!

     Бен. Если только ребята,  приходившие  навещать  меня,  еще  здесь,  вы
сейчас увидите, что мы,  моряки,  умеем  плясать  не  хуже  других.  (Громко
свистит.) Ручаюсь, коли они услышат, мигом примчатся.

                               Входят моряки.

     А вот и они! И со скрипками! А ну, ребята, становись в круг, я  плясать
буду! (Пляшет.) Мы, моряки, народ веселый, грустить нам не о чем.  Живем  на
море, грызем сухари, запиваем джином, раз в три  месяца  меняем  рубашку,  а
вернемся к себе - поспим раз в год с женой, покутим  маленько  и  отчалим  _
попутным ветром. Ну как, по сердцу мы вам?
     Миссис Фрейл. Ах, вы такие весельчаки, такие счастливцы!..
     Миссис Форсайт. Мы признательны вам за развлечение,  мистер  Бенджамин,
но, по-моему, уже поздно.
     Бен. Что ж, коли, по-вашему, так, ложитесь спать. А  я  пойду  опрокину
стаканчик да помечтаю про свою кралю, перед тем как  завалиться  в  постель.
Она мне, поди, нынче приснится!
     Миссис  Форсайт.  Вам  тоже  лучше  пойти  спать,  мистер   Скэндл,   и
посмотреть, что вам приснится.
     Скэндл. О клянусь вам, у меня живое воображение, и я  не  хуже  всякого
другого могу увидеть во сне что захочу. Но ведь сны - удел нерадивых, убогих
и  потерявших  надежду  любовников,  последний  отблеск  любви  для   старых
греховодников и первый луч надежды для мужающих юнцов и вожделеющих дев.

                      Страсть пылкая в свое приемлет лоно
                      Девчонку и седого селадона!

                                  (Уходит.)


        "ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ "

                                Сцена первая

                             Комната Валентина.

                          Входят Скэндл и Джереми.

     Скэндл. Ну как, готов твой хозяин? Глядит безумцем, что-то бормочет?
     Джереми. Да, сэр, будьте покойны. Тому, кто вчера утром  чуть  было  не
стал поэтом, нетрудно сегодня сойти за помешанного.
     Скэндл. А что, надумал он посвятить в свой план Анжелику?
     Джереми. Пока нет, сэр. Он  решил  разыграть  помешанного:  может,  тем
побудит ее разыграть дуру или хоть признаться,  что  она  давно  втайне  его
любит.
     Скэндл. Я только что видел, как она садилась  со  служанкой  в  карету,
по-моему, она велела кучеру везти ее сюда.
     Джереми. Вполне возможно сэр. Я ведь утром сказал ее служанке, что  мой
барин сбрендил, все от люови к ее барыне. Слышите,  карета  подъехала!  Если
это она, сэр, пожалуй, барин, прежде чем с ней  свидеться,  захочет  узнать,
как она приняла весть о его безумии.
     Скэндл. Что ж, я ее попытаю. Да вот и она!

                         Входят Анжелика и Дженни.

     Анжелика. Надеюсь, мистер Скэндл, вам не внове встречать поутру даму  в
гостях у мужчины?
     Скэндл. Ничуть. Но при иных обстоятельствах, сударыня.  Когда  же  дама
является в обличье тирана, чтоб унизить поверженного любовника и насладиться
безжалостным  торжеством  своей  красоты,  такая  жестокость   меня   слегка
удивляет.
     Анжелика. Я не люблю неуместных шуток.  Пожалуйста,  скажите  мне,  что
здесь случилось?
     Джереми. Ничего особенного, сударыня. Мой барин рехнулся,  вот  и  все.
Ваша-то милость, наверно, давно считала его полоумным.
     Анжелика. Неужто сошел с ума?..
     Джереми. Да-да, сударыня, сошел: ума-то не осталось, точь-в-точь как  с
деньгами - растратился и обеднел. В голове  у  него  так  же  пусто,  как  в
кармане,  и  если  кому  охота  попасть  впросак,  пусть  позарится  на  его
наследство - лучше не придумает!
     Анжелика. Коли все это правда, твои шутки совсем неуместны!
     Скэндл (в сторону). Она расстроена? Значит, любит его?
     Анжелика. Ужель, мистер Скэндл, я, по-вашему, так бездушна, что могу не
сочувствовать человеку, перед которым, признаться, я в  долгу.  Скажите  мне
правду, прошу вас!
     Скэндл. Ах, если бы ложь могла ему помочь,  сударыня!  Впрочем,  он  не
первый сошел с ума от несчастной любви.
     Анжелика (в сторону). Не знаю, что  и  думать!  А  все-таки  неприятно,
когда тебя обманывают! (Скэндлу.) Могу я видеть его?
     Скэндл. Боюсь, врач будет против. Джереми, пойди узнай.

                              Джереми уходит.

     Анжелика (в сторону).  Ага!  Он  подмигнул  и  улыбнулся,  я  заметила!
Значит, это хитрость!  Сейчас  увидим.  (Скэндлу.)  Признаюсь  вам  в  одной
слабости, сэр, которую от всех скрываю: я не могу быть  счастлива,  если  не
поправится Валентин. А посему заклинаю вас: коли вы ему друг и  сочувствуете
в тяжкой беде, скажите, могу я надеяться... Мне  трудно  говорить...  Но  вы
сами все скажете, вы же знаете, о чем я хочу спросить.
     Скэндл (в сторону). О это  уже  напрямик!  (Анжелике.)  Не  убивайтесь,
сударыня, я надеюсь, он поправится. Ведь если страх перед  вашей  неприязнью
поверг его в безумие, ваше признание в любви может его исцелить.
     Анжелика (в сторону). Ах вот как! Теперь все ясно! Я не успокоюсь, пока
не отплачу им шуткой за шутку! (Скэндлу.) Признание в  любви,  вы  сказали?!
Очевидно, вы превратно поняли  мое  сочувствие  и  приписали  мне  слабость,
каковая мне чужда. Но я слишком прямодушна, чтобы вас обманывать, и  слишком
сострадаю ему,  чтобы  тешить  его  несбыточной  надеждой.  Человеколюбие  и
душевная доброта побуждают меня беспокоиться о нем, но  полюбить  его  не  в
моей власти и воле. И если, что б излечить его, я должна высосать яд из  его
ран, боюсь, быть ему безумцем, пока я сама не лишусь рассудка.
     Скэндл (в сторону). А она  молодец,  ей-богу!  (Анжелике.)  Так  вы  не
хотите с ним повидаться, коль скоро у него будет подобное желание?
     Анжелика. Чего стоят желания безумца? К тому же так мне легче... Если я
его не увижу, то, возможно, меньше стану жалеть... А  если  позабуду  -  так
ведь он и сам себя не помнит. Теперь я все знаю, и на сердце у меня  заметно
полегчало.
     Скэндл. Значит, доброта недолговечна? Вы же только что признались  мне,
что в долгу перед ним за его любовь.
     Анжелика. Но я всегда считала его страсть неразумной и безотчетной.  Он
любит, ибо иначе не может, а я не люблю, ибо иначе не могу. Это  так  же  не
зависит от нас, как то, что он мужчина, а я женщина, или что мне вот надоело
здесь быть, и все! Пойдем, Дженни. (Уходят.)
     Скэндл. Ну и ну! Разыграла как по нотам!

                              Входит Джереми.

     Джереми. Да никак ушла, сударь?
     Скэндл. Ушла?  Да  ее  здесь  не  было.  Наверно,  мы  с  тобой  просто
обознались и это была не она.
     Джереми.  Час  от  часу  не  легче!  Новая  напасть!  Мало  нам  одного
полоумного! А барин жаждет ее видеть; он, как узнал,  что  она  здесь,  сэр,
чуть от радости взаправду не спятил.
     Скэндл. Все мы заблуждаемся. Не спрашивай  меня  больше,  я  все  равно
ничего не могу тебе объяснить. А хозяину твоему я все сам скажу. Но если
     с отцом нас постигнет такая же неудача, как с  возлюбленной,  Валентину
придется спуститься с вершины безумия на  стезю  здравого  смысла  и  ждать,
когда его околпачат, как других разумных людей. Я слышу голос сэра Сэмпсона.
Помнишь, что тебе говорить? Я пойду к твоему барину. (Уходит.)

                        Входят сэр Сэмпсон и Бакрем.

     Сэр Сэмпсон. Вот бумага за его подписью, мистер Бакрем.
     Бакрем. Отлично, сэр. А в этом ларчике заготовленная мной передаточная,
если он готов приложить к ней руку и печать.
     Сэр Сэмпсон. Готов не готов, а приложит! И хоть он притворился больным,
все равно не отвертится. А, вот этот бездельник, его слуга. Эй ты, где  твой
барин?
     Джереми. Ах, сэр, нет его больше.
     Сэр Сэмпсон. Неужто умер? !
     Джереми. Нет, сэр, не то.
     Сэр Сэмпсон.  Так  он  покинул  город?  Сбежал?  Провел  меня?  Говори,
мошенник!
     Джереми. А что говорить, сэр? Он цел и невредим, сэр, вот только дал бы
бог, чтоб был так же здрав,  бедняжечка!  И  никуда  он  не  делся,  сэр,  а
все-таки нет его, сэр.
     Сэр Сэмпсон. Ты что, негодяй, насмехаться надо  мной  вздумал?!  Говори
толком, где он? Я все равно его раздобуду!
     Джереми. Бог вам помочь, сударь, а то он никак себя не сыщет.  У  меня,
сэр, прямо сердце кровью обливается... Думать о нем без слез не  могу,  сэр!
Ну так защемит, сэр, так, будто  по  ком  звонят  или  припадочного  в  воду
окунают.
     Сэр Сэмпсон. Нельзя ли без глупых сравнений, приятель? Скажи по-людски,
просто и ясно, что с ним такое, не то я проломлю тебе, дураку, череп.
     Джереми. Вот-вот, оно самое  и  есть,  сэр.  Череп  у  него  лопнул,  у
бедняжки, с того он и тронулся, сударь.
     Сэр Сэмпсон. Тронулся, говоришь?..
     Бакрем. Так он non compos?
     Джереми. Да, сэр, совсем не компас!
     Бакрем. Тогда все зазря, сэр Сэмпсон. Если он non compos mentis  {Не  в
здравом  уме  (лат.).},  его  поступки  и  свидетельства  неправомочны,  они
недействительны по закону.
     Сэр Сэмпсон. Да все это плутни! Веди-ка  меня  к  нему.  Тронулся,  эко
выдумал! Он у меня живо очухается!
     Джереми. С ним мистер Скэндл, сэр. Сейчас я постучусь к ним.

            Джереми идет в глубь сцены, декорация раздвигается,
                    и з