колько раз, когда  сам  Джереми  ехал  на  лифте,
оказывалось, что Гвинн уже поджидает его на нужном этаже, и он  тоже  стал
ходить по лестнице. "Время  ожидания  тоже  нужно  учитывать,  -  говорила
Гвинн. - Если подниматься невысоко, по лестнице получается быстрее, потому
что ее не надо вызывать".
   - Я надеялся, что это вас может заинтересовать, доктор Ллуэлин.
   - Меня? Системный анализ? С какой стати?
   Джереми шел сзади них. Гвинн держалась прямо и поднималась, не  касаясь
перил. На математика она почти не смотрела. Донг семенил рядом, заглядывая
ей в лицо и в то же время пытаясь смотреть под ноги.
   - Выслушайте меня, доктор Ллуэлин! Вы  совсем  не  то  делаете  в  этой
истории с Бомонт!
   Его  голос  отозвался  на  лестничной  клетке  гулким   эхом.   Ллуэлин
остановилась как вкопанная на площадке, и Донг чуть  не  налетел  на  нее.
Джереми закусил губу, чтобы не рассмеяться.
   Ллуэлин уставилась на Донга.
   - Я не уверена, что то, как я считаю нужным вести  свою  работу,  может
вас касаться.
   Маленький человек, озадаченный ее неприязненным тоном, стоял и  смотрел
то на Ллуэлин, то на Джереми.
   - Пусть говорит, Гвинн, -  сказал  Джереми,  и  Донг  с  благодарностью
взглянул на него.
   - Спасибо.
   Он помолчал, собираясь с мыслями. Ллуэлин нетерпеливо ждала.
   - Насколько я понимаю, доктор, вы  собрали  группу  исследователей  для
изучения информации, которая содержится в бомонтовской распечатке.
   - Это не секрет. В Чикаго и Стэнфорде сделали то же самое.
   - Верно. И у вас, как и у них, в эту группу вошли только историки.
   - Но речь здесь идет об истории,  доктор  Донг.  Поэтому  я  и  собрала
историков.
   - Но ведь... - Донг бросил взгляд на Джереми. - Насколько я слышал, эта
Бомонт утверждает, что тайное общество, которое она обнаружила, пользуется
для предсказания хода истории математическими моделями. В распечатке  есть
информация о структуре этих моделей. Может быть, и немного - я слышал, что
распечатка оборвалась на середине. Полагаю, что владельцы этой базы данных
обнаружили, что происходит, и отключили свою систему от сети. Но я  о  тех
данных, что в ней есть: кто  в  вашей  группе  может  квалифицированно  их
оценить?
   Ллуэлин смотрела на математика, склонив голову  набок.  Джереми  видел,
что она что-то обдумывает.
   - А вы считаете, что достаточно квалифицированны для этого?
   - Могу показать вам оттиски своих научных публикаций.
   - Не надо. Все равно я в них  ничего  не  пойму.  -  Она  взглянула  на
Джереми. - А что вы по этому поводу думаете?
   - Думаю,  это  не  повредит.  Вероятно,  нам  следует  поинтересоваться
методологией,  которой  пользуется  это  Общество.   Достаточно   ли   она
обоснована математически и так далее. Если  все  это  какой-то  обман,  то
доктор Донг, несомненно, сможет обнаружить математические неточности.
   - Хм-м-м.  Математические  неточности  там  обязательно  будут.  Свести
историю к отвлеченным цифрам просто невозможно.
   - Прошу прощения, доктор Ллуэлин; но есть историки, и весьма почтенные,
которые с вами не согласятся. Но дело не в этом.  Меня  интересует  только
математическая сторона. Моделировать социо-политико-экономические  явления
пытались многие исследователи - например, Рашевски или Хэмблин.  Некоторые
экономические   школы   разработали   довольно   сложные    системы    для
прогнозирования экономики.
   - Которые обычно дают ошибочные результаты, - сухо заметила Ллуэлин.
   - Возможно, не столь ошибочные, как  нас  уверяют  газетчики.  Прогнозы
погоды имеют фантастическую точность, однако у всех остаются в памяти лишь
редкие грубые ошибки. Насмехаться легче всего.  К  тому  же  экономические
прогнозы могут оказываться неточными из-за того, что  моделируется  только
экономика и не  принимаются  во  внимание  другие  социальные  подсистемы,
которые на нее влияют. Это предполагаемое  тайное  общество  разрабатывало
свои модели больше ста лет.  Такого  срока  достаточно,  чтобы  достигнуть
немалого совершенства.
   -   Предполагаемое   общество?   -   переспросил   Джереми   резко.   -
Предполагаемое? Может быть, мы только предполагаем, что в Бомонт стреляли,
что Граймза убили, что Денниса сбили машиной? Будьте уверены, доктор Донг,
дыма без огня не бывает.
   Донг поглядел на него.
   - Нет, мистер Коллингвуд. Если есть дым, то это всего только дым. Может
быть, есть и огонь, а может быть, просто испаряется сухой лед. Или  дым  -
не дым, а облако. Задача в том и состоит, чтобы выяснить, что  это  такое.
Это и есть научный метод.
   - Хорошо, доктор Донг, - сказала Ллуэлин. -  Вероятно,  вы  правы.  Нам
придется выяснить, обоснованны их модели или нет. Если нет,  то  все  это,
возможно, обман. Тем не менее и такой обман заслуживает изучения. Но  даже
если они обоснованы математически,  это  не  значит,  что  они  обоснованы
исторически. Хорошо, доктор Донг... черт возьми, терпеть  не  могу  всякую
официальность. Как вас называть - Джим или Тран?
   - Джим.
   - А вас никто не зовет "Динь-Дон"? - спросил Джереми.
   Донг пристально посмотрел на него.
   - Во второй раз - никто, - отрезал он и взмахнул рукой в  воздухе,  как
ножом. Джереми проглотил слюну.
   - Меня зовут Джереми.
   - А меня можете называть Гвинн, - сказала Ллуэлин. - Группа  собирается
завтра утром в конференц-зале исторического факультета.
   - Если вам все равно, я бы предпочел не сидеть на  заседаниях.  Я  могу
работать независимо, а слушать, как обсуждают исторические проблемы,  мне,
наверное, будет так - же скучно, как  вам  -  присутствовать  при  решении
дифференциальных уравнений. - Донг не сказал, что и то и другое  одинаково
простительно, и по выражению его лица можно было понять, что всякого, кому
неинтересны дифференциальные уравнения, он считает не вполне нормальным. -
И кроме того...
   Донг в нерешительности умолк.
   - Кроме того? - повторила Ллуэлин.
   - Если верить слухам, все, кто слишком тесно связан  с  этой  историей,
или умирают, или исчезают. Конечно, вашу комиссию  эти  люди  могут  и  не
рассматривать как угрозу для себя. Особенно  если  ваши  историки  склонны
отрицать саму возможность подхода к истории как к точной  науке  -  да,  я
подслушал, о чем вы там говорили. Но, боюсь, стоит им узнать, что  в  этом
участвуют настоящие ученые, как они могут действительно переполошиться.
   Ллуэлин криво улыбнулась.
   - Настоящие ученые? А вы о себе, кажется, довольно высокого мнения.
   - Конечно. А вы разве нет? Но  дело  не  в  этом.  Дело  в  том,  какую
стратегию нам логичнее всего избрать. Это элементарная теория игр. Прав  я
или нет, моя стратегия минимизирует риск. Для всех нас.
   Донг слегка поклонился, пожал им руки и пошел прочь.  Джереми  и  Гвинн
все еще стояли на лестничной площадке.
   - Риск, - повторила Ллуэлин.
   Джереми поджал губы. Прием прошел весело, - но Донг  напомнил  им,  что
они вступили на путь, где на каждом  шагу  может  подстерегать  опасность.
Вопрос  о  том,  обоснованны  ли  предсказания  так  называемого  Общества
Бэббиджа или нет, касался только науки. А вот вопрос о том, пойдет ли  оно
на убийство, чтобы сохранить свою тайну, касался каждого из них лично.



9

   Посетитель,  к  некоторому  удивлению  Кеннисона,  оказался  Бенедиктом
Руисом. Беттина провела его в кабинет и вышла, закрыв за собой дверь.
   - Брат Руис! - воскликнул Кеннисон, вставая из-за стола. - Что  это  вы
тут делаете? Вы же знаете - нам опасно встречаться друг с другом!
   "Руис это прекрасно знает - так зачем его сюда занесло?"
   Худощавый, жилистый Руис уселся в кресло для  посетителей,  вытащил  из
нагрудного кармана платок и принялся утирать пот со лба. В левой  руке  он
крепко сжимал ротанговую трость. Кеннисон заметил, что костяшки пальцев  у
него побелели от напряжения и резко выделялись на фоне темного дерева.
   - Значит, вы ничего не слыхали?
   - А что? Не хотите ли чего-нибудь выпить?  -  Он  потянулся  к  кнопке,
чтобы вызвать Карин, но Руис сделал отрицательный жест рукой.
   - Нет, не надо, amigo, gracias  [друг,  спасибо  (исп.)].  Я  пришел  к
вам...
   - За вами никто не следил?
   Руис стукнул тростью в пол.
   - Черт возьми, брат Кеннисон! Я хочу предостеречь  вас  ради  вашей  же
безопасности! Я ведь не идиот, и никто за мной не следил.
   Руис вызывающе выпятил подбородок.
   Кеннисон медленно опустился в свое кресло за  столом.  Что-то  неладно.
Руис действительно чем-то обеспокоен. Кеннисон облокотился на  стол,  сжав
кулаки.
   - Предостеречь меня? - повторил он. - Но почему? Что случилось?
   - Женевьева. Ей в машину подложили бомбу. Она мертва.
   Кеннисон так и подскочил на месте. По спине у него побежали мурашки  от
волнения. Великая Гарпия - мертва? Он не ожидал, что Пейдж так  решительно
возьмется за дело.
   - Вы знаете подробности?
   - Подробности? - Руис с раздражением махнул рукой, в  которой  все  еще
держал платок - как будто помахал белым флагом. - Зачем  нам  подробности?
Толпа уже напала на след. Теперь они расправятся с нами поодиночке.  -  Он
снова принялся утирать пот с лица. - Санта-Мария, в какую  же  историю  мы
впутались!
   - Вы хотите сказать - в какую историю впутало нас семейство Вейлов?
   Руис поднял на него глаза, потом опасливо оглядел комнату и  с  досадой
усмехнулся.
   - Вот видите? Ее дух все еще следит за нами. Мы  по-прежнему  боимся  о
ней говорить.
   "В самом деле, - подумал Кеннисон. - Три поколения Вейлов не  могли  не
оставить  неизгладимого  следа  на  образе  мыслей  членов  Общества.   Их
представления внедрились в наш комплекс мемов, сплошь и  рядом  внедрились
насильственно. И все же...  Кажется,  я  где-то  читал,  что,  когда  умер
Сталин, русские плакали. Может быть, не так уж сильно они его любили и  не
так уж искренне печалились, но они понимали, что  с  ним  ушла  большая  и
невозвратимая часть их жизни. Может быть, и я, услышав эту новость, должен
был испытать еще какое-нибудь чувство, кроме бурной радости?"
   Он заговорил, стараясь, чтобы радость не прозвучала в его голосе.
   - Вы знаете, как это произошло?
   Руис коротко кивнул.
   - Да. Знаю. Сестра Пейдж отправилась к госпоже председательнице. У  нее
- то есть у сестры Пейдж - возник  план,  как  нам  защитить  себя  в  эти
тревожные дни. Она уже побывала с ним у меня. Но госпожа председательница,
- это я слышал от самого Джеда - отказалась ее принять. Она сказала Джеду,
что собирается прокатиться на машине по берегу озера. И тут Джед услышал в
гараже взрыв. Такой, что весь дом тряхнуло. Он побежал туда и увидел,  что
ее любимый "мерседес" весь в огне. Вокруг стоял страшный  жар  -  вы  ведь
знаете, каким горячим пламенем горит бензин.  Но  он  успел  увидеть  свою
хозяйку...
   Голос Руиса прервался, он сделал судорожный глоток и опустил глаза, как
будто не хотел встретиться взглядом с Кеннисоном. Конец его палки  выводил
на ковре бессмысленные узоры.
   - Он увидел свою хозяйку. Ее обугленные останки. Руки пригорели к рулю,
голова откинута назад, рот широко раскрыт - она  хотела  крикнуть,  но  не
успела.
   Руис поднял на Кеннисона глаза - как два входа  в  тоннель,  ведущий  в
черную бесконечность.
   - Так он и сказал. Я никогда этих слов не забуду.
   Кеннисон содрогнулся.  Это  был  не  просто  театральный  жест.  Жуткая
смерть. Сестра  Пейдж  слишком  привержена  к  крайностям,  слишком  легко
поддается  эмоциям.  Его  целей  можно  было   достигнуть   и   не   таким
драматическим способом. Но  тут  он  вспомнил,  что  сестре  Пейдж  трижды
наплевать на его цели, - у нее есть  свои  собственные.  Он  подумал,  что
впредь нужно быть с ней поосторожнее. Брак по расчету хорош только до  тех
пор, пока расчет не перестает оправдывать себя. Он произнес вслух:
   - Так он и сказал?
   Руис кивнул, и Кеннисон задумался. Должно быть,  старик  таил  к  своей
хозяйке изрядную ненависть, если мог рассказывать  о  ее  смерти  с  таким
любовным вниманием к подробностям. Никогда не знаешь, что  у  человека  на
душе. Интересно, не сам ли Джед  подложил  бомбу,  поддавшись  на  уговоры
Пейдж?
   - Они знают, кто это сделал? - спросил он Руиса.
   В ответ тот, как истый испанец, выразительно пожал плечами.
   - Кто? Может быть, ФБР. Или  КГБ.  Или  Каморра.  Или  Ассоциация.  Или
республиканская  партия.  Quien  sabe?  [Кто  знает?  (исп.)]   В   стране
полным-полно людей, которые не прочь отомстить нам за то, что мы сделали.
   - Которые думают, будто мы сделали то, за что  нам  следует  мстить,  -
уточнил Кеннисон.
   Руис жестом остановил его.
   - Не надо играть словами, senor, - произнес он сквозь стиснутые зубы. -
Я ведь не ребенок. Этот мем невиновности, может быть, и хорош для публики,
но нам-то самим зачем себя обманывать? Мы  направляли  судьбы  этой  нации
ради своего собственного обогащения и не щадили никого, кто вставал у  нас
на пути. Вы же не будете с этим спорить?
   - Это все Гровнор Вейл и его...
   - Ну конечно, - перебил его Руис. - А нас  принуждали  насильно,  и  мы
подчинялись скрепя сердце. - Он невесело усмехнулся. - Боюсь,  что,  когда
нам предъявят столь тяжкие обвинения, такая линия защиты нам мало поможет.
Нет, всех нас повесят, не знаю только, вместе  или  порознь.  Американское
правительство   сочтет   это   подрывной   деятельностью,    а    нас    -
ирредентистами-конфедератами,  которые  уничтожили  всю  их   общественную
систему. Геноцид культуры - так, кажется, сейчас называют  подобные  вещи?
Черные решат, что это  из-за  нас  они  лишены  своих  прирожденных  прав.
Зеленые сочтут, что это мы поощряли демона технологии.  Да  что  говорить,
список наших врагов окажется изрядным.
   - И никому не придет в голову нас хоть за что-нибудь  поблагодарить,  -
сказал Кеннисон с недовольной гримасой. -  Мы  же  не  можем  отвечать  за
каждый каприз истории.  Назовите  хоть  одного  политика  или  социального
реформатора, бизнесмена или революционера, который не пытался  бы  сделать
то, что сделали мы? Да, наши возможности и даже наши замыслы не  могли  не
быть ограниченными. И все же мы  добились  большего,  чем  все  остальные,
потому что наши методы эффективнее.
   - Вы никого не сможете переубедить, брат Кеннисон. Кто возьмет на  себя
труд как следует вдуматься,  тщательно  изучить  вопрос?  Нет,  мы  просто
обогащали себя за счет остальных. Вот и все, что о нас будут думать.
   - Я ни разу не слышал, чтобы вы отрекались от плодов наших трудов.
   Руис снова пожал плечами.
   - Но я никогда не говорил, что руки у меня чисты.
   Он поднес руки к глазам и вгляделся в них, как будто ожидал увидеть  на
них кровь. Потом со вздохом спросил:
   - Что вы намерены предпринять теперь?  Действовать  по  плану,  который
придумала  сестра  Пейдж?  Втереть  очки  публике?  Устроить  потемкинские
деревни?
   Кеннисон на мгновение ощутил досаду:  его  план  теперь  уже  назывался
планом сестры Пейдж. Однако он не дал воли  своим  чувствам.  Когда-нибудь
настанет время свести счеты, но не сейчас и не с Руисом - он всего-навсего
посредник. А когда это  время  настанет,  все  будет  тщательно  взвешено.
Никаких поспешных решений, порожденных минутной досадой.
   - Мы с Пейдж говорили об этом с  неделю  назад,  -  сказал  он.  -  Мне
показалось, что придумано неплохо.
   Руис скривился.
   - Лучше встретить смерть на людях,  чем  быть  убитым  из-за  угла,  а,
amigo? - Он покачал головой. - Нет, меня это  не  прельщает.  Это  не  для
меня.
   -  А  что  намерены  предпринять  вы,  senor?   -   спросил   Кеннисон,
прищурившись.
   Руис поджал губы и принялся разглядывать  тяжелый  резной  перстень  на
пальце левой руки.
   - Senor, - ответил он после долгой паузы, - мой род живет в этой стране
уже триста лет. Мы были rancheros [ранчеро,  владельцы  ранчо  (исп.)]  на
просторах Аризоны и Нью-Мексико задолго до  того,  как  пришли  англичане.
Позже мы  поддерживали  американцев,  потому  что  от  caudillos  [местные
главари (исп.)] из Мехико не видели ничего хорошего, а всю торговлю вели с
пришельцами с Востока, которые так же, как и мы, осваивали эти  места.  Мы
даже смогли удержать большую  часть  своих  владений  во  время  земельных
междоусобиц, потому что наши vaqueros [вакеро, пастухи (исп.)] лучше умели
стрелять, чем наемники англичан. Мы глубоко привязаны  к  этим  местам.  К
этим бесплодным пустыням, к этим mesas и canons [плоскогорьям  и  каньонам
(исп.)]. Я слишком давно там не был. Может быть, пора мне бросить все дела
и удалиться к себе на ранчо.
   Кеннисон покачал головой.
   - На своем ранчо вы будете не в большей безопасности, чем  была  сестра
Вейл у себя в особняке.
   Руис улыбнулся.
   - Нет, в большей, Дэн! - Кеннисон вздрогнул: он  не  ожидал,  что  Руис
может назвать его по имени. - В большей! Потому что меня зовут не Бенедикт
Руис. Я никогда не носил такого  имени.  Видите  ли,  когда  я  вступил  в
Общество, я не был таким оптимистом, как все вы,  и  не  верил,  что  наша
тайна может быть сохранена. Мое подлинное имя не было занесено в нашу базу
данных, оно так и  осталось  нераскрытым  после  того,  что  сделала  Сара
Бомонт. - Он широко развел руками. - Так что  я  в  безопасности.  Я  могу
вернуться домой, чтобы доживать там остаток жизни. - Лицо его потемнело. -
И познавать самого себя.
   Кеннисон не знал, сердиться или радоваться. С одной стороны, ясно,  что
в Совете у него станет одним противником меньше. С другой,  Руис  окажется
вне пределов досягаемости Общества. Как в свое время Куинн.
   "Интересно,  много  ли  еще   членов   Общества   проявило   такую   же
предусмотрительность, как брат Руис, не введя в базу данных свое подлинное
имя? В каком-то смысле мне будет не хватать этого старого  прохвоста.  Вот
такие предусмотрительные люди и нужны будут мне в  Совете.  Но  что,  если
слишком многие из нас исчезнут так же внезапно, как Руис?  Не  вызовет  ли
это подозрений?"
   - Бенедикт... - начал он.
   Руис уже встал с кресла, собираясь уходить, но остановился.
   - Да?
   - Наш корабль дал течь, но он еще  не  тонет.  Большинство  из  нас  не
станет спасаться бегством, а постарается сделать все, что можно.  И  чтобы
не  подвергать  опасности  тех,  кто  останется,  "Бенедикт  Руис"  должен
исчезнуть, не вызвав никаких вопросов.  Вы  меня  понимаете?  Для  публики
"Руис" должен умереть. Вы обязаны  это  сделать  ради  братьев  и  сестер,
которых вы покидаете.
   Руис  некоторое  время  пристально  смотрел  на  него,  закусив   губу.
По-видимому, скрытый смысл слов Кеннисона его не смутил.
   - Да, пожалуй, - согласился он нехотя. - Я понимаю. Что вы предлагаете?
   Кеннисон секунду подумал. Не-надо ничего слишком мудреного. Чем сложнее
план, тем больше шансов, что он окажется неудачным.
   - Когда соберетесь покинуть Сан-Диего, отправьтесь на яхте и упадите за
борт где-нибудь в открытом море. Утоните. Вы можете это устроить?
   Руис, подумав, кивнул.
   - Да. Есть люди, которым я доверяю. Люди,  тесно  связанные  корнями  с
моим родом. Они могут устроить все как надо и потом вернуться. Я...  -  Он
осекся и наклонил голову набок,  прислушиваясь.  Потом  быстро  подошел  к
двери и распахнул ее. Там никого не было. - Кто еще сейчас в доме? - резко
спросил он.
   - Только мои служащие. А что?
   - Мне показалось, что я слышал какой-то  шорох  за  дверью.  Как  будто
кто-то подслушивал. Вы им доверяете? Вашим служащим?
   Кеннисон обиженно кивнул.
   - Я готов доверить им свою жизнь.
   Руис тоже кивнул и улыбнулся.
   - Может быть, и придется, брат. Может быть, и придется.


   - Тайная Шестерка, - сказал Норрис Босуорт.
   Ред Мелоун, подняв брови, посмотрел сначала на Умника, потом на Уолтера
Половски. Он заложил пальцем книгу, которую читал, и спросил:
   - О чем он говорит, Уолт?
   Половски пожал плечами.
   - Пойдем пройдемся.
   Ред захлопнул книгу.
   - Хорошо.
   Он встал и протянул книгу библиотекарю. Половски взглянул на обложку