ь с ее программой,  но
теперь от нее нам уже не будет никакой пользы.
   Пот, стекавший по спине Реда,  сразу  становился  ледяным  на  холодном
ветру. Через плечо Селкирка он видел пролив Голден-Гейт.
   - Подождите, - сказал он. - Сначала приведите ее в себя.
   - Зачем?
   - Чтобы... чтобы мы могли попрощаться.
   Казалось,  эта  просьба  почему-то  огорчила  Селкирка.   Он   перестал
улыбаться и попятился назад, пока  не  оказался  у  самой  балюстрады.  Но
пистолет в его руке не дрогнул.
   - Хорошо. Я это сделаю. Я все-таки не такое уж чудовище. Но  я  выполню
свой долг,  даже  если  это  мне  не  доставит  удовольствия.  Вы-то  меня
понимаете, а она нет. - Он кивнул в сторону Сары.
   Ред вздрогнул. Селкирк хочет сказать, что у них много общего.  И  самое
скверное - то, что он действительно его понимал. Не мог он  понять  только
одного - что должен сделать человек, чтобы Селкирк счел его чудовищем.
   - Я никогда никого не убивал только по обязанности,  -  сказал  Ред.  С
гордостью?  Но  действительно  ли  он  мог  этим  похвалиться  или  просто
обстоятельства никогда не ставили его перед таким выбором?
   - Ну, еще убьете. Или могли бы убить.
   Неужели Селкирк прав? Неужели он просто старается  не  заглядывать  так
далеко в будущее? Неужели именно этим кончится, если он возродит  к  жизни
Ассоциацию?
   - Вы ее приведете в себя? - спросил он снова.
   Селкирк кивнул.
   - Только без фокусов. Все равно  до  меня  достать  не  успеете.  -  Он
кашлянул и взглянул на Сару. - Сара Бомонт! Кетле тебя отпускает.
   Сара вздрогнула, бросила взгляд  на  Селкирка,  повернулась  к  Реду  и
разрыдалась, закрыв лицо  руками.  Ред  шагнул  вперед  и  обнял  ее.  Она
уткнулась лицом в его плечо.
   - Ох, Ред! Все-таки мне надо было его застрелить.
   - Нет, нет. Ты была права. Одно дело -  умереть  за  свои  принципы,  а
совсем другое - убивать ради них. Месть - это  для  сопляков.  Она  только
оправдывает все, что сделал тебе враг, и служит ему  сигналом,  что  снова
наступила его очередь.
   Он ласково погладил ее. Она подняла голову.
   - Ред, поцелуй меня. Я... Морган хотел... Но я никогда еще...
   Видя ее смущение, он не дал ей договорить.
   Поцелуй оказался совсем не таким, какого он ожидал. Прощальные  поцелуи
всегда совсем не такие. У Алисы губы уже успели похолодеть, когда он... Но
у Сары они были теплые и податливые. Прикосновение  к  ней  потрясло  его,
голова у него бешено кружилась, но во всем этом не было ни капли  эротики.
Чувство, охватившее его, было намного сильнее. Не выпуская ее из  объятий,
он заметил, что сердца их бьются в такт. Как странно - в последнюю  минуту
обратить внимание на такую мелочь.
   - Я всегда был против долгих прощаний, - сказал Селкирк.
   Ред еще крепче прижал Сару к себе.
   - Не смотри туда.
   - Нет. - Она повернулась  лицом  к  Селкирку.  -  Нет,  никогда  нельзя
отворачиваться.
   Ему не хотелось, чтобы Селкирк стал последним, что он увидит в жизни, и
он не отрывал глаз от ее лица. Когда прозвучал выстрел, он дернулся.
   - Боже мой! - произнесла  Сара.  Он  еще  крепче  стиснул  ее,  но  она
потянула его за рукав и повернула лицом к Селкирку. - Нет, смотри!
   На белой рубашке Селкирка как будто распустился  большой  алый  цветок.
Глаза его побелели и расширились, рот был полуоткрыт. Он приложил  руку  к
груди, отвел ее и увидел, что она покрыта кровью. Он изумленно показал  им
окровавленную ладонь. Губы его дрогнули,  но  не  издали  ни  звука,  лицо
смертельно побледнело.
   Второй выстрел пришелся ему в шею.  Он  выгнулся  назад  и  перевалился
через балюстраду, словно его небрежно перебросила туда  чья-то  гигантская
рука. Звук падения донесся до них три секунды спустя, но эти  три  секунды
показались им вечностью.
   Ред кинулся к перилам и  поглядел  вниз.  Селкирк  лежал  на  ступенях,
разбросав руки и ноги, как  тряпичная  кукла.  Чу  и  Уолт  стояли  рядом,
удивленно  глядя  на  него.  Посредине  автостоянки  стоял  фургон  Чу   с
распахнутыми дверями. В руках у них были пистолеты. Уолт увидел,  что  Ред
смотрит на него сверху, и сунул свой пистолет в кобуру.
   Ред повернулся к Саре и заметил, что  она  пристально  смотрит  на  ряд
одинаковых жилых домов, стоящих на склоне холма напротив.
   - Подмога пришла, - сказал он.
   Она не ответила. Ред подошел к ней и обнял ее за плечи.
   - Я одного не понимаю, - сказал он. - Стреляли не из пистолета. И  Уолт
стоял не в той стороне. Что же это было?
   Сара зябко обхватила себя руками.
   - Винтовка для всякой нечисти, - сказала она.



15

   Джереми поднял голову и посмотрел на верхушку небоскреба. Сколько в нем
этажей? Слишком много. Манхэттен подавлял его. Здесь  слишком  холодно.  И
слишком людно. Он проверил адрес по бумажке,  которую  держал  в  руке,  и
посмотрел на номер дома. Четыреста тридцать два. На  первом  этаже  здания
был бар-ресторан. Он взглянул на Гвинн.
   - Ну, я пошел.
   Она положила руку ему на плечо.
   - Желаю удачи.
   Он пожал плечами.
   - Этот  малец  Босуорт  ухитрился  связаться  с  Бернстайном  таким  же
способом, как делал Селкирк. Насколько я понимаю, Бернстайн был удивлен  -
хотя и не слишком, - что это оказались мы. Он признался,  что  Деннис  все
это время находился у него. Говорил что-то о том, что разошелся во мнениях
с Cabinet Cachette. Я не стал даже делать вид, что понял хоть  что-нибудь.
Эта... Как Кальдеро это называет?
   - Дилемма Карсона, - сказала Гвинн.
   - Вот-вот. Очевидно, у этих  ребят  до  сих  пор  ничего  подобного  не
происходило. Чистая случайность, но раскол у них начался только сейчас.  И
что это я так разболтался?
   - В записке сказано, что нужно встретиться с ним здесь?
   Он еще раз взглянул на бумажку. Хорош он будет, если перепутает номер.
   - Да. Да, это то самое место.  В  баре.  Третье  сиденье  справа.  Черт
возьми, Гвинн, я чувствую себя так, словно впервые иду на свидание.
   - Вы давно его не видели.
   - С тех самых пор. Мы... Мы никогда так надолго не расставались.
   Гвинн слегка подтолкнула его.
   - Так нечего больше тянуть. Я буду ждать вон в том кафе на углу.
   Он вытащил из накладного кармана на груди платок и вытер лоб.
   - А вы не думаете, что это западня?
   Она мотнула головой.
   - Нет, в этом не было бы никакого смысла. Если бы  Бернстайн  хотел  от
нас скрыться, он просто перенес бы свою штаб-квартиру куда-нибудь в другое
место. И либо захватил бы  Денниса  с  собой,  либо...  либо  нет.  -  Она
взглянула на верхний этаж небоскреба. - Я думаю, он ищет союзников.
   - Таких крутых парней вроде нас с вами, должно быть.


   В баре стоял полумрак и было довольно много народу -  обычной  публики,
какая заполняет бары в центре города в пятницу после обеда.  Это  были  по
большей части бизнесмены, которые засиделись за обедом в ожидании, пока не
настанет пора отправляться домой, и  торговцы,  которые  с  преувеличенным
энтузиазмом расхваливали свой товар скучающим  покупателям,  польстившимся
на дармовую выпивку. Джереми остановился в дверях и  огляделся.  Несколько
посетителей  равнодушно  взглянули  на  него.  Он  не  имел  ни  малейшего
представления, каков на вид Бернстайн, но ему говорили, что тот примет все
меры предосторожности. Как это называется - "залег в  подполье"?  Все  это
здание, видимо, представляло собой крепость. Джереми не сомневался, что  в
баре находится телохранитель, и не один. Наверное, это были те, кто сидел,
немного отодвинувшись от стола, расстегнув  пиджак  и  держа  правую  руку
свободной.
   Один из посетителей посмотрел на него с  явным  сексуальным  интересом.
Джереми улыбнулся ему и едва заметно мотнул головой. Человек пожал плечами
и отвел глаза. Джереми стянул с рук перчатки и подошел к стойке. Вдоль нее
стояли высокие сиденья. Большая часть их была не  занята,  но  на  третьем
справа кто-то сидел.
   Сзади этот человек был похож... Нет.  У  него  слишком  широкие  плечи,
гораздо шире, чем у Денниса. Может быть, это Бернстайн? Джереми подошел  к
нему и дотронулся до его руки.
   - Простите, но...
   Человек бросил на него ледяной  взгляд,  и  Джереми  осекся.  Маленькие
глазки, смотревшие на него с обеих  сторон  огромного,  изрытого  оспинами
носа, пригвоздили его к полу. Человек молчал ровно столько времени,  чтобы
Джереми успел как следует испугаться, потом кивнул:
   - Извините. Это ваше место?
   Не  дожидаясь  ответа,  человек  взял  свой  стакан  и  ушел.   Джереми
показалось; что он заметил у него под пиджаком что-то черное и  блестящее.
Человек подсел к кому-то еще за столик у входа, и оба начали с  одинаковым
интересом  смотреть  на  Джереми  и  на  дверь.  Джереми  перевел  дух   и
взгромоздился на освободившееся сиденье. Стойка была чистая, он положил на
нее перчатки и шляпу, сцепил пальцы и приготовился ждать.
   Бармен, худой смуглый человек со шрамом над глазом, увидел  Джереми  и,
хромая, подошел к нему.
   - Вам что-нибудь подать?
   Джереми взглянул через плечо в сторону двери.
   - Да. Все равно, что. Я тут жду.
   - Все мы чего-нибудь ждем, - философски заметил бармен, отошел и достал
бутылку и бокал. Джереми смотрел, как он  наливает  коктейль,  пунктуально
отмеряя все составные части.
   Уголком глаза он заметил какое-то движение у входа и обернулся. Но  это
были всего лишь  две  молодые  женщины,  увешанные  яркими  браслетами,  с
длинными,  замысловатыми  прическами  "джерси".  Они,  смеясь,  о   чем-то
перешептывались. Несколько человек внимательно смотрели, как они уселись в
отдельной кабинке, а один из торговцев поправил галстук и подошел  к  ним.
Все было так обычно, что Джереми стало не по себе.
   Он снова повернулся к стойке. Коктейль уже стоял перед ним.  Он  лениво
поболтал в бокале зубочисткой с  насаженной  на  нее  маленькой  луковкой,
глядя, как по поверхности прозрачной ледяной  жидкости  расходятся  круги.
Взглянув на часы, он снова посмотрел в сторону двери. Ему казалось, что он
слишком  заметен.  Сидеть  было  неудобно  -  чтобы  следить  за   дверью,
приходилось поворачиваться всем телом.
   Как узнать Бернстайна, когда он войдет? Может быть, по тому, как на это
прореагируют другие сидящие в баре? Но нет, большая  часть  их  -  обычные
люди,  занятые   своими   обычными   делами:   накручиванием   счетов   на
представительство, мелкими супружескими изменами. Джереми чувствовал  себя
среди них чужим. Как будто последние месяцы он прожил  в  каком-то  тайном
мире, стеной отделенном от реальности. В мире,  состоявшем  из  безымянных
меблированных комнат и потайных ходов. В мире, где принимались  решения  о
будущем человечества и где политики, публика  и  даже  крупные  корпорации
получали указания, как эти решения выполнять. Словно он жил за кулисами  и
теперь, наверное, никогда уже не сможет ни спокойно сидеть  в  зале  среди
зрителей, ни принимать участие  в  действии,  которое  разворачивается  на
сцене.
   Джереми отхлебнул  из  бокала.  Это  был  мартини  с  водкой,  и  очень
неплохой. Потом  он  продолжал  мысленно  развивать  аналогию  с  театром.
Когда-то он говорил Кальдеро, что ему  все  равно,  живет  мир  по  кем-то
задуманному сценарию или нет. Но сейчас  ему  почему-то  очень  захотелось
увидеть подлинную импровизацию.
   В дверях послышались шаги. Он обернулся и  увидел  худощавого  человека
средних лет с сединой на висках,  одетого  в  дорогой  костюм  из  темного
сукна. На руках у него были серебристые лайковые перчатки, а под мышкой он
держал, как офицерский  стек,  трость  с  золотым  набалдашником.  Человек
встретился взглядом с Джереми.
   У Джереми подкатил комок к горлу. Он увидел в этом  взгляде  рассеянный
интерес к себе, чуть сексуально окрашенный,  но  холодный  и  отчужденный.
Взгляд отнюдь не дружелюбный, но и не враждебный.
   Человек - может быть, это и есть Бернстайн? - холодно кивнул и  сел  за
свободный столик.  Джереми  заметил,  что  со  всех  сторон  за  соседними
столиками сидят здоровенные мужчины, держа бокалы в левой руке.
   Он повернулся к стоике и поспешно сделал глоток. Бернстайн это или нет?
Что означал его кивок - приглашение подойти? Что он должен делать?
   Джереми разглядывал остатки  своего  коктейля,  медленно  вращая  бокал
между ладоней, как бойскаут, добывающий огонь  трением.  Вдруг  он  замер.
Мартини с водкой? Он сказал бармену, чтобы тот подал ему все равно что,  и
тот подал мартини с водкой?
   Он поднял голову и уставился на бармена. Он увидел, что тот  пристально
смотрит  на  него.  Шрам,  смуглая  кожа,   хромота...   Бармен   подошел,
остановился напротив него и вытер стойку полотенцем.
   - Еще один, сэр? - спросил он.
   - Деннис? - прошептал Джереми, наполовину боясь, что угадал, наполовину
- что ошибся.
   Бармен кивнул.
   - Привет, Джерри. Давно не виделись.
   - Ты... изменился.
   - Конечно, Джерри, изменился. Все мы меняемся. Но чтобы  это  заметить,
нужно уехать и потом вернуться. Или... вспомнить. - Его взгляд,  казалось,
устремлен куда-то внутрь себя. - Ты тоже изменился. Пол меня предупреждал.
   - Пол?
   Деннис кивнул человеку, который только что вошел в бар.
   - Пол Бернстайн. - Человек сидел, положив на столик перед собой руки  с
переплетенными пальцами и глядя на них. Он тоже кивнул в ответ - один раз.
   Джереми снова повернулся к Деннису.
   - Может быть, я и изменился, но не настолько. Ты...
   - Изменил внешность? Да. Пластическая операция. Это было ужасно, но  ты
ведь  понимаешь,  что  после   того   несчастного   случая   им   пришлось
восстанавливать мне черты лица почти с нуля. Ты меня не  спросил,  что  со
мной было.
   - Что с тобой было? - с трудом выдавил Джереми.
   Деннис вытер руки полотенцем.
   - Сначала это был кошмар. Я проснулся и увидел, что я  не  в  городской
больнице, а в какой-то частной клинике. Все у меня болело. Через некоторое
время боль прошла, появились какие-то люди и стали меня расспрашивать. Что
я знаю, откуда знаю,  кому  это  говорил,  и  все  такое.  Я  думал,  меня
захватило Общество Бэббиджа. - Он медленно покачал головой. -  У  них  был
тот перечень, что я нашел в особняке Куинна на Эмерсон-стрит. Он очень  их
заинтересовал и очень встревожил. Они решили - это означает, что их  тайна
раскрыта и что они попали в западню. - Он взял бокал.  -  Дай-ка  я  налью
тебе еще. - Он отошел в сторону, вновь наполнил бокал из графина, принес и
поставил перед Джереми, который молча смотрел на него.
   - Так вот, я думаю, ты кое-что знаешь,  может  быть,  даже  почти  все.
Организация Пола решила распространить свои действия на Соединенные Штаты.
Они ни перед чем не останавливаются. Часть их хотела... - Он закусил  губу
и опустил глаза. - Они  хотели  избавиться  от  меня,  когда  кончат  меня
допрашивать. Это были те, кто пытался убить и тебя тоже. Но Пол  ухитрился
вывезти меня и спрятать здесь, где они не могли...  В  общем,  так.  -  Он
вытер руки полотенцем. - Главным образом поэтому мне и понадобилось  новое
лицо.
   Джереми вертел в руках зубочистку с луковкой.
   - А почему Бернстайн решил тебя спасти?
   Деннис бросил быстрый взгляд через плечо Джереми.
   - Почему? Наверное, сразу по многим причинам. У него  какой-то  зуб  на
Cachette. Что-то связанное с его отцом и уничтожением евреев в Германии. Я
не знаю всех подробностей. Он мне не говорил, но у меня такое впечатление,
что он вынашивал этот план очень давно.
   - А почему это могло заставить его выступить против своих собратьев?  -
Джереми покачал головой. - Ему не было никакой нужды тебя спасать.
   Деннис отвел глаза в сторону и пожал плечами.
   Джереми взглянул на Бернстайна, который слегка улыбнулся  ему.  Значит,
вот оно что. Он подумал, что должен был бы испытывать ревность. Но не  так
легко возбудить в себе недоброе чувство к человеку, который спас  Денниса.
Джереми отвернулся и уткнулся в свой коктейль. Неприятно,  когда  люди  за
спиной следят за каждым твоим движением.
   - Все получается совсем не так, как я ожидал.
   - А чего ты ожидал? Что я брошусь к тебе  в  объятия?  -  Деннис  снова
пожал плечами. - Люди меняются. Мне хотелось выжить, Джерри. А  для  этого
пришлось обрубить все нити, которые связывали меня с прошлым.
   - Все?
   - Да.
   - И ты... никогда об этом не жалеешь?
   - О чем? О прошлом? - Деннис скрутил полотенце в тугой узел.  -  Каждый
день жалею. О тебе. О нашей квартире. О Саре. О моей работе. Ничего  этого
уже нет. Ничего, что я знал, чем я владел. И что я любил. Как же  об  этом
не жалеть? - Он поглядел на полотенце, развязал узел и  разгладил  его.  -
Ну, что сделано, то сделано.
   - Понимаю.
   - Не думай, я представляю себе, что ты пережил. И  ради  чего.  Я  тебе
признателен, я тронут. Только...
   - Неважно. - Джереми слез с сиденья и взял со стойки шляпу и  перчатки.
- Я пойду. Не буду больше тебя тревожить.
   - Погоди. - Деннис положил руку ему на запястье. -  Ты  еще  вернешься.
Пол этого хочет.
   Джереми взглянул на Бернстайна.
   - Ну, раз уж Пол хочет...
   - Не  надо  так.  Ему  нужен  связной.  Кто-нибудь,  через  кого  можно
поддерживать контакт между его группой и... ну, группой, с которой  связан
ты.
   Джереми скривил губы.
   - Это с какой? Их так много...
   - Отчасти  в  этом-все  и  дело.  Мы  должны  как-то  согласовать  свои
действия.
   - Разве? А почему именно я?
   Деннис поглядел ему в глаза.
   - Пол считает, что у тебя с ним есть некоторые общие интересы.
   - А почему я должен во все это впутаться?
   -  Потому  что  есть  такие  люди,  кто  сбивает   машиной   безобидных
архитекторов и взрывает профессоров-историков, и есть другие люди, которые
хотят их остановить.
   - Вся проблема в том, что многие хотят их остановить и  у  всех  разные
мотивы.
   - Тем больше оснований попробовать навести мосты.
   Джереми натянул перчатки и взял шляпу.
   - Хорошо. Я поговорю об этом с моими...  друзьями.  Прощай,  Деннис.  Я
передам от тебя привет Саре.
   Он повернулся, чтобы уйти.
   - Джерри!
   - Да?
   - Знаешь, ты тоже изменился. Если бы этот наш разрыв происходил в  июне
прошлого года, ты бы сейчас был уже вне себя от отчаяния. Ты стал  другим.
Более уверенным в себе. Более независимым.
   Джереми остановился и оглянулся. Деннис крутил в руках полотенце.
   - Да, должно быть, так и есть. Ты прав. Люди меняются. Иногда  они  при
этом становятся более независимыми. - Он надел шляпу. - Увидимся.


   - Ну как? - спросила его Гвинн в кафе на углу.
   Джереми задумчиво посмотрел  на  небоскреб,  поднимавшийся  в  середине
квартала.
   - Я только что встретился с человеком, который  когда-то  был  Деннисом
Френчем.



16

   Струны пианино рыдали.  Оно  было  слегка  расстроено,  и  звуки  блюза
раздирали ей  сердце.  Пальцы  ее  легко  скользили  по  клавишам,  рождая
печальные звуки. Она подпевала вполголоса, медленно покачивая  головой  из
стороны в сторону. Мистер Мяу сидел на крышке пианино и слушал, полузакрыв
глаза. Казалось, все подземное убежище отступило куда-то далеко-далеко.
   - "Я пою, я от счастья пою", - напевала она  тихо,  потому  что,  когда
поешь для себя, нет нужды петь громко. - "Я  свободен,  и  я  пою".  -  Ее
слегка дрогнувший голос задержался на этой фразе. - "И только  Господь  на
небе знает, как я его люблю".
   - Ну еще бы, конечно, знает. Он все знает, кто кого любит.
   Из-под пальцев Сары вырвался диссонирующий аккорд.
   - И давно ты тут подслушиваешь, Ред?  -  Она  повернулась  на  стуле  и
увидела, что он собирает свой кларнет. - Не смущай меня, - продолжала она.
- Не так уж я хорошо пою. Не люблю, когда кто-то слушает.
   - Ну, примадонна из тебя не выйдет, это точно. Но иногда  душа  важнее,
чем голос. - Он сунул мундштук кларнета в рот и смочил его слюной. -  Как,
например, у меня. - Он вынул мундштук и помахал им в  воздухе.  -  Хорошую
песню ты пела. Правильно, Господь все знает. И то, что нас сейчас, по всем
правилам, не должно бы быть в живых, тоже. Т