об этом  спросить,  -  что  на  самом  деле  библиотека
гораздо обширнее: почти все "книги" хранились в виде гипертекста. Это была
техника будущего - "как в двадцать первом веке", говорил Текс. И  все-таки
запах старой бумаги и типографской краски, тяжесть переплетенного в сафьян
тома в руке создавали странное  ощущение  уюта.  С  тех  пор,  как  первый
египтянин впервые обмакнул стило в ягодный сок и провел черту на папирусе,
в душе человека прибавилась какая-то новая струна. Без этих  выстроившихся
рядами книг библиотека не была бы библиотекой.
   А это что такое - неужели научная фантастика?
   Она остановилась у полки  с  несколькими  десятками  книг  и  брошюр  и
провела пальцем по корешкам. Действительно, научная фантастика - так  было
написано и на табличке. Романы, повести, рассказы, скопированные из разных
изданий и переплетенные вопреки всем законам об авторском праве.
   "Зачем  понадобилось   Ассоциации   хранить   это   скромное   собрание
фантастики?" - подумала Сара. Кое-что из этих книг  она  когда-то  читала,
некоторые  были  ей  неизвестны,  и  она  наскоро  перелистала  их.  Потом
усмехнулась про себя. Ну, еще  бы!  Во  всех  них  речь  идет  о  попытках
управлять ходом истории. Психоистория,  сублиминальное  внушение,  Великое
Искусство, формула Кирстена... Только клиологией  назвать  это,  очевидно,
никто не догадался.
   Сара решила, что фантастикой нужно  будет  как-нибудь  заняться,  и  не
спеша продолжала прогуливаться вдоль полок. Библиотекарь, толстяк с бритой
головой и прядью волос  на  макушке,  как  у  монгола,  время  от  времени
поднимал голову от  своих  каталогов  и  поглядывал  на  нее  без  особого
интереса. "Любопытно, в какой роли он выступает там, снаружи?" -  подумала
Сара. Ассоциация всегда старалась пристроить своих людей  в  самые  важные
узлы информационных  сетей.  Правда,  библиотекарь  был  похож  больше  на
рокера, чем на властелина умов. Что ж, всякий  человек  на  что-нибудь  да
пригодится.
   На верхней полке  самого  дальнего  стеллажа  у  стены  она  обнаружила
несколько тощих книжек, у которых на корешках даже не  хватило  места  для
названия. Она вытащила одну  и  прочитала  на  обложке:  "ЗАКОНЫ  И  УСТАВ
АССОЦИАЦИИ УТОПИЧЕСКИХ ИЗЫСКАНИЙ".
   Шрифт был примитивный,  буквы  прыгали  -  Саре  вспомнились  старинные
механические пишущие машинки с  литерами  на  конце  длинных,  замысловато
изогнутых рычагов. На титульном листе  выцветшими  бурыми  чернилами  было
написано: "Брейди Куинн".
   "Привет, Брейди! - подумала она. - Давненько не виделись!" Теперь Куинн
был для нее чем-то вроде старого друга. Она перелистала  наугад  несколько
страниц. "Наверное, придется мне как-нибудь заучить это наизусть".

   Статья 24. Те из  членов  Ассоциации,  кто  пользуется  клиологическими
данными и  экстраполяциями  в  собственных  интересах,  обязаны  регулярно
уведомлять братьев и Совет о своих действиях.

   В примечании к этой статье говорилось,  что  ею  отменяется  статья  4.
Кроме того, там была еще довольно длинная "Декларация о намерениях" и  две
поправки, согласно  одной  из  которых,  датированной  1887  годом,  слово
"братьев" заменялось словами "братьев и сестер".
   Сара подумала, что всякая  организация,  наверное,  должна  иметь  свои
законы и свой устав.  Одно  странно  -  зачем  людям,  которые  собираются
править миром, тратить время на такие банальности?
   "Вспомните девятнадцатую статью". Кто-то сказал это на  том  заседании,
которое она  подслушала.  Когда  это  было?  Месяц  назад?  Она  не  могла
вспомнить, кто говорил, но у нее остался в памяти  дружный  смех,  которым
были встречены эти слова. И объектами веселья были она и Ред.
   Ей стало любопытно, и она снова открыла книжку на первой странице.
   Книжка начиналась со статьи 21.
   "Где же статья 19? И кому может  прийти  в  голову  начинать  устав  со
статьи 21? Ответ: Никому".
   - Прошу прощения, - обратилась она к  библиотекарю.  Тот  покосился  на
нее, вопросительно подняв бровь.
   - Где я могу найти девятнадцатую статью?
   - Девятнадцатую? - Он погладил свой  двойной  подбородок  и  почесал  в
затылке. - Погодите, это не вы приятельница  Реда  Мелоуна?  Того  самого,
которого только что отправили на переделку?
   "Отправили на переделку"? Что ж, можно назвать это и так".
   - Да, это я.
   Человек усмехнулся, как будто вспомнил что-то смешное.
   - Тогда девятнадцатая статья вас и вправду касается.
   - Вы мне скажете, как ее найти, или нет?
   - Не сердитесь. Она в томе первом.
   Он сделал неопределенное  движение  рукой  в  сторону  стеллажа  за  ее
спиной.
   "Ну, естественно". Сара почувствовала, что у нее горят уши. Там,  рядом
с этой книжицей, стояло еще несколько таких же тощих. Она начала  вынимать
их одну за другой в поисках  первого  тома.  "ПИСЬМА  ДЖЕДЕДАИ  КРОУФОРДА,
ДОКТОРА  ФИЛОСОФИИ".  "ПРЕДЛОЖЕНИЯ  ПО   ПРОЕКТИРОВАНИЮ   И   ПРОИЗВОДСТВУ
АНАЛИТИЧЕСКИХ  МАШИН  БЭББИДЖА".  "КОНСТИТУЦИЯ  И   УСТАВ   АНАЛИТИЧЕСКОГО
ОБЩЕСТВА БЭББИДЖА".
   Ну да,  конечно.  Положив  начало  своей  отколовшейся  группе,  Куинн,
наверное, оставил в силе большую часть первоначальных правил. А во  второй
том вошли только новые.
   Она раскрыла книжицу и принялась ее листать. Эта  книжка  явно  намного
старше, текст в ней был написан от руки изящным  почерком  с  завитушками,
похожим на готический. В те времена каллиграфия еще почиталась искусством,
и "отменный почерк" свидетельствовал о принадлежности к хорошему обществу.
Чернила были совсем бурые, хрупкая бумага потрескалась по краям,  и  пахло
от нее столетней пылью. На титульном листе  стояли  подписи  Дж.Кроуфорда,
А.Шелтона и Ф.Хэммондтона. Основатели. Интересно, что это были за люди?
   Она перелистала несколько страниц и нашла  статью  4  -  ту,  что  была
отменена статьей 24.

   Статья 4. Бескорыстие и общее благо  должны  быть  главным  побуждением
каждого из Братьев.

   Статья  запрещала  членам  Общества  пользоваться  результатами   своих
исследований в целях личной наживы. Сара вспомнила, как Ред  говорил,  что
эта статья была первой и главной ошибкой Общества.  Что  она  противоречит
природе человека.
   ("Но корыстолюбие - тоже не главное в природе человека", - пыталась она
возразить.  "Нет,  -  ответил  он  с  усмешкой,  которая  всегда  так   ее
раздражала. - Главное - это личная заинтересованность".)
   Она подумала о том, почему Ред  ни  разу  не  зашел  к  ней,  пока  она
поправлялась. Она ждала его прихода, ждала каждый день, но  он  так  и  не
появился. Может быть, он  там,  снаружи,  на  какой-нибудь  операции?  Она
вообще не видела его с того дня, как вернулась с гор и  сказала  ему,  что
собирается вступить в Ассоциацию. На следующий день она легла  в  лазарет,
не успев передумать, и с тех пор больше его не видела. Не означало ли это,
что, как только она приняла решение,  его  задача  была  выполнена?  Может
быть, то, что происходит с ней, - всего лишь часть задуманной операции?
   Она тряхнула головой и решительно углубилась в книжку.
   Все трое Основателей были искренни в  своем  альтруизме.  Однако  вновь
вступавшие члены Общества уже не разделяли его в полной мере,  а  до  тех,
кого вербовали они, он доходил в еще более разбавленном виде. К 70-м годам
XIX века Общество состояло  по  преимуществу  из  людей,  для  которых  их
собственные личные интересы  были  по  меньшей  мере  так  же  важны,  как
интересы Основателей. И статье 4 пришел конец.
   Так где же статья 19? Если Куинн начал со статьи 21, то она должна быть
где-то в самом конце книжки.  Сара  осторожно  перевернула  еще  несколько
ломких страниц. Да, вот она.

   Статья 19. Дабы обеспечить нашим  Братьям  законные  права  на  долю  в
имеющем наступить всеобщем благосостоянии,  необходимо,  чтобы  каждый  из
Братьев вступил в брак и произвел на свет детей,  за  чье  благополучие  и
содержание Общество принимает на себя всю полноту ответственности.

   Сара захлопнула книжку. Услышав позади себя какой-то  непонятный  звук,
она обернулась и увидела, что библиотекарь старается скрыть  улыбку.  Щеки
ее загорелись, но она с каменным лицом пристально смотрела на  него,  пока
он, смущенно кашлянув, не углубился в свои каталоги.
   Она снова раскрыла книжку и  перечитала  статью  19.  "Вот  сукин  сын!
Неудивительно, что эти подонки чуть не лопнули со смеху. Я и Ред?  Что  за
чепуха! Это же нелепость!"
   Она осторожно закрыла книжку и поставила ее на место, потом вернулась к
столу, собрала вещи и вышла. Библиотекарь проводил ее  взглядом,  все  еще
ухмыляясь, но стараясь, чтобы это было не слишком заметно.
   - Желаю счастья, - сказал он ей вслед.
   Она не ответила. Ей очень хотелось изо всех  сил  хлопнуть  дверью,  но
дверь была устроена так, что открывалась в любую сторону, и из  этого  мог
получиться только порыв ветра.
   Она зашагала  по  коридору.  Все  они,  до  единого,  заражены  мужским
шовинизмом. Даже Джейни Хэч и остальные женщины, которых она видела на том
заседании. Наверное, на Реда нажимают, чтобы он выполнил статью  19.  Одна
из поправок к ней предусматривала определенный срок, и для него этот срок,
наверное, близится к концу. Но это не дает им никакого  права  говорить  о
ней так,  словно  она  какая-нибудь  яловая  телка!  А  о  Реде  -  как  о
быке-производителе!
   Черт бы их всех взял!
   Выйдя из библиотеки, она свернула не в ту сторону и теперь оказалась  в
незнакомой ей части подземного  убежища.  Стены  здесь  были  покрашены  в
мягкий  розовый  цвет  с  крупными   зелеными   абстрактно-геометрическими
узорами. Кое-где стояли цветы, - искусственные, правда,  но  благодаря  им
коридор казался просторнее. По  обе  стороны  шли  двери  -  одни  комнаты
пустовали, в других сидели люди,  занятые  чем-то  непонятным.  Дальше  по
коридору располагалась столовая, где три человека сидели за столом и  пили
кофе.
   Обычная контора, точь-в-точь такая же, как в тысячах деловых корпораций
по всей стране, только подземная. Ну и что, ведь управление миром  -  тоже
разновидность большого бизнеса, ведь так?
   Сара решила пройти еще  немного  дальше.  Рано  или  поздно  где-нибудь
попадется лифт, и она сможет вернуться на свой этаж. А  пока  ей  хотелось
посмотреть, что тут еще есть.
   Коридор упирался в другой, шедший под прямым углом. Она наугад свернула
налево и оказалась в комнате для игр с шахматными столиками и досками  для
го. Кое-где партии были не  закончены,  а  над  одним  шахматным  столиком
висела табличка: "Ход черных, кто хочет, может играть". Сара заглянула  на
обратную сторону таблички и обнаружила, что там  предлагалось  делать  ход
белыми. Присмотревшись, она увидела, что черные  разыгрывают  классическую
защиту Филидора, и позиция у них оставляет  желать  лучшего.  Что  ж,  тем
интереснее. Она протянула руку и сделала ход, потом  перевернула  табличку
обратной стороной. За соседним  столиком  две  женщины  были  погружены  в
какой-то  сложный  гамбит.  Одна   из   них   улыбалась,   другая   сидела
нахмурившись. Они увидели Сару, и та, что улыбалась, рассеянно помахала ей
рукой. Ее противница что-то недовольно проворчала.
   Сара вышла в коридор и двинулась дальше. Она знала, что  Убежище  вовсе
не так велико, как представляется. Но в нем было столько этажей, коридоров
и переходов, что изнутри оно казалось громадным. Так  и  было  задумано  с
самого начала. В этом Убежище и в четырех других, разбросанных по  стране,
должна была проходить вся деятельность Ассоциации. Работы хватало  -  даже
тайные общества должны где-то хранить бумаги и заниматься перепиской, - но
выполняться все это должно в строгом  секрете.  Сара  знала,  что  кое-что
делается  в  безымянных   конторах,   расположенных   в   административных
небоскребах каждого большого города, - нередко на закрытых этажах, попасть
на которые можно только на специальном лифте, куда посторонних не пускали.
Вот почему во многих таких зданиях нет  этажей  под  тринадцатым  номером.
Однако самая секретная работа шла в  тайных  Убежищах.  Людям  приходилось
жить там месяцами, и нужно было создать для них ощущение простора.
   Впереди,  на  очередном  пересечении  коридоров,  она  увидела  лифт  и
поспешила к нему. Из одного коридора доносилась какая-то музыка -  слабый,
высокий звук кларнета. Она остановилась и вслушалась. Это  была  та  самая
вещь, которую она слышала месяц назад во время занятия,  -  соло  из  "Хай
Сосайети". Кто бы ни был этот таинственный музыкант, он  наконец  научился
справляться с синкопами и теперь играл бегло и ритмично.
   Она определила, что звуки несутся из комнаты, которая находится  метрах
в десяти дальше по  коридору.  Дверь  была  приоткрыта,  она  заглянула  и
увидела, что  в  маленькой  комнатке,  почти  спиной  к  двери,  сидит  на
металлическом складном стуле человек  в  джинсах  и  майке  темно-красного
цвета с какой-то надписью на спине. Человек был  темноволосый,  с  длинным
носом и короткими пальцами, крепко сложенный. А лицо его...
   Его лицо! Она шагнула в комнату.
   - Никогда не сиди спиной  к  двери,  -  сказала  она.  -  Как  раз  так
прикончили Хикока.
   Человек вздрогнул и обернулся. Она  посмотрела  прямо  ему  в  глаза  и
неуверенно спросила:
   - Ред? Ты же Ред Мелоун, да?
   - Я мог бы, конечно, сказать, что  я  теперь  Джимми  Кальдеро,  только
какой смысл?
   - Ты же Ред! Что ты с собой сделал?
   - Уж ты-то могла бы сразу догадаться. Эй, присядь-ка, а то упадешь!
   Она опустилась на такой же складной стул. В  комнате  стояло  множество
складных стульев и  пюпитров  для  нот.  Она  почувствовала  спиной  холод
металла. Ред, чуть склонив голову набок, всмотрелся в ее лицо,  как  будто
прочел в нем что-то, отвернулся и принялся перебирать клапаны кларнета.
   А Сара не могла оторвать взгляда от его лица. Оно чем-то отличалось  от
того, какое она помнила. Немного  изменилась  форма  носа,  другими  стали
очертания подбородка и ушных раковин. Но она видела, что это  все  тот  же
Ред, - его глаза смотрели на нее, как смотрят заключенные  из-за  тюремной
решетки.
   - Ред, зачем ты это сделал?
   Вопрос был глупый, она это понимала, но у нее появилось такое  чувство,
словно она лишилась старого друга. Всегда так получается:  только  узнаешь
человека поближе и тут же  его  теряешь.  Или  он  умирает,  или  исчезает
куда-то, или превращается в кого-нибудь совсем другого.
   - Зачем? А как ты думаешь, зачем? Затем же, зачем и ты. И  еще  человек
двадцать из Ассоциации. Или, по-твоему, тебе одной  понадобилось  изменить
внешность?
   - Ты ничего об этом не говорил.
   - У тебя хватало собственных забот.
   Сара сообразила, что об  этой  стороне  дела  в  самом  деле  почти  не
задумывалась. Поглощенная своими переживаниями, она совсем забыла, что и с
другими может происходить то же самое.
   - Это разные вещи, - сказала она. - Для тебя это дело привычное.
   Ред потер рукой нос и подбородок.
   - Ну, только не это. Все лицо болит не меньше, чем у тебя. Конечно, имя
и  биографию  мне  изменять  приходилось.  А  кому  не   приходилось?   Но
собственную физиономию мне до сих пор удавалось сохранить. - Он повернулся
в профиль. - Как ты думаешь, я стал красивее? Мне-то всегда казалось,  что
тут улучшать нечего.
   - Ред, прости меня. Это я виновата.
   Ред пожал плечами.
   - А, брось. Надо - значит, надо.  Я  только  рад,  что  у  нас  система
оказалась лучше защищена, чем у них. Почти  вся  твоя  распечатка  шла  из
файлов Общества. Со стороны Кеннисона это непростительная халатность. Если
бы он работал у меня, я бы его уволил. Ты даже и близко не подошла к  моей
собственной... - Он внезапно умолк. - Ну, ты знаешь, о чем я говорю.
   Сара поняла, что речь идет о тайной базе данных, которую создал Ред  со
своей группой заговорщиков. Он уже  говорил  ей,  что,  когда  работал  ее
вирус, эта база данных была отключена от системы. Случайность, но  она  их
спасла. Сара подумала, что сделал бы Кэм Бетанкур, если  бы  увидел  среди
распечаток тайные файлы Реда. Как поступает Ассоциация с изменниками?
   - Ну и что ты делаешь сейчас?
   - До нас дошло, что мое прежнее начальство...
   - ЦРУ?
   - Да нет, - недовольно ответил он. - Не пытайся делать  вид,  будто  ты
все на  свете  знаешь.  На  самом  деле  я  работал  в  ОРУ.  В  Оборонном
разведывательном управлении. Не под именем  Реда  Мелоуна,  конечно.  Меня
звали... Впрочем, сейчас это уже неважно.
   Он снова провел рукой по лицу.
   - Так получилось, что в пресловутой "бомонтовской распечатке" кому-то в
Управлении попалась на глаза моя "крыша". От одного из тех,  кто  там  еще
работает, до нас дошло, что Управление начало расследование.  Они  взялись
за мою "крышу" и раскололи  ее.  -  Он  опустил  глаза  и  снова  принялся
перебирать клапаны кларнета.  -  Знала  бы  ты,  как  трудно  было  вообще
проникнуть к этим сукиным детям под липовым именем. - Он пожал плечами.  -
В общем, с этим теперь  покончено.  Мое  лицо  было  им  известно,  вот  и
пришлось его изменить. А отпечатки пальцев поменять  нельзя  -  во  всяком
случае, настолько, чтобы эти черти не догадались. И вот я тут. - Он сыграл
короткую гамму. - В отпуске.
   - Значит, не все думают, что распечатка была розыгрышем?
   - Нет, не все. Кое-кто там считает своим долгом  рассматривать  всерьез
любую версию. Может быть, там таких даже слишком много.
   - Ты как будто не слишком огорчен.
   - Огорчен? Нет. Я получаю пособие по безработице. И не забудь, я богат.
Нет, пойми меня правильно, работать в Управлении было интересно. И  важно.
Нам нужен доступ во все эти закрытые базы данных, и мне нравилось то,  чем
я там занимался. А то, что я угодил бы в военную тюрьму Ливенуорт, если бы
попался, только добавляло остроты. - Он приложил мундштук к губам и смочил
его слюной. - Я там пристрастился к картам, этого мне будет не хватать.  И
все-таки... - Он пожал плечами. - То, что я с этим покончил, тоже  хорошо.
Можно будет попробовать что-нибудь новенькое. Может быть,  снова  пойти  в
корректировщики.
   Он сыграл до-мажорную гамму.
   - Или обзавестись семьей? - спросила Сара.
   Кларнет издал пронзительное верхнее  "фа".  Ред  опустил  инструмент  и
принялся разглядывать мундштук.
   - Значит, ты про это знаешь.
   Это был не вопрос, а констатация факта.
   - Статья девятнадцатая, - сказала она.
   - Ну да, - проворчал он.
   - И как ты собираешься... ну, ее исполнить?
   - Я же тебе говорил - я строптив и непокорен. Не люблю чувствовать себя
связанным.
   Он покосился на потолок.
   - Интересно было бы знать, нет ли у меня где-нибудь незаконных детишек.
Может, это их удовлетворит.
   Он посмотрел на нее.
   - Между прочим, статья девятнадцатая относится и к тебе. Ты теперь одна
из наших Сестер.
   - Угу. Босоногая и  вечно  беременная.  Всю  жизнь  только  об  этом  и
мечтала. Машина по производству детишек для Утопии.
   - Да перестань, что за цинизм? - Он помолчал, потом начал совсем другим
тоном: - Скажи мне вот что. Представь себе, что  ты  взялась  организовать
группу для конструирования будущего.  Как  бы  ты  добивалась,  чтобы  все
действовали осторожно и ответственно?
   - Ну, я вербовала бы только таких, у кого есть чувство  ответственности
перед обществом.
   Ред покачал головой.
   - Нет, не проходит. Как это измерить? Как твои вербовщики смогут  таких
людей отбирать? Как обеспечить, чтобы  это  передавалось  из  поколения  в
поколение? Нет, тут должен быть какой-то простой  механизм  -  надежный  и
действующий автоматически. Что-нибудь такое,  что  само  собой  заставляет
чувствовать ответственность.
   - "У каждого Брата и у каждой Сестры должен быть некто, кого они любят,
чтобы он стал заложником будущего", - процитировала она.
   Ред криво улыбнулся.
   - Вот именно. Эта статья - не о том, чтобы рожать  детей.  Она  о  том,
чтобы брать на себя ответственность и обеспечить  неизменность  цели.  Для
этого Куинн и