ер рассмеялся.
     Но тут, перекрывая его смех, разнесся приглушенный колокольный звон.
     - Ужин!
     И Фаллонер, не теряя времени, быстро повел Робинтона обратно в нижние пещеры.
     - А что, все Вейры одинаковы?
     - Ну, я бывал только в Телгаре, но общего у них много. Везде есть площадка Рождений, и королевский вейр, и архив, и все такое. А что, ты разве не бывал в Форт-Вейре?
     - Нам запрещено туда ходить, - осторожно отозвался Робинтон, искоса взглянув на спутника.
     Фаллонер расхохотался.
     - С каких это пор вы слушаетесь таких запретов? Я бы уже давным-давно туда слазил.
     - Ну, на самом деле, я думал туда сходить, но... Фаллонер прижал палец к губам и подмигнул Робинтону.
     - Нет двух одинаковых Вейров, но, - он пожал плечами, - раз ты побывал в одном Вейре, то и в другом всегда найдешь дорогу.
     - Конечно, Фал. Спасибо.
     - Не за что, Роб.
     Они вбежали в нижние пещеры. Мерелан уже была там - на невысоком помосте, на котором установили длинный стол. В обеденном зале имелся и другой помост; там стояли табуреты, стулья и музыкальные инструменты. Видимо, именно на нем и выступали музыканты.
     - А сколько музыкантов в Вейре? - спросил Роб. Он насчитал на помосте четырнадцать мест.
     - Один хороший гитарист - действительно хороший - К'ган, один вполне приличный скрипач, дудочники - так себе, и барабанщик. Но ты куда лучше его.
     Роб задумался над этой информацией. Потом он заметил, что за главным столом уже собираются всадники. И далеко не все они были бронзовыми, если судить по галунам, украшавшим их праздничные рубахи.
     Мерелан, завидев сына, помахала ему рукой, дав понять, что он может оставаться с Фаллонером. Робинтон обрадовался. Жители Вейра, явившись на зов колокола, рассаживались за обеденными столами - кому где нравилось. Фаллонер дернул Роба за рукав и повел к столу, за которым уже сидели шестеро мальчишек, его ровесников. Фаллонер еще издалека энергично махнул им рукой и показал два пальца - и как раз вовремя, чтобы помешать двум ребятишкам помладше занять свободные места.
     - Все, занято, - сказал черноволосый парнишка. Пышные кудри падали ему на лоб и спускались до самых бровей. - Идите к другому столу. Мест полно, - утешил он неудачников.
     - Это Робинтон. Он из цеха арфистов, - сообщил Фаллонер, плюхаясь на стул. - А это - Прагал, - сказал он Робинтону, указывая поочередно на сидящих за столом ребят, - Джескен, Мориф, Рангул, Селлел и Бравоннер, мой младший брат.
     Робинтону подумалось, что братья не очень-то похожи, если не считать необычного цвета глаз - яркого, янтарного, почти золотого. Хотя да, Фаллонер ведь сказал, что его мать умерла при родах. Значит, матери у них разные.
     - Как ты попал обратно? - спросил Бравоннер.
     - Я тебе говорил, что отправляюсь в Бенден на учебу, только и всего, - дружелюбно сказал брату Фаллонер. - А у тебя как дела? Все в порядке?
     Он подозрительно оглядел остальных мальчишек, сидящих за столом.
     - Конечно... - начал было Бравоннер.
     - Я же тебе обещал! - возмутился Прагал. - Его никто не трогал!
     - Не считая тебя, - ввернул Бравоннер и с озорным видом искоса взглянул на Прагала. Тот в притворном гневе замахнулся. - Вот, видишь! - тут же возопил Бравоннер.
     - Угу, вижу. Что у нас хорошего на ужин? - спросил Фаллонер у Рангула.
     У Рангула - коренастого, крепко сбитого парнишки - был бегающий взгляд, не задерживавшийся надолго ни на одном из собеседников. Рангул напомнил Робинтону одного из учеников, которого Роб недолюбливал: тот мог соврать и глазом не моргнуть; а однажды после ссоры он свалил всю вину на другого ученика.
     - Жареное мясо, - причмокнув, отозвался Рангул. Затем довольное выражение сменилось отвращением. - И клубни - целая прорва.
     - Кому ж и знать, как не тебе, - заметил Джескен, коротко стриженный мальчишка с тонкими чертами лица, - раз ты их столько перечистил.
     И он рассмеялся.
     - А с чего вдруг тебя загнали чистить клубни? - нетерпеливо спросил Фаллонер.
     - А тебе чего? Это мое дело, - угрюмо отозвался Рангул и сердито зыркнул на смеющегося Джескена.
     - Он столкнул Ларну в мусорную яму, - сообщил Джескен и тут же вскинул руку, защищаясь от удара Рангула - тот попытался ткнуть его вилкой.
     - Хватит! - решительно прикрикнул на них Фаллонер. Похоже, ему не впервой было разнимать эту парочку. Он быстро огляделся, проверяя, не заметил ли кто их перебранки. - Ларну, конечно, не мешало бы проучить, но... но ты в результате влип в неприятности. Кто теперь за ней присматривает?
     Фаллонер снова оглядел зал, взгляд его остановился на противоположной стороне, на столе, за которым сидели девочки.
     - А, теперь с ней придется возиться Маноре! - Он снова перевел взгляд на соседей по столу. - Что тут без меня было интересного?
     Мальчишки принялись делиться новостями, но Робинтон мало что понял: слишком уж много незнакомых имен они упоминали. Вскоре Фаллонеру передали блюдо с жареным мясом, и это положило конец беседе.
     - Что, вернулся? - мрачно поинтересовалась служанка. - Смотри мне: чтобы никаких выходок за столом. Понял?
     - Конечно, Милла, - с невинным видом ответил Фаллонер и улыбнулся.
     - Рангул, сходи-ка принеси клубни, - велела служанка.
     - Я же их чистил! - попытался было возразить тот.
     - Тем больше причин доставить сюда плоды своих трудов. Давай, пошевеливайся. А ты, Джескен, принесешь салат.
     Недовольно ворча себе под нос, Рангул выбрался из-за стола и вскоре вернулся с большой миской, от которой валил пар. Следом шел Джескен с корзинкой салата.
     Фаллонер тем временем положил себе и Робу по большому куску мяса и передал блюдо дальше, а сам махнул рукой Рангулу - дескать, накладывай. Рангул надулся, но повиновался; ссориться с Фаллонером ему явно не хотелось.
     - Ты - гость, - сказал Джескен, предлагая Робинтону салат.
     - И еще он будет петь - потом, после ужина. У него хороший голос, и играет он здорово.
     И Фаллонер подмигнул Робинтону. Робинтону стало не по себе; а вдруг кто-то узнает, что это он написал песни, которые Мерелан собиралась сегодня исполнить?
     - Наверно, мы и тебя услышим, - язвительно сказал Рангул Фаллонеру. На лице его отразилась сложная смесь раздражения и зависти.
     - Ну да, я-то могу вести мелодию, - сказал Фаллонер, ответив Рангулу не менее язвительной улыбкой.
     - В цехе арфистов те, кто не может петь, на чем-нибудь играют, - сказал Робинтон. Он почувствовал, что перебранка вот-вот может сделаться совсем уж неприятной. Мальчишки в Вейре ничем, по сути, не отличались от учеников цеха арфистов. - А мясо очень вкусное, - добавил он, надеясь сменить тему разговора.
     - Угу, - согласился Фаллонер, прожевав кусок. - Вообще-то мы тут едим довольно хорошо...
     - Как правило, - добавил Джескен. Он так набил рот, что изо рта у него потек мясной сок. Джескен вытер его и облизал пальцы. - А сегодня - так и вовсе здорово. Должно быть, телка была моложе, чем нам обычно перепадает.
     - В конце концов, с нами ведь сидит Робинтон, - с улыбкой заметил Фаллонер.
     - А ты здесь еще побудешь? - спросил Селлел, глядя то на Фаллонера, то на Робинтона.
     - Сегодня - точно, - отозвался Фаллонер. Он ткнул Робинтона локтем в ребра. - Они тебя заставят петь до рассвета - можешь не сомневаться.
     - Значит, ты будешь петь вместе с нами, - сказал Робинтон и отправил в рот очередной кусок нежного мяса. Жалко, что нельзя наесться до отвала. Но если он набьет полный живот, то не сможет хорошо петь.

***

     Петь ему пришлось немало: и вместе с Фаллонером, и вместе с мамой, и одному. Сперва, конечно же, они спели Балладу о Долге, и все слушатели подхватили ее. Робинтону начали хлопать уже во время первого припева. Успех искренне порадовал его.
     Затем Мерелан исполнила в дуэте с Робинтоном Балладу Вопросов. Ее в программе не было, но поскольку концерт вела Мерелан, Робинтон охотно подчинился - а притихшие зрители слушали, затаив дыхание. С'лонер сиял, наблюдая, с каким изумлением и вниманием смотрят на певцов жители Вейра.
     Робинтон и Фаллонер спели несколько песен Роба, не называя имени автора; песни были приняты очень тепло. В Вейре не было опытного арфиста, зато многие обладали хорошими голосами и умели на ходу подхватить мелодию. Жители Вейра заметно отличались от всех прочих слушателей, перед которыми доводилось выступать Робинтону прежде - и, пожалуй, в лучшую сторону. Конечно же, во многом он был обязан успехом маме: великолепный голос Мерелан даже в самых грустных песнях нес с собою радость. Между певцами и слушателями возникало редкостное взаимопонимание, позволяющее по-новому прочувствовать старые вещи.
     "Мы тоже тебя слушаем, маленький арфист", - произнес голос в голове у Робинтона, и мальчик едва не сбился с мелодии.
     Эта короткая фраза многое объяснила Робинтону, но задумываться у него не было времени: он должен был петь дальше, и петь так, чтобы не разочаровать своих слушателей - и людей, и драконов.
     Потом стали просить исполнить старые, любимые всеми песни, и Робинтон пел до тех пор, пока не охрип от усталости. Мерелан объявила, что представление окончено.
     - Вы изумительны, Мерелан. И вы, и юный Робинтон, - сказал С'лонер.
     Слушатели никак не желали уняться, поток просьб не прекращался. С'лонер замахал руками, призывая к порядку,
     - Уже поздно - даже для праздничного вечера, а вы, Мерелан, были очень щедры к нам - вы уделили нам так много времени и так много спели.
     - Это - десятина Вейру от цеха арфистов, - отозвалась Мерелан и изящно поклонилась слушателям. - Я всегда рада петь для вас.
     - Вы доставили огромное удовольствие не только нам, но и нашим драконам, - сказал С'лонер, взглянул на Робинтона и подмигнул ему.
     Внезапно приподнятое настроение, придававшее Робинтону силы во время долгого выступления, развеялось, и мальчик от усталости покачнулся.
     - Фаллонер, отведи Робинтона в спальню, - властно приказал С'лонер.
     - Я и сам устал не меньше его, - сказал Фаллонер и, обняв друга за плечи, повел его прочь из зала.
     - Вас же, дорогая Мерелан, Карола проведет в вейр для гостей - тот самый, который предназначен для королевы. Вскоре, да, вскоре...
     С'лонер говорил что-то еще, но этого Робинтон уже не услышал.

***

     На следующий день С'лонер лично отвез их в Бенден-холд; Мерелан и Робинтон, все еще не пришедшие в себя после выступления, по достоинству оценили оказанную им высокую честь. Даже Фаллонер в присутствии отца утратил обычную самоуверенность и держался тихо.
     - Я теперь, наверное, просплю целую неделю, - сказала Мерелан, когда они помахали вслед бронзовому всаднику и его Чендит'у. - Но вечер удался на славу, Роби. Выступление получилось великолепное. Я еще никогда не пела так хорошо, а ты был просто изумителен. Хочется верить, что твой дискант сохранится надолго.- Она вздохнула и потрепала сына по волосам. Они уже подошли к главной лестнице холда. - И, будем надеяться, после ломки у тебя тоже будет хороший голос.
     Их встретила леди Хайяра - она двигалась вперевалочку, поскольку до родов ей оставалось совсем немного.
     - Я так и знала, что они задержат вас до утра, - сказала леди. - Вы выглядите такой усталой... все ли прошло благополучно? Вы прямо-таки горите. Может, вам что-нибудь нужно? Я, наверно, не буду сегодня провожать вас наверх. - Леди Хайяра, обмахиваясь, тяжело вздохнула. - Надеюсь, на этот раз роды начнутся своевременно...
     Заверив леди, что все будет хорошо, Мерелан повела сына дальше. Но стоило им отойти на несколько шагов от Хайяры, плечи певицы поникли.
     - Чтобы так петь, надо выкладываться полностью, верно? - сказала Мерелан, когда они добрались до своих комнат. - О!
     Мать и сын одновременно заметили на столе толстый свиток письма; свиток был перевязан синей лентой - цвет цеха арфистов. Рука Мерелан, протянутая к письму, дрогнула и на миг нерешительно застыла, но затем певица совладала с собой, уселась в кресло и решительно вскрыла письмо. Нотные записи... Отложив ноты в сторону, Мерелан развернула краткое послание. Лицо ее залила бледность, пальцы слегка подрагивали.
     - Нет, это письмо - не от твоего отца, - Мерелан, не дочитав письмо до конца, принялась просматривать ноты. - Это от мастера Дженелла. Роби, подай-ка мою гитару.
     Робинтон проворно извлек гитару из чехла. Интересно, с чего вдруг такая спешка? Он лишь сейчас сообразил, что за все это время мама ни разу - ни в холде, ни в Вейре - не спела ни единого папиного сочинения. Робинтон знал, что во всем цехе не было второй певицы, способной справиться со сложнейшими произведениями Петирона. Ноты норовили выскользнуть из-под пальцев Мерелан и снова свернуться в трубку; Робинтон придержал их.
     Мерелан взяла первый аккорд, быстро пробежалась по струнам, потом вернулась к началу. Сыграв половину первой страницы, Мерелан остановилась и взглянула на сына, удивленно и растерянно.
     - Это совершенно не похоже на твоего отца... - Она повнимательнее присмотрелась к нотам. - Однако же это его почерк, никаких сомнений, - сказала Мерелан и вновь заиграла.
     Робинтон слушал музыку и, когда требовалось, проворно переворачивал страницы. Один раз, правда, он чуть не опоздал это сделать - так захватила его грустная мелодия, сопровождаемая минорными аккордами. Когда последние звуки стихли, мать и сын переглянулись: Мерелан - озадаченно, Робинтон - встревоженно. Ему очень хотелось, чтобы маме тоже понравилась эта музыка.
     - Думается мне, - медленно произнесла Мерелан, - что я могу со всей уверенностью заявить... - Ее губы тронула легкая улыбка. - Это - самое выразительное изо всех произведений твоего отца. - Она обняла гитару.- Мне кажется, Роби, он по нас скучает.
     Робинтон согласился. Эта мелодия была печальной - а обычно отцовские произведения были энергичными, напористыми, исполненными вариаций, украшений, неистовых каденций и прочих эффектных деталей. Среди них редко попадалось что-то простое и изящное, как этот напев. И столь же мелодичное.
     Мерелан вновь взяла письмо мастера Дженелла.
     - Мастер Дженелл тоже так считает. "Тебе непременно следует на это взглянуть, Мерелан. Здесь явственно чувствуются лирические тенденции. И, на мой взгляд, это - лучшая из вещей Петирона, хоть сам он никогда в этом и не признается".
     Мерелан тихонько рассмеялась.
     - Он никогда в этом не признается, но мне кажется, вы правы, мастер Дженелл. - Она взглянула на сына. - А ты что думаешь, милый? Как тебе эта музыка?
     - Мне? - Робинтон разволновался и теперь никак не мог подобрать нужных слов. - А к ней есть слова?
     - Почему бы тебе не написать их самому, радость моя? Тогда вы с папой станете соавторами - в первый раз, но, надеюсь, не в последний.
     - Нет, - задумчиво протянул Робинтон, хотя в глубине души ему отчаянно хотелось написать слова к отцовской музыке. - Мне кажется, мама, лучше будет, если слова сочинишь ты.
     - Думаю, сынок, нам придется потрудиться над ними вместе. - Мерелан погладила сына по голове и улыбнулась, но глаза ее были печальны. - Если, конечно, у нас получится...

Глава 8

     Робинтон не знал, что ответила мама на письмо мастера Дженелла, но ему она объяснила, что должна выполнять свои обязательства перед Бенден-Холдом. Кроме того, ей хотелось подучить К'гана, певца Вейра. Он был одарен, но ему недоставало уверенности в обращении с арфой. Мерелан настаивала, чтобы летом, после того как ученики сменят стол и сделаются подмастерьями, в Бенден непременно прислали опытного арфиста. Бенден это заслужил.
     - По множеству причин, - говорила Мерелан. - Однако же, я думаю, нам нужно прихватить с собой Майзеллу, когда мы вернемся в цех. Теперь, когда она освоила основы, ей полезно будет поучиться у разных мастеров. - И Мерелан загадочно улыбнулась. - Она может петь дуэтом с Халанной.
     Мнения Робинтона не спрашивали. А он охотно задержался бы в Бенден-холде, и не только из-за дружбы с Фаллонером, Хайоном и другими ребятами. По правде говоря, ему не очень-то хотелось возвращаться в цех арфистов, хотя он и начал скучать по тамошним друзьям, даже по Лексею, и чувство это обострилось, когда Майзелла принялась расспрашивать его о Доме.
     Когда Мерелан обратилась со своим предложением к родителям Майзеллы, те были польщены. Разговор состоялся вскоре после того, как леди Хайяра родила сына.
     - Я бы предпочла еще одну девочку, - призналась она, когда Мерелан и Роби пришли навестить ее. - Подыскать ей достойного супруга гораздо проще, чем унимать соперничающих мальчишек. То есть, конечно, я знаю, что из Райда получится хороший лорд-холдер... - Хайяра умолкла, так и не окончив фразы.
     Фаллонер как-то потратил целый вечер, объясняя Робинтону, почему лучше жить в Вейре или цехе. Из его объяснений выходило, что наследник холда должен постоянно остерегаться завистливых братьев и родичей.
     - Но разве наследника не выбирают на общем собрании всех лордов? - недоуменно спросил Робинтон.
     Фаллонер лишь фыркнул при виде такой наивности.
     - Конечно, решают лорды. Но обычно они выбирают самого сильного - того, кто проживет достаточно долго, чтобы выдвинуть свою кандидатуру. Даже в Вейре всадники начинают устраивать какие-то махинации и хвастать своими заслугами, когда королеве приходит пора подняться в брачный полет, - рассудительно пояснил он. - Правда, у нас это не приводит к смертельным случаям - всадники не имеют права драться в поединках насмерть. Но если всадник и в самом деле сообразительный, он может устроить, чтобы его бронзовый обогнал всех остальных и заполучил королеву.
     - Но как?!
     Фаллонер ответил Робинтону терпеливым взглядом. Потом продолжил:
     - Есть способы. Потому-то мой отец и одолел всех прочих бронзовых всадников, когда Фейрит'а поднималась в последний раз. Карола хотела себе в вейр К'роба, но Чендит' умнее Спакинт'а, и намного. А кроме того, кладка Фейрит'ы от Чендит'а оказалась намного больше, чем ее последняя кладка от Спакинт'а.
     - А я думал, что предводитель Вейра остается предводителем... - Робинтон постарался припомнить все известные ему песни о драконах.
     - Лишь до тех пор, пока его дракон летает с королевой, - договорил за него Фаллонер, качнув головой.
     - А может, ты отправился бы с нами в цех арфистов? - робко предложил Робинтон.
     - Не, не выйдет, - отозвался Фаллонер. - Я вернусь в Вейр. Понимаешь, я не хочу покидать его надолго.
     - А почему? На площадке Рождений сейчас нет яиц. Да и все равно ты еще недостаточно взрослый.
     - Мне остался всего один Оборот, - с обычной своей самоуверенностью заявил Фаллонер. - Я, правда, здорово рад, что познакомился с тобой и с твоей матерью - она потрясающая. Теперь, благодаря ей, я еще больше окажусь на виду.
     - На виду?
     Странно: Робинтону казалось, что Фаллонеру сейчас следует вести себя потише - его же отослали из Вейра нарочно, чтобы он не мозолил глаза госпоже Вейра, и та успокоилась. А он, похоже, опять за свое.
     - Ну да, я буду помогать К'гану. Я теперь могу читать ноты и делать копии - почти так же хорошо, как ты.
     - Ты быстро учишься, - великодушно признал Робинтон.
     - Приходится, - серьезно отозвался Фаллонер, - раз уж мне предстоит стать предводителем Вейра к следующему Прохождению. Ладно, пошли. Я помогу тебе собрать вещи. Ты ведь наверняка увозишь куда больше, чем привез.
     - В Бендене все были очень добры ко мне, - признался Робинтон.
     - А чего бы им не быть к тебе добрыми? Здесь ты никому не перебежал дорогу.

***

     На следующий день Робинтон никак не мог избавиться от комка в горле: ему предстояло попрощаться со всеми, с кем он успел познакомиться в Бендене, и прежде всего с Фаллонером и Хайоном.
     - Не переживай ты так, Роб, - прошептал ему на ухо Фаллонер, когда они уже стояли рядом со Спакинт'ом и смотрели, как на драконью упряжь прикрепляют сумки. - Я тебя навещу - сразу же, как только получу своего бронзового. Обещаю.
     - Я буду ждать, - отозвался Робинто