встали между ним и Брекки.  Он проклял их и
себя,  осознав наконец, что его неуклюжие попытки помочь девушке могли
ее окончательно погубить.
  Почти инстинктивно  его  сумбурные  мысли  достигли  Канта,  и Ф'нор
попытался  прервать  контакт.  Кант  не  должен   подозревать,   какое
сожаление  сжимает  сердце всадника из-за того,  что его дракон не был
бронзовым.
  "Я так  же  велик,  как  самые  большие  бронзовые,  - заявил Кант с
нерушимым  спокойствием.  Странная  интонация   промелькнула   в   его
ментальном  сигнале  -  словно  дракон  слегка  удивился,  что  должен
напоминать своему всаднику такой очевидный факт. - Я силен, достаточно
силен, чтобы обогнать любого из здешних бронзовых."
  Восклицание Ф'нора заставило Брекки повернуть голову.
  - Верно! Почему бы Канту не полететь за Вирент! Во имя Золотого Яйца
он может  обойти  любого  бронзового!  Даже  Орта,  если  как  следует
постарается!
  - Кант полетит за Вирент?
  - Конечно.
  - Но коричневые не летают с королевами. Только бронзовые могут...
  Ф'нор крепко  обнял Брекки,  пытаясь передать девушке охватившее его
ликование,  облегчение и пьянящую радость,  которую  не  мог  выразить
словами.
  - Только по одной причине коричневые не летают с  королевами  -  они
меньше.  Им  не  хватает  выносливости  для  брачного полета с золотой
самкой.  Но Кант велик. Он самый большой, самый сильный, самый быстрый
коричневый на Перне. Понимаешь, Брекки?
  Внезапно тело ее ожило.  Надежда вернула краски лицу девушки,  блеск
ее зеленым глазам.
  - Такое когда-нибудь случалось?
  Ф'нор нетерпеливо встряхнул головой.
  - Пришло время отбросить те обычаи,  что мешают нам.  Почему  бы  не
начать с этого?
  Он снова начал ласкать ее.  Брекки не сопротивлялась,  но  глаза  ее
оставались печальными, а тело застывшим.
  - Я хочу,  Ф'нор...  О,  как я хочу тебя...  - прошептала она.- - Но
холод охватывает меня... холод сжимает мое сердце...
  Он поцеловал ее - долго,  страстно - без колебаний  используя  любую
уловку, чтобы пробудить девушку.
  - Брекки, прошу тебя...
  - Испытать счастье...  что в этом может быть плохого, Ф'нор? - снова
шепнула она; тело ее затрепетало.
  Всадник снова  приник  к  ее  губам,  призывая  на помощь весь опыт,
полученный в десятках случаях встреч,  всю силу любви,  которая должна
была навек соединить его с Брекки телом, душой и мыслями. Именно навек
- он чувствовал, знал. И коричневый дракон подтвердил это.

  Килара кипела от  ярости,  когда  мужчины,  оставив  ее  на  поляне,
двинулись  прочь.  Волнение и гнев помешали ей найти подходящие слова,
но она сделает так,  что эти двое еще пожалеют о своих словах! Она еще
отплатит Ф'лару за потерю королевы файров! И с Т'бором она тоже сведет
счеты! Он посмел сделать ей выговор в присутствии Ф'лара - ей, Госпоже
Южного,  в чьих жилах течет благородная кровь властителей Телгара!  О,
Т'бор пожалеет об этом! Они оба пожалеют! Она им еще покажет!
  Исцарапанная рука  горела.  Боль напомнила Киларе,  что у нее были и
другие причины для недовольства.  Где эта соплячка?  Где Брекки?  Куда
все  подевались  -  в  то  время,  когда Вейр должен быть полон людей?
Почему все ее избегают? Ну где же наконец Брекки?
  "Кормит ящериц.  И мне тоже надо поесть". - Тон Придиты был так сух,
что  Килара,  словно  пробудившись,  удивленно  посмотрела   на   свою
королеву.
  - Ты неважно выглядишь,  - сказала она.  Поток мысленных проклятий и
брани,  которую  Килара посылала своим обидчикам,  прервался,  уступив
место привычным заботам о самочувствии Придиты.  Женщина  инстинктивно
ощутила,   что  не  должна  разрывать  эмоциональной  связи  со  своим
драконом.
  Ну, что  ж,  она  не  горит  желанием  лицезреть  тупую крестьянскую
физиономию этой Брекки.  И ящериц она тоже не хочет видеть!  Во всяком
случае,  не  сейчас.  Ужасные создания,  неблагодарные!  И,  вдобавок,
лишенные настоящей чувствительности.  Эта маленькая тварь должна  была
понимать,  что  никто  не  собирается причинить ей вред...  она хотела
только показать ее.
  Придита приземлилась  на  площадке  кормления так резко,  что Килара
вскрикнула от пронзившей руку боли.  Слезы выступили на ее  глазах.  И
Придита тоже?
  Но королева,  не обращая на  нее  внимания,  полурасправила  крылья,
прыгнула к жирному самцу и принялась насыщаться с такой жадностью, что
Килара невольно позабыла о своих обидах.  Покончив с первым  животным,
Придита набросилась на второе.  Королева действительно была голодна, и
Киларе пришлось признать,  что последнее время она стала  пренебрегать
своими   обязанностями.   Внезапно   ей   тоже  захотелось  есть;  она
представила себе,  что второй самец был Т'бором,  третий,  в  которого
вонзила  зубы  Придита  - Ф'ларом,  а завершившая обед крупная самка -
Лессой.  К тому времени,  когда Придита насытилась, раздражение Килары
утихло.  Она  вернулась  в  королевский вейр вместе с Придитой и долго
скребла и чистила ее,  пока  кожа  дракона  не  стала  отливать  ярким
золотом.  Наконец,  свернувшись на скале,  нагретой солнцем, довольная
Придита задремала, и Килара почувствовала, что искупила свою вину.
  - Прости меня,  Придита.  Я не хотела обидеть тебя. Но они относятся
ко мне так пренебрежительно... А каждый удар, нанесенный мне, роняет и
твой престиж..  Однако скоро они не посмеют так обращаться с нами.  Мы
не останемся в этом унылом Вейре на краю света.  Могущественные люди и
самые  сильные  бронзовые  станут искать наших милостей...  Тебя будут
чистить, скрести, умащивать маслом, холить и нежить. Ты увидишь... Они
еще пожалеют.
  Веки Придиты были плотно сомкнуты,  из  ноздрей  со  слабым  свистом
вырывался  воздух.  Килара  бросила взгляд на раздутый живот королевы.
Она плотно поела и, пожалуй, будет спать долго.
  - Я не должна была позволять ей так наедаться,  - прошептала Килара,
качая головой.  Но в тот  момент,  когда  когти  дракона  вонзались  в
очередную жертву,  она испытывала странное наслаждение,  словно горечь
всех обид,  оскорблений и неутоленных желаний  вытекала  из  нее,  как
кровь животного, орошавшая траву пастбища.
  Ее рука снова начала гореть. Килара отряхнула свою одежду из толстой
кожи;  песок  и пыль покрыли едва подсохшие царапины.  Внезапно Килара
ощутила грязь,  отвратительную грязь,  - смесь  пыли,  песка  и  пота,
покрывавших  ее  тело.  И  еще  она  почувствовала усталость.  Ей надо
выкупаться и поесть...  и пусть Ранелли разотрет ее и  умастит  свежим
маслом.  Но  сначала...  сначала  она даст кое-какие поручения Брекки.
Этой маленькой благонравной Брекки...
  Килара подошла к ее хижине сзади, со стороны окна, и услышала шепот.
Это был мужской голос;  в ответ раздался  тихий  смех  Брекки.  Килара
замерла,  пораженная.  Радость? Да, радость и удовлетворение звучали в
этом смехе. Она заглянула в окно, не опасаясь, что ее обнаружат; глаза
Брекки были прикованы к лицу стоявшего перед ней мужчины.
  Ф'нор! И Брекки?
  Коричневый всадник  поднял  руку  и с такой нежностью погладил прядь
волос, упавших на щеку девушки, что Килара больше не сомневалась - эти
двое были любовниками.
  Почти остывшее раздражение вспыхнуло снова;  холодный, яростный гнев
охватил Килару. Брекки и Ф'нор! Ф'нор, который столько раз отвергал ее
милости! Несомненно, Брекки и Ф'нор!..
  Килара отодвинулась  от  окна;  Кант тоже решил не беспокоить своего
всадника.

                               Глава 10

               Раннее утро, зал арфистов в Форт холде;
                         полдень, холд Телгар

  Робинтон, мастер  арфистов  Перна,  накинул   свою   новую   куртку:
прикосновение  мягкой  ткани  к коже было таким же приятным,  как и ее
глубокий,  радующий глаз зеленый цвет.  Арфист повернулся то одним, то
другим  боком перед зеркалом,  проверяя,  как лежит одежда на плечах и
груди,  и остался  доволен.  Видимо,  мастер  портных  Зург  учел  его
склонность  сутулиться  -  край куртки не спускался слишком низко и не
задирался вверх. Позолоченный пояс и нож отлично гармонировали с новым
платьем.
  - Ножи!  Ох уж эти поясные ножи!  -  Недовольная  гримаса  Робинтона
выдала какие-то неприятные воспоминания.  Он пригладил волосы и шагнул
назад, чтобы обозреть штаны. Да, мастер дубильщиков Белесден превзошел
себя!  Грубая  и  неяркая  кожа  дикого  стража  была тонко выделана и
окрашена зеленым - точно под цвет куртки.  Оттенок сапог  был  темнее;
обувь мягко обнимали ступни и икры арфиста.
  Зеленый! Робинтон усмехнулся про себя.  Этот цвет не был в почете ни
у  Зурга,  ни у Белесдена,  хотя получить соответствующий краситель не
составляло  труда.  "Со  временем  мы  избавимся  от   таких   нелепых
суеверий", - подумал Робинтон.
  Он выглянул в окно, проверяя, высоко ли поднялось солнце. Сейчас оно
стояло  прямо  над  хребтом Форта.  Следовательно,  в Телгаре наступил
полдень, и гости уже начали собираться. Оставалось дождаться появления
обещанного всадника. Т'тон из Форт Вейра неохотно согласился выполнить
просьбу Робинтона,  хотя по  традиции,  освященной  сотнями  Оборотов,
глава арфистов мог требовать помощь от любого Вейра.
  На севере небосклона появился дракон.
  Робинтон схватил  теплый  плащ  -  в  нарядной куртке он не вынес бы
леденящего холода Промежутка - и перчатки.  Кроме того,  он взял  свою
лучшую  гитару  в  войлочном чехле.  Насчет нее он испытывал некоторые
колебания.  У Чейда в Телгаре была  превосходная  гитара...  С  другой
стороны,  вряд ли мгновенный холод Промежутка повредит отличное дерево
и струны его собственного инструмента. В конце концов, дерево не столь
уязвимо, как слабая плоть человека.
  Проходя мимо окна,  он заметил, что к холду снижается второй дракон,
и очень удивился.
  Выйдя в небольшой дворик  зала  арфистов,  Робинтон  невольно  издал
возглас изумления. На востоке показался третий дракон!
  Арфист вздохнул.  Кажется,  в этот день сложности  начались  слишком
рано; он надеялся, что его оставят в покое хотя бы до Телгара.
  Итак, зеленый, голубой и... о-о-о! - бронзовый!
  Крылья драконов сверкали в лучах утреннего солнца.
  - Сибел,  Тальмор,  Брудеган.  Тагетарл!  Надевайте лучшие тряпки  и
берите инструменты!  Торопитесь,  или я спущу с вас шкуры,  а из кишок
наделаю струн!  - Громовой голос Робинтона  проник  в  каждую  комнату
зданий, окружавших двор.
  Две головы вынырнули из верхнего окна дома, где жили ученики.
  - Сейчас, мастер!
  - Идем!
  - Одну минуточку!
  Значит, четверо его арфистов  да  трое  телгарских...  у  них  будет
прекрасный большой ансамбль! Робинтон набросил на плечи плащ, позабыв,
что  может  измять  великолепный  наряд,  и   иронически   усмехнулся,
рассматривая  снижавшихся  драконов.  Еще  немного - и он узнает,  чем
вызваны подобные почести.
  Ему нужно  выбрать  голубого из Вейра Телгар - он появился первым...
Однако зеленого дракона прислал Форт,  с которым у главной  мастерской
арфистов  существовала  долгая  и  прочная связь...  С другой стороны,
Бенден оказал наибольшее уважение, прислав бронзового...
  "Выберу того,  кто  приземлится  первым",  - решил Робинтон и тут же
озадаченно представил себе,  как все три дракона одновременно касаются
земли.  Он покинул двор, замкнутый четырехугольником строений, и вышел
в расстилавшиеся перед  ним  поля.  Крылатые  звери  могли  спуститься
только здесь.
  Бронзовый приземлился последним,  что исключало  возможность  отдать
ему  предпочтение  беспристрастно.  Три  всадника  сошлись на середине
поля,  в нескольких длинах дракона от озадаченного арфиста,  и тут  же
вступили в спор.  Когда стало ясно,  что голубой и зеленый нападают на
бронзового, Робинтон почувствовал, что должен вмешаться.
  - Он под защитой Форт Вейра,  - негодующе говорил зеленый всадник. -
Мы имеем право...
  - Он гость холда Телгар, - перебил голубой. - Лорд Ларад потребовал,
чтобы...
  Бронзовый всадник, в котором мастер арфистов узнал Н'тона, одного из
первых юношей простого  звания,  прошедших  несколько  Оборотов  назад
Запечатление с драконом в Бендене,  был терпелив и спокоен. Он отвесил
вежливый поклон Робинтону и произнес:
  - Достойный мастер сам разберется, кто прав.
  Остальные обожгли его возмущенными взглядами, но спор прекратили.
  - Не вижу проблемы,  - заявил Робинтон твердым, непререкаемым тоном,
который использовал крайне редко - лишь в  тех  случаях,  когда  давал
понять, что склоки бесполезны.
  Двое спорщиков повернулись к  арфисту,  один  -  угрюмый,  второй  -
негодующий.
  - Для  нашего  цеха  большая  честь,  что  вы   соперничаете   из-за
возможности  послужить  ему.  -  Робинтон  сопроводил свои слова двумя
шутливыми поклонами. - К счастью, мне нужны все три дракона. Пользуясь
такой счастливой оказией, я намерен взять с собой в Телгар еще четырех
арфистов.  -  Он  подчеркнул  слово  "счастливой",  заметив   взгляды,
которыми  обменялись голубой и зеленый всадники.  У молодого Н'тона не
дрогнул ни один мускул. Превосходные манеры у парня, хоть он и родился
в мастерской!
  - Мне велели привезти  т е б я, - кисло заметил всадник из Форта.
  - И  выполнить  поручение  с  таким  усердием,  чтобы  я  весь  день
чувствовал себя счастливым,  - с живостью подхватил Робинтон. Заметив,
как голубой всадник довольно ухмыльнулся, арфист продолжил: - Несмотря
на то, что я высоко ценю внимание Р'марта - хотя у него, кажется, были
недавно  какие-то  трудности  в холде Телгар?  - я поеду на драконе из
Бендена. Его посланец, по крайней мере, оставил выбор  за  м н о й.
  Помощники Робинтона  уже выскочили из ворот и торопливо шли по полю,
прижимая к груди инструменты;  с их плеч свисали тяжелые плащи.  Когда
юноши,   побледневшие   от   волнения,  запыхавшиеся,  но  счастливые,
выстроились в ряд перед мастером,  он  внимательно  осмотрел  каждого.
Сибелу   было   приказано   подтянуть   штаны. Тальмору  -  застегнуть
болтавшийся  ремень.  Тагетарлу  -  пригладить  взлохмаченные  волосы.
Внешний вид Брудегана оказался безупречным, и мастер довольно кивнул.
  - Мы готовы,  мои господа,  - объявил он и шагнул в сторону  Н'тона,
слегка поклонившись остальным всадникам.
  - Я не могу сообразить... - начал зеленый всадник.
  - Это заметно,  - обрезал Робинтон: голос его стал холоднее ледяного
дыхания Промежутка.  - Брудеган,  Тагетарл, поедете на голубом. Сибел,
Тальмор - с ним, - арфист кивнул на спорщика из Форт Вейра.
  Брудеган, сохраняя невозмутимое спокойствие на лице, вежливым жестом
предложил  всадникам.  проследовать  к  драконам.  Те  подчинились без
дальнейших возражений.  Как  все  периниты,  они  немного  побаивались
арфистов.   Никто  не  хотел  в  один  прекрасный  день  стать  героем
какой-нибудь развеселой песенки,  которая вмиг облетит всю землю -  от
океана до океана.

  Бронзовый Н'тона,  несший на себе арфиста,  появился в воздухе прямо
над утесом,  в толще которого был вырублен  внутренний  холд  Телгара.
Быстрая  река,  начинавшаяся  на  склонах восточного хребта,  рассекла
мягкий камень, образовав ущелье, которое постепенно ширилось, переходя
в  долину Телгара.  Напоминая гигантскую лестницу,  горный склон падал
здесь вниз уступами,  на одном из которых и располагался холд  Телгар.
Сотня  окон  пяти  его  уровней  была  обращена и югу,  благодаря чему
внешние  помещения  холда  были  всегда  хорошо  освещены.   Все   она
закрывались  тяжелыми  бронзовыми  ставнями  -  отличительный  признак
Телгара, подчеркивающий его богатство.
  Сегодня над  стенами  Великого Телгара пестрели радугой знамена всех
лордов Перна,  чья кровь когда-либо смешивалась с  благородной  кровью
телгарских   властителей.   Сами  стены  огромного  двора  были  увиты
благоухавшими ветвями и крупными цветами  лунного  дерева:  их  аромат
смешивался  с  аппетитными  запахами,  доносившимися  из кухонь.  Если
судить по числу длинноногих скакунов, которые паслись среди стад скота
по берегам реки, гости прибывали уже в течение нескольких часов. В эту
ночь  все  комнаты  в  древнем  Телгаре  будут  заняты,   и   Робинтон
порадовался,  что  его ранг давал право на достойное место.  Возможно,
придется потесниться,  так как он привез с собой помощников. Они могут
оказаться лишними: в этот день сюда наверняка устремились музыканты со
всей округи. Впрочем, счастливой оказией нельзя пренебрегать.
  "Я должен  думать  о радостном,  счастливом",  - размышлял Робинтон,
вспоминая слова Фандарела. Он коснулся ладонью плеча всадника.
  - Ты остаешься, Н'тон?
  Молодой человек с улыбкой обернулся к арфисту,  но  глаза  его  были
серьезными.
  - Лиоту и мне следовало отправиться в другое место, мастер Робинтон,
-  сказал  он,  ласково похлопав шею бронзового.  - Но я хотел увидеть
Телгар и,  когда лорд Асгенар попросил привезти  тебя  сюда,  был  рад
оказать эту услугу.
  - Я рад не меньше,  - произнес на прощание Робинтон,  соскальзывая с
плеча дракона на землю. - Спасибо тебе, Лиот, за приятное путешествие.
  "Арфисту достаточно только попросить."
  Пораженный, Робинтон бросил взгляд на Н'тона,  но юноша рассматривал
группу ярко одетых молодых женщин,  подымавшихся  с  пастбища.  Мастер
арфистов повернулся к Лиоту,  чьи огромные глаза сверкали в нескольких
шагах от него.  Дракон расправил крылья,  и Робинтон поспешно отступил
назад,  все  еще  не  в силах поверить,  что слышал его слова.  Однако
другого объяснения не существовало.  Да,  этот день, несомненно, полон
сюрпризов!
  - Мастер? - почтительно окликнул его Брудеган.
  - А?  Все в порядке,  парни,  - он улыбнулся юношам. Тальмор никогда
раньше не летал,  и глаза мальчика остекленели.  - Брудеган, ты знаешь
дорогу.  Веди  их  в  помещение арфистов,  и пусть хорошенько запомнят
путь.  Возьми мой инструмент.  Пока не начнется  пир,  гитара  мне  не
нужна.  Во  время  торжества  вы  должны  смешаться с толпой,  играть,
рассказывать и слушать.  Вы знаете свои  обязанности,  мы  не  раз  их
повторяли.  Работайте.  Прислушивайтесь  к  сообщениям,  что  передают
барабаны,  и старайтесь разобраться в них.  Брудеган,  возьми с  собой
Сибела, это его первое выступление... Нет, Сибел, если бы я сомневался
в твоих способностях, тебя сегодня не было бы с нами... Тальмор, следи
за   ритмом.  Тагетарл,  дождись  конца  пира,  прежде  чем  бросаться
очаровывать девушек...  Скоро  ты  станешь  настоящим  арфистом...  Не
подвергай  опасности добро хозяев.  И всем вам повторяю - выбросьте из
головы мысли о вине.
  Закончив наставления, он покинул юношей и двинулся вверх, к большому
двору Телгара,  кланяясь и улыбаясь тем,  кого узнавал  среди  пестрой
толпы обитателей холдов, ремесленников и нарядных женщин.

  Ларад, лорд  Телгарский,  облаченный  в  желтое,  и  жених,  Асгенар
Лемосский в сверкающем одеянии цвета ночного неба  стояли  у  огромных
металлических дверей главного зала холда. Женщины Телгара были в белом
- кроме Фамиры,  невесты,  сводной сестры Ларада.  Ее белокурые волосы
спадали   на   пышный   воротник   традиционного   свадебного  платья,
переливавшегося всеми оттенками красного.
  Робинтон на  минуту  остановился  около  ворот в тени правой башни и
разглядывал  гостей,  уже  разбившихся  на  небольшие  группы  посреди
просторного,  празднично  украшенного  двора.  У  конюшен  он  заметил
Согрейни, Главного мастера скотоводов, и удивленно приподнял брови. На
свадьбе  человек не должен выглядеть так,  словно от его соседей разит
чем-то неприятным.  Вероятно, Согрейни хотел показать, что не одобряет
пустую  трату  времени.  Мастер  ткачей  Зург  и  его  суетливая  жена
переходили от группы к группе; Робинтон не удивился бы, узнав, что они
проверяют качество тканей.  Хотя...  трудно сказать.  Возможно, мастер
Зург  и  его  супруга  с  доброжелательной  беспристрастностью  хотели
одарить каждого кивком и улыбкой.
  Мастер горняков Никат был погружен в беседу с  мастером  дубильщиков
Белесденом и мастером земледельцев Андемоном:  рядом,  сбившись тесной
кучкой,  совещались их жены.  Корман, владетель Кер