. Подруга Луизы подумала, что по ней ползает  букашка,  возможно,
даже  укусила  ее.  Просто  различный  подход;  точно  так  же  пианисты
поразному исполняют одну и ту же пьесу. Короче говоря,  люди  чувствуют,
когда мы соприкасаемся с ними. Не знают, что это такое, но, вне  всякого
сомнения, ощущают".
   Луиза взяла Ральфа за руку и повела к дверям палаты N313. Они  стояли
в коридоре, глядя сквозь дверной проем,  как  Мак-Говерн  усаживался  на
стул у ног больного. В комнате собралось не  меньше  восьми  человек,  и
Ральф не мог видеть Боба Полхерста достаточно четко, но  зато  он  видел
другое:  хотя  Боб  и  был  окружен  плотным  саваном,  "веревочка"  его
оставалась нетронутой. Она имела такой же неряшливый вид, как  и  ржавая
выхлопная труба, отбитая в одном месте и  покореженная  в  другом...  Но
оставалась целой.
   Ральф повернулся к Луизе:
   - Этим людям ждать придется дольше, чем они рассчитывают.
   Луиза кивнула, затем  указала  вниз  на  золотисто-зеленые  отпечатки
шагов - следы мужчин в белом. Ральф увидел, что  следы  миновали  палату
N313, но свернули к следующей двери - N315, палате Джимми  В.  Вместе  с
Луизой они подошли ближе и заглянули  внутрь.  У  Джимми  В.  Было  трое
посетителей, но один из них, сидящий рядом с кроватью, считал, что кроме
него здесь больше никого нет. Этим одним оказался Фэй Чепин,  машинально
просматривающий груду  открыток  с  пожеланиями  скорого  выздоровления,
скопившихся на прикроватной  тумбочке  Джимми.  Двое  других  были  теми
самыми лысоголовыми врачами, которых Ральф впервые увидел выходящими  из
дома Мэй Лочер. Они стояли в ногах кровати Джимми  В.,  торжественные  в
своих ослепительно чистых халатах, и теперь, находясь в непосредственной
близости, Ральф заметил отличия в их гладких,  почти  идентичных  лицах;
просто такое невозможно рассмотреть в бинокль - или пока не продвинешься
хоть немного вверх по лестнице восприятия. В основном отличие замечалось
в глазах - темных, без зрачков, подернутых золотистым сиянием. Эти глаза
светились  разумом  и  осознанностью.  Их  ауры  сверкали  и  вспыхивали
наподобие одежд императора...
   ... Или, возможно, Центурионов. Они  взглянули  на  Ральфа  и  Луизу,
стоящих в дверном проеме и держащихся  за  руки,  как  парочка  малышей,
заблудившихся в волшебном лесу, и улыбнулись им.
   Приветствуем тебя, женщина.
   Говорил доктор N1.  В  правой  руке  он  держал  ножницы.  Невероятно
длинные лезвия казались очень острыми. Доктор N2 сделал шаг навстречу  и
забавно поклонился:
   Приветствуем тебя, мужчина. Мы вас ждали.
 
3 
 
   Ральф почувствовал, как напряглась, а затем обмякла рука Луизы, когда
она решила, что непосредственная опасность им  не  грозит.  Она  шагнула
вперед, переводя взгляд с доктора N1 на доктора N2 и снова на первого. -
Кто вы?
   Доктор N1 скрестил руки на  маленькой  груди.  Острые  лезвия  ножниц
улеглись во всю длину на обтянутое белым левое предплечье.
   У нас нет имен в том смысле, в каком их имеют Шот-таймеры,  -  но  вы
можете называть нас следуя легенде, которую тебе рассказал этот человек.
   То, что первоначально эти имена принадлежали женщинам <Мойры  (греч.)
или парки (рим.) - богини судьбы, дочери Зевса и Фемиды.  Древние  греки
представляли  их  в  виде   трех   пожилых   женщин   первая   -   Клото
("Прядильщица"), сидя за веретеном,  прядет  жизненную  нить,  вторая  -
Лахесис ("Та, которая определяет судьбу") вынимает,  не  глядя,  жребий,
выпадающий человеку, третья - Атропос ("Неумолимая") в  назначенный  час
обрезает нить жизни.>, для нас не имеет смысла, потому  что  у  нас  нет
половых различий. Я буду Клото, хотя мне и не приходится прясть нить,  а
мой давний приятель и коллега станет называться Лахесис, хотя он никогда
не тянул ничей жребий. Входите сюда - оба, пожалуйста!
   Луиза с Ральфом  вошли  и  встали  между  стулом  для  посетителей  и
кроватью. В их движениях сквозила  осторожность.  Ральф  не  думал,  что
врачи задумали что-то плохое,  но  все  же  ему  не  хотелось  подходить
слишком близко..
   Их ауры, такие яркие и великолепные  по  сравнению  с  полем  обычных
людей, пугали его, и, судя по выражению лица Луизы, она  ощущала  то  же
самое.
   Луиза, почувствовав его взгляд, повернула к нему  лицо  и  попыталась
улыбнуться. "Моя Луиза", - подумал Ральф. Он обнял женщину  и  прижал  к
себе.
   Лахесис: Мы сообщили вам наши  имена  -  имена,  которыми  вы  можете
пользоваться; может быть, и вы назовете нам свои?
   Луиза: - Вы хотите сказать, что еще не знаете, как нас зовут?
   Извините, но в это трудно поверить.
   Лахесис: Мы могли узнать, но решили не делать этого. Мы  предпочитаем
соблюдать правила Смертных, когда это возможно. Мы  считаем  их  правила
замечательными, потому что они, переходя от одного поколения к  другому,
создают видимость непрекращающейся жизни.
   Луиза: - Не понимаю.
   Ральф тоже не понимал, да и не хотел понимать.  В  голосе  назвавшего
себя Лахесисом слышались слабые нотки превосходства,  столь  похожие  на
манеру Мак-Говерна, когда тому хотелось пофилософствовать  или  почитать
нотацию.
   Лахесис: Это не столь важно.  Мы  чувствовали,  что  вы  придете.  Мы
знали, мужчина, что ты наблюдал за нами  в  ночь  на  понедельник  около
дома... Здесь в речи Лахесиса произошла накладка. Казалось, он  произнес
две вещи одновременно, ауры свернулись вместе, как змея,  кусающая  себя
за хвост.
   Мэй Лочер.
   Конченой женщины.
   Луиза неуверенно шагнула вперед:
   - Меня зовут Луиза Чесс, а моего друга -  Ральф  Робертс.  А  теперь,
когда мы представились, может быть, объясните,  что  происходит  вокруг?
Лахесис: Следует представить еще одного.
   Клото: Ральф Робертс уже сделал это.
   Луиза взглянула на Ральфа, кивающего головой:
   - Они говорят о докторе N3. Правильно?
   Клото и Лахесис согласно кивнули. Оба одобрительно улыбались.
   Ральф считал, что теперь ему следовало бы успокоиться,  но  в  данный
момент это представлялось невозможным. Он был испуган и очень зол -  ими
умело манипулировали, следя за каждым шагом. Эта  встреча  оказалась  не
случайной;  все  было  спланировано  заранее.  Клото  и   Лахесис,   два
лысоголовых доктора, располагающих огромным запасом  времени,  стояли  в
палате Джимми В. И ждали появления Шот-таймеров, ха-ха.
   Взглянув на Фэя, Ральф увидел, как тот достал из кармана книжку - "50
классических шахматных задач". Он читал, задумчиво ковыряя в носу. После
нескольких предварительных исследований Фэй нырнул достаточно глубоко  и
извлек огромную козявку, изучил ее,  а  затем  пристроил  на  внутренней
поверхности прикроватного столика. Ральф смущенно  отвернулся,  вспомнив
пословицу своей бабушки: "Не хочешь страдать, не заглядывай  в  замочную
скважину". Он дожил до семидесяти,  так  полностью  и  не  постигнув  ее
смысла. А пока его волновал другой вопрос:
   - Почему Фэй не видит нас? И почему нас не заметили Мак-Говерн и  его
приятель? И как мужчина смог пройти сквозь  меня?  Или  мне  это  только
показалось?
   Клото улыбнулся:
   Тебе не показалось. Попытайся представить жизнь в виде здания, Ральф,
- нечто типа небоскреба.
   Но Ральф открыл, что Клото думал не совсем об этом. На  долю  секунды
он уловил мысленный образ, возникший в голове его собеседника,  и  образ
этот был одновременно пугающим и восхитительным: огромная, сложенная  из
темных, покрытых патиной времени камней башня, стоящая посреди огромного
поля красных роз. Щели окон спиралью спускались к ее подножию.
   Затем образ исчез.
   И ты, и Луиза, и все другие Смертные живете  на  двух  первых  этажах
такого сооружения. Конечно, в здании имеются лифты...
   "Нет, - подумал Ральф. - Только не в той башне, которую  я  увидел  в
твоих мыслях, дружок. В том  здании  -  если  только  оно  действительно
существует - нет никаких подъемников, а лишь узкие  лестницы,  затянутые
паутиной, с дверями по обе стороны, ведущими Бог весть куда".
   Лахесис  смотрел  на   него   со   странным,   почти   подозрительным
любопытством, но Ральф решил, что  ему  наплевать  на  этот  взгляд.  Он
повернулся к Клото, жестом попросив его продолжать.
   Клото: Как я уже говорил, там есть лифт, но Шот-таймерам не позволено
пользоваться им при обычных обстоятельствах. Вы не готовы  приспособлены
-----------  Последнее  объяснение  казалось  самым  доступным,  но  оно
умчалось прочь прежде, чем Ральф успел  осмыслить  его.  Луиза  покачала
головой, а затем снова  обратила  взгляд  на  Клото  и  Лахесиса.  Ральф
разгневался еще больше.
   Все томительно долгие, бесконечные ночные бдения в ожидании рассвета,
все дни, которые провел он, ощущая себя  безумцем;  смысл  прочитанного,
после третьей попытки, телефонные номера, так легко запоминаемые  ранее,
которые теперь приходилось находить  в  справочнике...  Внезапно  пришло
воспоминание, одновременно подводящее итог и оправдывающее гнев, которым
он пылал, глядя на лысоголовых созданий с  темно-золотистыми  глазами  и
ослепительной аурой. Ральф увидел себя, заглядывающего в кухонный шкаф в
поисках  бульонного  кубика,  который,  по  настойчивым  заверениям  его
измученного мозга, должен был находиться гдето здесь. Ральф увидел,  как
он переставляет банки, замирает и снова принимается за поиски. Он увидел
собственное лицо - выражение недоумения  и  растерянности,  которое  так
легко принять за умственную отсталость, но на самом деле означающее лишь
усталость и измотанность. Затем Ральф увидел, как опустились его руки  и
как он замер, словно ожидая, что коробка с бульонными кубиками возникнет
по собственной воде.
   До настоящего момента и до прихода этого воспоминания Ральф так и  не
осознавал до конца, насколько ужасны последние месяцы его жизни.
   Оглядываться на них было равносильно созерцанию  пустынного  пейзажа,
написанного мрачными темно-бордовыми и серыми красками.
   - Итак, вы впустили нас в лифт... Или, "может быть, мы не удостоились
подобной чести, и вы просто прогнали нас по пожарной лестнице. Дали  нам
возможность  немного  акклиматизироваться,  чтобы   мы   не   свихнулись
окончательно. И как легко вам все удалось! Крали наш сон, пока  мы  едва
не сошли с ума. Сын Луизы и ее невестка чуть не упекли ее в одно  весьма
интересное заведение, вам это известно?  А  мой  друг,  Билл  МакГоверн,
считает меня  клиентом  Джунипер-Хилл.  А  в  это  время  вы,  маленькие
ангелы... Улыбка на лице Клото потускнела:
   Мы не ангелы, Ральф.
   - Ральф, не кричи на них, пожалуйста.
   Да,  он  действительно  кричал,  потому  что  отголоски   его   крика
повидимому, долетели и до Фэя; тот захлопнул книгу, оставил свой  нос  в
покое и выпрямился, тревожно оглядываясь по сторонам.
   Ральф перевел взгляд с Клото (отступившего назад  и  расставшегося  с
остатками былой улыбки) на Лахесиса:
   - Твой друг сказал, что вы не ангелы. А где же они?  Играют  в  покер
восемью этажами выше? А Бог, очевидно, расположился в пентхаузе,  дьявол
же орудует в котельной?
   Ответа не последовало. Клото и Лахесис переглянулись. Луиза вцепилась
Ральфу в рукав, но он проигнорировал это.
   - Итак, что же мы должны сделать? Вы  ждете,  что  мы  выследим  того
лысого   Ганнибала   Лектора   <Доктор-каннибал   -   главный   персонаж
голливудского триллера "Молчание ягнят"> и  снимем  с  него  скальп?  Да
пошли вы... Здесь Ральф, развернувшись, вышел бы  из  палаты  (на  своем
веку он пересмотрел множество фильмов и отлично  разбирался  в  отходных
репликах), но Луиза испуганно разрыдалась, и это удержало его на  месте.
Выражение смущенного укора в ее глазах заставило Ральфа пожалеть о своей
вспышке. Он обнял Луизу  за  плечи  и  дерзко  взглянул  на  лысоголовых
человечков.  Они  переглянулись  еще  раз  и  нечто  -  некое   общение,
недоступное уровню слышания и понимания, достигнутого Ральфом и  Луизой,
- произошло между двумя созданиями. Затем  Лахесис  снова  повернулся  к
ним, он улыбался... Но в глазах его застыла грусть.
   Мне понятен твой гнев, Ральф, но он не обоснован, Сейчас ты не веришь
мне, но со временем все изменится,  А  пока  мы  должны  отставить  ваши
вопросы и наши ответы - те, которые мы можем дать, - в сторону.
   - Почему?
   Потому у что для этого человека настало время прощания.
   Смотрите внимательно, такое знание будет полезно для вас.
   Клото подошел к кровати слева. Лахесис зашел  справа,  пройдя  сквозь
Фэя Чепина. Фэй подался вперед, захлебнувшись внезапным кашлем, а затем,
когда приступ прошел, снова открыл пособие по игре в шахматы.
   - Ральф! Я не могу смотреть! Я не могу смотреть, как они это делают!
   Но Ральф считал, что Луиза сможет. Они оба будут  смотреть.  Он  лишь
крепче прижал к себе Луизу, когда Клото и Лахесис склонились над  Джимми
В. Их лица осветились любовью,  заботой,  нежностью,  и  Ральф  вспомнил
персонажей картины Рембрандта - кажется, она называлась "Ночной  дозор".
Их ауры смешались, перекрывая одна другую, над грудной клеткой Джимми, и
неожиданно лежащий на кровати человек открыл глаза. Секунду  он  смотрел
сквозь лысоголовых врачей на потолок с удивлением и непониманием,  затем
перевел взгляд на дверь и улыбнулся.
   - Эй! Посмотрите-ка, кто пришел! - воскликнул Джимми В. Голос его был
тихим и хриплым, но Ральф уловил южно-бостонский акцент. Фэй подпрыгнул.
   Шахматный задачник упал на пол. Фэй подался вперед и взял  Джимми  за
руку, но тот не обратил на него внимания, продолжая смотреть на Ральфа и
Луизу. - Это же Ральф Робертс! А с ним жена Пола Чесса! Послушай, Ральф,
помнишь, как мы хотели посмотреть представление цирка-шапито?
   - Помню, Джимми.
   Джимми улыбнулся, глаза его снова  закрылись.  Лахесис,  взявшись  за
скулы  умирающего,  легонько  повернул  его  голову,   как   парикмахер,
собирающийся побрить клиента. В тот же самый момент Клото склонился  еще
ниже и раскрыл ножницы так, чтобы черная "веревочка" Джимми В.  Улеглась
между  распахнутыми  лезвиями.  Когда  Клото  сомкнул  ножницы,  Лахесис
склонился и поцеловал Джимми в лоб.
   Ступай с  миром,  друг.  Раздался  еле  уловимый  щелчок.  Отрезанная
"веревочка" поднялась к потолку и  растворилась.  Саван,  обволакивающий
Джимми В., вспыхнул ослепительно белым  цветом  и  исчез.  Джимми  снова
открыл глаза и взглянул на  Фэя.  Он  попытался  улыбнуться,  но  в  это
мгновение  взгляд  его,  став  отрешенным,  остановился.  Начавшие  было
образовываться от зарождавшейся улыбки ямочки разгладились.
   - Джимми? - Фэй потряс Джимми В. За плечо. - Что с тобой, Джимми?.. О
черт.
   Фэй поднялся и чуть ли не бегом покинул палату.
   Клото: Надеюсь, вы поняли, что все наши дела мы совершаем с любовью и
уважением? Что на самом деле мы лекари  последнего  приюта?  Для  нашего
дальнейшего общения, Ральф и Луиза, очень важно, чтобы  вы  поняли  это.
-Да.
   -Да.
   Ральф не имел ни малейшего желания соглашаться с ними хоть  в  чемто,
но эта фраза - "лекари последнего приюта" - без  всяких  усилий  смирила
его гнев. Смысл ее был сама истина. Они освободили Джимми В. Из мира,  в
котором для него не  оставалось  ничего,  кроме  боли.  Да,  несомненно,
именно они стояли  рядом  с  Ральфом  в  палате  N317  в  тот  холодный,
промозглый  День  семь  месяцев  назад,  именно  они  принесли  Кэролайн
облегчение. Да, они делали свое дело с любовью и  уважением  -  малейшие
сомнения на этот счет отпали сами собой,  когда  Лахесис  поцеловал  лоб
Джимми В. Но разве любовь и уважение давали им право провести  его  -  и
Луизу - через ад, чтобы послать их за  сверхъестественным  существом,  у
которого поехала крыша? Давало ли это им право думать, что  обыкновенные
люди, к тому же далеко не молодые, смогут управиться с чудовищем?
   Лахесис: Давайте уйдем из этого места. Вскоре сюда сбегутся  люди,  а
нам необходимо поговорить. - Есть ли у нас выбор? Их ответы:
   Конечно!
   Выбор всегда есть!
   раздались моментально, окрашенные цветами удивления.
   Клото и Лахесис направились  к  двери;  Ральф  и  Луиза  отскочили  в
сторону, давая им пройти. Но ауры лысоголовых коротышек все  же  окутали
их на мгновение, и Ральф ощутил их на вкус  и  на  ощупь:  вкус  сладких
яблок, на ощупь же словно сухая, легкая кора дерева.
   Когда они выходили бок о бок, уважительно разговаривая друг с другом,
в палату в сопровождении двух медсестер вернулся Фэй. Они прошли  сквозь
Лахесиса и Клото, затем сквозь Ральфа и Луизу, не замедляя шаг и  вообще
ничего не замечая.
   А в коридоре жизнь шла своим чередом. Гул не  прекращался,  нигде  не
вспыхнул свет, по коридору никто не бежал и не кричал. Здесь смерть была
слишком частым посетителем, чтобы устраивать переполох.  Ральф  подумал,
что даже в таких обстоятельствах та не особенно желанный гость,  но  все
же знакомый и принимаемый. Ему  также  показалось,  что  Джимми  В.  Был
доволен своим уходом с третьего этажа  городской  больницы  Дерри  -  он
сделал это без всякой спешки и беспокойства, к тому же ему  не  пришлось
предъявлять водительское удостоверение  или  медицинскую  страховку.  Он
умер с достоинством, которое всегда  сопутствует  таким  простым,  давно
ожидаемым  событиям.  Одно-два  мгновения  осознанности,  сопровождаемых
слегка расширившимся восприятием, а затем бах. Соберите все мои печали и
радости, пока.
 
4 
 
   Ральф  и  Луиза  догнали  лысоголовых  докторов  возле  палаты   Боба
Полхерста. В открытую дверь было видно,  что  бдение  у  смертного  одра
старенького учителя все еще продолжается.
   Луиза: - Мужчина, ближе всех стоящий к  кровати,  -  наш  друг,  Билл
МакГоверн. С ним  творится  что-то  неладное,  нечто  ужасное.  Если  мы
выполним вашу просьбу, могли бы вы?..
   Но Лахесис и Клото лишь качали головами.
   Клото: Изменить ничего нельзя.
   "Да, - подумал Ральф. -  Дорренс  знал:  готовую  булочку  не  испечь
заново".
   Луиза: - Когда это произойдет?
   Клото: Ваш друг принадлежит не нам, третьему. Тому, кого Ральф назвал
Атропос. Но и он не сможет сообщить вам точное время смерти человека.
   Он даже не знает, кого заберет в следующий раз.  Атропос  -  посланец
Слепого Случая.
   От этих слов сердце замерло у Ральфа в груди.
   Лахесис: Но здесь разговаривать неудобно. Пойдемте.
   Лахесис взял Клото за руку, вторую протянул Ральфу. И в это же  время
Клото потянулся к Луизе. Та поколебалась,  затем  взглянула  на  Ральфа.
Ральф, в свою очередь, хмуро посмотрел на Лахесиса:
   - Не дай Бог, если вы причините ей боль.
   Никто из вас не пострадает, Ральф. Возьми меня за руку.
   "И отправимся в  Эдем",  -  мысленно  закончил  Ральф.  Он  вздохнул,
стиснув зубы, кивнул Луизе и ухватился за протянутую руку Лахесиса.
   Волна узнавания, глубокая и  приятная,  как  при  встрече  со  старым
другом, вновь  омыла  Ральфа.  Яблоки  и  кора  дерева;  воспоминания  о
прогулках  в  саду,  когда  он  был  еще  ребенком.  Даже  не  видя,  он
почувствовал,   что   его   аура   изменила   цвет,   превратившись    в
золотисто-искрящуюся, зеленую ауру Клото и Лахесиса.  Луиза  взялась  за
руку Клото, потянула воздух сквозь зубы и неуверенно улыбнулась.
   Клото: Замкните круг, Ральф и Луиза. Не бойтесь. Все хорошо.
   "Разве я когда-нибудь в этом сомневался, дружок?" - подумал Ральф, но
когда Луиза протянула к нему руку, он  тревожно  сжал  ее  пальцы.  Вкус
яблок и ощущение древесной  коры  соединились  с  незнакомыми  специями.
Ральф вдохнул их аромат и улыбнулся Луизе. Она ответила ему тем же  -  в
ее улыбке не сквозило сомнение, - и  Ральф  почувствовал  смущение.  Как
можно бояться?
   Как можно даже сомневаться, когда то,  что  приносят  они,  настолько
приятно и хорошо?
   "Я  тебя  понимаю,  Ральф,  но  все  равно  сомневаюсь",  -  произнес
внутренний голос.
   - Ральф! Ральф!
   Голос Луизы звучал одновременно встревоженно и легкомысленно.
   Ральф оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как  дверной  карниз
палаты N315 промелькнул мимо ее плеча... Только не дверь опускалась