в
контору.
     - Ух ты! - с улыбкой сказала Венди.  -  Этот  пижон  денежки  не  зря
получает!
     - Но леди ему не нравится, - немедленно высказался Дэнни. - Он просто
притворяется, что она ему нравится.
     - Конечно, ты прав, док. Но лесть - такая штука, на которой  вертится
весь мир.
     - А что такое лесть?
     - Лесть, - сказала ему Венди, - это когда папа говорит, что мои новые
желтые брюки ему нравятся, а на самом деле это не  так...  или,  когда  он
говорит, что мне вовсе не нужно похудеть на пять фунтов.
     - А. Это когда врут ради смеха?
     - Почти что так.
     Все это время Дэнни смотрел на нее внимательно-внимательно, а  теперь
сказал:
     - Ма, ты хорошенькая. -  И,  когда  родители,  обменявшись  взглядом,
расхохотались, смущенно нахмурился.
     - Мне Уллман не слишком-то льстил, - сказал Джек. -  Ребята,  давайте
отойдем к окну. По-моему, я здорово бросаюсь  в  глаза,  когда  торчу  тут
посреди вестибюля в своей варенке.  Бог  свидетель,  мне  и  в  голову  не
приходило, что в день закрытия тут будет столько народу. Похоже, я ошибся.
     - Ты очень красивый, - сказала Венди, и тут  они  опять  рассмеялись.
Венди зажала рот рукой. Дэнни все еще ничего не понимал, но не  беда.  Они
любили друг друга. Он подумал, что отель напоминает маме  какой-то  другой
дом,
     (домик Бик-мэна)
     где она была счастлива. Дэнни хотелось, чтобы отель и ему  понравился
не меньше, чем маме, он вновь и вновь повторял себе:  то,  что  показывает
Тони, сбывается не всегда. Он  будет  осторожен.  Тремс  не  застанет  его
врасплох. Но рассказывать об этом он не станет, пока совсем  не  подопрет.
Ведь они счастливы, они смеются и не думают ни о чем плохом.
     - Погляди, что за вид, - сказал Джек.
     - О, это великолепно! Дэнни, смотри-ка!
     Но Дэнни никакого особого великолепия не заметил. Он не любил  высоту
- от нее кружилась голова. От  широкого  парадного  крыльца,  которое  шло
вдоль  всего  фасада,  к  длинному   прямоугольному   бассейну   спускался
превосходный подстриженный газон (с правой стороны было небольшое поле для
гольфа). На другом краю бассейна на маленьком треножнике стояла  табличка:
"Закрыто". Он умел сам читать "Закрыто", а еще - "Стоп", "Выход",  "Пицца"
и кое-что сверх этого.
     От бассейна среди молодых сосенок,  елей  и  осин  вилась  посыпанная
гравием дорожка. Там был маленький указатель,  незнакомый  Дэнни:  "РОКЕ".
Ниже была стрелка.
     - Пап, что такое: Рэ-О-Кэ-Е?
     - Игра, - отозвался папа. - Немножко похожая на крокет, только играют
на засыпанной гравием площадке. Стороны у нее, как у большого биллиардного
стола, а травы нет. Это очень старинная игра,  Дэнни.  Тут  у  них  иногда
проводятся турниры.
     - А играют крокетным молотком?
     - Вроде того, - согласился Джек. - Только ручка покороче  да  головка
двусторонняя. Одна сторона из твердой резины, а вторая - деревянная.
     (ВЫХОДИ, ГОВНЮК МАЛЕНЬКИЙ)
     - Читается "роке", - говорил папа. - Если хочешь, научу тебя играть.
     - Может быть, - сказал Дэнни странным тоненьким бесцветным  голоском,
от которого родители обменялись поверх его головы озадаченным взглядом.  -
Но мне может и не понравиться.
     - Ну, если не понравится, док, силком тебя никто играть не  заставит.
Заметано?
     - Заметано.
     - Тебе нравятся вон те звери? -  спросила  Венди.  -  Это  называется
"художественная стрижка деревьев". - По  другую  сторону  ведущей  к  РОКЕ
тропинки росла живая изгородь, подстриженная в форме разных зверей. Своими
острыми глазами Дэнни сразу разглядел кролика, собаку,  лошадь,  корову  и
еще три фигуры покрупнее, похожие на резвящихся львов.
     - Из-за этих зверей дядя Эл и подумал, что работа как раз для меня, -
сказал ему Джек. - Он знает, что я, когда учился  в  колледже,  работал  в
фирме, занимающейся парковым хозяйством. Это такой бизнес, когда помогаешь
людям содержать газоны, кусты, живые изгороди. Я подстригал растительность
одной даме.
     Венди хихикнула, зажав рот рукой. Взглянув на нее, Джек сказал:
     - Да, я подстригал ей растительность, по меньшей мере раз в неделю.
     - Муха, кыш, - сказала Венди и опять хихикнула.
     - Красивые у нее были живые изгороди, пап?  -  спросил  Дэнни  и  тут
родители взорвались хохотом. Венди так  смеялась,  что  по  щекам  потекли
слезы и пришлось доставать из сумки салфетку.
     - Это были не звери, Дэнни, - сказал Джек, когда снова  взял  себя  в
руки. -  Это  были  карточные  масти.  Пики,  черви,  трефы,  бубны...  Но
изгородь, видишь ли, разрастается...
     (ПОЛЗЕТ, сказал Уотсон... нет, не изгородь, давление в котле. ЗА  НИМ
НУЖЕН ГЛАЗ ДА ГЛАЗ, А ТО ПРОСНЕТЕСЬ ВЫ ВСЕЙ  СЕМЕЙКОЙ  НА  ЛУНЕ,  МАТЬ  ЕЕ
ТАК!)
     Они, озадаченные, смотрели на него.
     - Пап? - спросил Дэнни.
     Посмотрев на них, он заморгал, словно возвращаясь откуда-то издалека.
     - Она разрастается, Дэнни, и теряет форму.  Поэтому  раз  или  два  в
неделю приходится ее подстригать, пока не станет так холодно, что изгородь
перестает расти до следующей весны.
     - Да тут и детская площадка есть, -  сказала  Венди.  -  Ах  ты,  мой
везунчик.
     Детская площадка располагалась за древесными скульптурами. Две горки,
большие  качели  с  дюжиной  прикрепленных  на  разной   высоте   сидений,
гимнастические снаряды, тоннель из цементных колец, песочница  и  домик  -
точная копия самого "Оверлука".
     - Нравится, Дэнни? - спросила Венди.
     - Еще бы, - ответил  он,  надеясь,  что  в  голосе  прозвучит  больше
воодушевления, чем он чувствует. - Тут приятно.
     Детская площадка была огорожена не бросающейся в глаза  металлической
сеткой, дальше виднелась широкая,  засыпанная  щебнем  подъездная  дорога,
ведущая к отелю, а  за  ней  -  сама  долина,  обрывающаяся  в  ярко-синее
полуденное  марево.  Слова  "изоляция"  Дэнни  не  знал,  но  объясни  ему
кто-нибудь, что это такое, он так и ухватился бы за него. Дорога,  ведущая
обратно в Сайдвиндер и дальше, в Боулдер, лежала далеко  внизу,  напоминая
длинную черную  змею,  которая  решила  немного  вздремнуть  на  солнышке.
Дорога, которая  закроется  на  всю  зиму.  От  этой  мысли  Дэнни  слегка
задохнулся и буквально подпрыгнул, когда папа положил ему руку на плечо.
     - Как только будет можно, дам тебе попить, док.  Сейчас  они  немного
заняты.
     - Конечно, пап.
     Из конторы с видом человека, отстоявшего свою позицию,  вышла  миссис
Брент. Спустя несколько минут она широким шагом победоносно  прошествовала
через парадную дверь, а за ней, сражаясь с восемью  чемоданами,  изо  всех
сил спешили два рассыльных.  Дэнни  наблюдал  из  окна,  как,  подогнав  к
крыльцу длинную серебристую машину миссис Брент,  из  нее  вылез  человек,
своей серой формой и кепи схожий с армейским капитаном. Приподняв при виде
миссис Брент кепи, он побежал открывать багажник.
     И в одном из случающихся у  него  время  от  времени  озарений  Дэнни
уловил законченную мысль миссис Брент - мысль, плывущую над той  невнятной
сумятицей чувств и красок, которую он  обычно  воспринимал,  когда  вокруг
бывало много народу.
     (ХОТЕЛА БЫ Я ЗАБРАТЬСЯ В ЭТИ ШТАНЫ)
     Морща лоб, Дэнни наблюдал, как рассыльные ставят в багажник чемоданы.
Она довольно пронзительно смотрела на мужчину в форме, который надзирал за
погрузкой. Зачем ей штаны этого дяди? Ей что, холодно даже в длинной шубе?
А если ей так холодно, почему она не наденет свои штаны? Его  мама  носила
штаны почти всю зиму.
     Человек в серой форме закрыл багажник и вернулся, чтобы помочь миссис
Брент сесть в машину. Дэнни  не  сводил  с  них  глаз:  вдруг  она  скажет
что-нибудь про штаны? Но она только улыбнулась и сунула ему  доллар  -  на
чай. Через минуту она  уже  выводила  длинный  серебристый  автомобиль  по
подъездной дороге к воротам.
     Дэнни подумал, не спросить  ли  у  мамы,  зачем  миссис  Брент  могли
понадобиться штаны шофера, но отказался  от  этой  мысли.  Иногда  вопросы
приносили только неприятности. Такое уже с ним бывало.
     Поэтому вместо того  Дэнни  втиснулся  на  маленький  диванчик  между
сидящими рядышком мамой и папой, которые наблюдали, как народ выписывается
возле стойки. Он радовался, что они счастливы и любят друг  друга,  но  не
мог избавиться от легкой тревоги. Он ничего не мог с ней поделать.



                              10. ХОЛЛОРАНН

     Повар совершенно не соответствовал представлениям  Венди  о  типичном
персонаже с гостиничной  кухни.  Начать  с  того,  что  к  подобному  лицу
следовало обращаться "шеф" - о простецком "повар" и речи  быть  не  могло:
поварихой Венди становилась  тогда,  когда,  свалив  у  себя  на  кухне  в
смазанную жиром кастрюльку "Пирэкс" все остатки, добавляла туда вермишель.
Далее, кулинару-чародею из такого отеля, как "Оверлук",  реклама  которого
размещалась в разделе "Курорты" нью-йорской "Санди таймс", следовало  быть
низеньким, кругленьким, с одутловатым (как  у  Пончика  Пиллсбери)  лицом,
непременно украшенным тоненькими, будто нарисованными карандашом,  усиками
в стиле звезд музыкальных кинокомедий сороковых годов; ему следовало  быть
темноглазым, а также иметь французский акцент и омерзительный характер.
     Темноглазым Холлоранн был - но и только. Он оказался  высоким  негром
со скромной стрижкой "афро", уже чуть припудренной  сединой.  У  него  был
мягкий южный выговор и он много смеялся, обнаруживая зубы, слишком белые и
ровные, чтобы быть настоящими. Наверняка это был протез от Сирса и  Робака
образца 1950 года. Парочка таких протезов была у отца Венди, он прозвал их
"робакерами". Бывало, за ужином отец  комично  выталкивал  их  изо  рта...
теперь Венди припомнила, что так бывало каждый раз, как мать  выходила  на
кухню или к телефону.
     Дэнни уставился вверх на черного гиганта в костюме из синего  "сержа"
["Серж" - шерстяная костюмная ткань], а потом улыбнулся,  когда  Холлоранн
легко поднял его на руки, усадил на сгиб локтя и сказал: "Ведь  ты  же  не
собираешься проторчать тут всю зиму?"
     - А вот собираюсь, - сказал Дэнни с застенчивой улыбкой.
     - Не-ет, ты поедешь со мной в Сен-Пит и выучишься готовить, и  каждый
вечер будешь ходить на пляж и глядеть на крабов, е-мое. Идет?
     Дэнни восторженно хихикнул и помотал головой: нет.  Холлоранн  ссадил
мальчика на землю.
     - Коли собираешься передумать, - серьезно сказал Холлоранн, склоняясь
к нему, - лучше поторопись. - Полчаса - и я в машине. Еще два с  половиной
часа - и я уже сижу у прохода N_32, дорожка Б, милей выше этого  места,  в
Стэплтонском аэропорту города Дэнвер, Колорадо. Еще три часа - и я нанимаю
машину в аэропорту Майами, жму в солнечный Сен-Пит, жду  не  дождусь,  как
влезу в плавки, и смеюсь в кулачок над всеми, кто застрял в снегу. Сечешь,
мальчуган?
     - Да, сэр, - улыбаясь сказал Дэнни.
     Холлоранн повернулся к Джеку с Венди.
     - Кажись, мальчуган-то что надо, а?
     - Мы думаем,  он  нам  подходит,  -  сказал  Джек,  протягивая  руку.
Холлоранн пожал ее. - Я - Джек Торранс. Моя жена, Виннифред.  С  Дэнни  вы
уже познакомились.
     - И было это очень приятно. Мэм, вы Винни или Фредди?
     - Я Венди, - отозвалась она с улыбкой.
     - О'кей. Пожалуй, это получше, чем другие  два.  Сюда,  сюда.  Мистер
Уллман хочет, чтоб вы сделали обход - так вот  вам  обход.  -  Он  покачал
головой и пробормотал себе под нос: "Ну и рад же я буду повидаться с ним в
последний раз!"
     Начал Холлоранн с того, что повел по самой бесконечной  кухне,  какую
Венди приходилось видеть. Кухня сияла чистотой. Все было  отполировано  до
полного блеска. Она была не просто большой, она подавляла. Венди шла рядом
с Холлоранном, а тем временем  Джек,  оказавшись  совершенно  не  в  своей
стихии, немного отстал вместе с Дэнни. Возле мойки с  четырьмя  раковинами
расположилась длинная доска, увешанная всевозможным режущим инструментом -
от овощечисток до больших двуручных мясницких ножей. Доска для резки хлеба
была не меньше кухонного стола  в  их  боулдерской  квартире.  Одну  стену
целиком, от  пола  до  потолка,  покрывал  приводящий  в  изумление  набор
сковородок и кастрюль из нержавеющей стали.
     - По-моему, каждый раз, как я  зайду  сюда,  мне  придется  оставлять
дорожку из хлебных крошек, - сказала Венди.
     - Не давайте ей застращать себя,  -  откликнулся  Холлоранн.  -  Она,
конечно, не маленькая, но все-таки это просто кухня.  Большей  части  этой
ерунды вам и касаться не придется. Держите ее в чистоте, а большего я и не
прошу. Будь я на вашем месте, я бы пользовался вон той  плитой.  Вообще-то
всего их три, но эта самая маленькая.
     "Самая маленькая!" - уныло подумала  Венди,  разглядывая  плиту.  Там
было двенадцать конфорок, две обычных духовки и одна голландская,  наверху
находился котел с подогревом, где на медленном огне  можно  было  кипятить
соусы  или  запекать  бобы,  жаровня  и  подогреватель  -   плюс   миллион
циферблатов и термометров.
     - Только газ, - сказал  Холлоранн.  -  Венди,  вам  раньше  случалось
готовить на газу?
     - Да.
     - Обожаю газ, - сказал он и включил одну из конфорок.  Та  немедленно
расцвела синими язычками пламени и  Холлоранн  нежно  привернул  пламя  до
слабого огонька. - Хотел бы  я  поглядеть,  на  каком  огне  вы  готовите.
Видите, где все краны от конфорок?
     - Да.
     - А циферблаты духовок все помечены. Мне-то  самому  больше  по  душе
средняя, она,  похоже,  греет  ровней  всего,  но  вы  пользуйтесь,  какой
захотите - а то и всеми тремя, коли на то пошло.
     -  В  каждой  можно  приготовить  такой  обед,  как   по   телевизору
показывают, - сказала Венди и неуверенно засмеялась.
     Холлоранн раскатисто захохотал.
     - Давайте, валяйте, если вам  нравится.  Список  всего  съедобного  я
оставил над раковиной. Видите?
     - Вон он, мам! - Дэнни притащил два листа бумаги, густо исписанных  с
обеих сторон.
     - Молодчина, - сказал Холлоранн, забирая у него листки и ероша  Дэнни
волосы. - Точно не хочешь поехать со мной  во  Флориду,  малыш?  Научиться
готовить самых вкусных в той райской сторонке креветок по-креольски?
     Зажав рот обеими руками, Дэнни захихикал и ретировался к отцу.
     - Похоже, вы, ребята, можете тут втроем кормиться целый год, - сказал
Холлоранн. - У нас есть холодильная камера, рефрижератор,  любые  овощи  -
целыми мешками, и два холодильника. Пошли, покажу.
     Следующие десять минут Холлоранн открывал ящики и дверки, являя еду в
таком количестве, какого Венди прежде ни разу не видела. Запасы  съестного
повергли ее в изумление, однако успокоили вовсе  не  настолько,  насколько
она рассчитывала: на ум все равно  приходила  компания  Доннеров.  Нет,  о
людоедстве Венди не думала (с такой уймой  продуктов  им  очень  не  скоро
пришлось бы урезать свой рацион до скудной плоти друг дружки), но ею вновь
завладела действительно серьезная мысль: пойдет снег,  и  часовая  поездка
отсюда в Сайдвиндер превратится в крупную операцию. Они, как  какие-нибудь
сказочные существа,  будут  сидеть  тут,  в  огромном  заброшенном  отеле,
поедать  оставленные  им  припасы  и  слушать  сильный  неприятный  ветер,
обдувающий заваленные снегом карнизы. В Вермонте, когда Дэнни сломал руку
     (когда Джек сломал Дэнни руку)
     она набрала номер, записанный на небольшой карточке, прикрепленной  к
аппарату, и вызвала бригаду скорой помощи. Всего десять  минут  спустя  те
приехали к ним на дом. На той же маленькой карточке были и другие  номера.
В пять минут  можно  было  вызвать  полицию,  а  пожарные  приезжали  даже
быстрее, потому что до пожарной станции было всего три дома  в  сторону  и
один - назад. Было, кому позвонить, если  погаснет  свет,  пропадет  вода,
сломается телевизор. Но что будет здесь, если у Дэнни случится один из его
обморочных припадков и он подавится языком?
     (о боже, что за мысль!)
     Что, если начнется пожар? Если Джек свалится в шахту лифта и проломит
себе череп? Что если...
     (Что, если  мы  отлично  проведем  время,  сейчас  же  ПРЕКРАТИ  это,
Виннифред!)
     Сперва Холлоранн отвел их в рефрижератор, где дыхание превращалось  в
смешные, длинные, похожие на воздушные шарики,  облачка.  Можно  подумать,
зима там уже наступила.
     Гамбургеры в больших пластиковых пакетах - по десять фунтов в каждом,
дюжина пакетов; сорок целых цыплят  свисали  с  крюков,  рядком  вбитых  в
деревянные планки обшивки  стен.  Банки  консервированной  ветчины  стояли
штабелями, как фишки для покера. Под цыплятами - десять пластов  говядины,
десять - свинины и большущая баранья нога.
     - Любишь барашков, док? - усмехаясь, спросил Холлоранн.
     - Обожаю, - немедленно  сказал  Дэнни.  Барашка  он  еще  никогда  не
пробовал.
     - Так я и знал. Холодным вечером  нет  ничего  лучше  парочки  добрых
кусков баранинки, да еще с мятным желе.  Мятное  желе  тут  тоже  имеется.
Баранина облегчает желудок. С этим сортом мяса столковаться нелегко.
     Джек за их спиной с любопытством спросил:
     - Откуда вы узнали, что мы зовем его "док"?
     Холлоранн обернулся.
     - Пардон?
     - Дэнни. Мы иногда зовем его "док". Как  в  мультфильме  про  Кролика
Багза.
     - Да он просто вылитый док, верно? -  Поглядев  на  Дэнни,  Холлоранн
наморщил нос, облизал губы и сказал: - Э-э-э, в чем дело, док?
     Дэнни захихикал, а потом Холлоранн очень ясно что-то
     (точно не хочешь во Флориду, док?)
     сказал  ему.  Он  расслышал  каждое  слово.  Ошарашенный  и   немного
испуганный, Дэнни взглянул на  повара.  Тот  серьезно  подмигнул  и  снова
занялся продуктами.
     Венди перевела взгляд с широкой, обтянутой шерстяной  материей  спины
на сына. У нее было невероятно странное чувство,  что  между  ними  что-то
произошло - что-то, чего она понять не могла.
     - Тут у вас  дюжина  упаковок  сосисок,  дюжина  упаковок  бекона,  -
говорил Холлоранн. - То же самое со свининой.  В  этом  ящике  -  двадцать
фунтов масла.
     - Настоящего масла? - спросил Джек.
     - Первый номер - высший класс.
     - Я, кажется, не пробовал настоящего масла с тех  пор,  как  ребенком
жил в Берлине, Нью-Хэмпшир.
     - Ну, тут вам его есть и  есть,  пока  постное  масло  лакомством  не
покажется, - смеясь, сказал Холлоранн. - Вон в том ларе  хлеб  -  тридцать
буханок  белого  да  двадцать  -  черного.  Мы  в   "Оверлуке"   стараемся
поддерживать расовое равновесие, вон как. Знаю, знаю,  пятидесяти  буханок
маловато, но тут  полно  форм  для  выпечки,  а  свеженькое  всегда  лучше
размороженного, что в будни, что в праздники. Тут, внизу, рыба.  Пища  для
мозгов, так, док?
     - Да, мам?
     - Раз мистер Холлоранн так говорит, милый, - она улыбнулась.
     Дэнни сморщил нос.
     - Не люблю рыбу.
     - Как бы не так, - сказал Холлоранн. - Просто тебе не попалась  рыба,
которой ТЫ по душе. Эта рыба тебя полюбит, еще как. Пять  фунтов  радужной
форели, десять фунтов камбалы, пятнадцать банок тунца...
     - У-у, тунца я люблю.
     - ...и пять фунтов палтуса, вкусней которого в море  не  бывало.  Мой
мальчик, когда подкатит следующая весна, ты скажешь спасибо  старине...  -
Он прищелкнул пальцами, словно  запамятовал  что-то.  -  Ну-ка,  как  меня
звать? Что-то я подзабыл.
     - Мистер Холлоранн, - сказал Дэнни, улыбаясь. - Для друзей - Дик.
     - Вот, точно! А раз ты мой друг, пусть будет Дик.
     Пока Холлоранн вел их в  дальний  угол,  Венди  с  Джеком  обменялись
озадаченными взглядами - каждый пытался вспомнить, называл ли им Холлоранн
свое имя.
     - А вот сюда я положил кой-что особенное, - сообщил повар, - надеюсь,
ребята, вам понравится.
     - Ну, это ни к чему, честное  слово,  -  растроганно  сказала  Венди.
"Кой-что  особенное"  оказалось  двенадцатифунтовой  индейкой,  обвязанной
широкой ярко-алой лентой, увенчанной бантом.
     - Венди, в День Благодарения вы получите  свою  индейку,  -  серьезно
произнес Холлоранн. - Где-