ины людей, скорее всего они были  похоронены  в  хламе  под
снежным саваном. Среди пропавших числились несколько Королей Бурь.
   Тогда Насмешник, следуя пути, по которому - он полагал  -  пошла  Непанта
после того, как они разделились у ворот замка, обнаружил удивительную  вещь:
участок земли, где весь снег растаял, а потом  замерз  заново.  Другие  тоже
видели это, но не придали никакого значения, как  и  сам  Насмешник.  Но  не
Гарун, бывший вместе с ними, который оказался достаточно  сведущ  в  основах
магии, чтобы распознать тайный смысл.
   - Здесь использовали запечатывающее заклятие. - сказал он, изумив  своего
спутника. - При искривлении света выделяется много тепла.
   - Колдовство? Что?..
   - Я рассказывал тебе, что старикан хотел Непанту... Выглядит так,  словно
он нашел ее здесь, спрятал запечатывающим заклятием  и  забрал,  как  только
появилась возможность. - Он показал на след меньшего таяния.
   - Мы погонимся за ним, э? Быстро его схватим. Старые люди ходят не так уж
быстро...
   - Достаточно быстро. - Зная, что  это  бесполезно,  Гарун  тем  не  менее
организовал погоню. Они не обнаружили ни чародея, ни женщины.  Тем  временем
Гарун распустил свою армию, истощив собственную военную казну,  и  освободил
пленников. Заплатив последнему солдату, он остался разоренным. В прибыли  не
осталось ни фартинга, потому что ему пришлось заплатить и людям Браги тоже.
   Старикан просто обязан появиться в Итаскии.
   Несмотря на протесты Насмешника, Гарун повел  своих  наемников  на  юг  в
надежде получить хотя бы оплату.

Глава 13

981-997 годы от основания Империи Ильказара

ОНА БУДЕТ ЖИТЬ В ЕГО ТЕНИ

   Сумрак свисал тяжелой паутиной с потолка комнаты, где сидели Вартлоккур и
Старец. Холодный воздух пах сухой пылью. Все цвета здесь казались  оттенками
серого. Единственный свет  в  комнате  исходил  из  дальновидящего  зеркала.
Сцена, которую они изучали, происходила далеко отсюда,  в  другом  обиталище
теней. Они наблюдали шестнадцатилетнюю Непанту за ее ежедневными  занятиями.
Зеркало   предоставляло   замечательные   возможности    для    эротического
подглядывания, но мужчины щепетильно отказались ими использоваться. Рутинные
дела Непанты были скучны  -  приготовление  пищи,  мелкая  уборка,  учеба  и
вышивание.  Когда  она  хотела  побыть  одна,  то  отправлялась  в  замковую
библиотеку и читала. Книги не интересовали  братьев  -  кроме  Люксоса.  Она
многое читала, но в основном это был вздор. Вартлоккур  и  Старец  наблюдали
часами. Старец откровенно скучал, но продолжал смотреть, потому что его друг
был чем-то обеспокоен. Наконец Вартлоккур выразил это вслух:
   - Как ты думаешь, настало время навестить ее?
   - Да. Может быть, ты  даже  уже  слишком  долго  ждал.  Нет  ничего,  что
остановило бы ее найти любовника.
   - Навряд ли. Эта старая дракониха, ее мачеха, похоже, готовит  ей  судьбу
девственницы. - Он поднялся и прошелся по комнате.  Через  плечо  Вартлоккур
продолжал:
   - Она в ужасе от мужчин. Эта женщина - еще тот подарочек.  Понаблюдай  за
ней, когда она окружена одними слугами-мужчинами. Все-таки против природы не
пойдешь. - Он хмыкнул безо всякого чувства.
   Старец  покосился,  наблюдая,   как   чародей   укладывает   инструменты.
Поглаживая бороду, он спросил:
   - Что ты делаешь?
   - Выбираю подарки, чтобы впечатлить Верлойю, ее отца.
   - Ты собираешься отправиться прямо сейчас?
   - Так скоро, как смогу. Я уже нервничаю,  а  прошла  только  пара  секунд
после принятия решения.
   - Следует ли мне подготовить заклинание переноса?
   Вартлоккур стал мертвенно-бледным.
   - Нет! - Чтобы оправдать резкость своего ответа, он добавил:
   - Сначала я хочу взглянуть на мир. Кроме всего прочего, все  это  дело  с
переносом тревожит меня. Когда-то давно в Шинсане, помогая своему учителю  в
исследовании переноса, я заметил какие-то странные перемещения в  потоке.  Я
думаю, в нем живет  нечто.  Оно  может  оказаться  таким,  о  чем  не  стоит
беспокоиться. Но известно, что некоторые переносимые люди бесследно исчезали
навсегда.
   Старец никогда прежде не слышал, чтобы Вартлоккур хоть словом упомянул  о
своих делах в Шинсане. Он уважал личную жизнь чародея, но все же мучился  от
любопытства.
   - Ты никогда не говорил много о Шинсане...
   - И чем меньше сказал, тем лучше.
   - На что он похож? Я никогда не бывал там - по крайней мере  с  тех  пор,
как Туан Хуа основал Империю Ужаса. И зеркало не может туда заглянуть.
   - Там установлен защитный барьер против Дальновидения. С другой  стороны,
эта страна ничем не отличается от других. У нее нормальная  природа:  холмы,
реки, леса. Листья там зеленые. Небо голубое. Не важно, что ты слышал:  твои
чувства не обнаружат отличий от остального мира.  Только  душой  ты  сможешь
ощутить зло, пропитывающее  все.  На  самом  деле  чем  меньше  знаешь,  тем
счастливее будешь.
   Видя возбужденность Вартлоккура, Старец  задал  опасный  вопрос,  который
беспокоил его с самого начала:
   - Сколько оно стоило тебе - искусство, использованное против Империи?
   Шея Вартлоккура приобрела багровый оттенок, различимый  даже  в  темноте.
Лицо стало угрюмым. Старец испугался, что единственным ответом  будет  взрыв
гнева. Он перевел разговор в более спокойное русло:
   - Ты собираешься в путь как есть?
   - А что со мной не так? - Тигр с поломанными зубами и то не  прорычал  бы
яростнее.
   - Я ожидал, что ты снова омолодишься, как в случае с Марией.
   - А что должна подумать Мария? И Непанта придет  в  ужас.  Нет,  стариком
лучше для всех. - Кровь понемногу стала отливать от его лица.
   - Когда я уйду, то не говори Марии куда. Не стоит ранить ее чувства.  Она
была хорошей женой. Может, я не способен дать ей любовь или другого сына, но
я могу охранить ее от боли. - Как всегда после того,  как  гнев  проходил  и
возвращался разум, он компенсировал вспышку рассудительностью, хотя  иногда,
как в случаях с Ильказаром и трубачом  (нынешний  трубач  вел  в  Клыкодреде
самую изнеженную жизнь), рассудительность приходила  слишком  поздно,  чтобы
исправить ужасную ошибку.
   - Я наплету ей что-нибудь.
   Путешествие Вартлоккура длилось более месяца. Ему  пришлось  перебираться
через самые непроходимые горы, Драконьи  Зубы,  а  после  Шары  и  просторов
Восточной  Пустоши  -  через  Крачнодианские  горы.  Погода   часто   бывала
препаршивой: с туманами, дождями, снегом и ветрами, несущими  холод.  Лесные
опасности словно нарочно притягивались к нему, и не один раз  по  его  следу
шли бандиты. Иногда его, странника, фермеры встречали  оружием.  Мир  сильно
поизносился со времен его юности. После падения  Империи  Ильказара  правила
анархия, затем установилась местная  стабильность,  сметенная  под  натиском
теперешнего  всевозрастающего  хаоса.  Боролись   могущественные   силы,   и
казалось, что полный хаос царил вокруг. Вартлоккур  тосковал,  зная,  что  в
будущем будет еще хуже.
   Однажды, усталый, он дошел до конца длинной узкой  теснины  -  и  впервые
увидел Вороний Грай. Воющий горный ветер рвал тучи с пика вверху. Зеркало не
отдавало должной справедливости  твердыне.  Там  стояло  двенадцать  высоких
башен и разрушающиеся стены в серебристых пятнах  подтеков  льда.  Холодная,
голая и темная  -  крепость  напоминающая  древний  выветренный  череп.  Она
походила  на  потрепанную  оловянную  корону  для   Кэндарина.   Вартлоккура
передернуло от чувства одиночества, которое внушало это место. Какое безумие
вдохновило имперских инженеров построить здесь крепость?
   Когда Вартлоккур приблизился к крепости сквозь открытые  ворота  проходил
человек. Он остановился, оглянулся и торопливо исчез.  Вернулся  он  прежде,
чем Вартлоккур подошел к воротам.
   - Хозяин ожидает в Большом зале, я покажу дорогу, - сказал он и  добавил,
повернувшись. - Тише, Демон.
   Вартлоккур последовал за привратником по пустым коридорам. Казалось,  эта
крепость была в большем запустении, чем Клыкодред. В Клыкодреде сейчас  жили
люди, создававшие иллюзию дома. Вороний Грай утратил иллюзии.
   Большой зал оказался просторным  и  пустым,  ожидающим  событий,  которые
могли бы его заполнить. Жизнь  теплилась  лишь  в  конце  зала.  Там,  перед
огромным рокочущим очагом, сидел Верлойя, хозяин Вороньего Грая. Рядом  были
его дети. Все семеро  казались  вариациями  на  общую  тему.  Тоненькие  или
плотные, низкого роста или высокие - все они  были  искаженными  отражениями
своего отца.
   -  Садитесь.  Устраивайтесь  поудобнее,   -   сказал   Верлойя.   -   Мне
представляется, что это было трудное путешествие: оттуда - сюда. - Его брови
вопрошающе поднялись. Вартлоккур проигнорировал намек. - Я с трудом поверил,
когда Птичник доложил мне  о  страннике  в  горах.  Ага.  -  Слуга  доставил
подогретое вино. Несмотря на  свое  решение  быть  джентльменом,  Вартлоккур
почти схватил его.
   - Извините меня, - сказал он, залпом выпив вино. - Это было действительно
трудное путешествие.
   - Не стоит извиняться. Я ездил в Ива Сколовду и  обратно  несколько  раз.
Это мучительное путешествие даже в самом легком случае. Ага. Баранина.
   Принесли еще подносы с едой. Верлойя  разрезал  гигантское  жаркое,  пока
слуги приносили посуду, овощи и сласти, кувшины теплого вина  и  эля.  Затем
они тоже расселись. Все обитатели Вороньего Грая устроились за столом  перед
огнем, и еще осталось место для гостя.
   Во  время  еды   Вартлоккур   осведомился   о   хозяйке   замка.   Вопрос
предназначался Непанте, которая на  дальнем  конце  стола  смотрела  в  свою
тарелку. Позже он узнал, что за время его путешествия вторая  жена  исчезла,
унеся с собой  богатство.  Она  стала  запретной  темой.  Она  ушла,  следуя
невероятным снам наподобие тех, что потом так осложнят жизнь Непанты.
   Насытившись,  Вартлоккур  отодвинулся  от  стола.  Теперь  он  был  готов
отвечать на вопросы.
   Верлойя понял его. Он величественно рыгнул и сказал:
   - А теперь давайте поговорим, если вы не возражаете. Вы уж извините, если
я кажусь въедливо любопытным. У нас посетители  редки.  -  Не  сказав  этого
вслух, он дал понять, что посетители редко  бывали  дружественными.  Дерзкая
Ива Сколовда со своим страстным желанием славы  рассматривала  Вороний  Грай
как прямой вызов.
   Сюда, в Вороний Грай, после крушения Империи сбежал  Тамиль  аль  Рахман,
принадлежавший к Ближайшему Кругу, проконсул и вице-король Прикрачнодиании -
провинции, включавшей Ива Сколовду. Его  наследники  поколениями  стремились
возродить империю, раздуть искру в зародыше, заключенном в утробе  Вороньего
Грая. Они преуспели только в  раздувании  непрекращающейся  ненависти  между
крепостью и Ива Сколовдой. Город испытывал шок от  каждой  безумной  попытки
оживить мертвеца, павшего так давно, что не осталось и костей.
   Одинокий замок Вороний Грай -  это  было  все,  что  осталось  от  мечты.
Вороний Грай, горсть людей и постоянная ненависть Ива Сколовды.
   - Я понимаю. Спрашивайте.
   - Откуда вы?
   Странно, но этим он поинтересовался раньше чем именем.  Вартлоккур  пожал
плечами. Он уже решил быть полностью откровенным. И ответил:
   - Клыкодред в горах Драконьи Зубы. - Его  слушатели  нервно  задвигались.
Они знали это название.
   - Горный Старец?
   - Нет. Его друг. Вы можете сказать - партнер.
   Еще одно движение сидящих. Они уже дозрели  до  второго  мрачного  имени,
связанного с Клыкодредом. Непанта затряслась.  Вартлоккур  был  разочарован.
Выиграв ее, он получит мрачную борьбу. Она пуглива, как единорог.  Однако  в
эту минуту она была лишь одной из испуганных.  Никто  не  смог  скрыть  свой
страх.
   - Вартлоккур? - прошептал Верлойя.
   Вартлоккур кивнул. Непанта  затряслась  еще  сильнее.  В  голосе  Верлойи
появилась наждачная жесткость, он сказал:
   - Вы оказываете, нам честь.
   Вартлоккур невольно повернулся к Непанте. Ему следовало перевести взгляд,
но он ждал так долго.
   Его взгляд оказался последней каплей. Девушка издала испуганный  вопль  и
умчалась с грацией газели.
   - Эту честь будет лучше всего обсудить приватно...  Ваша  дочь...  В  чем
дело?.. Верлойя печально покачал головой.
   - Слишком много времени была со своей мачехой. Простите ее, если можете.
   - Конечно, конечно. Я действительно Вартлоккур. Обо мне ходят легенды. Но
в них не так уж много правды. Подумайте сами: что рассказывают Королях  Бурь
в Ива Сколовде? Пожалуйста, если юную леди, передайте ей мои извинения.
   Верлойя ткнул в одного из своих сыновей:
   - Скажи Непанте, чтобы она вернулась и извинилась.
   - Нет. Пожалуйста, не надо. Я уверен, что это была моя вина.
   - Как хотите. Мальчики, оставьте нас. - Сыновья и  слуги  перебрались  за
соседний стол. - А теперь, сэр, чем я могу быть вам полезен?
   - Это щекотливый вопрос, учитывая - кто я. Вы  знакомы  с  функциональной
формой Телелазаря в приложении к главному временному видению Боробы Тринга?
   - Нет. Я почти не разбираюсь в восточных системах. В лучшем случае я могу
управлять  сквозьвременным  обзором  Клингера.  Мы  нынче  довольно   слабые
волшебники, не считая умения работать с Ветродуем.
   - Да, Клингер тоже подойдет. То,  что  я  хочу  показать  вам,  находится
достаточно близко - в терминах времени.
   - Вас привело сюда видение?
   -  В  некотором  смысле.  Мне  легче  показать,  чем  объяснять.  Вы   не
возражаете? - Вартлоккур обращался к Верлойе со всей возможной  вежливостью.
Этого человека ожидал шок.
   - Лучше всего подойдут Нижние Оружейные палаты. Несите ваши вещи.
   Через час, перенеся новость лучше, чем ожидал Вартлоккур, Верлойя сказал:
   - Я не совсем понял проблему с Судьбами и Роком. В целом она выглядит как
шахматная игра, где правила меняются после каждого хода. Это безумие.
   - Абсолютно, - Вартлоккур объяснил свою теорию, когда  они  заняли  места
перед очагом в Большом зале.
   Чародей был раздражен. В этот раз  появилась  дополнительная  информация.
Видение намекнуло чародею, что его поймают старые грехи.
   Верлойя тоже был расстроен. Ему не понравилась роль детей в этой игре.
   Вартлоккур догадывался, куда будет направлен удар  его  второго  великого
разрушения. Это больно ранило. И он знал, что это опять изменит его  самого;
возможно, так же сильно, как разрушение Ильказара.
   Минут   десять   они   сидели   молчи,   каждый   вынашивая   собственное
разочарование. Наконец Вартлоккур заметил:
   - Это видение не менялось уже два столетия.
   - Я видел. Я понимаю, почему  вы  здесь.  Не  стану  врать.  Мне  это  не
нравится. Но я не смог бы ничего изменить, даже если бы захотел. У вас будут
трудности с ней, - продолжал он. - Сегодняшнее поведение в порядке вещей. На
самом деле я думаю, что ей сейчас чертовски любопытно слоняться поблизости -
так долго, как сможет. Это моя вина: надо было  тогда  прекратить  эту  чушь
моей жены. Но я был слишком занят,  пытаясь  сделать  из  сыновей  настоящих
мужчин. У меня не было времени заняться Непантой... Я дам вам свое неохотное
благословение на все хорошее, что вы сможете сделать для нее.  Но  это  все.
Мне просто не нравится общая картина. Я надеялся, что мог обучить  мальчиков
лучше. Империя мертва.
   - Может быть, если бы вы использовали Силы...
   - Я не хочу пользоваться магией. Я поклялся никогда больше не  принуждать
никого делать что-либо. Без исключений. Империя  должна  быть  восстановлена
без магии или пусть не существует вовсе.
   Придя к соглашению с отцом Непанты, Вартлоккур начал предпринимать долгие
и   почти   безрезультатные   попытки   разжечь   искру   любви   в   сердце
девушки-единорога. Иногда казалось, что он близок к цели, но чаще всего  ему
удавались лишь нежизнеспособные ошибки. Но за столетия он выучился терпению.
У него было время. Как подтачивающие речные воды,  он  постепенно  истачивал
гранит страха Непанты. К тому времени, как ей исполнилось девятнадцать,  она
даже ждала его более частых - визитов. Хотя смотрела на него скорее  как  на
доброго учителя философии, чем как на потенциального любовника. Она считала,
что у нее не будет любимого мужчины.
   Он был уверен, что втайне она хочет, чтоб такой  был.  К  сожалению,  она
ожидала милого рыцаря из историй странствующих фигляров, а такие  мужчины  в
ее мире отсутствовали.
   Это печалило. Мир должен иметь хотя бы  несколько  необыкновенно  хороших
парней, а не просто широкий выбор людей от плохих до еще худших.  Вартлоккур
рассматривал свой мир как заселенный только друзьями и врагами,  причем  без
ярко  выраженных  различий.  Добро  и  зло,  на  его  взгляд,   были   очень
относительны.
   На двадцатилетие Непанты Вартлоккур сделал ей  предложение.  Сначала  она
подумала, что он шутит. Когда он объяснил ей, что серьезен, она убежала.  Он
заронил семена еще недостаточно глубоко. Год  она  вообще  отказывалась  его
видеть. Он был жестоко ранен, но не обескуражен.
   Со временем, хотя они снова  разговаривали,  она  всегда  была  готова  к
бегству и старалась, чтобы РЯДОМ был  Вальтер,  который  защитил  бы  ее  от
воображаемой угрозы.
   Смерть Верлойи заставила Непанту смягчиться. На похоронах отца ее  больше
всех  успокаивал  именно  Вартлоккур.  Но  брешь  в  ее  обороне   появилась
ненадолго. Она не собиралась подпускать его к себе тишком близко.
   В ту пору Вартлоккур сам пережил потерю. Во время одного из его - кратких
- визитов в Клыкодреде скончалась Мария. Он подозревал, что она узнала,  чем
он занимается, но сохраняла спокойствие. ОН искренне погоревал о ее кончине.
Человек не мог пожелать лучшей жены. Иногда  он  сам  удивлялся:  почему  не
может удовлетвориться тем хорошим, что есть в его  жизни.  Не  было  никакой
внешней силы, принуждающей его добиваться исполнения  видений.  Если  бы  он
захотел, то мог бы стать простым фермером или парусным мастером... Но он  не
хотел. Он верил, что обязан выполнять предназначение.
   Непоколебимость Непанты напоминала сталь или адамант:  они  изнашиваются,
но не ломаются. Шестью годами позже, когда военные игры ее братьев  в  залах
дозрели до планов гениальных завоеваний,  она  все  еще  не  сдавалась.  Она
восприняла  его  как  часть  своей  жизни.  Может  быть,  она  даже  ожидала
замужества. Она снова научилась легкости в общении с  ним,  но  отказывалась
переводить эти отношения в нечто более перспективное.
   Нетерпение доконало Вартлоккура. Однажды вечером он сделал  ей  очередное
предложение. Как обычно, Непанта отвергла его. Последовало несколько сильных
и  гневных  аргументов.  После  этого,  разочарованный  и  расстроенный,  он
вернулся в Клыкодред, решив  идти  путем,  на  который  его  годами  склонял
Старец.
   Старец. Горный Старец. Должно быть, он самого себя был загадкой. Никто не
может удержать в памяти все года  и  события,  свидетелем  которых  он  был.
Старец едва ощущал принадлежность к реальному человечеству. Страсть, любовь,
ненависть, боль и радость, привязанность -  что  они  значат  под  жерновами
мельницы времени? Прах. Только пыль от мелющих  жерновов.  Что  осталось  от
родителей, умерших десять тысяч лет назад? Ничего, кроме  труднопроизносимых
архаичных чуждых имен.  Молодость?  Он  никогда  не  был  молодым.  Или  так
казалось теперь. У него  было  несколько  воспоминаний  о  звенящей  бегущей
радости, о девушке, о диких цветах и запахе  клевера  весной.  (Имя  девушки
иногда преследовало его в одиноких снах, а ее лицо часто являлось в  краткие
минуты счастья.) Его прошлое было бесконечным коридором с миллионами дверей,
за которыми хранились воспоминания - все  в  серых  старческих  тенях.  Цвет
блекнул по мере отдаления от настоящего. Прошлое возвращалось назад к черной
точке, где он впервые встретился с Режиссером. Оно утрачивало  самые  яркие,
самые алые, самые зеленые,  самые  голубые  тона  страстной  любви,  боли  и
привязанности. Горный Старец был самым старым человеком в мире.
   Кроме еще одного. Хотя, думал он, его  друг  Звездный  Всадник  -  он  же
Режиссер - впол