ве
и  преступных  синдикатах.  Но  большинство   людей   не   хотят   оказаться
одураченными крючкотворством ваших указов. И богачи, и  смещенные  советники
продолжают говорить, что это так. А кроме программ, на которые  не  обращают
внимания, вы еще иностранка и узурпаторша. -  Он  слабо  улыбнулся,  пытаясь
прояснить суть дела.
   Но в комнате все еще висел холод.
   Непанта ослабила напряженность Рольфа одной из своих редких улыбок.
   - Иностранка, следовательно -  тиран,  да?  Даже  если  их  неблагодарные
животы, заполнены в первый раз за многие годы? Ладно, не важно. Их мнение не
заботит меня, пока они ведут себя прилично.
   Какое-то время она размышляла. Рольф молча ожидал, не обращая внимания на
ту боль, которую вызвали его объяснения. Наконец Непанта сказала.
   - Я помню слова древнего мудреца, они записаны на  старом  свитке  у  нас
дома. Он писал: ?Человек мудр только тогда, когда он боится потерять разум?,
а дальше выводил, что народные массы - ослы, поскольку они не понимают,  что
уже знают все, что стоит знать.
   Рольф ничего не ответил и казался необычно задумчивым  возможно,  потому,
что принцесса была необычно разговорчивой... Она раздражала его сменой тем.
   - Что, у этого человека привычка говорить обо мне?
   - Нет, принцесса. Каждый  день  это  что-нибудь  новое  и,  прошу  вашего
прощения, всегда нечто идиотское.  Насколько  я  знаю,  сегодня  его  первое
политическое выступление, хотя это можно и оспорить.
   Холодный ветер дул, набирая силу.
   - Ну, например.
   Рольф, почувствовав себя на безопасной территории, расслабился и хмыкнул,
вспоминая образцы самой несусветной чуши.
   - Вот только вчера он заверял, что Земля - круглая.
   Непанта, которая знала, посмотрела с осторожным изумлением.
   - Еще пример!
   Без усмешки Рольф торопливо сказал:
   - Перед этим он говорил, что Солнце - просто  звезда,  только  близко  от
нас. Философ Скаане оспорил его утверждение. У них была настоящая  дискуссия
психов, и Скаане утверждал, что Земля вращается вокруг Солнца...
   - Что он говорил за день до этого? Рольф с трудом сохранял выдержку.
   - Что-то религиозное - вроде того, что при каждом седьмом  перевоплощении
душа  переселяется  в  животное,  которое  ему  больше  всего  подходит   по
характеру. Так, он объявил, что его  осел  -  это  Вилис,  последний  король
Ильказара.
   По губам Непанты скользнула тень улыбки. - Продолжай.
   Рольф ухмыльнулся. Он уже вспомнил прекрасный образчик.
   - Ну, за последнюю неделю Земля изменила форму. Она стала большой лодкой,
плывущей по морю эскалонианского вина, при этом  судно  движется  гигантской
уткой, которая гребет за кормой. В тот день он был пьян, может,  поэтому  он
видел вселенную как море вина.
   Еще одна из редких улыбок мелькнула на лице Непанты.
   - Приведи его сюда!
   - Госпожа, если мы его сейчас остановим, они пойдут на штурм дворца!
   - Хорошо, подожди, пока он закончит.
   - Слушаюсь.
   Она пересекла комнату и подошла к  северному  окну.  В  отдалении  неясно
вырисовывались одетые снегом  вершины  Крачнодианских  гор.  Северный  ветер
ворчал, грозя снегом.
   Салтимбанко понял важность появления Рольфа, как только тот  показался  в
дверях башни. Еще  через  пять  минут  Салтимбанко  успешно  закруглил  свою
безумную речь, приведя ее к шумному и веселому  заключению.  Через  четверть
часа площадь перед башней опустела,  толпа  схлынула,  освободив  место  для
ослика и ящика для пожертвований. Ящик был переполнен.
   Рольф пригласил  толстяка  в  башню.  Внутренне  содрогаясь,  Салтимбанко
последовал за ним. Он  добрался  до  покоев  Непанты,  пыхтя  и  хрипя,  как
умирающий дракон. Он покраснел, а лицо стало влажным от пота.
   Дверь была открыта. Рольф вошел без доклада.
   - Вот человек, которого вы затребовали, госпожа.
   Отвернувшись от окна, Непанта ответила:
   - Спасибо, капитан. Вы можете идти.
   - Но...
   - Вы говорили, что он безвреден.
   - Да, но...
   - Если мне понадобится помощь, я закричу. Ступайте!
   Рольф вышел.
   Непанта посмотрела на своего посетителя и сказала:
   - Ну? - Когда тот не ответил, она повторила громче.
   Салтимбанко постарался не сдержать изумления, которое эта женщина вызвала
в нем. Она была прекрасна - с волосами цвета воронова крыла, глазами черного
дерева, нежным овалом лица... Действительно  ли  он  заметил  одиночество  и
страх за нахмуренным  лбом,  которые  более  или  менее  предвидел?  Он  был
удивлен. Эта женщина вовсе не была той старой гарпией,  которую  он  заранее
невзлюбил. Может, в  начале  своего  тридцатилетия,  никак  не  старше.  Его
невинные глазки нагло изучали ее тело. Салтимбанко заподозрил,  что  задание
может оказаться менее неприятным, чем он ожидал.
   В этот момент ее голос вернул его к реальности.
   - Да, женщина? - Полностью следуя своей роли, он не кланялся знати  и  не
признавал превосходства.
   - Учитель, кто ты? - спросила она, награждая его ученым титулом. - Что ты
собой представляешь?
   Это был неожиданный  вопрос,  но  уличная  практика  научила  его  давать
туманные, но важно звучавшие ответы.
   - Сам-друг семь Салтимбанко. Есмь  самый  смиренный,  прибитый  бедностью
ученик Единой Великой Правды. Есмь единственный  Истинный  Пророк.  А  также
Спаситель Мира. Есмь Поставщик Космической Мудрости  в  изношенных  одеждах.
Есмь сын Короля Оккультных Знаний...
   - И Принц Обманов! - засмеялась Непанта.
   - Это только одно из лиц тысячегранной драгоценности Великой Правды:
   - И в чем же состоит эта Великая Правда?
   - Великая Правда? Эгей! Это чудо  всех  времен,  разворачивающееся  перед
мерцанием в огромных и прекрасных глазах дамы...
   - Короче, без базарных баек.
   - Итак. Великая Правда заключается в том,  что  все  -  обман.  Все  люди
лжецы, все  вещи  врут.  Вселенная,  Время,  Жизнь  -  все  только  огромные
космические розыгрыши, из которых сотканы маленькие ежедневные обманы.  Даже
сама Великая Правда недостоверна.
   Непанта скрыла свое изумление, заслонив лицо ладошкой.
   - Не оригинально - это  из  Этриана  Ильказарского,  жившего  пять  веков
назад, но тем не менее интересно. Ты  всегда  следуешь  своему  кредо  и  не
говоришь ничего, кроме вранья?
   - Безусловно! - Он прореагировал так, словно была затронута его честь.
   - И еще одно. - Она снова засмеялась - и  с  удивлением  обнаружила,  что
смеется. Сколько времени прошло с тех пор, как она  смеялась  последний  раз
просто потому, что ей было забавно? И сможет ли этот  толстяк,  который  был
далеко не так глуп, как изображал, заставить  ее  и  плакать?  -  Почему  ты
проповедуешь такие странные вещи?
   Салтимбанко, спрятав испуг под маской беззаботности,  тщательно  подумал,
прежде чем ответить. Здесь будет наиболее уместно  небольшое  полуправдивое,
но в целом ложное направление разговора.
   -  Многочисленное  количество  людей,   которые   считают   меня   просто
громогласным вздорным брехуном. Эгей! Это они большие дураки. Они  приходят,
радуются представлению, ага? Итак, после  представления  многие  приходят  к
бедному толстяку, дают ему денежки, чтобы уберечь себя от  себя.  Подумайте,
великая госпожа! Много людей сегодня толпились  перед  башней,  ага?  Может,
три, четыре, пять тысяч. Может, одна тысяча  из  них  пожалела  слабоумного.
Каждый бросил один грошик - один фиговый грошик,  хотя  некоторые  давали  и
больше, - в корзину, которую видели на очень печальном и  по  виду  голодным
ослике, который  принадлежит  кретинскому  поставщику  проповедей.  Сам-друг
считает прибыль. Имею сейчас десять крон и более, доходы  одного  месяца.  И
вот таким манером проходит каждый день года.  Сам-друг,  будучи  бережливым,
стал вдруг  так  богат,  как  самый  богатый  из  смеющихся  над  безмозглым
проповедником, Эгей! Тогда сам-друг будет смеяться сам! Но молчание,  полное
молчание! Людей легко довести до убийства.
   Салтимбанко хмыкнул над одурачиванием тех, кто считает  его  дураком,  но
затем понял, что позволил  себе  слишком  расслабиться.  Он  обнаружил  свое
увлечение накоплением денег. Волки ужаса завыли в глубинах его  разума.  Да,
он был профессионалом, но не умел отгонять чувство  в  серьезных  ситуациях.
Хотя действительно скрыл его хорошо.
   - Тебе нравится, когда люди насмехаются над тобой?
   - Эгей! Сам-друг есмь  исполнитель,  разве  нет?  Множество  смеется  над
толстым, это верно.  Никакой  радости.  Но  и  он  знает,  как  наслаждаться
золотом, добытым таким образом из необозримых, кошелей. Толпа и  Салтимбанко
- на равных, потому что мы держим за дурака друг друга.
   Непанта обернулась к северному окну, вглядываясь в  бурю,  заваривающуюся
над Крачнодианскими горами. Затем она резко  повернулась  обратно  и  минуту
рассматривала Салтимбанко, чувствуя слабость.
   - Не поужинаешь ли ты со мной сегодня  вечером?  -  спросила  она.  Затем
глубоко вздохнула от безрассудства своего поступка, неуверенная,  зачем  она
это  сделала.  Принцесса  знала  только,  что  ей  приятна  компания   этого
честно-жуликоватого,  внешне  веселого  и  внутренне  испуганного  человека.
Возможно, это было чувство душевной близости.
   Пока они стояли, глядя друг на друга, первые завитки  бури  начали  мести
вокруг башни. Непанта побежала закрывать окна.
   Вечером Салтимбанко отобедал  с  этой  женщиной  и  принял  ее  следующее
приглашение  -  переждать  бурю,  оставшись  на  ночь.  Они  беседовали   на
протяжении всего последующего дня, что привело к повторному  приглашению  на
обед, а затем и к предложению остаться на ночь. На  следующий  день  Непанта
предложила ему свое  покровительство.  Явно  лишенный  гордости  Салтимбанко
принял его немедленно  и  быстро  переехал  в  башню  -  с  осликом  и  всем
имуществом. Его комнаты располагались рядом с покоями Непанты,  что  вызвало
пересуды у прислуги. Но, несмотря на их старания, ничего предосудительного в
результате этого соглашения обнаружено не было.

Глава 4

590 - 605 годы от основания Империи Ильказара

КАК ОДИНОКО СИДИТ ГОРОД...

   Любовь покинула его, Варт стал желчнее. Он решил пройти курс обучения,  о
которой думал уже давно. Однажды в разгар сбора  урожая  он  посетил  своего
учителя-священника и договорился, что тот поможет ему продать  дом.  Деньги,
оставленные ему Роялом, Варт закопал у реки. Затем,  сложив  вещи  в  старую
сумку, он двинулся Ильказар.
   Среди многочисленных городских нищих появился еще один. Этот был  поярче,
он учился, учился, но  оставался  невидимым,  кто  же  удостоит  постреленка
больше чем взглядом. Со временем он похудел, стал оборваннее - и мудрее.
   Он все еще оставался молчаливым. И странным.  Взрослые  чувствовали  себя
при нем неуютно,  хотя  не  понимали  почему.  Возможно,  причиной  был  его
холодный взгляд или то, как  изгибались  вверх  уголки  его  губ  в  ухмылке
вампира, обнажая клыки, когда речь шла о будущем. Словом, в его взгляде было
нечто такое, что заставляло взрослых отводить  глаза.  Он  казался  голодной
тварью, желающей их сожрать.
   Однако его странность привлекала  беспризорников.  Они  окружали  новичка
таким уважением и страхом, с  каким  старшие  относились  только  к  главным
чародеям и королю. Вскоре Варт и стал королем  -  королем  империи  нищих  и
воров, которые находили его владычество прибыльным.  Похожий  на  маленького
идола, он держал свой  королевский  двор  на  углу  Крестьянского  рынка,  а
приверженцы, следуя его указаниям, сказочно обогащались.
   Но всех этих  людей,  независимо  от  степени  восхищения  предводителем,
тревожило  ночное  времяпровождение  Варта.  Он  часто   бродил   ночами   в
окрестностях дворца, изучая королевскую башню или Дома каких-нибудь  могучих
чародеев. И он никогда не пропускал сжигания ведьм, хотя его  внимание  было
редко приковано к жертве. Его  взгляд  был  обращен  на  черные  капюшоны  и
чародеев, наблюдавших за исполнением приговора.
   Что это за правосудие? В городе, возвеличенном Магией, управляемом магией
-  вне  зависимости  от  Королевских   указов,   -   политика   определялась
манипуляциями магов. Зачем были нужны эти сжигания ведьм? Какой  силой,  так
пугавшей магов, обладала ведьма?
   Было древнее пророчество (весь Ильказар, от короля до последнего  нищего,
незыблемо верил в пророчества), которое возвещало, что город и империя падут
из-за ведьмы. Главные чародеи справедливо полагали, что мертвая ведьма  мало
что сможет сделать ДЛЯ осуществления  пророчества.  Поэтому  смертная  казнь
полагалась  любой  слегка  заподозренной  в  ведьмовстве  женщине.   Или   -
обладающей собственностью, которой хотел завладеть  чародей:  все  имущество
ведьмы переходило к тому, кто на нее донес.
   На доходы, получаемые от своей империи нищих, Варт ходил  по  чародеям  и
покупал знания. В облике горячего и нетерпеливого  безголосого  мальчика  он
добыл многие секреты.  Чародеи  тали  его  замечательным  исключением  среди
молодежи, впадая в ошибку не очень мудрых людей,  которая  сродни  обращению
детей с любимыми домашними зверушками: иногда их считают забавны ми,  иногда
надоедливыми, но никогда не принимай: всерьез. Они были старыми людьми,  эти
чародеи, и давно забыли, что такое быть молодым. Большинство людей забывает.
Вот так за время учебы Варт  узнал  многие  секреты,  тщательно  оберегаемые
взрослых.
   От чародеев и  от  священников,  чей  интерес  нему  поддерживали  письма
старого наставника.
   Варт получил необыкновенное образование. Он почти рассмеялся в тот  день,
когда услышал пророчество, приговорившее его мать к  смерти.  Уже  позже  он
узнал,  что  она  умерла  для  того,  чтобы   обеспечить   жадного   чародея
благоустроенным домом,  а  для  короля  Вилиса  послужить  решением  проблем
личного, политического и финансового характера.
   Однажды ночью кто-то застал его плачущим. С тех пор он получил новое  имя
-  Варт  Локкур;  Молчащий,  Горестный  Странник.  Он  стал  актером,   этот
Вартлоккур. Играя на жалости к своей немоте,  он  заставлял  сильных  мужчин
исполнять его желания. Чародеи обучали его. Священники привязывались к  нему
всей душой. Он внушил своим приверженцам желание исполнить его тайную  цель.
Они были уверены, что таковая у него есть. В  Ильказаре  он  стал  одним  из
самых известных детей и одной из самых интригующих тайн.
   Однажды несколько священников  собрались  вместе  и,  поскольку  им  было
больно видеть, как  пропадают  способности  мальчика,  решили  оплатить  его
обучение. Но когда они решили рассказать ему об этом,  он  уже  исчез.  Варт
выбрал себе двенадцать товарищей и с  ними  покинул  город.  Куда  он  ушел?
Почему? Священники побеспокоились некоторое время да  скоро  и  позабыли.  С
этим мальчишкой  было  связано  что-то  тревожащее,  что  хотелось  поскорее
забыть.

***

   Перевал Лао-Па-Синг в двух тысячах миль  к  вое  току  от  Ильказара  был
единственным местом пересечения  гигантских  двойных  горных  цепей  Столбов
Слоновой   Кости   и   Столбов   Богов.   На    западе    располагав    лишь
города-государства, маленькие  королевства,  разрастающиеся  побеги  Империи
Ильказара. На востоке находился Шинсан - империя, пугающая своим колдовством
и преданностью злу. К западу от этих лежали плодородные равнины Предсеньей -
идеальный выпас.  Но  кочевники  избегали  этих  мест  -  слишком  близко  к
Шинсану...
   Оттуда, от Лао-Па-Синга, одним весенним днем спустя много  месяцев  после
того, как Вартлоккур покинул Ильказар, прискакал мальчик двенадцати.  Он  не
был уроженцем Шинсана. Егс кожа была коричневой, как у загорелого человека с
запада, а не цвета натуральной амбры, как  у  людей  востока.  На  его  лице
боролись два выражения: ужаса от прошлого и  надежда  на  будущее.  Не  имея
разрешения на въезд, мальчик остановился, чтобы доказать, что он привез свой
пропуск на свободу, вытащил свиток из седельной сумки и развернул его, глядя
на слова, которые не мог прочесть:

   Королю и чародеям Ильказара:
   Мой гнев будет жечь, и я убью вас мечом,
   И жены ваши станут вдовами,
   А дети останутся без отцов.

   Послание  было  подписано  невыразительным  знаком  овала  и  не  вызвало
никакого интереса.
   Было некоторое  ворчание  по  поводу  наглости  пославшего,  но  никакого
страха. Посланец не сказал, откуда он прибыл.
   Годом позже другой юноша, с загнанным видом и скачущий  так,  словно  его
нес дьявол, передал следующее послание:

   Королю и чародеям Ильказара,
   Которые ложно судили женщину
   По имени Смирена:
   Они посеяли ветер и пожнут бурю.

   Это послание было подписано нулем  и  стилизованной  маской  смерти.  Оно
вызвало больше раздумий, чем предшествующее, поскольку посланец признал, что
явился из Шинсана. Изучили архивы, подняли дело Смирены. Оказалось, что  сын
не разделил ее участи. Появились некоторое опасение и  разговоры  о  древнем
пророчестве.
   Но ничего не произошло, и вскорости все опять было забыто - до  тех  пор,
пока через год не появился третий посланник. А затем другие, год  за  годом,
пока наконец король и чародеи поверили в Угрозу. Они нанимали убийц  (потому
что даже МОЩЬ чародеев  Ильказара  не  может  пробить  некромантический  щит
Шинсана), но наемники ушли на сторону. Нет дураков идти в Империю Зла.
   Богатые не преуспеют в день гнева.
   Под двенадцатым посланием стояла дюжина знаков-подписей, и каждый из  них
был обещанием. Король и чародеи пытались убедить друг друга, что в состоянии
справиться с угрозой.
   На тринадцатый год молодой человек с таким же загнанным взглядом,  как  у
его предшественников, покинул Шинсан. Он пересек Предсенную Степь  и  сделал
передышку в Некремносе на реке Рее. В городе и на востоке Степи он обнаружил
легионы Ильказара. За время его отсутствия империя разрослась. Некремнос был
протекторатом.  Протекторат  являлся  альтернативой  кровавой  бессмысленной
войне. Ильказар, сочетая свое магическое и военное превосходство, действовал
непреодолимо.
   Король Некремноса Птотор Храбрый был мудрее, чем  его  считали  остальные
владыки. Он знал древнем предсказании и молил Судьбы ударить по  империи  во
время его правления.
   Вартлоккур поговорил с королем, обсуждая вину империй.
   В Шемерхане он застал разрушенный голодающий город, поскольку его  жители
отдали все свои силы запросам Ильказара.  Вартлоккур  поговорил  королем,  а
потом поехал к  Гог-Алану.  Он  обнаружил  еще  один  завоеванный  город,  в
состоянии более худшем, чем предыдущий.  За  слишком  упорное  сопротивление
город был лишен всех привилегий. Мужчинам,  прежде  гордым,  было  разрешено
жить лишь на те деньги, которые могли заработать их женщины, услаждая похоть
имперских солдат. И снова Вартлоккур поговорил со  свергнутым  правителем  и
отправился дальше.
   Он  пересек  перевалы  к  западу  от  Гог-Алана  и  повернул  на   юг   в
Джебал-аль-Альф-Дхулкварне-ни - черный регион, не имеющий  короля.  В  конце
концов он достиг  долины  Себил-эль-Селиб,  Тропы  Перепутья,  где  когда-то
первый король-император Ильказара попал в засаду и  был  распят  восставшими
аристократами. Здесь Вартлоккур разбил  свой  лагерь  и  сделал  необходимые
приготовления.
   Несколькими днями позже он вошел в город, давший ему жизнь и  причинивший
так много боли. У ворот он встретил чародеев, ожидавших ежегодного послания,
которое он отказался вручить кому-либо, кроме короля. Послание  предписывало
смерть через сожжение королю Вилису и семижды семи ильказарским  чародеям  в
отмщение за преступление против Смирены. Как и  следовало  ожидать,  условия
были  отвергнуты.  Заканчивалось  послание   обещаниями   голода   и   мора,
землетрясений и знамений в небе, появлением врагов, неисчислимых как звезды,
и было скреплено печатью с числом 13.
   Первое  время  печать  оставалась   нерасшифрованной.   Но   однажды   на
мистическое число обратили внимание, и чародеи пришли к выводу, что враг уже
находится среди них. Они обыскали