пистолет, только и делов, рефлексы играют...
   - А я думал, тебе этот мальчик не  нравится.  Кацуба  повернул  голову  и
откровенно уставился на плечистого  детину  в  синем  костюме,  с  блестящей
табличкой "Секьюрити" на лацкане пиджака.  Детинушка  неотвязно  шатался  за
ними, куда бы они ни направились,- держась в  отдалении,  но  нисколечко  не
прячась.
   - Мальчик мне не нравится,- серьезно сказал Кацуба.- А его  босс,  сиречь
господин Белов, мне не нравится еще больше.
   - Да ну, мелкое дерьмо...
   - Вот уж нет,- тихо сказал Кацуба.- У меня  Вова,  в  определенных  делах
опыта малость побольше. И я тебе ручаюсь, что господин Белов как  раз  играл
мелкого дерьмеца, которого два хватких Жемса Бонда враз приперли к стенке  и
вытерли об него ноги. Ты мне поверь, я и жив-то  до  сих  пор  исключительно
потому, что научился разбираться в таких вещах, отличать маску от  подлинной
хари... И потом, у него пушечка под спинжаком, не заметил?
   - Вообще-то, были подозрения... У тебя какие-то конкретные идеи?
   - Нет,- признался Кацуба.- Конкретная идея  одна  -  этот  Белов  хороший
актер, а я с подозрением отношусь к людям, которые из себя изображают  более
мелких, чем они есть в действительности. Когда  все  наоборот,  когда  пешка
лепит из себя фигуру, это как-то по-житейски объяснимо... Что до остального,
мне просто многое не нравится. Не нравится, что Дашка зачем-то  кинулась  на
корабль вместе с мнимыми журналюгами, не нравится, что генерал  молчит,  что
мы до сих пор никого не вычислили. А  больше  всего  не  нравится  полнейшее
непонимание того, что здесь должно произойти. Здесь что-то должно произойти,
не зря действующие лица стянулись на сей лайнер...
   - Она же не вдруг прицепилась к  "Достоевскому",-  сказал  Мазур.-  Здесь
мало кто знал, когда он придет, сколько мы ни тусовались с "зелеными", о чем
ни болтали, а про "Федора"  речь  не  заходила,  а  ведь  Костя  с  покойным
Прутковым на любую новостишку бросались, как кошка на сметану.
   - А я тебе что говорю? Умнеешь на глазах, если прослужишь под моим чутким
руководством еще немного, аса тайной войны из тебя, конечно,  не  получится,
но и лопухом тебя никто не назовет.
   - Служу Советскому Союзу,- сказал Мазур вяло.- Слушай, идти нам спать  на
отведенные места или как?
   - Или как,- сказал Кацуба.- Сам видел - закуток в тупике, там не двух,  а
целую дюжину можно придавить ночью без малейшего шума. Считай,  что  у  меня
мания преследования, но меня туда не тянет что-то...
   Мазур облегченно вздохнул:
   - Вот и прекрасно. А то я думал, что перестраховываюсь... Но  ночевать-то
где-то надо?
   - Конечно. В шлюпке,  под  брезентом,  по-моему,  в  этих  широтах  будет
холодновато. Не суетись, прежде всего надо взять наши подсушенные денежки  и
отыскать Пашу. В конце-то концов, можем мы посидеть в баре, как белые  люди,
в обществе натуральных иностранцев? Когда-то еще такое доведется?
   - А не выкинут нас с тобой? - с  сомнением  спросил  Мазур.-  Этот  Белов
держит курс на конфронтацию, если уж хвоста приставил...
   - Ну, попытка - не пытка.-  Он  помолчал,  глядя  в  море.-  Кстати,  дай
консультацию, как человек, с пеленок связанный с водой... Где ты спрятал  бы
труп на таком пароходике?
   - О нас с тобой беспокоишься?
   - Я серьезно,- сказал Кацуба.
   - Дай подумать,- столь же серьезно ответил Мазур.- Проще всего,  конечно,
за борт...
   - Я сказал спрятать. Сейчас белый день,  по  кораблю  шатается  множество
посторонних людей, всегда есть риск, что какой-то случайный зевака углядит.
   - Самое надежное - кинуть в топку,- сказал Мазур.- И посторонний  человек
не заглянет, и сгорит быстренько. Но это подходило для старых пароходов, где
шуровали вручную уголек. Мы с тобой - на дизель-электроходе, тут совсем иной
принцип... Подожди,- он задумался всерьез.- Все  зависит  от  того,  сколько
человек впутано и кто они такие.  Если  есть  свои  люди  в  команде,  среди
механиков, можно попросту затолкать тело в  один  из  укромных  уголков,  на
таком судне их предостаточно,  пролежит,  пока  не  начнет  пахнуть...  Ниши
магистралей, резервуары с горючим, на худой конец,  клетушки,  где  толковый
боцман держит всякую полезную всячину и запирает на замок... Если  же  людей
среди команды нет... Пустые каюты или шлюпки на шлюпочной  палубе.  А  ночью
можно исхитриться, выкинуть в воду... Тебе какой вариант предпочтительнее?
   - Если бы я  знал...-  признался  Кацуба.-  Логичнее  рассудить,  второй.
Сообщники среди обслуги, а не команды - команду так быстро не  профильтруешь
своими людьми, да и необходимости нет, в принципе...
   - Тогда - каюты или шлюпочная палуба. Ты что, намерен искать трупы?
   - Я, конечно, оптимист,- сказал Кацуба.- Но опасаюсь,  что  трупы  будут.
Одного из шта-товцев уже приложили, значит, есть тенденция.  И  потом...  А,
ладно, что нам-то играть в прятки... Видишь  ли,  меня  начинает  помаленьку
тревожить то, что Пашка нас до сих пор не нашел. В  его  задачу  не  входило
пьянствовать беспробудно или затворяться с девочкой  в  каюте.  Совсем  даже
наоборот. Он никак не должен был прозевать наше  торжественное  прибытие  на
борт. Непременно вышел бы на контакт или хотя бы показался на глаза. Но  его
нигде не видно... А я в последнее время все чаще вспоминаю гениальную  фразу
Атоса: "Д'Артаньян, я допускаю вс„..."
   - А мотив? - спросил Мазур.- Не могли же его... просто так? Я пока что не
вижу мотива.
   - Я тоже. Но чертовски мне не нравятся скользкие типы  с  пистолетом  под
полой, в особенности если они заправляют балом в отрезанных  от  цивилизации
местах вроде "Достоевского"...
   - Тогда давай тряхнем всех, кто мог ему устроить каюту.
   - Боюсь, многовато найдется этих самых "всех".
   - Ну, пойдем к Дарье,- сказал Мазур.- Я о себе высокого мнения, и о  тебе
тоже, но особых свершений  не  дождаться,  если  будем  и  дальше  держаться
шерифами-одиночками. Не та  ситуация.  А  Дашка  как-никак  -  представитель
власти, с ней наверняка кто-то есть в сопровождении...
   - Давай это оставим на потом,- с бледной улыбкой  сказал  Кацуба.-  Когда
окончательно станет ясно, что сами не справимся.  Ей  ведь  придется  многое
откровенно выкладывать. У меня сейчас другая задача -  как  устроить,  чтобы
оказаться на виду, чтобы нас нельзя было придушить незаметненько...

   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
   ...ГДЕ МНОГО ДИКИХ ОБЕЗЬЯН
   "Секьюрити" от них никак не хотел отлипнуть,- когда переоделись  в  свое,
чуточку мятое и коробящееся после не особенно усердной  глажки,  и  вышли  в
коридор, он был тут  как  тут.  Вновь  затопотал  сзади,  время  от  времени
дружелюбно скалясь им, когда оборачивались,- не исключено,  провоцировал  на
легкий скандальчик. Как ни крути, а капитан остается здесь  царем,  богом  и
воинским начальником, имеет совершенно  законное  право  изолировать  любого
буяна до конца рейса, что Мазур кратко и напомнил Кацубе,  когда  тот  начал
поглядывать на соглядатая очень уж мечтательно.
   Сначала они остановили холуя в белом  пиджаке  и  при  бабочке,  деловито
тащившего  в  чью-то  каюту  поднос,  щедро  уставленный  бутылками.  Как  и
рассчитывали, в лицо он их не  знал,  а  некой  расхристанности  иностранных
фланеров вряд ли  стал  бы  удивляться.  Вальяжно,  глядя  поверх  головы  и
небрежно цедя слова в лучшей  манере  скучающих  плейбоев,  поинтересовались
диспозиций всех здешних увеселительных мест.
   Выбрали небольшой бар, зашли с небрежным видом завсегдатаев. Народу  было
немного, и все, кто здесь сидел, на первый взгляд показались иностранцами  -
никто не гасил окурков в салате, не приставал к чужим девочкам и не  устилал
стойку купюрами, а музыка играла тихо, создавая уютный фон.
   Когда  подошли  к  стойке,   Мазур   с   ходу   обратил   внимание,   что
респектабельный бармен в белейшей рубашке с красной в белый горошек  бабочке
уставился на что-то за их  спинами.  Присев  на  высокий  табурет,  повернул
слегка голову - точно, в дверях маячил хвост.
   Кацуба не без некоторого форса выложил на стойку сотенную, которая  после
купания в морской  воде  и  сушки  несколько  потеряла  светский  облик,  но
законным платежным  средством  безусловно  оставалась.  Задумчиво  протянул,
созерцая разнокалиберные бутылки:
   - Чего бы я для начала выпил...
   Бармен протянул руку жестом  пианиста,  опускающего  пальцы  на  клавиши,
щелчком сбил купюру на пол и, не повышая голоса, посоветовал:
   - Одеколона выпей, если такая охота. Кацуба  не  спеша  нагнулся,  поднял
деньги, выпрямился и недобрым тоном поинтересовался:
   - Вы что, мон шер, белены объелись?
   - Ты  что,  подтирался  денежкой?  -  спросил  ничуть  не  обескураженный
бармен.- У нас такие портянки не ходят...
   - А что же у вас ходит? - не теряя присутствия духа, спросил Кацуба.
   - Не твое собачье дело.
   - Я бы вас попросил, ангел мой...
   - Мандавошку попроси с твоих яиц спрыгнуть,- отрезал бармен.
   "Секьюрити" заинтересованно приблизился. Бармен стоял, с  каменным  лицом
скрестив руки на груди. Все было готово для нехитрой пьески под  тривиальным
названием "Скандал в общественном месте". От ближайших столиков на  них  уже
украдкой посматривали, заметив некую несообразность происходящего.
   - И милиционер на борту, поди, есть? - спросил Кацуба.
   - А как же,- заверил бармен. Майор невозмутимо слез с высокого  табурета,
кивнул Мазуру:
   - Пойдем дальше...
   И замер, как унюхавший куропатку пойнтер.  Объектом  его  интереса  могла
быть только подошедшая к стойке пара, говорившая на незнакомом Мазуру языке,
вполне способном оказаться  испанским  или  итальянским,-  романская  группа
безусловно  прослеживалась.  Дама  откровенно  таращилась  на  обоих   жертв
кораблекрушения, а кавалер, пониже ее  росточком  и  пощуплее,  смотрел  без
всякого интереса, с уныло-отрешенным видом мужа-подкаблучника.
   Кацуба вдруг широко улыбнулся, что-то спросил на том  же,  насколько  мог
определить  Мазур,  языке.  Сделав  большие  глаза,  дама  охотно  ответила.
Разговор завязался незаметно. Оказавшись не у  дел,  Мазур  торчал  рядом  -
заметив, что охранник нелепо затоптался поодаль.
   Майор разливался соловьем. Можно было  подумать,  что  вдруг  встретились
старые добрые знакомые, ужасно обрадовавшиеся друг другу.  Дама  тараторила,
улыбалась, обстреливала взглядами то Кацубу, то Мазура,  а  усатый  и  лысый
кавалер был прямо-таки зеркальным отражением выведенного из  игры  Мазура  -
разве что понимал, о чем идет речь, даже вставил  пару  реплик,  но  тут  же
умолк, не пытаясь соперничать с красноречием дамы.
   - Пошли,- сказал  Кацуба,  широким  жестом  указывая  даме  на  свободный
столик.- Приятно быть популярным. Сеньора видела, как нас поднимали на борт,
ужасно заинтересовалась, приглашает выпить, что бог пошлет. Халява, плиз!
   - Она не из Бразилии,  раз  сеньора?-  негромко  спросил  Мазур,  лавируя
следом за ними меж столиками.- Где в лесах много диких обезьян?
   - Да нет, из других мест. Где  мне  бывать  доводилось.  Если  поговорить
подольше, вполне могут отыскаться общие знакомые,  но  лучше  не  пробовать,
меня в тех местах мертвым считают, не годится людей разубеждать...
   Усатый  остался   у   стойки,   вдумчиво   давая   инструкции   мгновенно
преобразившемуся бармену. Охранник,  столкнувшись  со  столь  непредвиденным
оборотом  дела,  убрался  в  коридор,  временами  видно  было,  как  он  там
прохаживается с терпением цепного пса.
   - Прошу любить и жаловать,- сказал  Кацуба,  когда  уселись  за  столик.-
Донья Эстебания, по нашему, пожалуй. Степанида. Этот сморчок не муж,  как  я
сначала полагал, а управляющий. Затюкан качественно - бабенка, сам видишь, и
в горящий вигвам войдет, а уж глянет - как долларом ударит...
   Бойкая бабенка вовсю улыбалась Мазуру  -  определенно  лет  на  несколько
постарше его, но симпатичная, ухоженная, щедрых  форм,  к  тому  же  обильно
украшенная радужно сверкающими камушками и золотишком тонкой работы.
   - В Европе скучно, а в "загадочной Азии"  еще  скучнее,-  лихо  переводил
Кацуба.- Вот наша Степанида и отправилась взглянуть  на  загадочную  Сибирь,
где белые медведи с утра чавкают зазевавшихся аборигенов. Конечно, несколько
разочарована: города самые обыкновенные, а медведя видела  одного,  и  то  в
зоопарке. А вот мужики, говорит, авантажные...
   Бабьим чутьем догадавшись, о чем идет речь,  донья  Степанида  улыбнулась
Мазуру так, что ясно было без всякого перевода.
   Вернулся печальный управляющий, уткнулся в  свой  бокал  и  отрешился  от
всего сущего. Официантка, возникшая, как из-под земли, оборудовала стол так,
что Мазур поневоле повеселел.
   - Очень она  печалится,  что  ты  лишен  возможности  принять  участие  в
беседе,- сказал, Кацуба.- Погоди-ка...
   Он коротко сказал что-то, донья Эстебания просияла и сообщила  Мазуру  на
неплохом английском:
   - Мигелю следовало бы раньше подумать...- она кивнула на Кацубу.- Как вам
удалось выжить в таком холодном море? Это же Северный полюс...
   - Ну, не совсем,- сказал Мазур, светски улыбаясь.- До полюса далековато.
   - Правда? И корабль туда не пойдет?
   - Боюсь, что нет. Туда добираться нужно на ледоколе...
   Она отпустила какую-то сочную фразу на испанском, глянула на управляющего
так, что бедняга съежился, беззаботно пояснила Мазуру:
   - Хесус опять напутал. Я ему велела подобрать  туристский  рейс,  который
непременно проходит мимо Северного полюса, а его, недотепу,  надо  полагать,
снова обманули...- и одарила Мазура  горячим  взглядом.-  Признаться,  я  не
разочарована... Пожалуй, Хесуса выгонять не стану. Я его сто  лет  собираюсь
выгнать, но вечно  возникают  преграды,  сеньоры:  эти  наши  патриархальные
нравы, традиции, он, изволите  ли  видеть,-  сын  сестры  двоюродного  брата
кормилицы моего дедушки... или двоюродный  брат  кормилицы  дворецкого  моей
бабушки, я уже не помню, но по меркам Санта-Кроче это все  равно,  что  член
семьи, придется терпеть, пока он меня не вгонит окончательно в гроб.  Сейчас
я его отправлю дать разнос этому болвану за стойкой - я же видела, как он  с
вами обошелся... Безобразие, так поступать  с  людьми,  перенесшими  ужасное
крушение...
   - Не стоит, право,- сказал Мазур.- Его не перевоспитаешь...
   - Думаете? Ну хорошо, пусть  Хесус  сидит,  нагоняя  тоску...  Вы  добрый
человек, команданте, в точности как  мой  второй  муж,-  бедняга  так  долго
собирался  пристрелить  чертова  дона  Хосе,  что  тот  успел  опомниться  и
пристрелил его самого. Правда, потом пристрелили и оборотистого  дона  Хосе,
но я-то все равно осталась вдовой...
   - Что, у них и вправду так весело? - спросил Мазур.
   - Будь уверен,- кивнул Кацуба.- Веселая страна, у каждого провинциального
барончика своя гвардия, и бывает  жарковато...  В  столице,  конечно,  жизнь
течет относительно благолепно, но в глуши нравы  ничуть  не  уступают  нашим
нынешним...
   - А почему она меня называет "команданте"?
   - Мигель мне сказал, кто вы такие,- тут  же  вмешалась  донья  Эстебания,
уловив знакомое слово.- Команданте - у нас примерно то же, что и  полковник,
сеньор Влад. У нас  в  роду  масса  команданте,  мой  третий  муж  тоже  был
команданте, но ненастоящий, его так звали из вежливости, из-за...  как  это?
Места в обществе.
   - Положения?
   - О, вот именно. Правда, это положение главным  образом  было  достигнуто
благодаря моим поместьям, и когда  этот  индюк  стал  себя  вести  вовсе  уж
несносно, пришлось выгнать...
   - Надеюсь, он при этом остался жив? - спросил Мазур.
   - Сеньор Влад, я бедная слабая женщина...- послав ему кокетливый  взгляд,
притворно оскорбилась донья Эстебания.- Конечно, когда  он  при  расставании
назвал меня вовсе уж непотребными словами, я схватила со стены винчестер, но
он все равно был не заряжен,  да  и  стрелять  я  не  умею,  так  что  Хесус
совершенно напрасно прятался под стол... В наших местах одинокой беззащитной
женщине очень трудно жить, сеньоры, вокруг так и вьются всякие авантюристы и
охотники за деньгами, да и в Европе не лучше. В Ницце мою  бабушку  обчистил
до нитки один прохвост, в  буквальном  смысле,  я  имею  в  виду:  когда  он
тихонечко смылся на рассвете из отеля, прихватил с собой не только ценности,
но и ее парижские платья... И все равно бабушка  вспоминала  о  нем  не  без
печали в глазах. Надо полагать, обаятелен был, подлец...  Между  прочим,  он
напортил только самому себе. Бабушка совсем было собралась за него замуж,  а
объявить ему об этом хотела в то самое утро, когда он предпочел завершить их
бурный роман невыносимо вульгарно...  Тысяча  извинений,  сеньоры,  но  даже
среди офицеров попадаются  прохвосты  -  мой  родной  дядя  был  гвардейским
капитаном, и все равно получился сущий  позор  семьи,  когда  он  не  просто
сбежал с женой командира, но еще и выгреб все из полковой кассы...  Говорят,
он потом служил в Коминтерне, наврал, что бедняк в десятом поколении, но ваш
хефе Сталин все равно его расстрелял вместе  с  остальным  Коминтерном...  К
чему я клоню, сеньоры? Я хочу сказать, что ваше  неожиданное  появление  при
столь  романтических  обстоятельствах  ни  в  коей  степени   не   позволяет
заподозрить в вас банальных пароходных аферистов...
   - А что, если мы очень коварные  аферисты?  -  спросил  Мазур.-  И  ночью
собираемся подать сигнал пиратскому судну?
   - Вы шутник, сеньор Влад!  Вам  не  стыдно  так  пугать  бедную  одинокую
женщину, которую никак не сможет защитить недотепа  Хесус?  Впрочем,  я  вас
заранее прощаю, военные моряки - это моя  маленькая  женская  слабость.  Мой
первый муж был лейтенантом на  крейсере  "Консепсьон",  я  обожала  все  эти
великолепные блистающие штучки на морских мундирах...
   - Ас ним что случилось? - спросил Мазур.
   - Ничего особенного,- сказала донья Эстебания.- На  фоне  всех  остальных
моих мужей и вообще родственников выглядит белой вороной.  Вообразите  себе,
он ушел с флота и увлекся этой наукой с непроизносимым названием - той,  что
изучает бабочек и тому подобных тараканов. Пришлось выгнать, сами понимаете.
Можете себе представить? Муж Эстебании  Сальтильо  насаживает  тараканов  на
булавки и разглядывает их в лупу... Разумеется, выгнала с  треском.  Бедняга
плохо кончил - он как-то  ухитрился  стать  министром  по  делам  науки  при
генерале Кабрера, а когда генералу пришлось уносить ноги, пока  герилья  его
не повесила, потому что все к тому времени поняли,  что  президент  из  него
никудышный, мужу пришлось уехать вместе с генералом, иначе  его  тоже  могли
вздернуть под горячую руку. Сейчас  они  оба  обитают  в  Буэнос-Айресе,  но
Кабрера, как практичный человек, успел перевести за  границу  счета,  а  мой
бывший муженек бежал, схватив под мышку три ящика с бабочками...  Хесус  ему
посылает немного денег, я порой сентиментальна - все-таки самый первый  муж,
это обязывает... Я  выходила  замуж  трепещущей  невинной  девушкой,  сеньор
Влад... А вы женаты?
   - Нет,- признался он.
   - Знаю я вас, моряков! -  она  погрозила  пальцем,  рассыпавшим  радужное
сияние.- Интересно, почему вы, когда потонул корабль, были не в форме,  а  в
штатском? Шпионили, наверное, за кем-то? Я достаточно хорошо  знаю  военных,
они везде одинаковы - то шпионят, то устраивают  перевороты,  им  непременно
надо делать вид, что они загадочные и погруженные в дела...-  она  взмахнула
ресницами  в  наигранном  смущении.-  Но  на  женщин  это  действует,   могу
признаться, хитрец вы этакий... Интересно, здесь есть дамская комната?  Если
бы я знала заранее,  что  познакомлюсь  с  таким  импозант-ным  полковником,
уделила бы своей нескладной внешности больше внимания...
   Она поднялась и,  поговорив  с  официанткой,  мгновенно  выросшей  рядом,
направилась куда-то за портьеру.
   - Ты зачем разоткровенничался? - спросил Мазур.
   - Да хочу на всякий случай сделать все, чтобы наша кончина, если  таковая
последует, оказалась замеченной ш