а там нынче что-то близкое к полному бардаку - через границу в обе стороны
шастают все, кому не лень, потому что нет никакой границы, тайга одна. Наши
у монголов тырят скот.. и это, между прочим, оформился серьезный бизнес с
цепочкой на полстраны... попутно гуляет контрабанда, места не самые
тихие... Как по-вашему, стоит ее оттуда забрать? Особенно в свете наших
печальных дел?

- Пожалуй, - кивнул Мазур. - Если что - готовый заложник.

- Я пошлю Котовского. Завтра вечером будет готов самолет...

- У вас и самолет есть? - усмехнулся Мазур.

- Да так себе, самолетишко, - хмыкнул Гвоздь. - Всего-то Як-40, не "боинг"
же. Мы, напоминаю, бизнесмены легальные и не последние, нужно же
соответствовать. Да и удобно. И вот что... Завтра вечером вы тоже полетите
с Котовским. Ничего особенно сложного - возьмете Томку и привезете сюда.

Если будет брыкаться - хватайте за косу и силком...

- Почему я?

Гвоздь какое-то время смотрел на него цепко, с непонятным выражением. Потом
неспешно сказал:

- Открою вам один маленький секрет... Никому я сейчас не доверяю на все
сто. Ни Котовскому, ни Вальке Хлынову - это который бывший мент, а сейчас,
так сказать, у меня министром внутренних дел... Вам такое состояние, часом,
не знакомо - когда нет никаких улик, но на всякий случай никому не веришь?

- Знакомо, увы, - печально усмехнулся Мазур. - Случалось в жизни всякое...
Завтра вечером, говорите? Ну что ж, в моем положении остается каблуками
щелкать... Но вот завтра поутру я, уж не отговаривайте, обязательно должен
буду поехать в город. Нужно осмотреться на месте, и потом... Потом, мне же
нужно будет Светланиной тетке соврать нечто убедительное. Она ж нас сегодня
ждала...

- Знаю, - кивнул Гвоздь, усмехнувшись. - Операцию готовили тщательно, так
что и про почтенную тетушку хорошо известно. Ну как же, как же, Нечаева
Анна Всеволодовна, интеллигентнейшая дама, в институте искусств
преподает... Ларка моя, между прочим, у нее училась - мир тесен, а городок
наш - одна большая деревня.. Вы ей прямо сейчас позвоните, у вас же
телефончик выход на город имеет, если "девятку" нажать. Успокойте даму,
соврите что-нибудь, а завтра... Знаете что? Вот вам отличная версия.
Подопечная ваша познакомилась в поезде с каким-то обормотом и по молодому
делу зависла с ним где-то в Шантарске. Вполне убедительно, а? Она ж вполне
совершеннолетняя, вы права не имели ее за подол оттаскивать. А потом мы эту
версию разовьем, добавим убедительных деталей... Как вам?

- Не бог весть что, - поморщился Мазур. - Но что ж делать-то...

- И вот что еще, Кирилл Степанович, - сказал Гвоздь тихо, убедительно, с
тем же нехорошим металлом в голосе. - Взаперти я вас держать не могу, вы ж
должны в город выезжать, осматривать, что потребуется, людей
расспрашивать... Нельзя вас сажать на цепуру, как тогда Ихтиандра
посадили... Но я вас очень прошу: вы уж без глупостей. Лады? Даже если
кинетесь к здешним вашим сослуживцам, ничем вам это не поможет и девочку
вашу не спасет. В миллионном городе человека найти ох как трудно - ежели
его прячут те, кто имеет в этом деле опыт. Вот вы себе представьте: если
добропорядочному человеку поступит на пейджер просьба от какой-то Ляли
купить пельменей к ужину, то сразу и не догадаешься, что это приказ некоей
узнице ножичком по горлу полоснуть... Уловили?

- Уловил, - сердито сказал Мазур. - Лишь бы вы только на пустом месте не
сшили дела...

- Ну, насчет этого - не извольте беспокоиться. Есть опыт. А помимо опыта -
есть людишки там и сям. И ежели они, не дай бог, доложат, что те органы, в
коих они трудятся, занялись жалобой некоего адмирала... Не надо, душевно
вас прошу. Давайте играть честно. Вы для меня поработаете, а я вас, честное
слово, не обижу. Уговор?

- Уговор, - пробурчал Мазур.

- Да, как вам Ксюша, юбочка из плюша?

- Ничего, - сказал Мазур.

- Пользуйтесь, не стесняйтесь, - Гвоздь панибратски хлопнул его по колену.
- Девочка свою задачу знает, банкет оплачен... Все веселее жить, господин
адмирал, на нашей грешной земле...

Мазур решился:

- Есть еще один нюанс... Ваша жена уверяет, что у нее есть какие-то свои
соображения по поводу... происходящего. Интересно, какие будут на сей счет
инструкции?

Гвоздь ненадолго задумался. Хмыкнул, пожал плечами:

- Ну, что тут... Ну, поговорите, выслушайте со значительным видом. Скажите,
что заинтересовались, что обязательно учтете ее соображения... Авось
успокоится. Ей тоже нелегко. Ладно, отдыхайте, и чтоб вам завтра ударно
работалось...

Он упруго выпрямился, кивнул Мазуру и вышел. Почти сразу же, словно получив
команду, вошла Ксюша с подносом, бесшумно опустила его на стол и сообщила с
мимолетной улыбкой:

- Ужинать подано.

Вслед за тем привычным движением сбросила через голову черное платьице,
оставшись в красном купальнике в обтяжечку. Теми же заученными движениями
скинула туфельки, присела на широкий мягкий подлокотник его кресла и
промурлыкала на ухо:

- Вы как предпочитаете, чтобы девушка себя вела - разнузданно или
застенчиво?

- А инструкции у тебя какие? - спросил Мазур.

- А простые - как захотите, так и делать...

- Ксюша, - тоскливо сказал Мазур, - А ежели я гей?

- А почему ж тогда у вас брюки колом? - фыркнула Ксюша.

Ох уж эти мужские рефлексы... Мазур легонько злился на себя, но как-то по
обязанности.

Вопреки его ожиданиям, Ксюша не предприняла никаких действий, ни
разнузданных, ни застенчивых. Она попросту перегнулась через его колени,
взяла со стола авторучку, чистый листок бумаги и, замерев в довольно
неудобной позе, принялась что-то энергично черкать. Закончив, показала
листок Мазуру, одновременно приложив пальчик к губам.

Он прочитал про себя: "В первую очередь - магазин ДРадость"". Вопросительно
поднял глаза. Ксюша, отведя палец от губ, послала ему определенно
предостерегающий взгляд, и громко сказала:

- Это уж не мое дело, господин генерал, мы люди исполнительные, что нам
приказано, выполняем четко...

Подожгла листок, кинула его в пепельницу и тщательно следила, чтобы догорел
- а потом размяла пепел авторучкой. Ничегошеньки не понимавший Мазур
запомнил сообщение дословно, но от расспросов воздержался. Во-первых, она
определенно намекала на подслушку, а во-вторых, могла и сама не знать
подробностей. Что велели, то и передала. Вот только кто велел и зачем? Кабы
знать... Две недели - иногда этого ужасно мало, а иногда и чертовски
много...

- Я купальник сниму? - прошептала Ксюша на ухо. - Такая жара...

- Снимай, - сказал Мазур без выражения.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЕХАЛ РЫЦАРЬ ВОЕВАТЬ

Разбудила его Ксюша - уже при полной униформе, в безупречном платье и
кружевном передничке, как в лучших домах Лондона. Мазур и не слышал, как
она ушла, выспался, несмотря на все сюрпризы, прекрасно. На сей раз
девчонка была - само прилежание, никакого намека на эротику. Поставила на
стол поднос с завтраком и тут же испарилась.

Зато заявился Котовский - через миг после энергичного стука. Его
сопровождал незнакомый мужик лет сорока, без особых примет, этакий весь из
себя обыкновенный.

- Жрешь? - жизнерадостно заорал Котовский, плюхаясь в кресло. - Дело
хорошее, утречко надо с пайки начинать... Знакомься давай: это вот его
светлость Валентин Петрович Хлынов, начальник секретной службы, усек?
Работаем, так сказать, бок о бок, в тесном и дружеском согласии, хотя,
скажу тебе откровенно, Степаныч, этого мента бывшего по понятиям поиметь
полагается рачком или там с доминошками во рту, а не лясы с ним точить...

- Имелка не отпадет? - хмуро поинтересовался Хлынов, тоже садясь и ставя на
пол небольшую сумку.

- Валђк, я ж шуткую! - развел Котовский ручищами с видом крайнего
простодушия. - Человек я простой, воспитанием не обремененный, по приютам я
с детства скитался, не имел я родного угла... - пропел он с надрывом,
ухмыляясь и гримасничая, но глаза оставались жесткими, злыми. - Коли уж
Папа тебе оказал высокое доверие, мне, сирому, только и остается, что хвост
поджать. Да и очко на зоне хорошо, от дефициту других щелок, на воле меня
твой шоколадный глаз не возбуждает, я уж себе как-нито девочку сыму...

Мазур задумчиво смотрел на них. Вряд ли перед ним ломали комедию, и так
было ясно, что отношения меж этими двоими далеки о братских и даже
приятельских. Гвоздь человек умный - эти двое в жизни не сговорятся,
следить будут друг за дружкой не по приказу босса, а по велению сердца...

- Кирилл Степанович, - сказал Хлынов с бесстрастностью аглицкого лорда,
шумно раздергивая молнию на сумке. - Вот тут - все необходимое снаряжение.
Документы - паспорт, права, корочки лицензированного охранника, дающие
право... - не договорив, он выложил на кресло "Макаров" в темно-коричневой
кобуре. - Агентство здесь обозначенное - всецело наше. При малейших
недоразумениях или непонятках, звоните туда немедленно - и получите любую
помощь. Мобильник. Пейджер. Деньги. Телефонные номера, куда можно звонить
помимо агентства - мало ли какая нужда возникнет... Будут вопросы?

- Да нет пока что, - проворчал Мазур, разглядывая документы. - Значит, я
теперь - Иванов Кирилл Степанович? Спасибо, что хоть имя-отчество родное
оставили...

- Так проще, - сказал Хлынов. - Чтобы не привыкать долго и мучительно к
какому-нибудь Анемподисту Федоровичу... Документы вполне надежные. Любая
неприятность будет улажена. Только вы уж на рожон не лезьте пожалуйста...

- Это как? - спросил Мазур.

- Ну, мало ли...

- Исчерпывающе, - пожал плечами Мазур. - Ладно, учту... Вот что, господин
Хлынов... У вас есть собственная версия происходящего? Или хотя бы наметки
таковой?

Хлынов молчал чуть ли не добрую минуту. Потом с превеликой неохотой
ответствовал:

- К сожалению, нет. Такое впечатление, что вмешался какой-то новый,
неучтенный фактор.

- Говоря проще, сидишь в жопе, - жизнерадостно уточнил лысый.

Хлынов резко развернулся к нему:

- А вы, любезный, можете какими-то блестящими достижениями на этот счет
похвастаться? Или как?

- Ну чего ты сразу в душу с сапогами... - пробурчал Котовский с некоторым
смущением. - Согласен, чего там - неучтенная какая-то паскуда... Ничего,
пусть нам его Степаныч вычислит, а уж я у него на спине фестончики
вырежу...

- Я вам еще нужен, Кирилл Степанович? - хладнокровно осведомился Хлынов.

- Пожалуй, нет пока, - сказал Мазур.

- Тогда я, с вашего разрешения, удаляюсь.

- Петух ставленный, - сказал Котовский, едва за его коллегой захлопнулась
дверь.

- Не любишь ты его, а? - хмыкнул Мазур.

- Мент есть мент, Степаныч. Поглядел бы я на тебя, если б ты с мое за
колючкой погостил... Папа говорит, тебе в город понадобилось?

- Работать надо, - сказал Мазур. - Отвезешь?

- О чем базар. Может, тебе персональные колеса выделить?

- Это потом, - сказал Мазур. Покачал на ладони кобуру. - Патроны хоть
боевые?

- Обижаешь, Степаныч, Папа с тобой честно играет. Ты уж его не подведи,
родненький. Он у нас человек простой - за хорошую работу и платит хорошо, а
вот ежели напортачишь или на измену тебя пробьет - я о тебе заранее рыдаю
горючими слезищами...

- Учту, милый, - сказал Мазур. - У тебя что, собственных соображений и в
самом деле нет?

Лысый верзила поерзал в мягком кресле, шумно причмокнул, с деланно бодрой
улыбкой пожал плечами:

- Папа достает, теперь ты взялся...

- Друг ты мой единственный, - задушевно сказал Мазур. - Ты меня убедил. Я
хочу сработать хорошо. А потому давай серьезно к делу подходить.

- Да понимаю я...

- Тогда?

- Полная непонятка, - сказал Котовский серьезно и зло. - Я и этом городе,
чтоб ты знал, живу давненько, чуть ли не с младенчества - ну, понятно, с
перерывами на экскурсии по холодным краям... И будь это в моих
способностях, в моем опыте, я бы давно этого гада вывел на свет, держа за
яйца... Но вот не получается, хоть ты меня зарежь. Отсюда проистекает, что
искать надо где-то в другом месте. Для того именно тебя, хороший мой, и
позвали.

- Циничный вопрос, - сказал Мазур. - Мог бы этот ваш Хлынов выйти на
закоперщиков, но промолчать? По всяким причинам...

- Да нет, шалишь, - без раздумий откликнулся Котовский. - Я бы непременно
узнал. Системка отлажена, знаешь ли... Хоть я его терпеть ненавижу, мента
ссученного, но могу тебе сказать авторитетно: божусь за пидараса, что и он
ни черта не раскопал...

- Ну что ж, веселые дела... - сказал Мазур, вертя в руках свое, изволите ли
видеть, снаряжение. - Поехали?

Он затянул узел галстука, накинул пиджак поверх кобуры, и оба вышли во
двор. Там стояла столь же благолепная тишина, наблюдалось прежнее безлюдье,
только широкоплечий организм с овчаркой на поводке прилежно прохаживался
вдоль кирпичного забора. Овчарка была та же самая, вчерашняя, а вот
детинушка - другой, ранее не виденный.

Котовский, глянув в ту сторону, ускорил шаг, пробормотав:

- Собак не переношу, чтоб их... Знал бы ты, что это такое, когда эти твари
за тобой чешут в побеге...

- Знаю, - кратко сказал Мазур.

Он и в самом деле это прекрасно знал, он многое мог бы лысому блатарю
порассказать - как бывает, когда по твоим следам спешит не лагерный конвой,
а тщательно выученный державой спецназ, не хуже собак умеющий читать
малейший следочек в жесткой африканской траве, тут же, и собаки... Конечно,
тут же, для надежности, если напрячь слух, можно разобрать азартный скулеж
и рявканье, и преследователи не лопухи, чтобы ловиться на поставленную
наспех примитивную растяжку, а самое паршивое, самое поганое - что у них
есть рация, и в небе скоро могут оказаться вертолеты, а до желтых унылых
гор еще слишком далеко...

Он остановился, вежливо кивнул. Очаровательная Лара, мадонна из роскошного
поместья, столь же дружески ему кивнула, придерживая дверку белой машины.
Рядом с ней стоял пацанчик лет трех, симпатичный каре-глазик, таращившийся
на окружающее, как и следовало ожидать, с наивной простотой несмышленыша.
Мазур мельком подумал, что это дите, уж конечно, будет знать о ходках и
колюч чисто теоретически - а там, глядишь, и окончит себе какой-нибудь
Кембридж, чем черт не шутит...

- Папин? - тихонько спросил он, когда белая машина, плавно и бесшумно
проплыв мимо них, выехала за ворота.

- А то чей же? - Котовский распахнул дверцу знакомой "Волги". - Хороша
лялечка?

- Хороша, - искренне сказал Мазур.

Зеленые ворота распахнулись перед их машиной. С места дав газу, Котовский
протянул:

- В жизни всегда есть место романтике... Знаешь, как Папа ее в свое время
снял? Да как в кино. Едет это он себе в ливень, а на обочине девочка
мокнет, зонтик, дуреха, не захватила... Ну, Папа у нас жентельмен, да и
девочка хороша... Словом, тормозит он свой мерсюк - мы тогда еще на
мерсюках рассекали - включает обаяние на полную катушку - порядочные
девочки мерсюков, знаешь ли, опасаются - довозит красоточку
чинно-благородно до ее родного подъезда... И западает. Тянулось это долго,
артачилась девочка, представь себе: подарки не брала, замуж не
соглашалась... Бывают же такие, а? Остались еще по углам бывшей
необъятной...

- Он ей, конечно, не стал объяснять, кто он по жизни такой? - усмехнулся
Мазур.

- Да уж конечно. К чему еще больше пугать? Коммерсант и есть коммерсант.
Потом-то разобралась, конечно, но к тому времени она уже в законных
числилась, и животик рос... Ничего, перенесла. Как-никак в двадцать первом
веке живем. Да и Папа умеет убедительно поговорить за жизнь. Мало ли кто в
молодости в пиратах плавал. - Котовский тяжко вздохнул: - А знаешь, что
самое пикантное? В тот день Папа мог в мерсюк и не сесть, и ехал бы в нем я
один - и уж не позволил бы такой лялечке под ливнем мокнуть... Я ж его и
убедил тогда, брось, говорю, Папа, дела до завтра подождать могут, не
горит, поедем лучше проветримся, ливень, мол, хлыщет, а мы - внутри, в
тепле и уюте, коньячок посасываем...

- Жалеешь?

- Жалею, - признался лысый. - Ты ж ее сам видел. Идеальная жена, точно тебе
говорю. В наши годы пора бы и очаг обустраивать...

- А Томка что из себя представляет? - спросил Мазур.

- Томка? Девка как девка. Обыкновенная. По-моему, до сих пор не привыкла к
иным жизненным переменам. Неловко ей, сам прикинь. Сначала - полная
безотцовщина, с мамой-бюджетницей в хрущевке, потом вдруг, как чертик из
коробочки, объявляется Папа, да какой... Ничего, привыкнет. Папа к
пятидесяти сентиментальным стал, как все мы, грешные, квартирку ей купил в
"дворянском гнезде", денежку сыплет на лопате. Томка лошадей любит, так он
ей собрался собственную коняшку подарить... Ты, кстати, в курсе, что нам с
тобой за ней завтра лететь?

- В курсе.

- И правильно Папа раскинул, по-моему. Лучше, чтобы была под рукой и под
присмотром, а то, не ровен час...

- Ага, в заложницы кто возьмет, - усмехнулся Мазур. - У вас в Шантарске
случается, а?

- Степаныч... - убедительно сказал лысый. - Ну что ты, как дите малое?
Такова се ля ви! Ты - человек, опытный, профессионал, крутанешь это дело,
как орешек, щелкнешь, и отпустят твою лапочку, зуб даю... Еще и денег
дадут. Папа свое слово держит. Ты уж, главное, постарайся...

- Далеко еще? - спросил Мазур.

- А вот уже и приехали почти...

...Мазур вовсе не прикидывался, не имитировал бурную деятельность, когда в
течение двух последующих часов осматривал все четыре точки. Сухое, казенное
описание, пусть даже сделанное профессионалом - это одно, а самоличный
осмотр места происшествия - совсем другое. Кто-то может и назвать это
мистикой, но при таких вот осмотрах вполне можно понять убийцу. Догадаться,
хотя бы примерно, что он из себя представляет.

Работа на пейзаже лишь подтвердила первые впечатления: вот именно,
профессионал. При такой серии о везении, лихости и прочей лирике говорить
не приходится. Всех четырех работал неслабый спец - наверняка располагавший
сообщниками, пусть и не в особенно большом количестве... а впрочем, нет. Не
обязательно. Мазур вполне мог бы провернуть все четыре дела в одиночку - а
он не единственный в стране, кто на это способен, и даже не сотый...

- Ну, и что скажешь, профессор? - с любопытством спросил Котовский, когда
они уселись в машину.

- Все то же самое, - ответил Мазур задумчиво. - Тут постарался нехилый
профессионал, и я бы на твоем месте обзавелся броником...

- Шутишь? - насторожился Котовский.

- Ничего подобного. Вы же сами так и не поняли принципа, по которому он
щелкает. Кто поручится, что он не на тебя теперь нацелится? Пока одно ясно:
босс ему не нужен. А вот за остальных ручаться не могу.

- Типун тебе на язык, - пробурчал лысый, ерзнув на сиденье. - Ну, куда
теперь?

- В союз художников. Знаешь, где это?

- А вот представь себе! - хмыкнул лысый. - Знаю. У них там есть магазинчик,
мы одному индивидууму на день рожденья покупали отличную картинку с голой
бабой. С большим чувством и мастерством насобачено... А зачем тебе
художники?

- Голубчик... - сказал Мазур. - Мне же предстоит с искренними глазами
объяснять интеллигентной старой даме, почему ее любимая племянница так и не
появилась... Ты же за меня это делать не будешь? Вот то-то и оно... Ждать
меня не надо, я поболтаюсь по городу в одиночестве. Босс разрешил, имей в
виду.

- Да знаю я, - сказал лысый настороженно. - Ты только смотри, Степаныч,
дурочку не пори...

- Не стриги ушами, - сказал Мазур недовольно. - Черт с вами, играем по
вашим правилам... Я не самоубийца, знаешь ли.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ОБИТЕЛЬ ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ

Как и следовало ожидать, штаб-квартира шантарских художников являла собою
не богемное обиталище с холстами на подрамниках, голыми натурщицами и
грудами глины, а несколько комнаток сугубо канцелярского вида. Три из них
оказались незаперты, но внутри никого не было, четвертая на замке, а в
пятой помещалась замордованная жизнью дамочка неопределенных лет, с
истеричным блеском в глазах и дымящимся окурком в уголке ненакрашенного
рта. Она восседала над какой-то обширной ведомостью с видом Пушкина,
заканчивавшего "Онегина". Нежданный визит Мазура ее отнюдь не обрадовал,
она сухо проинформир