риобрести  апартаменты  в  этом
месте? - надулась его мать.
   - А что плохого? - удивилась я.  -  оданис  расположено  недалеко  от
метро.
   - Я не пользуюсь подземкой, - скривилась она.
   - Магазины рядом, рынок. Соседи у нас люди приличные.
   Она поджала губы. И тут Олег достал из кармана  свою  связку  ключей,
подал ее Вовану и предложил:
   - Ступайте наверх, пусть Марина Степановна осмотрится.
   Когда Вован и недовольно ворчащая тетка ушли, я сказала с укором:
   - Зачем ты их к нам отправил? Теперь  застрянут  до  вечера,  шли  бы
сразу к себе!
   Олег слегка порозовел и принялся мямлить:
   - Так уж вышло, пойми,  я  не  мог  не  предложить,  было  бы  просто
некрасиво...
   - Ты о чем? - насторожилась я.
   Куприн набрал полную грудь воздуха и сообщил:
   - Они у нас поживут!
   - Кто? - прозаикалась я.
   - Вован и Марина Степановна.
   - Зачем? Вернее, почему? Они не москвичи?
   - Понимаешь, - забубнил муженек, - дело дурацкое вышло. Жена  Вована,
Лора, певица, может, слышала когда по радио песню "Он и только он"?
   - "Он у моих ног, а я холодна?.."
   - Точно! Это Лорка поет. Она вообще-то  на  учительницу  училась,  да
петь начала.
   - При чем тут мы?
   - Ну не сердись, - залебезил Олег, - дай объясню!
   - Хорошо, - согласилась я, ощущая огромное желание треснуть  муженька
по затылку.
   - Лорка мотается по городам с концертами, - завел Куприн, - у них,  у
эстрадных артистов, это называется "чес".  Деньги  она  зарабатывает,  а
Вован при ней. Лорка продала квартиру, где они все жили, и купила новую,
в строящемся доме. Апартаменты еще не готовы, здание сдается лишь  через
месяц. Вот Лора и договорилась с риелторами, что пока  семья  поживет  в
проданной квартире. Ее заверили, что никто не  тронет  Вована  и  Марину
Степановну, поэтому Лора совершенно  спокойно  укатила  на  гастроли  по
Сибири и Дальнему Востоку. Ясно?
   - Ну, пока да, - осторожно ответила я.
   - Только те, кто купил квартиру, наплевали на  все  договоренности  и
въехали в нее! Просто по-хамски поступили! Вован повез Марину Степановну
к врачу, возвращаются: вещи  перед  подъездом  свалены,  замки  в  двери
новые.
   - Что же твой Вован глазами хлопал?
   - Так сделать ничего нельзя, - с жаром  пояснил  Олег,  -  жилплощадь
теми людьми по всем правилам  куплена,  договоренность  об  отсрочке  их
въезда устная... Во дела...
   Куприн замолчал. Я постаралась взять себя в руки. Мой муж обладает не
столь уж редким среди людей качеством:  сначала  совершает  поступок,  а
потом думает, следовало ли так поступать в создавшейся ситуации. Сколько
раз он приносил домой в день получки жалкие копейки, а на мой удивленный
вопрос: "Вам что, теперь платят тысячу в месяц?" - бодро отвечал:
   "Нет, Вале (Сене, Пете, Мише, Степе...) в долг  дал,  ему  на  машину
(дачу, отпуск, шубу для жены) не хватает, через неделю вернет".
   Сами понимаете, что через семь  дней  никто  ничего  не  приносил,  в
лучшем случае долг возвращали спустя полгода, в худшем - деньги исчезали
навсегда.
   Впрочем, я никогда не ругаю Олега,  на  жизнь  нам  хватает,  я  сама
вполне прилично зарабатываю, а домашнее хозяйство мы  с  Томочкой  ведем
вместе. Намного больше меня раздражает манера Куприна зазывать  в  гости
всех, кого ни попадя.
   Наша квартира - просто филиал гостиницы МВД.  Большинство  ментов  из
провинции, приезжающие в Москву в командировку, очень  хорошо  знают:  у
майора Куприна дома всегда можно остановиться.  При  этом  наивный  Олег
страшно удивляется, когда "друзья", вернувшись в родной  город,  напрочь
про него забывают. Не далее как месяц  назад  мой  майор,  собираясь  по
служебным делам в Воронеж, стал укладывать в чемодан коробку  шоколадных
конфет и ярко-красную игрушечную машинку. Я удивилась и спросила:
   - Это кому?
   - Помнишь, у нас останавливался Федька, такой шумный майор? - спросил
Олег. - Я у него теперь поживу, в гостинице-то нас  вшестером  в  номере
селят, в Воронеже для милиционеров выстроен не отель, а общага. У Федьки
жена и ребенок, так это им подарки.
   Когда Олег вернулся домой, я спросила:
   - Хорошая квартира у Федора?
   - Не знаю, - вздохнул Куприн.
   - Ты не у него остановился, - мрачно констатировала я.
   - Ага, - кивнул Олег.
   - Почему?
   - Так ремонт у Федьки, - бодро ответил Куприн, - он сам у тещи живет.
   Я тяжело вздохнула. Странная  закономерность,  однако,  -  у  Феди  в
Воронеже ремонт, Леня в Ярославле менял окна, Иван из Питера  перестилал
паркет,  Сергей  из  Петрозаводска  красил  стены...  Только   Женя   из
Екатеринбурга  оказался  оригиналом:  у  него  дома  обнаружилась  мама,
больная гепатитом.
   - Женька с удовольствием  бы  поселил  меня  у  себя,  -  рассказывал
наивный Олег, - даже комнату  приготовил,  но  гепатит!  Женька  сказал,
жуткая зараза, по воздуху передается. Ладно, если сам  заболел  бы,  так
ведь домой бы привез, а у нас Никитка крохотный!
   Самое интересное, что Олег ни на минуту не  сомневается  в  том,  что
"приятели" говорят правду. Остается  только  удивляться,  каким  образом
Куприн, отличный профессионал, распутывающий сложные  дела,  может  быть
столь наивен.
 
Глава 4 
 
   Утром Томочка осторожно сказала:
   - Вован не слишком похож на  сотрудника  правоохранительных  органов.
Эти жуткие перстни с камнями, цепь на шее...
   Я отхлебнула кофе.
   - Насколько я поняла вчера из объяснений Олега, Вован - муж эстрадной
певицы Лоры.
   В доме у них она главная - то ли характер боевой, то ли  зарабатывает
слишком много. Для поддержания  собственного  имиджа  Лора  купила  мужу
"Лексус" и обвешала драгоценностями, а он не сопротивляется.
   Неожиданно Томочка чихнула, сначала раз, потом другой. Я хотела  было
спросить: "Ты  простудилась?",  но  тут-до  моего  носа  дошел  странный
аромат, мне сложно  описать  его,  представьте,  что  перед  вами  стоит
яблочный пирог, обильно посыпанный молотым черным перцем.
   Я чихнула, Томочка тоже.
   - Откуда этот запах? - спросила Тома.
   И тут в кухню вошла Марина Степановна в  бордовом  велюровом  халате.
Запах сгустился и стал невыносим. Наша собака Дюшка и  кошка  Клеопатра,
мирно спавшие на диванчике, проснулись и, фыркая,  выбежали  в  коридор.
Сидевший в маленьком стульчике Никитка залился гневным  плачем  и  начал
тереть кулачками нос.
   - Доброе  утро,  -  я  решила  проявить  хорошее  воспитание,  -  как
спалось?
   - Ужасно, - прошипела Марина Степановна, - так гадко я еще никогда не
проводила ночь! Матрас словно из железа сделан! Подушка комками!  Одеяло
тонюсенькое! Промучилась без сна.  Кто  здесь  подает  кофе?  ,  Томочка
подошла к плите.
   - Нет-нет, - взвизгнула Марина Степановна, - растворимый  ни  в  коем
случае, это яд! Натуральный, арабику!
   - У нас только "Амбассадор", - ответила я.
   Гостья надулась:
   - Ужасно! Впрочем, я не капризна и  вполне  могу  терпеть  трудности.
Тогда чай!
   Получив чашку с ароматным чаем, она глотнула и сморщилась:
   - Фу! Что за сорт?
   Томочка посмотрела на красную коробочку.
   - "Брук Бонд", вам он не по вкусу?
   - Как может нравиться чай из веника? - заявила Марина  Степановна.  -
"Брук Бонд"! Где только такой взяли?
   - А какой надо? - спросила Томочка.
   Марина Степановна моментально ответила:
   -  "Роял  Липтон",  цейлонский,  в  таких  жестяных   темно-оранжевых
коробках.
   - Ясно, - ответила я, - вам сделать тостики?
   - Увольте! - рявкнула  Марина  Степановна,  потом  встала,  вылила  в
раковину невыпитый чай и повернулась ко мне:
   - Э.., милейшая, вы хозяйка дома? Виолетта?
   - Виола, - поправила я ее.
   - Собственно говоря, это  мне  безразлично,  Виолетта  или  Виола,  -
заявила Марина Степановна.
   - Вовсе нет, - встала на мою  защиту  Томочка,  -  Виола  и  Виолетта
разные имена.
   - Ерунда!
   Мы  с  Томочкой  переглянулись:   похоже,   с   Мариной   Степановной
разговаривать бесполезно. И тут в кухню вошел Вован, одетый в спортивный
костюм. Без дурацких перстней и  золотой  цепочки  он  выглядел  намного
лучше.
   - Владимир Семенович, - сурово заявила Марина Степановна, -  вы  куда
меня привезли?
   Вован сел на табуретку и осторожно спросил:
   - Что-то не так?
   - Все! - взвизгнула вредная старуха. -  Постель  отвратительная!  Чай
гадкий! И еще их домработница  вместо  того,  чтобы  сделать  нормальный
завтрак, смеет поучать меня! Поломойка должна знать свое место!
   Мы с Томочкой разинули рты, Вован растерянно крутил в разные  стороны
бритой башкой.
   - Вы, Виолетта, - скандалистка ткнула в мою сторону пальцем, - должны
строго-настрого предупредить домработницу...
   Взгляд Марины Степановны переместился на Томочку, я перебила нахалку:
   - Тамара хозяйка квартиры.
   Если вы думаете, что та смутилась, то ошибаетесь.
   - Да? - вздернула она брови вверх. - А вы кто?
   - Жена Олега, Виола.
   - То, что вас зовут Виолетта, я уже поняла,  -  отбрила  меня  Марина
Степановна, - какой ваш статус в этом доме?
   - Хозяйка, мы обе тут главные.
   - Боже, - устало вздохнула Марина Степановна,  -  грехи  мои  тяжкие!
Коммунальная  квартира!  Владимир  Семенович!  Это  безобразие!   Теперь
подумайте, что скажет Лора, когда узнает, в каких условиях оказалась  я,
ближайшая родственница мега-звезды  нашей  эстрады!  Засим  я  удаляюсь!
Извольте купить до вечера ортопедический матрас!
   - Хорошо, - покорно кивнул Вован, - прямо сейчас поеду!
   Марина Степановна ушла, но запах ее странных, ни на  что  не  похожих
духов остался висеть в воздухе. Несколько секунд мы  молчали,  глядя  на
потного мужика, потом я не выдержала:
   - Ты свою тещу бить не пробовал? Говорят, помогает.
   Вован стал багровым.
   - Марина Степановна не мать Лоры.
   - А кто она? - хором воскликнули мы.
   - Она моя мама!
   - Ох, и ни фига себе? - по-детски воскликнула Томочка. - Что  же  она
тебя по имени-отчеству и на "вы" зовет?
   Вован пожал плечами:
   - Не знаю. У нее каждый день новые  заморочки.  Как  Лорка  в  звезды
выбилась, так все, страшное дело! У Лорки в  голове  звездит,  у  матери
тоже.
   - Может, тебе их обеих побить? - не успокаивалась я.
   Вован осторожно покачал головой:
   - Нет.., не поможет. Надо просто молча выполнять их требования, тогда
отстанут.
   Я оглядела стокилограммовую тушу, сидевшую с самым  несчастным  видом
на табуретке.
   Так, понятно. Вован не желает  связываться  с  оборзевшими  бабами  и
избрал тактику  непротивления  злу  насилием.  Если  помните,  такой  же
позиции придерживался Лев Николаевич Толстой. Уж  не  знаю,  был  ли  он
счастлив в семейной жизни, но Вовану надо научиться стучать  кулаком  по
столу, иначе ничего хорошего его не ждет!
   Оставив Вована с Томочкой на кухне, я ушла к себе в спальню и набрала
рабочий телефон Геннадия.
   - Морг, - раздалось в ухе.
   От неожиданности я уронила трубку и повторила попытку.
   - Морг, - рявкнула невидимая тетка, - алле, морг!
   - Позовите Геннадия, - дрожащим голосом попросила я.
   - Которого?
   - Крысина.
   - Валька, - заорала женщина, - Крысин у нас кто?
   - Санитар, - донеслось издалека.
   - Мы зовем к телефону только  врачей,  -  сообщила  тетка,  -  вашему
Крысину не положено подходить к аппарату.
   - Он на работе?
   - Должон быть.
   - Так да или нет?
   - Девушка, - обозлилась она, - я тебе не справочное бюро.
   В ту же секунду из трубки понеслись частые гудки.  Я  вновь  потыкала
пальцем в кнопки.
   - Морг.
   - Скажите, где вы находитесь?
   - Самохвальная, десять.
   - А часы работы?
   - Вам взять или привезти?
   - Что?
   - Взять или привезти?
   - Простите, я не поняла.
   - О, е-мое, непонятливые все! Взять тело хотите?
   - Чье? - окончательно потерялась я.
   - Уж не мое, - обозлилась баба с той стороны провода.  -  Кто  у  вас
помер?
   - Э... Крысин.
   Послышалось шуршание.
   - Такого нет!
   - Подскажите...
   Но служительница морга опять швырнула трубку.
   На Самохвальной улице под  номером  десять  стоял  целый  конгломерат
зданий из желтого  камня.  Я  побрела  по  дорожкам,  читая  надписи  на
корпусах: "Хирургия", "Урология", "Терапия". Наконец навстречу  попалась
нянечка с большим эмалированным ведром,  из  которого  торчали  какие-то
пакеты.
   - А туда ступай, в самый конец, - она охотно объяснила мне дорогу,  -
к забору иди.
   Поплутав еще минут десять, я увидела  маленькое  обшарпанное  здание,
покрытое серой краской. На двери висело объявление: "Выдача тел с  8  до
13, справок не даем". Я потянула тяжелую створку и оказалась  в  мрачном
холле. Никаких служащих тут не было, впрочем, справочного  окошка  тоже,
только дверь с табличкой "Вход  воспрещен".  Я  приоткрыла  ее,  увидела
стол, заваленный бумагами, и кряжистого мужчину в мятом халате.  Оторвав
взгляд от документов, он довольно вежливо спросил:
   - Ищете кого?
   - Геннадия Крысина.
   Врач нахмурился:
   - Не помню такого, когда привезли?
   - Это не труп.
   - А кто?
   - Ваш сотрудник, санитар.
   Доктор схватил трубку:
   - Валентина Ивановна, у нас работает Крысин? Ага, понятно! Уволен ваш
Геннадий!
   - Не знаете, где он сейчас работает?
   - Понятия не имею, - ответил врач и потерял ко мне всякий интерес.
   - А домашний адрес не подскажете?
   Патологоанатом отложил ручку.
   - Вы всерьез думаете, что я  знаю  его?  У  нас  санитары  без  конца
меняются, дикая текучка.
   Пришел, ушел.
   - Неужели никто не в состоянии мне помочь?
   - Ступайте в отдел кадров, они наверняка анкету требуют заполнить,  -
посоветовал медик.
   Я  опять  пошла  кружить  по  дорожкам,  разыскивая  административный
корпус.
   За свою не слишком длинную жизнь я много  раз  меняла  место  работы.
Поэтому очень хорошо знала, кого сейчас увижу за дверью  отдела  кадров.
Либо отставного военного, либо пожилую женщину со старомодной "халой" на
макушке.
   - Входите, - донеслось из-за двери, я вошла и едва  сдержала  возглас
удивления.
   За серым офисным столом сидела настоящая красавица. Лет ей было около
тридцати.  Худенькое  личико  с  прозрачно-фарфоровой   кожей   украшали
огромные темно-карие глаза. Изящный носик,  красиво  вырезанные  губы  и
копна вьющихся волос цвета крепкого кофе.
   - Вы ко мне? - улыбнулось небесное создание.
   Я кивнула:
   - Помогите мне, пожалуйста.
   На лице красотки появилась тревога.
   - Что случилось?
   - Очень нужно узнать домашний адрес Геннадия Крысина,  он  работал  в
морге санитаром и был уволен!
   Девушка стерла с лица улыбку.
   - Я не имею права разглашать подобные сведения.
   - Умоляю, пожалуйста!
   - В чем дело?
   Версия пришла в голову мгновенно.
   - Понимаете, - загундосила  я,  -  мы  жили  с  ним  вместе,  в  моей
квартире, я мужем его считала. А тут прихожу домой,  на  столе  записка:
"Извини, полюбил другую". Вот так ушел, по-хамски.
   - Забудьте вы его, - посоветовала кадровичка, - другого найдете.
   -  Оно  верно!  Только  вместе  с  Генкой  "ушли"  телевизор,  видак,
магнитола и десять тысяч рублей.
   - В милицию ступайте, - не дрогнула девушка, - заведут дело и посадят
вора!
   Я  вытащила  из  кармана  носовой  платок  и,  вытирая  сухие  глаза,
запричитала:
   - Будут менты моим делом заниматься! Сама разберусь, помогите только!
   - Пожалуйста, не плачьте, - поморщилась красавица, - сейчас  дам  вам
адрес.
   Она легко встала и подошла к большому шкафу, я испытала укол зависти.
Ну почему одним достается все: рост, красивое лицо, безупречная  фигура,
а другим...
   - Стрельбищенский проезд, - сказала она, - здесь недалеко.
   Я  вышла  из  административного  корпуса  и  спросила  у   секьюрити,
охранявшего въезд на территорию больницы:
   - Где тут Стрельбищенский проезд?
   - Туда иди, - махнул рукой парень, - мимо автобазы, за  гаражи,  вон,
видишь, остановка? На ней садись, и через одну выходи.
   Я  пошла  в  указанном  направлении,  и  тут  в  сумочке   затренькал
мобильный.  Не  так  давно  я  обзавелась  сотовым  аппаратом,  все-таки
писательница, а не замухрышка какая-нибудь.
   - Виола Ленинидовна? - послышался мягкий голос моего редактора  Олеси
Константиновны. - Как наши дела?
   На моем лице появилась идиотская улыбка, и я замямлила:
   - Ой, здравствуйте, Олеся Константиновна, что случилось?
   - Пока ничего, - мягко ответила Олеся, - вы  помните  о  сроке  сдачи
рукописи?
   - Конечно!
   - Надеюсь, не подведете?
   - Ну что вы!
   - Отлично! - бодро воскликнула редактор. - Теперь  следующий  момент:
сегодня в девятнадцать ноль-ноль  вы  должны  быть  в  книжном  магазине
"Огонь знаний".
   - Я?
   - Вы.
   - И что мне там делать?
   - Будете подписывать свои книжки.
   - Кому? - недоумевала я.
   - Тому, кто их купит, - терпеливо ответила  Олеся  Константиновна,  -
все наши авторы регулярно встречаются с читателями, пора и вам начинать,
а  чтобы  вы  в  первый  раз  не  растерялись,  мы  вас  присоединили  к
Смоляковой. Она приедет в семнадцать,  а  вы  ее  смените.  Смотрите  не
опаздывайте.
   - Хорошо, конечно.
   - Удачи вам. Виола Ленинидовна, и, пожалуйста, не забывайте о  сроках
сдачи рукописи.
   Я  сунула  мобильный  в   сумку.   Вот   удивительное   дело,   Олеся
Константиновна всегда  более  чем  любезно  разговаривает  со  мной,  но
отчего-то я боюсь ее до дрожи  в  коленях.  Срок  сдачи  рукописей!  Вот
кошмар! Книга еще в чернильнице, но Олесе Константиновне об  этом  знать
совершенно незачем.
   Крысина дома не  оказалось.  Я  села  на  подоконник  и  прислонилась
головой  к  холодному  стеклу.  Надо  купить  варежки,  сегодня  руки  в
перчатках просто заледенели. Интересно, куда подевался Геннадий?  Должно
быть, на работу ушел. Ладно, посижу тут, подожду, время пока есть.
   Но  не  успела  я  примоститься  на  подоконнике,  как   ожил   лифт.
Автоматические двери разъехались  в  разные  стороны,  и  на  лестничную
клетку выпало двое "синяков", мужик и баба.
   Женщина с нежностью  прижимала  к  груди  пакет,  в  котором  звякали
бутылки. Мужчина, порывшись в кармане, вытащил ключ и принялся тыкать им
в замочную скважину.
 
Глава 5 
 
   - Вы Крысин? - обрадовалась я.
   Геннадий поднял на меня мутные глазки.
   - И чего?
   - Меня Галя прислала.
   - Какая?
   - Шубина.
   - Не помню ее, - протянул Крысин.
   - Толстая такая, продавщица из магазина "Свет".
   - А, Галька, - оживился он и распахнул дверь, - заходи.
   Основной моей работой до  недавнего  времени  было  репетиторство,  я
преподавала  немецкий  язык  школьникам,  тем,   которые   не   способны
самостоятельно справиться с программой. Высшего образования у меня  нет,
но немецким я владею хорошо,  поэтому  учеников  было  много,  из  самых
разных слоев населения, и  повидала  я  многое.  У  Маши  Матюшкиной,  в
однокомнатной  квартире,  всегда  стояли   раскладушки   с   неубранными
постельными принадлежностями, у Вани  Репнина  меня  у  двери  встречала
горничная  и,  почтительно  кланяясь,  вела  через  анфиладу  сверкающих
бронзовыми люстрами комнат, в стандартной  "трешке"  Кати  Стрельниковой
всегда  одуряюще  вкусно  пахло,  мама  Катюши  не  работала  и  целиком
посвятила себя домашнему хозяйству.
   Первое время  родители  стеснялись  наемной  учительницы  и  наводили
относительный порядок перед ее приходом, но  потом  постепенно  начинали
считать меня за свою и не слишком церемонились. И теперь я очень  хорошо
знаю: большинство людей - неряхи, не утруждающие себя тем,  чтобы  утром
убрать постель. Но такой  грязи,  такого  беспорядка,  который  царил  у
Крысина, я до сих пор еще не встречала.
   Естественно, никто не стал предлагать мне  тапочки.  Геннадий  скинул
куртку, его спутница пошла на кухню прямо в верхней одежде.  Я  оглядела
стену, поняла, что роль  вешалки  тут  исполняют  вбитые  в  нее  ржавые
гвозди, и решила держать свою верхнюю одежду в руках.
   Кухня напоминала  туалет  при  вокзале.  Меня  затошнило  от  запаха,
по