ького ребенка, лет трех, не больше, сидевшего  в
обнимку с куклой.
   - Это безобразие! - рявкнула девица и вылетела в коридор.
   Мы с девочкой остались  одни.  Испугавшись,  что  она  сейчас  начнет
плакать, я улыбнулась.
   - Меня зовут тетя Виола, а тебя?
   - Маша, - четко, совершенно по-взрослому  ответила  девочка,  -  Маша
Попова.
   Короткий халатик задрался выше  талии,  и  я  увидела  на  внутренней
стороне бедра девчушки крупное родимое пятно странной формы.
   - Сколько же тебе лет?
   Она подумала, потом сказала:
   - Четыре года.
   - И куда же ты едешь?
   - В Москву, к бабушке.
   - Ты в Праге  живешь?  -  продолжала  я  расспросы,  но  тут  в  купе
ворвалась девица вместе с двумя проводниками, мужчиной и бабой. Началось
разбирательство.
   Изучив билеты, проводник спросил:
   - Виола Ленинидовна Тараканова кто?
   Я помахала рукой.
   - Следовательно, вы Елизавета Семеновна  Марченко  с  дочерью  Марией
Поповой?
   - Ну и дальше что? - разъярилась девица. - Я купила  все  купе  и  не
хочу, чтобы нам мешали.
   Проводник покачал головой:
   - Нет, у вас одно место, второе детское, на ту же полку.
   - Не может быть! Я же всю дорогу ехала без соседей!
   Мужчина в фуражке развел руками:
   - Случается такое, а в Вязьме продали на полку  билетик.  Гражданочка
Тараканова, располагайтесь.
   - Я этого так не оставлю, - прошипела девица, - Машка, слезай!
   - Не надо, - я попыталась наладить контакт с фурией, - я не собираюсь
ложиться спать, девочка совершенно мне не мешает, пусть себе сидит.
   Но Елизавета молча перетащила  несопротивляющегося  ребенка  на  свое
место.
   - Спать пора, - коротко приказала она.
   - Не хочу, - неожиданно закапризничала Маша, - не хочу без сказки.
   Черные, бездонные глаза ребенка наполнились слезами, вьющиеся  темные
волосы рассыпались по плечам. Смуглая девочка походила  на  цыганочку  и
была очень хорошенькой.
   - Ложись, - не дрогнула мать.
   - Дядю Рому позови, он мне сказку расскажет.
   - Потом. Вот приедем к бабушке,  тогда  дядя  Рома  и  почитает  тебе
книжку.
   - Сейчас!!! Хочу сейчас!
   - Дядя Рома спит в соседнем купе, завтра его  увидишь,  -  попыталась
унять истерику Елизавета.
   - Правда? - всхлипывала Маша. - Дядя Рома тоже едет?  А  моя  бабушка
хорошая?
   - Конечно!
   - Почему дядя Рома не с нами?
   - Ему билета не хватило, видишь, там тетя сидит!
   - У-у-у, противная! - заныла Маша.
   Елизавета  порылась  в  сумочке,  достала   голубенькую   таблеточку,
разломила ее и дала дочери:
   - На!
   Девочка безропотно съела лекарство и, мгновенно успокоившись, легла.
   Я тоже вытянулась на полке и повернулась лицом  к  стене.  Неожиданно
меня сморил сон. Вагон мерно покачивался, в  купе  работал  кондиционер,
время было позднее.

***

   Чья-то легкая рука тронула меня за плечо. Я  подскочила  и  ударилась
головой о сетку, в которой лежало полотенце.
   - Испугала вас? - улыбнулась проводница. - Поднимайтесь  потихонечку,
скоро Москва. Разбудите свою соседку.
   - Может, сами ее толкнете? - зевнула я.  -  Мне,  честно  говоря,  не
очень хочется с ней связываться.
   Проводница тяжело вздохнула, повернулась и сурово сказала:
   - Гражданочка, поднимайтесь, поезд приближается к Москве.
   Противная Елизавета, очевидно, крепко  спала  и  поэтому  не  слышала
призыва проводницы. Голову Елизавета прикрыла одеялом, девочки на  полке
не было. Очевидно, когда  я  заснула,  мать  отвела  ребенка  к  некоему
Роману, который ехал в соседнем купе, небось хотела спокойно  выспаться.
Вон как крепко дрыхнет! Впрочем, часы показывали шесть утра, большинство
людей в это время привыкли мирно сопеть в подушку.
   - Эй, - повысила голос хозяйка вагона, - просыпайтесь!
   Но молодая женщина не реагировала.
   - Вы ее потрясите, - мстительно предложила я.
   -  Такая  скандальная,  -  задумчиво  протянула  проводница,  -   вон
бригадира поезда потребовала.
   А с какой стати? Чего хотела? Билет у вас есть, в чем  проблема?  Эй,
гражданочка! Поднимайся!
   Я встала, протиснулась мимо проводницы, вышла в  коридор,  сбегала  в
туалет, умылась, попыталась пригладить торчащие дыбом волосы  и  побрела
назад.
   Я редко выезжаю из Москвы, а в таком вагоне вообще очутилась впервые.
Он был явно не российского производства. Коридоры тут оказались уже, чем
в наших поездах, купе  меньше,  зато  туалет  совершенно  замечательный,
вакуумный, как в самолете, и хирургически чистый. Мое  место  находилось
посередине вагона, и проводница до того, как подняла меня,  должна  была
разбудить уже  половину  пассажиров,  но  за  закрытыми  дверьми  стояла
могильная тишина, и в коридоре никого не было  с  полотенцем  на  плече.
Вагон мирно спал, люди оттягивали минуту  пробуждения.  Я  спокойно  шла
мимо окон, и тут вдруг раздался надрывистый крик:
   - Ой, мамочка, господи, спасите!..
   Я ринулась было вперед, но тут из моего  купе  вылетела  растрепанная
проводница и, воя, словно сирена, понеслась в  противоположную  от  меня
сторону.
   Я тяжело вздохнула и остановилась перед приоткрытой дверью. Наверное,
скандальная  Елизавета  Семеновна  ударила  проводницу  или  сказала  ей
редкостную гадость.
   До прибытия поезда в Москву оставалось примерно двадцать пять  минут.
Надо бы выпить чаю.
   В конце концов я заплатила бешеные деньги за  проезд  и  имею  полное
право на сервис. А чаю очень хочется, крепкого с лимоном.
   Я заглянула в купе. Елизавета  мирно  лежала,  повернувшись  лицом  к
стенке,  похоже,  она  и  не  собиралась  вставать.  Я  вошла.  Ну  куда
подевалась проводница? Не успела я  об  этом  подумать,  как  на  пороге
возникла группа людей, одетых в форменную одежду: двое мужчин и женщина.
Увидев проводницу, я обрадовалась и спросила:
   - Можно стакан чая? С лимоном?
   Она  уставилась  на  меня  и  заморгала,  а  один  из  мужиков  вдруг
поинтересовался:
   - Вы соседка?
   - Чья?
   - Вот этой.
   - В каком смысле?
   Дядька потоптался на месте.
   - Вместе ехали?
   - Нет, я в Вязьме села, она уже тут была и оказалась очень недовольна
моим появлением. Простите, но, кажется, я имею право на чай?
   - Люся, - сердито приказал дядька, - отведи эту в служебку и напои!
   И тут я по-настоящему возмутилась:
   - Еще чего! С какой стати мне пить чай в вашем отсеке? Я купила билет
на законных основаниях...
   - Девушка, - прервал меня мрачно молчавший до сих пор парень,  -  вам
дадут замечательный чай, а может, хотите кофе? Не  тот,  что  пассажирам
предлагают, а наш, Люся сделает, да, Люсенька?
   Баба оторопело кивнула и попыталась ответить, но из ее  рта  вырвался
звук, напоминающий кваканье молодой лягушки, подзывающей самца.
   - У Люси и сливочки есть к кофейку, вкусные очень, жирные, и  булочки
с маком. Вы идите в служебку, - продолжал соблазнять меня парень.
   А что? Выпить кофе совсем неплохо, тем более  после  почти  бессонной
ночи. Я решила было пройти вперед, но тут увидела,  что  на  лице  более
старшего  мужчины  мелькнуло  странное  выражение,  смесь  облегчения  с
испугом, и моментально остановилась.
   Минуточку, с какой это стати сюда заявились трое проводников, один из
которых бригадир поезда?
   Я узнала его, он несколько часов назад пытался усовестить скандальную
Елизавету. И почему меня столь упорно приглашают на территорию,  которая
не предназначена для пассажиров? Отчего вдруг  решили  угостить  "своим"
кофе, а не растворимой бурдой? Рассчитывают на чаевые? Но я не похожа на
"новую русскую".
   Внезапно я почувствовала страх. А вдруг это  бандиты?  Переоделись  в
форму и теперь заманивают меня в укромное место...
   - Никуда не пойду, - сурово заявила я, ринулась в купе и села на свою
полку, - хоть убейте. Вернее, убивать меня нельзя. Вас тут  же  поймают!
Имейте в виду, мой муж, Олег Куприн, является майором милиции. Он сейчас
стоит на перроне, с цветами, ждет жену, я ему звонила и  сообщила  номер
вагона  и  место.  Представляете,  что  он  предпримет,  обнаружив   мое
отсутствие?
   Сами понимаете, что я наврала с три короба.
   Олег никогда не станет маячить на перроне с букетом, ему и  в  голову
не придет купить розы. Даже не знаю,  что  должно  произойти,  чтобы  он
кинулся за цветами. Естественно, никаких телеграмм я не отправляла...
   - Ваш муж служит в милиции? - заинтересовался вдруг бригадир.
   -  Да,  он  занимается  особо  важными   преступлениями,   убийствами
например.
   Неожиданно проводница  опять  завопила,  как  трехлетний  ребенок,  у
которого отняли конфету, а потом побежала по коридору.
   - Ну раз у вас супруг милиционер, - вздохнул  парень,  -  тогда..,  в
общем.., ваша соседка умерла.
   Пройдите в служебное купе. Вам придется  задержаться  после  прибытия
поезда, так как вы являетесь свидетелем.
   - Ч-чего? - прозаикалась я.
   - Всего, - ответил юноша.
   - Но она просто спала! Как - умерла? Вы шутите? Ну-ка,  потрясите  ее
за плечо!
   - Пройдите к проводнику, - устало сказал бригадир.
   Боже, какой ужас! Умерла?! О  нет.  Бедная  женщина,  такая  молодая,
дочка совсем крошка! А муж?
   Он знает? Вроде он едет в соседнем купе. Как его зовут... Роман!
   - Пойдемте, - потянул меня бригадир.
   Я послушно двинулась за ним.
   - Зонтик забыли, - заботливо напомнил молодой человек.
   - Это не мой, - прошептала я.
   - А кофточка голубенькая ваша?
   - Да, - обалдело выдавила я.
   - А белая сумочка и книга "Смерть в водовороте"?
   - Да.
   - Браслетик серебряный, часики?
   - Да.
   - Сейчас все в сумочку засуну, - засуетился молодой  проводник,  -  и
принесу, вы пока с Ильей Сергеевичем, с нашим бригадиром, ступайте.
   Плохо понимая, что к чему, я добрела  до  служебного  купе,  где  мне
налили стакан замечательного,  не  растворимого  кофе,  наплескали  туда
сливок и дали булочку с маком.
   - Вы ешьте, - улыбнулся бригадир.
   - Отчего она умерла? - прошептала я, глядя на булку.
   - Ну.., кто ж так скажет, - вздохнул Илья Сергеевич, - может,  сердце
больное.., пейте кофеек, он вкусный.
   Тут поезд дернулся и остановился. В купе заглянул молодой проводник и
поставил на полку мою сумку.
   - Не волнуйтесь, - сказал он, - там все внутри, и кофточка, и книга.
   - Спасибо.
   - Милиция уже тут, долго не задержитесь, - подхватил Илья  Сергеевич,
- хотите, пойду вашего мужа позову, он с коллегами живо разберется.
   Я быстро засунула в рот булку и сделала вид, что поглощена  едой,  но
бригадир все понял. Усмехнувшись, он ушел.
   Милиция не заставила себя ждать. Слегка заспанный сержант повел  меня
куда-то в  глубь  вокзала,  путь  наш  лежал  по  длинным,  изгибающимся
коридорам, и на пятом повороте я перестала запоминать дорогу.
   Затем пришлось сидеть у обшарпанной двери, тихо  закипая  от  злости.
Когда я дошла почти до изнеможения, ерзая на жестком деревянном сиденье,
появился кабанообразный капитан, лысый, потный, в мятой рубашке и  таких
же брюках.
   - Входите, - мрачно предложил он,  впуская  меня  в  кабинет,  больше
похожий на клетку для хомячка, чем на служебное помещение.
   Хотя это я зря. Ни один уважающий себя хомяк не  станет  проживать  в
пеналообразном помещении со стенами, выкрашенными темно-синей краской, и
окнами, покрытыми слоем грязи толщиной более сантиметра,  который  имеет
обыкновение отваливаться без помощи уборщицы.

Глава 3

   Узнав мои паспортные данные, капитан сурово сдвинул  густые  брови  и
спросил:
   - Чегой-то вы, Виола Леонидовна, всех своим мужем майором пугаете?
   - Я?
   - Вы.
   - И не думала даже. Просто сказала проводникам,  что  Олег  служит  в
милиции.
   - Зачем - Ну.., просто так.
   - Нехорошо, Виола Леонидовна. Вам супруг тут не поможет. У него  свое
ведомство, у нас наше.
   И потом, закон для всех один. Думаете, жене майора все можно? Нет уж!
Правов у ей столько же, сколько и у моей жены!
   Я снова разозлилась:
   - Во-первых, вы не правильно произносите мое отчество. Не Леонидовна,
а Ленинидовна. Во-вторых, давайте сразу уточним: кто я -  свидетель  или
задержанная? Во втором случае я имею право на один телефонный звонок и в
отсутствие адвоката не скажу более ни слова.
   - Вот те мишкин мед! - неожиданно крякнул капитан. - Умные все стали,
прямо страсть! Адвокат, муж-майор...  Да  никто  вас  не  виноватит.  На
вопросы ответьте - и свободны! Чего тянете?
   - Так вы пока ничего и не спрашивали.
   - Ехали вместе с Елизаветой Семеновной Марченко?
   - Только от Вязьмы, я там села.
   - И чего она рассказывала?
   - Да ничего.
   - Молчала?
   - Нет, ругалась с проводниками. Хотела ехать одна с дочерью в купе, а
тут я появилась.
   - Понятненько. Значит, вы совсем незнакомы?
   - Нет.
   - А вот врать не надо! - вдруг громко воскликнул капитан.
   - Вы о чем?
   - О том, что вы отлично знали гражданку Марченко!
   - Вовсе нет. Мы никогда не встречались.
   - Вообще?
   - Конечно.
   - Не виделись ни разу?
   - Да,  представьте  себе!  В  Москве  проживает  несколько  миллионов
человек, со всеми познакомиться просто невозможно!
   - Не умничайте, - нахмурился капитан.
   - С чего вы взяли, будто мы с несчастной женщиной были знакомы?
   Капитан шумно вздохнул, потом спросил:
   - Вы проживали в свое время на Горской улице?
   - Да, еще до замужества. Жила с младенчества, потом переехала.
   - Интересно, - сказал капитан, - чем же ваш  майор  занимается,  если
новую квартиру приобрел?
   Вот я взяток не беру, потому и сижу в общаге уж  который  год,  и  не
вылезти мне из ей, а у некоторых майоров цельные апартаменты. Небось три
комнаты...
   - Больше, - злобно ответила я.
   Между прочим, это чистая правда. Мы живем вместе с Тамарой,  Семеном,
Кристиной и  Никиткой.  Жилплощадь  приобреталась  в  основном  Семеном,
который в то время находился на гребне удачи.
   Его бизнес, пара газет и журнал, достиг расцвета  и  начал  приносить
стабильный доход. Мы же с Олегом вложили средства, полученные от продажи
наших квартир. До женитьбы и он, и я имели скромные норки. У Олега  была
однокомнатная, находившаяся на первый взгляд в  удобном  месте,  в  двух
шагах от метро "Баррикадная". Но окна дома выходили прямо на зоопарк,  и
спать в этом здании никто не мог. Звери  просыпаются  рано,  около  пяти
утра, большинство из них  начинает  требовать  завтрак,  оглашая  округу
недовольным ревом. Вы не поверите, если я расскажу, какие звуки способны
издавать умилительные  макаки,  очаровательные  мишки  и  интеллигентные
пингвины. Кровь стыла в жилах,  поэтому  Олегу  приходилось  по  большей
части держать окна плотно закрытыми.
   У меня же  была  "хрущоба",  отчего-то  именовавшаяся  двухкомнатной.
Лично я совершенно не понимаю, с какой стати крохотную нишу  площадью  в
семь  метров  следует  считать  жилой.  Но  тем  не  менее  по   бумагам
получалось, что Виола Тараканова имеет аж две комнаты. Жили мы вместе  с
Томочкой вполне спокойно, пока в нашей судьбе не произошли  кардинальные
изменения. Но я об этом уже рассказывала и повторяться не хочу  . Скажу  только,  что  в  результате  всех  пертурбаций  нам
достались две квартиры на одной лестничной клетке. И у нас  теперь  куча
жилых помещений. Но об этом капитану  знать  не  надо,  пусть  умрет  от
зависти.
   - Офигеть можно, - покраснел кабан.
   Потом спохватился и рявкнул:
   - Жили на Горской? Не вздумайте скрывать!
   - Зачем мне утаивать сей факт? - изумилась я. -  Да  и  штамп  старой
прописки в паспорте стоит, вы же его видите!
   - Глупо запираться, - согласился капитан, - и эта на Горской живет.
   - Кто?
   - Елизавета Семеновна Марченко. Во, глядите.
   И показал мне бордовую книжечку, раскрытую  на  нужной  страничке.  Я
машинально  кинула  взгляд   на   строчки,   сделанные   четким,   почти
каллиграфическим почерком: "Горская улица, дом 4, кв. 83".
   - Ну и что? - удивилась я.
   - Как это? Вы жили в двух шагах друг от друга и не встречались?
   - Ну, если вы обратили внимание, мой адрес -  дом  семьдесят  девять.
Горская  улица  длинная.  Действительно,  странное  совпадение.   Только
Елизавета  проживала  почти  на  проспекте  имени  Остапова,   а   я   в
противоположной стороне, возле рынка.
   - Все равно небось встречались.
   Я посмотрела в толстое, глупое лицо  капитана,  "украшенное"  мелкими
мышиными глазками. Ну не идиот ли он?
   - По вашей логике получается, что все  жители  Ленинского  проспекта,
который тянется от Октябрьской площади до Московской  кольцевой  дороги,
должны быть знакомы друг с другом? Или те, кто прописан по Тверской?
   - Умные все стали, - закряхтел кабан, - значит,  ничего  сообщить  по
сути задаваемых вопросов не могете?
   - Не могу.
   - Ладно, ступайте, понадобитесь - вызовем.
   - А что случилось с Марченко? - поинтересовалась я. - Сердце?
   Кабан пошуршал бумагами.
   - Выстрелили в нее.
   - Мамочка! - ужаснулась я.
   - Ступайте, - огрызнулся мент, - нечего любопытничать.
   Не сказав этому свину в милицейской форме "до свидания", я  выскочила
в коридор и полетела домой. Представляю, как сейчас будет ругаться Олег.
   Часы показывали девять часов утра.
   Открыв дверь, я на цыпочках  прокралась  в  спальню  и  увидела  нашу
кровать. Моя сторона аккуратно накрыта  покрывалом,  слева,  где  обычно
спит Олег, нет никого.
   Я с удивлением осмотрела комнату. Однако странно.  Обычно  Куприн  не
утруждает себя уборкой постели. Сегодня же ровно натянул плед и  положил
на место подушку.
   В полном недоумении я пошла в ванную и нашла там на  веревке  рубашку
Куприна, выстиранную и уже сухую.
   Было от чего прийти в изумление. Как правило, Олег запихивает грязное
белье в бачок, а я, когда гора начинает подпирать потолок, засовываю  ее
в стиральную машинку. Гладит у нас, правда, Томочка. Меня  этот  процесс
способен довести до депрессии. А Тамара включает  телевизор  и  спокойно
принимается за дело. Зато я привожу продукты и  оттаскиваю  в  прачечную
тяжелые тюки с пододеяльниками, простынями и полотенцами.  Так  что  все
по-честному.
   Потрогав сорочку мужа, я вышла на кухню, увидела Тому и спросила:
   - Кофе есть?
   - Давай налью, - засуетилась она, - как съездила?
   - Ужасно, -  честно  призналась  я  и  начала  рассказывать  о  своих
приключениях.
   Тамарочка, забыв про  недомытую  посуду,  стала  охать  и  ахать.  Я,
размахивая руками, плела нить повествования. И тут  раздался  телефонный
звонок.
   - Виола? - донеслось из трубки.
   - Слушаю.
   - Мне нужна Тараканова.
   - Это я.
   На том конце провода раздалось легкое покашливание.
   - Вы любите своего мужа?
   - Что за идиотизм, - прошипела я и швырнула трубку.
   - Случилось что-то? - озабоченно поинтересовалась Томуська.
   - Какая-то кретинка звонила, - рявкнула я,  -  телефонная  хулиганка.
Встречаются такие негодяйки, покупают телефонную базу и ну людям  голову
морочить.
   Снова раздался звонок.
   - Давай отвечу, - ринулась к столу Тамара.
   Но я уже успела схватить трубку.
   - Да!
   - Не отсоединяйтесь, пожалуйста, - сказал тот же голос. - Я хочу  вам
добра.
   - В каком смысле? - напряглась я.
   -  Ваш  муж  Олег  Куприн  завел  себе  любовницу,  профурсетку  Лесю
Комарову, - зачастила "доброжелательница". -  Имейте  в  виду,  Леся  не
замужем и явно наметила отбить у вас супруга.
   Я не успела даже слова сказать, как  из  трубки  понеслись  короткие,
частые гудки. Наверное, на моем  лице  отразилось  некоторое  изумление,
потому что Тома насторожилась и воскликнула:
   - В чем дело?
   - Бред.
   - А поточнее?
   - Некая дама сообщила, что  Олег  якобы  завел  любовницу.  Вот  ведь
ерунда! Куприн - и измена!
   Смешнее и не придумаешь. Да у него все время уходит на работу!
   Не в силах удержаться, я рассмеялась. Честно говоря, не ожидала,  что
Томочка воспримет всерьез заявление какой-то балбески. Я сама в  детстве
баловалась такими звонками, просто  мои  шутки  были  не  такими  злыми.
Оставшись одна дома, набирала первые п