о
волноваться   не  надо.  Во-первых,  квартира  не   подлежит
конфискации,  а  во-вторых,  документы  обязаны   вернуть...
Старуха  мигом  донесла до следователя эту  информацию.  Тот
процедил сквозь зубы:
      -  Вот  сейчас  освобожусь  и  отдам  договор.  Только
противный мент неуловим. По телефону разные голоса отвечают:
     - Уехал.
     - Еще не появился.
     - Уже ушел.
     - Вернется завтра.
      Одним словом, ясно, мужик делает все возможное,  чтобы
досадить Марье Михайловне.
      -  Самое обидное, - объясняла старушка, - что  нашелся
покупатель,  но  он  торопится и ждать  не  станет!  Ума  не
приложу,   как  поступить,  денег  совсем  нет,  в  кошельке
копейки.
     - Хотите, дам в долг? - предложила я.
      -  Ну что вы, - замахала руками бабушка. - Не надо,  и
так обременила вас без меры.
      -  Знаете, - сказала я, - могу попробовать вам помочь.
Как фамилия следователя и в каком он отделении сидит?
      -  Волков, - мигом ответила Марья Михайловна, - Волков
Андрей Семенович, с Петровки. А как вы поможете?
      Я  вздохнула. Ни Лена, ни Павлик, ни тем более бабушка
Никиты не знают ничего о моем семейном положении. Я стараюсь
меньше  рассказывать о себе, да и, честно говоря, людям  все
равно, кто супруг у наемной репетиторши, главное, чтобы дети
вместо  двоек  начали приносить по крайней  мере  тройки!  С
одной  стороны, мне ужасно хочется помочь Марье  Михайловне,
но,   с  другой,  будет  лучше,  если  информация  об  Олеге
останется "за кадром".
      - У одного моего ученика папа работает на Петровке,  -
бодро соврала я.
     Марья Михайловна умоляюще сложила руки:
     - Виол очка, попросите, вдруг поможет? Ведь следователь
не отдает договор из вредности...
     - Дайте мне телефон, - попросила я. Трубку снял Юрка.
     - Это Виола Тараканова, - представилась я.
     - Боже, как торжественно, - хихикнул приятель.
     - Скажите, Олег Михайлович на работе?
     - Ты белены объелась? - поинтересовался Юрасик.
     - Нет, - продолжала я изображать постороннего человека.
-  А  вы,  Юрий,  знакомы со следователем  Волковым  Андреем
Семеновичем?
     - С Андрюхой?
     - Да.
     - Конечно, а что случилось?
     - Вы разрешите мне подъехать? Юрка заржал:
     - Давай, дуй по-быстрому.
      - Ждите моего звонка, - велела я бабушке и побежала  к
метро.

                             ***

      Комната  Олега была заперта, у Юрки же сидела какая-то
тетка  в  серой  грязной куртке. Увидав  меня,  он  серьезно
сказал:
     - Входите, Виола Ленинидовна.
     Тетка тревожно повернулась к двери и спросила:
     - Это кто?
     - Не волнуйтесь, Анна Марковна, - вежливо забубнил Юра,
- Виола Ленинидовна наш сотрудник, из 12-го отделения.
     Я села за свободный стол.
     - Ну продолжайте, - велел Юрка. Тетка забормотала:
     - Спать не могу, есть тоже. Молоко в холодильнике мигом
скисает, и газету приносят не такую!
     Юрка слушал этот бред с непроницаемым лицом.
      -  Иногда  газ  под дверь пускают, -  горячилась  Анна
Марковна, - но хуже всего излучения, так голова болит.
     - Если я правильно понял, - уточнил Юра, - инопланетяне
мучают вас давно?
     - Да уже несколько лет, - пожаловалась баба.
      -  Вы  очень правильно сделали, что пришли  к  нам,  -
одобрил ее Юрасик.
      -  Значит,  вы  их  арестуете? - радостно  воскликнула
тетка.
      -  Нет,  -  ухмыльнулся Юрка, - одних заберем,  другие
заявятся. Сделаем лучше. Дам вам одну штуку...
      Он  замолчал, тетка уставилась на него и подозрительно
спросила:
     - Какую?
     Юрка вытащил из ящика стола маленькую коробочку, больше
всего похожую на пластмассовую мыльницу. Из нее торчали  две
палочки, соединенные проволокой.
      -  Что  это?  - поинтересовалась баба, осторожно  взяв
"прибор".
      -  Биопогаситель  чужеродных излучений  и  агрессивных
волн,   -  на  полном  серьезе  заявил  Юрка.  -  Разработка
секретного  оборонного НИИ. Над этой штукой поломали  головы
десятки  профессоров и академиков, сами понимаете,  всем  мы
его дать не можем, лишь избранным, тем, кто много сделал для
нашей Родины, вот как вы, например.
     Баба дрожащим голосом поинтересовалась:
     - А как он действует?
      -  Очень  просто.  Только услышите,  что  инопланетяне
подлетают,  нажимаете вот эту кнопочку и все. Ударная  волна
отбрасывает врагов.
     - Спасибо, спасибо, - забормотала сумасшедшая, прижимая
к  груди "погаситель", - я знала, что наши доблестные органы
помогут. Вы за Зюганова голосовали?
     - Да, - соврал Юрка, вообще не ходивший на выборы.
     - Дай я тебя, сыночек, поцелую, - взвыла психопатка.
      Я  закусила  нижнюю губу, стараясь не  разрыдаться  от
смеха.  Наконец Юра вытолкал посетительницу в коридор  и  со
вздохом сказал:
     - Ну прикинь, если я пропуск забуду, то меня не впустят
в здание, а эти психи пробираются стаями!
     - Что за дрянь ты ей дал? - удивилась я. Юрка хихикнул:
       -   Ленька  Медведев  придумал.  Его  в  университете
психологии  обучают, вот он и применил теоретические  знания
на  практике.  Психу-то  бесполезно объяснять,  что  никаких
инопланетян  нет,  а  вся  беда  у  него  в  голове.  Вот  и
сконструировал Леня "прибор". Теперь просто кайф! Раньше  по
несколько  часов  сумасшедшие сидели, да еще  потом  драться
лезли,  когда  понимали,  что  им  не  верят.  А  сейчас   -
"погаситель" в зубы, и все счастливы, расстаются  с  нами  с
поцелуями. У тебя-то что стряслось?
       Я   рассказала  про  Марью  Михайловну  и  противного
следователя Волкова.
     - Андрюшка не вредничает, просто у него небось и впрямь
времени нет, ладно, погоди...
      Приятель  встал, запер сейф, сунул ключи  в  карман  и
вышел.  Я  расстегнула куртку, некоторые действия  настолько
привычны, что выполняются человеком автоматически. Юра ни на
секунду не сомневается в моей честности, но сейф захлопнул и
гкрывалку" унес. Кстати, мог бы чайку предложить!
      Минуты  текли  томительно,  наконец  Юрка  вернулся  и
протянул  мне..,  шнурки, брючный ремень,  кольцо-печатку  и
листок бумаги.
     - Что это? - оторопела я.
      - Сделай милость, отдай родственнице Федулова, - велел
Юрка,  -  тут  все  по  описи, кольцо  из  желтого  металла,
похожего на золото...
      - А шнурки с ремнем при чем? - спросила я, вглядываясь
в бумажку. Слава богу, вот он, договор купли-продажи...
     - Положено, - возвестил приятель. - У всех отбирают.
     Я молча сгребла вещи в сумочку.
     - А где Олег?
     - Оперативная необходимость, - загадочно сообщил Юрка.

                           Глава 5

     Марья Михайловна встретила меня странно. Вернее, совсем
никак  не  встретила. И мне пришлось минут десять звонить  в
дверь, прежде чем я заметила, что замок не заперт.
      -  Добрый  день! - заорала я, громко хлопая дверью.  -
Марья Михайловна, вы где?
     В ответ - молчание. Сказать, что мне стало страшно, это
не  сказать  ничего.  Только вчера в квартире  у  Лены  меня
встретила точь-в-точь такая зловещая тишина.
       -   Марья  Михайловна,  -  завопила  я  так,  что  на
хрустальной   люстре   зазвенели   тоненько   подвески,    -
отзовитесь!
     Но ни звука не доносилось из комнат. Еле-еле передвигая
ноги,  я  добралась до гостиной, сунула голову в  комнату  и
завизжала.   Все   шкафы  были  открыты.  Постельное   белье
вперемежку  с хрустальными бокалами и тарелками валялось  на
полу.  Здесь же расшвырянные книги, видеокассеты,  газеты...
Со  стола  сдернута  скатерть, подушки  с  кресел  и  дивана
валялись в разных местах. Но самое страшное не это. У  окна,
под  самым  подоконником,  лежал, разбросав  руки,  Никитка.
Светло-серый свитер мальчика, его белокурые волосы,  голубые
джинсы,  бежевый  ковер,  на котором покоилось  безжизненное
тело,  - все было залито яркой бордовой жидкостью. Не  помня
себя,  я  вылетела на кухню, схватила телефон и  срывающимся
голосом выкрикнула:
     - Юрка! Сюда, ко мне, скорей...
      Марьи Михайловны дома не оказалось. Дикий бардак царил
по всей квартире, нетронутой оказалась лишь кухня. Наверное,
-%#.$o(, убившие ребенка и похитившие бабушку, нашли то, что
искали.
      Я сидела на кухне и сжимала в ледяных ладонях чашку  с
обжигающим  чаем.  Горячая жидкость огнем  прокатывалась  по
пищеводу  вниз,  но меня парадоксальным образом  трясло  все
больше и больше.
       Юрка   с  оперативниками  ходил  по  квартире.  Потом
послышался вой сирены, лязг носилок и нервный голос:
      -  Капельницу  не задирай так, быстро течет.  Я  мигом
кинулась в коридор. Никитка лежал на носилках, которые  двое
мужиков несли вперед головой, а не ногами. Третий шел сбоку,
держа  в  руках  пластиковый  мешок,  от  которого  тянулась
тоненькая  прозрачная  трубочка,  теряющаяся  под   одеялом,
прикрывающим мальчика.
     - Он жив!!! - обрадовалась я.
      -  Скорее нет, чем да, - раздраженно бросил доктор,  и
медики исчезли на лестнице.
      -  Почему  ты не вызвала "Скорую"? - налетел  на  меня
Юрка. - При таких ранениях исход решают минуты...
      -  Но,  - забормотала я, - но я не думала... Полагала,
что он мертв, столько крови.
      Юрка  разинул было рот, но тут сзади, от входной двери
раздался бодрый голос Марьи Михайловны:
      -  Никиточка, детка, почему же у тебя дверь  раскрыта?
Сколько  раз говорила, запирай аккуратно, иди сюда,  смотри,
что я принесла...
     Я онемела, Юрка сразу тоже не сообразил, как поступить.
Художница  вошла  в  прихожую. В  правой  руке  она  держала
большую хозяйственную сумку, в левой два шоколадных яйца.
      -  Ники... - начала она, но, увидав меня, осеклась.  -
Виолочка? Слава богу, это вы. А то уж я испугалась, кого Кит
впустил, ну как съездили?
     Я растерянно протянула ей договор:
     - Вот.
     Марья Михайловна поставила кошелку и сказала:
     - Ну спасибо, неужели...
     Тут из гостиной высунулся фотограф и крикнул:
     - Юрка, я тут все отщелкал.
     - Что здесь происходит? - прошептала художница.
      - Только не волнуйтесь, - начал Юра, - лучше пойдем на
кухню, там сесть можно...
       -  Никиточка...  -  прошептала  Марья  Михайловна,  -
Никиточка...
      -  Он остался жив, - быстро сообщила я. - Только крови
много  потерял,  на  "Скорой" увезли. Не  говоря  ни  слова,
женщина закатила глаза и опустилась на пол.
     - Веня! - заорал Юрка.
       Из  гостиной  выскочил  парень,  руки  которого  были
обтянуты тонкими резиновыми перчатками.
     Юра затолкал меня на кухню и с укоризной сказал:
      -  Ну  ты  даешь. Вилка. Знаешь анекдот, как полковник
вызывает  к  себе  сержанта и велит тому  сообщить  рядовому
Петрову о смерти родителей?
      -  Нет,  -  буркнула  я мрачно, - самое  время  сейчас
"%a%+(blao.
      Но  Юрка, словно не услыхав последней фразы,  спокойно
продолжал:
      -  В общем, поставил полковник перед собой сержанта  и
приказывает:  ты там поделикатней действуй, все-таки  родные
люди погибли. Ну сержант выстроил солдат и как гаркнет: "Эй,
ребята, у кого отец с матерью живы, два шага вперед!  А  ты,
Петров,  куда прешься? Ты у нас со вчерашнего вечера сиротой
стал!"
     - Ты это к чему? - поинтересовалась я.
      -  Да  просто так, - хмыкнул Юрка, - здорово с  бабкой
разобралась: жив пока, много крови потерял...
      У  Марьи  Михайловны я просидела до  позднего  вечера.
Милиция  ушла  где-то  в  районе семи.  Но  мне  стало  жаль
старушку.  Она  с  потерянным  видом  сидела  на  диване   и
повторяла:
      -  За что? Господи, за что? Павлик, Леночка, Никита...
За что?
     - У вас ничего не пропало? - осторожно поинтересовалась
я.  -  Деньги,  драгоценности... Марья  Михайловна  покачала
головой.
      -  Пенсию унесли, сережки золотые, два кольца  и  шубу
каракулевую. Видно, что нашли...
      -  Почему же Никитка впустил грабителей? - недоумевала
я.
     - Он такой ребенок, - снова заплакала бабушка, - небось
и не посмотрел в глазок, распахнул дверь, и все.
     Я оглядела дикий беспорядок, царивший в комнате.
      У  меня Никита всегда спрашивал: "Кто там?" Ни разу не
помню, чтобы он просто открыл дверь...
       Марья  Михайловна  дрожащей  рукой  взяла  пузырек  с
валокордином и принялась отсчитывать резко пахнущие капли.
     Дзынь, дзынь - раздалось из прихожей.
      - Виолочка, - прошептала женщина, - откройте, сделайте
милость!
      Я  подошла  к  двери,  посмотрела  в  глазок,  увидела
высокого, худощавого мужика и бдительно поинтересовалась:
     - Вам кого?
      -  Марья  Михайловна  дома? - весьма  вежливо  ответил
незнакомец. - Скажите, Вербов пришел, Максим Иванович.
      Услыхав имя мужчины, бабушка Никиты изменилась в лице,
но  попросила впустить Вербова, а когда я, решив оставить ее
с  гостем  наедине, собралась отправиться на кухню, замахала
руками:
     - Нет, Виолочка, останьтесь, у меня от вас тайн нет.
     Максим Иванович оглядел разгром и с изумлением спросил:
     - Что тут произошло?
      Марья Михайловна вновь схватилась за валокордин,  а  я
вкратце обрисовала гостю ситуацию.
     Тот пришел в ужас.
     - Бедный мальчик, представляю, что вы пережили!
      Старушка качала головой и ничего не говорила,  повисло
молчание, прерываемое только тяжелым дыханием мужчины. Потом
он осведомился:
      -  Ну,  надеюсь,  мои  деньги целы?  Марья  Михайловна
залилась слезами.
     - Грабители небось узнали...
     Максим Иванович растерянно протянул:
      -  Вы  хотите сказать, что вся сумма... Внезапно Марья
Михайловна  отшвырнула в сторону мокрый, скомканный  носовой
платок и прошипела:
      -  Из-за этих проклятых бумажек убили мою дочь и почти
уничтожили внука... Мужчина испуганно ответил:
     - Да, конечно, извините...
     Старушка вновь принялась судорожно всхлипывать.
     - Вам, наверное, лучше сейчас уйти, - тихо сказала я, -
Марья Михайловна пережила слишком большой шок.
     - Понимаю, - ответил гость, - действительно... Проводив
Максима Ивановича до двери, я осторожно спросила у бабули:
     - О каких деньгах идет речь? Старушка вздохнула:
      -  Я  брала в долг у Максима Ивановича большую  сумму,
целых десять тысяч...
     - Долларов?
      -  Ну что вы, рублей, конечно, ремонт делала. Потом  у
меня картину купили, вчера, утром. Ну я и договорилась,  что
Вербов сегодня придет... Совсем про него забыла, а тут такая
штука произошла! Естественно, денег нет! Они лежали вон там,
в  шкафу,  совершенно открыто, их никто не прятал...  Теперь
надо снова собирать... Господи, еще эти вещи разбросанные на
место класть и в гостиной мыть...
     Я вздохнула:
      -  Придется вам опять Ковригину Лиду звать, вроде  она
хорошо справляется с подобными поручениями...

                             ***

      Следующие  два  дня  я  просидела  дома,  стараясь  не
сталкиваться  с  гостями, но в среду вышла  на  кухню  около
одиннадцати  и застала там Акима Николаевича,  пившего  чай.
Увидав  меня,  свекор  сжал губы, превратив  их  в  "куриную
жопку":
      - Однако спишь ты до обеда! Я молча включила чайник  и
открыла холодильник. Какой толк объяснять хаму, что у  детей
с сегодняшнего дня начались осенние каникулы, и они временно
прекратили заниматься немецким языком.
      -  На  кухне грязь, - продолжал Аким. - Собака линяет,
повсюду  шерсть валяется. Кошка орет ночь напролет,  да  еще
около  часа какой-то мужик вломился ко мне в комнату,  зажег
свет и, не извинившись, ушел. У вас всегда такой бардак?
      -  Это  Семен, муж Томы, - я решила все  же  прояснить
ситуацию. - Он не знал, что вы приехали.
      Аким  крякнул и собрался дальше занудничать, но тут  в
кухню вошел Филипп с портфелем в руках.
     - Уходишь? - грозно осведомился папенька.
      -  На кафедру, - пояснил Филя, - надо кое-какие бумаги
оформить.
      - Надень пальто и шапку, - велел Аким. Филя подошел  к
балконной двери и глянул на улицу.
      -  Вроде  там  тепло, только дождик моросит,  пойду  в
плаще.
      - Пальто и шапку, - каменным голосом повторил отец.  -
Как   ты   смеешь  меня  позорить?  Явишься  в  Ветеринарную
академию, словно бомж! Скажут, приехал из деревни! Тоже мне,
кандидат наук, да у него одежды приличной нет.
      -  Прямо  взмок вчера, - попробовал вразумить папеньку
мужик. - Просто взопрел весь!
      -  Взопрел, - передразнил Аким, - взопрел! И  это  мой
сын!  По-русски  говорить так и не научился!  Отвратительно!
Либо  ты отправляешься в город в достойном виде, чтобы  люди
обо мне худого не подумали, либо сидишь дома. Взопрел!
     - Хорошо, - кивнул Филя и пошел в прихожую, я за ним.
      Глядя, как мужик покорно влезает в ратиновое пальто  с
огромным, почти до пояса, воротником-шалью из бобра,  я  еще
промолчала,  но,  когда  он  собрался  напялить  на   голову
страхолюдскую  шапку,  сшитую  из  неизвестной  зверюги,  не
выдержала:
      -  Оставь это, лучше накинь плащ. Или хочешь, дам тебе
куртку Олега?
      -  Папа  рассердится, - тихо ответил Филя  и  пошел  к
лифту.
       -   Хоть  шапку  сними,  -  посоветовала  я.   Филипп
непонимающе уставился на меня:
     - Зачем?
     - Так жарко тебе, вон уже пот по вискам течет.
     - Папа обозлится!
      -  Господи, - всплеснула я руками, - тебе сколько лет?
Не можешь его послать куда подальше?
      - Не буду я из-за ушанки с отцом ругаться, - пробубнил
Филя.  - И вообще, пар костей не ломит. К тому же папа прав:
надо прилично выглядеть!
      -  Вот-вот, - ехидно отозвалась я. - А сейчас ты похож
на  идиота!  Да  в  конце октября люди с непокрытой  головой
ходят!
       -  Папа  рассердится,  -  тупо  повторял  Филипп.   Я
окончательно вышла из себя:
      -  Как  только  очутишься на  улице,  сунь  кретинскую
шапчонку в пакет, а пальто расстегни. Ходи так весь день,  а
вечером,  когда  вернешься домой,  водрузи  на  голову  этот
апофеоз скорняжного мастерства. Двух зайцев убьешь.  Сам  от
перегрева не скончаешься, и папенька останется доволен!
     Филипп замер с открытым ртом, потом потрясенно сказал:
     - Мне подобное решение не приходило в голову.
     - Ты никогда не обманывал папеньку?
      -  Как-то  не  нужно было до сих пор, - пожал  плечами
ветеринар.
     Потом он стащил ушанку, сунул в портфель и протянул:
      - И впрямь так лучше, а то еще не вышел во двор, а уже
взопрел!
      Лифт,  скрежеща железными частями, заскользил вниз.  Я
пошла  домой.  Лиха беда начало, глядишь,  Филя  в  человека
превратится.  День  потек  своим чередом.  Пришла  с  работы
Томуська,  она работает в школе на продленке. Вешая  пальто,
/.$`c#  сказала:
     - Представляешь, какие гадкие люди встречаются.
      - Что случилось? - спросила я. Тома расправила пальто,
я  ахнула. Не так давно мы вместе с ней купили это  шикарное
одеяние  из  тонкой  шерсти. Стоил свингер  дорого,  но  нас
привлек  трапециевидный  фасон. Мы  решили,  что  он  хорошо
прикроет  ранней весной ее округлившийся живот.  К  тому  же
наряд  светло-песочного  цвета  очень  шел  ей,  ткань  была
уютной,  мягкой,  пальто  хотелось  носить,  не  снимая.  Но
теперь, похоже, его придется выбросить.
      Сзади,  на спине, змеилось несколько длинных разрезов,
сделанных,  очевидно, бритвой, а вверху был просто  выхвачен
лоскут ткани.
      -  Как  это  случилось?! - воскликнула  я,  осматривая
вконец испорченную вещь.
      - Не знаю, - пожала плечами Тома, - в метро входила  в
полном порядке. Наверное, в вагоне хулиган попался!
     - И ты ничего не почувствовала!
     - Нет.
     - Он же к тебе прикасался!
     Томочка печально улыбнулась:
      -  Час  пик,  все толкаются... Но это точно  кто-то  в
вагоне, потому что, только я вышла на нашей станции, ко  мне
сразу  женщина подошла со словами: "Дама, вам  сзади  пальто
порезали".
     Я не нашла что сказать, только пробормотала:
      -  Не  расстраивайся, другое купим,  сейчас  с  вещами
проблем нет. Тома вздохнула:
      -  О