Мы поднялись в ее спальню. Комната была роскошно обставлена. Я почти  всю
свою жизнь сплю на раскладном диване,  более  неудобного  лежбища  трудно  и
придумать. Три диванные подушки подо мной постоянно разъезжаются, к тому  же
софа узкая, на ней особо не повертишься, но поставить что-то более удобное в
нашей комнатенке невозможно, и у меня утром частенько ломит  спину.  Подушки
не только ведут себя подо мной как живые, они еще и продавлены.
   У Альбины же в уютном  алькове  красовалась  огромная  кровать  с  резной
дубовой спинкой. Вместо покрывала лежал пушистый, овечьей  шерсти  плед,  на
полу нежил ноги хозяйки песочного цвета ковер с изумительно  мягким  ворсом,
зеркальные шкафы, телевизор, хрустальная люстра, парочка  кресел,  торшер  и
камин, самый настоящий, с дровами. Я с огромным удовольствием  пожила  бы  в
такой комнате, но у меня ничего подобного никогда не будет. На  одну  только
кровать придется два года работать.  Альбина  рухнула  на  плед,  не  снимая
туфель.
   - Виолочка, - прошептала она, - дайте капли из шкафчика в ванной.
   Сообразив, что одна из зеркальных дверей  ведет  в  санузел,  я  толкнула
створку и обнаружила за ней джакузи, унитаз и биде - все  розового  цвета  с
золотистым узором. Даже краны блестели, словно слитки драгоценного металла.
   Выпив лекарства, Альбина сказала:
   - Ничего поделать не смогли. Врачи говорили, если бы  раньше  сообразили,
что это отравление грибами, может, и спасли  бы.  Хотя...  У  Никиты  слабое
сердце, больные почки... Вот Лена, экономка,  выкарабкается,  ну  да  она  и
съела намного меньше, чем муж.
   Руки хозяйки принялись теребить плед.
   - Хотите, лягу здесь, на диване? - предложила я.
   -  Спасибо,  Виолочка,  все  в  порядке,  -  ответила  Альбина,  -  идите
отдыхайте, завтра подумаем, как жить дальше.
   Я пошла к Вике и села  на  софу.  Сон  пропал  окончательно.  Промаявшись
примерно с полчаса, я начала дремать, но тут  дверь  тихонько  скрипнула,  и
Альбина свистящим шепотом спросила:
   - Виола, вы спите?
   Я не сразу сумела вынырнуть из  объятий  подкрадывающегося  сна.  Хозяйка
исчезла. Через минуту я встала и решила все же пойти узнать, не случилось ли
чего. На третьем этаже стояла кромешная тьма, на втором из-под двери спальни
Альбины пробивалась полоска света, я  уже  хотела  было  потянуть  дверь  за
ручку, как за ней раздалось  характерное  попискивание.  Соловьева  набирала
чей-то номер. Я приникла ухом к замочной скважине.
   - Алло, - тихо, но довольно четко произнесла  женщина,  -  алло,  слышишь
меня? Слава богу, все кончено, он умер. Боже, какое счастье, мы сможем  быть
вместе.
   Повисла тишина, затем Альбина продолжила:
   - Погоди, деньги теперь мои. Соловьевых никого  не  осталось,  дождалась,
прямо не верю... Она хрипло засмеялась:
   -  Хорошо,  хорошо,  завтра  не  приеду,  ей-богу  будет  странно,   если
безутешная вдова отправится на шейпинг, так что три дня без встреч, а сейчас
пока. Извини, что разбудила, но не  могла  удержаться,  дотерпеть  до  утра.
Свобода, Славик, свобода и деньги! Боже, какое счастье.
   Она опять засмеялась:
   - А никого нет, никто не услышит. Антон у Ксении остался. Виктория  спит,
учительница тоже, не волнуйся, теперь подслушивать  некому.  Ладно,  Славик,
пойду сделаю себе коктейльчик, выпью и лягу спать.
   Раздался скрип. Одним прыжком я отпрянула к соседней двери  и  влетела  в
спальню к Никите. В незанавешенное  окно  бил  свет  полной  луны,  и  перед
глазами  предстала  кровать  со  скомканным  бельем   и   шелковая   пижама,
неаккуратной кучкой валяющаяся на ковре. В воздухе стоял  неприятный  запах.
Из коридора донесся звук легких шагов, я  осторожно  приоткрыла  дверь  и  в
узкую щель увидела удаляющуюся стройную фигуру Альбины в розовом халате.
   Женщина шла на первый этаж. Она  ведь  хотела  выпить  перед  сном,  а  в
гостиной расположен отличный  бар,  доверху  набитый  бутылками,  штофами  и
прочими сосудами.
   До сих пор самые лучшие решения приходили мне  в  голову  спонтанно.  Как
только я услышала тихое позвякивание, ноги сами собой понесли меня в спальню
хозяйки. У Соловьевых на лестнице,  соединяющей  этажи  шикарного  особняка,
лежит ковер, его придерживают латунные прутья и, когда спускаешься, железные
крепления мелодично тренькают. Обычно этот звук никому не  мешает,  да  днем
его и не слышно, а вот ночью, в полной тишине, он разнесся по всему дому,  и
я была уверена, что Альбина ушла вниз.
   Телефонную трубку увидела сразу, она валялась в кресле.  У  всех  дорогих
аппаратов существует "память", нужно только  нажать  "звездочку",  "решетку"
или какую-нибудь другую  кнопочку,  и  в  окошке  возникает  номер,  который
набирали последним. Юркина жена Леля частенько хватает телефон,  после  того
как супруг побеседовал с подозрительным, на ее взгляд, лицом, и орет:
   - Отвечай немедленно, чей это номер!
   А у Юрасика самый дешевый "Самсунг". Неужели  у  навороченного  "Сименса"
нет такой функции? Я лихорадочно тыкала пальцем в кнопки. Ну  где  же,  где?
Наконец аппаратик тихо звякнул, и появились цифры. На тумбочке лежала ручка,
за неимением бумаги я записала их на ладони и тут краем глаза  увидела,  что
дверь приоткрывается. В невероятном ужасе я юркнула под кровать.
   Послышались шаги, в узкое пространство между свисающим  одеялом  и  полом
были видны только изящные ноги Альбины в красивых замшевых тапочках. Женщина
походила по комнате, потом легла. Я  притаилась  в  убежище,  изо  всех  сил
стараясь громко не дышать. Наконец щелкнул выключатель, свет погас.  Хозяйка
еще  поворочалась  немного  в  роскошной  кровати  и  затихла.  Выждав   для
надежности еще минут десять, я выползла по-пластунски на середину комнаты  и
на цыпочках выскочила в коридор.
   Вика спала тревожным  сном,  разметавшись  на  постели.  Я  шмыгнула  под
одеяло, закрыла глаза и через секунду услышала  пиканье  будильника  -  семь
утра, девочке пришла пора вставать и собираться в школу.
   Ворвавшись к себе домой, я сначала подумала, что ошиблась  квартирой.  Из
прихожей  исчез  холодильник,  зато  там  теперь  лежала  раковина.  Тут  же
обнаружился  и  Ленинид,  насвистывающий  песенку.  Увидев  меня,   папенька
вздрогнул и съежился, но мне сейчас было не до него, убью мужика чуть позже.
В большой комнате веселились Петька, Митька и Кристя,  у  стола  расчесывала
моей гребенкой кисти Верочка. Я выдрала у  нее  из  рук  расческу  и  злобно
поинтересовалась:
   - Почему дети не в школе?
   - Так суббота же! - завопили все хором.
   Я со вздохом протиснулась в спальню. Вот беда, наша школа, куда  они  все
ходят на занятия, имеет два выходных, а Вика отдыхает только в  воскресенье.
На моем диване мирно спали Дюшка, Клеопатра и сильно выросший котенок.
   Тамарина постель пуста, подруга куда-то унеслась с утра пораньше, что,  в
общем-то, неудивительно. "Семейный уют", творящийся у нас, может довести  до
припадка любого. Из большой комнаты  раздавались  раскаты  детского  хохота,
внезапно в спальню влетел Митька и кинулся под кровать.
   - Что случилось?
   - Тсс, тетя Вилка, в прятки играем.
   Окончательно обозлившись, я позвонила Лельке, но трубку не снимали, в ухо
летели редкие гудки. У Юрки на работе отозвался мужик:
   - Ларионов.
   - Позовите Петрова.
   - Нету.
   - Как!!! Опять в командировку уехал?
   - Неа, заболел, бюллетень вроде взял. Вне себя от  злобы  я  понеслась  к
"молодоженам". Устроили себе медовый месяц, детей спихнули и рады!
   Лелька высунула в приоткрывшуюся дверь растрепанную голову.
   - Ой, Вилочка, привет!
   - Ты про детей не забыла, часом?
   - Нет, - смущенно хихикнула соседка, - вечером заберу.
   От подобной наглости я только разинула рот. Лелька, очевидно, поняла  мои
эмоции, потому что жарко зашептала:
   - Слышь, Вилка, ты - мое счастье.
   - Прямо-таки...
   Лелька вылезла на лестницу, и я заметила, что она  по-прежнему  в  черных
чулках.
   -  Ну  посуди  сама!  Сначала  с  моей  матерью  и  бабкой  жили,  только
шелохнемся, они в два голоса из комнаты орут: "Чего там  делаете,  отдохнуть
не даете!" Потом пацаны родились. С нами, можно  сказать,  в  одной  кровати
спали. Старухи-то поумирали, да дети выросли, ну куда нам с Юркой деваться?
   - А вы днем, когда они в школе...
   - Издеваешься, да? Мы же  на  работе.  Ну  первый  раз  одни  в  квартире
остались за всю семейную жизнь! Вилочка!!!
   Она умоляюще заглянула мне в глаза.
   - Юрку отпустили на субботу и воскресенье, давление у него поднялось.
   Я хмыкнула, знаю, знаю, в каком месте  подскочило  у  приятеля  давление.
Лелька продолжала заискивающе улыбаться.
   - Ладно, - ухмыльнулась я, - праздник так  праздник.  Заберешь  парней  в
воскресенье вечером.
   - Вилка!!!
   - Да ладно тебе, - принялась я отпихивать от себя лезшую целоваться Лелю,
- только мне надо с Юркой поговорить.
   - Он в ванне лежит, в пене.
   В пене!!! Утром в субботу! Когда  все  порядочные  мужья  отправились  за
картошкой! Да, чудные дела творятся в Датском королевстве.
   - Лелька, - строго сказала я. -  Вот  номер  телефона,  мне  надо,  чтобы
Юрасик срочно установил адрес и фамилию владельца.
   - Тебе, Вилка, он его в зубах принесет.
   - Отлично, - повеселела я и ушла. Дома я попыталась навести  порядок,  но
потом бросила зряшное занятие. Ленинид вовсю строгал что-то в ванной,  боясь
получить от меня нагоняй за вчерашнее, он даже  не  высовывался  в  коридор.
Петька, Митька и Кристя самозабвенно резали лист ватмана. Весь пол в большой
комнате был усеян обрывками,  дети  вытащили  книгу  "Оригами"  и  возжелали
сложить собачку. Я тупо постояла посередине комнаты. Так,  чем  заняться?  В
три у меня урок с Настей. Кстати,  ее  гадкая  бабушка  Элеонора  Михайловна
стала теперь тише воды, ниже травы. Нет, все-таки хорошо, что  в  библиотеке
дяди Вити рядами стояли учебники по психологии.  Мне  страшно  нравилось  их
читать, даже до сих пор помню смешную фамилию одного из авторов - Пупко.
   Хорошо, сначала попробуем соединиться с Екатеринбургом.  Конечно,  вытащу
пустую фишку, там сейчас в разгаре рабочий день и дядя Кристины...
   - Алло, - раздалось внезапно в трубке. Я слегка растерялась:
   - Можно господина Костылева?
   - Слушаю.
   - Вы со мной незнакомы... - принялась я подробно излагать ситуацию.
   Собеседник молчал, в мембране слышалось только его  напряженное  дыхание.
Наконец фонтан информации иссяк, но Вадик никак не отреагировал.
   - Господин Костылев, вы меня слышите?
   - Да, - холодно раздалось в ответ. - Превосходно слышу и должен  заявить,
что крайне  возмущен  вашей  беспардонной  наглостью.  Как  вы  посмели  мне
звонить?!
   - Но Кристина, дочь погибшего Зотова Анатолия Ивановича и вашей сестры...
   - Моя племянница, - отчеканил Вадим, - несчастная девочка, была  похищена
бандитами с целью выкупа.  Негодяи  требовали  крупную  сумму.  Толя  собрал
деньги, но не успел передать, погиб. Спустя неделю  после  его  смерти  тело
Кристины было обнаружено недалеко от деревни Хвощево, я лично опознал сильно
изуродованный труп ребенка. Кристя мертва, у меня на руках  свидетельство  о
ее смерти.
   - Это ошибка, она жива!
   - Послушайте! - вскипел Костылев. - Вам не обмануть меня  и  не  получить
никаких денег на воспитание невесть кого.
   - Но...
   - Никаких "но"! Только посмейте  позвонить  еще  раз,  и  я  сдам  вас  в
региональное управление по борьбе с  бандитизмом.  Что  придумала,  сволочь!
Эксплуатировать память о бедной замученной девочке!
   Из трубки понеслись гудки. Я уставилась на телефон. Честно говоря, такого
не ожидала. У мужчины в кармане свидетельство о кончине Кристины, и  он  был
так сердит, что даже не захотел и мысли допустить о том, что  девочка  жива!
Ну и черт с ним, сами воспитаем, подумаешь!
   Юрка принесет свидетельство о рождении,  в  ЖЭКе  паспортисткой  работает
тетя Таня, знающая меня с детства;  в  школе  директриса  обожает  Тамару  и
закроет глаза на отсутствие документов; остается только детская поликлиника.
Впрочем, и здесь проблему решить легко; районным педиатром вот уже сорок лет
трудится Анна Михайловна Козлова. Она лечила  мои  малочисленные  болячки...
Приду, объясню ситуацию... Не нужен нам  никакой  злобный  дядя!  Справимся,
оденем, обуем, прокормим, не отдавать же несчастную сироту в приют.  Меня-то
саму Раиса воспитала, значит, теперь моя очередь платить по счетам.
   Я вышла  в  большую  комнату,  глянула  на  весело  болтающих  детей,  на
пополневшую Кристину, из глаз которой исчезло затравленное выражение, и села
в кресло.
   Неожиданная мысль пришла мне в голову. А что, если эта девочка  не  имеет
никакого отношения к взорванному в своем джипе Зотову? Что, если ее на самом
деле зовут не Кристина? Что, если ребенок просто обманул  покойную  Зою,  да
потом и нас, что тогда?

ГЛАВА 22

   Неожиданная мысль все время билась в голове, и с  Настей  я  позанималась
плохо, вяло, без всякого удовольствия. Да и  к  Вике  прибыла  не  в  лучшем
расположении  духа.  Впрочем,  девочка,  заплаканная  и   несчастная,   тоже
оказалась не в форме.
   - Бедный папа, - безостановочно твердила она. - Ну зачем он ел эти грибы?
Зачем?
   Почти час я  пыталась  ее  успокоить,  но  Вика  только  качала  головой.
Понимая, что никаких успехов мы сегодня не достигнем,  я  повела  ученицу  в
столовую. Там сидели Антон и Альбина. Увидев нас, брат с сестрой моментально
замолчали, потом хозяйка воскликнула:
   - А мы с Тошей как раз хотели попросить вас, Виолочка, об одолжении.
   - Слушаю.
   - Сами понимаете, в доме обстановка нервная,  похороны,  поминки...  Вика
будет предоставлена сама себе. Не могли бы вы немного пожить у нас в доме?
   Я отрицательно покачала головой.
   - Хорошо заплачу, - быстро сказала Альбина.
   - Дело не в деньгах, у меня еще два ученика и работа по вечерам.
   - Ну, может, хоть на несколько дней?
   - Попробую договориться в Доме моделей.
   - Пожалуйста, дорогая, - взмолилась Альбина, - и так голова кругом  идет,
а тут еще Виктория капризничает!
   Я глянула на Вику. Та впервые никак не отреагировала на выпад матери.  За
одну ночь девочка, казалось, разом стала взрослой и  растеряла  подростковые
замашки. Антон тоже хранил молчание, со мной  он  даже  не  поздоровался.  В
полной тишине было слышно, как  звякали  чайные  ложечки.  Внезапно  мужчина
встал:
   - Мне пора. - Ты куда? - изумилась Альбина.
   - Ксения ждет, - равнодушно бросил брат.
   - Простите, - всунула в дверь голову горничная, - милиция приехала.
   Я быстренько попрощалась и убежала. Мне совершенно не хотелось оставаться
рядом с Альбиной, сдается, что эта дама крайне неприятная особа. Похоже, что
именно она "автор" автомобильной аварии. И как теперь поступить?  Обратиться
в правоохранительные органы,  предъявить  Верочку?  Нет,  сначала  надо  как
следует подумать!
   Но спокойно раскинуть мозгами мне не удалось. Не успела  я  добраться  до
дома и выпить перед уходом в  Дом  моделей  чай,  как  раздалась  телефонная
трель.
   Последнее время я стала бояться телефона: ничего хорошего эти  звонки  не
приносят, поэтому трубку сняла с некоторой опаской.
   - А-а-а, - плакал кто-то навзрыд, - а-а-а.
   - Тише, - забормотала я, - кто это? Что случилось?
   - В-в-вика, - запинаясь, выдавила девочка, - маму, а-а-а...
   - Что-что?
   - А-арестовали, - зарыдала еще пуще девочка. - Я...Я...
   - Сейчас приеду! - крикнула я. - Жди.  Изо  всех  сил  стараясь  на  ходу
попасть в рукава ветровки, я ринулась к двери.
   - Эй, девка, - проговорил Ленинид, - ты это, вчера, в общем, ну со всяким
бывает!
   - Отвяжись!
   - Случайно выпил, кореша встретил, больше ни-ни, никогда, ежели чего...
   - Ежели чего, - злобно прошипела я. - Никакого "Ежели  чего!"  не  будет.
Увижу еще раз пьяным, выгоню назад на помойку, усек?
   - Ага, - попятился Ленинид, - злая ты какая!
   - Да, и несправедливая, так и знай, очутишься вновь в бачке,  -  отрезала
я, хлопнув дверью.
   Первый и, надеюсь, последний раз в  своей  жизни,  я  заплатила  таксисту
четыреста рублей. За меньшую сумму никто не соглашался  ехать  в  коттеджный
поселок. Но сегодня мне было наплевать на деньги.
   Дом Соловьевых сиял огнями.  Горели  люстры  во  всех  комнатах.  Вика  с
красными, опухшими глазами лежала на диване в холле, когда я вошла, она даже
не пошевелилась. Я села возле скрюченной девочки и принялась гладить  ее  по
голове. Потом принесла из столовой кусок сахара, накапала на него  коньяк  и
сунула Вике в рот. Старое, испытанное средство, так успокаивали  свои  нервы
истерические дамы девятнадцатого  века,  не  имевшие  в  аптечках  всяческих
тазепамов и рудотелей.
   Наконец девочка обрела способность говорить и принялась судорожно, словно
боясь, что я исчезну, рассказывать о произошедшем.
   После моего ухода дом заполонился сотрудниками милиции. Они не  разрешили
уехать Антону  и  его  в  кабинете  Никиты.  Затем  принялись  беседовать  с
Альбиной. Вика не знает, о чем они говорили, - ей велели подняться в детскую
и сидеть там. Через некоторое время девочка услышала во  дворе  шум  мотора,
выглянула и увидела, как мать садится в  машину.  Вика  понеслась  вниз,  но
опоздала. Автомобиль  умчался,  а  в  холле  растерянно  стоял  Антон.  Дядя
объяснил, что Альбину арестовали, но он толком так  и  не  понял,  почему  и
насколько. Бедная Вика чуть не упала  в  обморок,  она  побежала  в  спальню
матери и увидела в комнате дикий беспорядок. Шкафы открыты, вещи на полу,  а
с кровати снят матрас, более того, он был  распорот  по  шву,  и  в  прорехе
виднелись неаппетитные клочки чего-то непонятного.
   Не успела бедная девочка опомниться и спуститься в  гостиную,  как  Антон
заявил:
   - Мне надо в город, ложись спокойно и спи.
   Вика даже не стала возражать, она просто впала в  ступор,  плохо  понимая
происходящее. Дядя уехал. Ребенок в  страхе  заметался  по  зданию,  зажигая
везде свет, но ужас сковал сердце девочки.
   Полностью деморализованная, Вика нашла  в  себе  силы,  мобилизовала  всю
волю, отыскала записную книжку Альбины и позвонила мне. И теперь она,  мотая
головой, безостановочно твердила:
   - Ни за что не останусь тут, никогда!
   - Успокойся, я с тобой.
   - Никогда, - монотонно твердила Вика. - Ни за что.
   Внезапно она расхохоталась, по щекам потекли слезы,  у  бедняжки  начался
истерический припадок. Был только один  способ  справиться  с  ситуацией.  Я
шлепнула ее по щеке.
   - Перестань!
   Легкая пощечина отрезвила девочку, она прекратила икать.
   - Сейчас пойдем на кухню, выпьем чаю. Сделаю тебе, если хочешь, какао...
   - Ни за какие сокровища мира не пойду никуда в  этом  доме,  -  тихо,  но
твердо заявила Вика, - ненавижу его. Папа умер, мамы нет.  Вера  погибла,  и
все этот дом. Не зря нас Кассандра отговаривала.
   - Кто?
   - Есть такая экстрасенс Кассандра Сильвия Грей. Когда папа решил тут  дом
построить, она приехала, поводила  каким-то  приборчиком  над  котлованом  и
сообщила: "Вижу смерть. Здесь все погибнут, гиблое место, нельзя тут  здание
строить, черная аура". Все стали папу отговаривать, я тогда маленькая  была,
сама не помню. Мне об этом Лена-экономка рассказывала,  она  давным-давно  у
нас работает.
   - Ну и что?
   Вика горестно вздохнула:
   - Ничего. Папа ответил: "Из-за глупых бабских стонов не собираюсь  менять
намеченные планы". Лена с тех пор, стоило кому-нибудь заболеть, сразу  охать
принималась: "Ой, кабы не сбылось пророчество!"
   Да, похоже, что особым умом экономка не отличается!
   - Но ведь это же бред! - воскликнула я.
   - Нет, - отрезала Вика, - нет! Вера умерла, папа тоже,  следующая  я.  Не
пойду в дом, и не проси!
   Ее губы предательски задрожали, глаза наполнились слезами,  и  я  поняла,
что вот-вот начнется новый виток истерики.
   - Хорошо, сейчас поедем ко мне, иди одевайся и прихвати  зубную  щетку  с
пижамой.
   - Нет, - бормотала Вика,