- Обманул, гад, - сплюнул Роман.
   - Давайте спросим у аборигенов, - предложила я.
   Василий притормозил, опустил стекло и крикнул:
   - Гражданочка, мы что-то никак не поймем, тут есть девятый дом?
   Молодая женщина с коляской махнула рукой влево:
   - Все его ищут, сюда сворачивайте и по дороге езжайте.
   Мы  послушались,  вырулили  на   небольшую   площадку,   заставленную
машинами,  и  увидели  длинное   желтое   двухэтажное   здание,   сильно
смахивающее на барак. Угол дома украшала огромная цифра 9,  намалеванная
белой краской.
   - Вот и славненько, - оживился Василий, - а ну, пошли.
   Нужная квартира оказалась на первом этаже.
   Я позвонила.
   - Кто там? - спросил женский голос.
   Василий толкнул меня.
   - Слышь, соседка, - запищала я, - из подвала прибегла, там  склад,  у
нас с потолка вода течет.
   - Ой! - воскликнула  тетка,  громыхая  замком.  -  Да  у  нас  полный
порядок. Небось труба лопнула, сами знаете, какие они тут! Прямо беда.
   Я вспотела от  напряжения.  Замки  лязгали  и  лязгали.  Складывалось
ощущение, что их не меньше сорока, наконец  послышался  противный  скрип
несмазанных петель, дверь распахнулась.
   В темном коридоре стояла фигура, замотанная в платок. Я  хотела  было
спросить:
   - Где Женя? - как вдруг женщина метнулась внутрь помещения.
   На секунду мы растерялись, потом Василий с ребятами кинулись за ней.
   - Эй, лови, в окно прыгает, - заорал Роман.
   Я решила, что он приказывает мне  бежать  во  двор,  и  со  всех  ног
кинулась на улицу. Перед  глазами  предстало  изумительное  зрелище.  По
маленькому дворику босиком бежит женщина в  халате,  за  плечами  у  нее
развевается оренбургский платок.  Из  окна  первого  этажа  вываливается
Роман с пистолетом в руке, за ним выпрыгивает Василий.
   - Стой, падла, стрелять буду, - заорал начальник охраны.
   Женщина вспугнутой птицей метнулась между машинами.
   - Уйдет, гадина, - выкрикнул Роман, кидаясь следом,  -  уйдет,  держи
ее, комбат!
   Вдруг у стоящего у обочины темно-серого "рафика" распахнулись  двери,
и оттуда, словно бусины разорвавшегося ожерелья, покатились люди, одетые
в камуфляж. Черные вязаные шлемы закрывали лица, в  руках  у  всех  были
автоматы.
   - Бросай оружие! - заорал один из них.
   - Лови, падлу! - вопил Роман.
   - Всем стоять!
   - Падай, гады!
   Через секунду на небольшом пятачке началась драка, слава богу,  никто
из парней не  решился  применить  оружия.  Поняв,  что  мужики  занялись
разборками, я юркнула между машинами, увидела, что  тетка  бежит  уже  к
автобусной остановке, за ней следом несся  Роман.  Ему  удалось  уцепить
беглянку за плечо. Он изо всей  силы  дернул  бабу.  Она  покачнулась  и
упала. Ее довольно тяжелое тело сбило Романа с ног, но он воспользовался
ситуацией и сел ей на спину. Она стала извиваться под ним и  выкрикивать
что-то нечленораздельное. В какой-то момент ей почти удалось  выбраться,
но тут на помощь подоспели парни в камуфляже. Вмиг они схватили  Романа,
подняли бабу и поволокли парочку в "рафик".
   - Лицом к стене, - завопил один из омоновцев, довольно больно  ударив
меня по голени, - шире ноги, а ну шевелись!
   Чья-то грубая рука стиснула мое плечо.
   - Имя, фамилия, - загремел простуженный голос.
   - Виола Тараканова, сейчас  все  вам  объясню,  мой  муж  работает  в
милиции, майор Олег Куприн, его телефон...
   - Офигеть! - воскликнул грубиян и отпустил мое плечо. - Олега  сейчас
родимчик хватит.
   Поняв, что меня больше не держат, я обернулась и  почувствовала,  что
земля уходит из-под ног.
   Передо мной  стоял  Валентин  Шмаков,  заместитель  Олега,  его,  так
сказать, правая рука.
   - Ты что тут делаешь? - с невероятным изумлением спросил Валя.
   - Э.., э.., э... - протянула я, - погулять решила, воздухом подышать,
нельзя разве?
   - Ступай в "Волгу", там Олег сидит.
   - Ни за что! - затрясла я головой. - Никогда!
   Валентин легко поднял меня, без всяких усилий донес до машины и сунул
внутрь.
   На заднем сиденье рылся в каких-то бумажках Олег. Он  поднял  голову.
На лице мужа появилось сначала изумление, потом негодование.
   - Виола! - воскликнул он. - Что за черт! Ты откуда?
   - Ну, как бы это объяснить, в общем и целом, если сказать откровенно,
без вранья, не боясь правды, то с улицы!
   Виски Олега покрылись мелкими капельками пота.
   - Какого дьявола, - налетел он на меня, - ты оказалась тут?! Что тебя
носит по городу? Отчего не сидишь дома?
   От обиды у меня перехватило горло, и я заорала:
   - А сам? Сам чего не дома?
   - Так я работаю!
   - И я на службе!!!
   - На какой?
   - Книгу пишу!
   - Офигеть можно!!! - перешел в диапазон  ультразвука  муж.  -  Просто
сбрендить!
   - Не нравится, уходи к своей Валечке!
   - К какой?
   - К такой! К которой сегодня в  пять  утра  с  букетами  и  конфетами
отправился! - выкрикнула я и рухнула на сиденье.
   Внезапно я почувствовала, что  силы  покинули  меня.  На  душе  стало
черно,  внутри  ворочалась  горькая  обида,  смешанная   с   невероятным
удивлением. Я хотела найти Женю  Славского,  а  наткнулась  на  какую-то
сумасшедшую бабу, невесть почему  решившую  бежать.  Значит,  я  шла  по
неверному пути, книги не будет!
   Из глаз хлынули слезы. Куприн прижал меня к себе.
   - Вилка! Ты ревнуешь!
   Я уткнулась в пахнущий знакомым одеколоном шарф и;  ощущая  безмерную
усталость, тихо сказала:
   - Вовсе нет, можешь отправляться к своей Валечке, семь футов тебе под
килем!
   Куприн рассмеялся:
   - Хочешь с ней познакомиться?
   - Нет.
   - Давай представлю вас друг другу!
   Я пнула Олега сапогом.
   - Нет!!!
   Но муж встал, открыл дверь и крикнул:
   - Валя, поди сюда!
   Я быстро вытерла рукавом пальто лицо. Эта женщина не  должна  увидеть
меня в слезах.
   В "Волгу", сопя от напряжения, влез Шмаков.
   - Вот, - хмыкнул Олег, - знакомьтесь, Валечка!
   - Совсем заработались, - покачал головой Валентин, - мы сто лет  друг
друга знаем!
   У меня в груди будто лопнула туго натянутая струна,  по  щекам  вновь
потекли слезы.
   - А зачем ты к нему в пять утра поехал?
   Валентин недоуменно смотрел на нас.
   - Операция у нас тут была подготовлена, - вздохнул муж,  -  тщательно
разработанная акция по задержанию.
   - А букеты и конфеты кому?
   - Да никому, - пожал плечами Олег, - позвонил Вальке на  мобильный  и
сказал: "Уже бегу", а он...
   Куприн глянул на Шмакова:
   - Помнишь, что ты мне сказал?
   - Так я пошутил, -  растерянно  ответил  Валя,  -  дескать,  букет  с
конфетами прихвати, раз на свидание торопишься.  Я,  если  не  высплюсь,
всегда глупо шучу. А что у вас стряслось?
   - Ничего, - хмыкнул Олег, - так, шум в канале связи, сбой в  системе,
маленькая техническая неполадка.
   Домой мы явились поздно вечером. Сначала просидели несколько часов  у
Куприна на работе, а потом отправились в кафе,  где  провели  еще  много
времени, выясняя отношения.
   Открыв дверь, Олег споткнулся о сумку и спросил:
   - Это что?
   - Вот, - быстро нашлась я, - решила  твои  вещи  в  химчистку  сдать,
должны были приехать, да, наверное, забыли.
   - У меня нету такого  количества  шмоток,  -  ответил  Куприн,  вешая
куртку.
   Я посмотрела в коридор и удивилась. Ну и ну!
   Все свободное пространство было заставлено чемоданами и сумками, мест
двадцать, не меньше.
   На вешалке болталась дорогая шуба, похоже из соболя,  рядом  валялись
высоченные сапоги-ботфорты на головокружительном каблуке.
   - У нас гости! - в ужасе вскрикнула я.
   Послышалось легкое шарканье, и из кухни вышла  Марина  Степановна  со
стаканом в руке.
   Увидав нас, она радостно заявила:
   - Олег, вы сегодня спите на кухне.
   - Почему? - удивился муж.
   - В вашей комнате на диване постелили мне!
   - Зачем? - подскочила я. - Что за ерунда!
   - Лора приехала, ей нужна отдельная комната, - пояснила старуха.
   - А с Вованом ей не хочется рядом лечь после долгой разлуки, с горячо
любимым мужем? - прошипела я, - Владимир Семенович  храпит,  -  отрезала
старуха, - Лорочка должна отдыхать. А я не могу жить видной"  комнате  с
посторонним мужчиной, и вам, Виолетта, придется выключить лампу сразу, а
не жечь ее до утра, я не способна спать при электрическом свете.
   От такой наглости я просто  потеряла  дар  речи  и  хлопала  глазами,
глядя, как старуха шаркает по коридору. Наконец она добралась до  нужной
двери, постучалась и воркующе-ласковым голоском запела:
   - Лорочка, я принесла тебе чай, можно войти?
   - О господи, - раздался  в  ответ  тоненький,  капризный  голосок,  -
сколько раз можно повторять! Я не пью чай, никогда, только сок и воду!
   Оставьте меня в покое, только заснула!
   Марина Степановна вжала голову в плечи и пролепетала:
   - Но ты же всегда раньше любила в кроватке выпить чашечку "Липтона"!
   - А теперь нет, - рявкнула певица, - отвяжись!
   Свекровь попятилась и наткнулась на меня взглядом.
   - Вот, - растерянно пробормотала она, -  я  старалась,  купила  самый
дорогой, листовой,  в  жестяной  банке,  настаивала  по  часам.  А  она,
оказывается, теперь только сок употребляет.
   И куда его деть?
   - Сами выпейте, - посоветовала я.
   - Мне нельзя такой крепкий.
   - Вылейте!
   - Да, наверное, так и надо сделать!
   На глазах Марины Степановны неожиданно  появились  слезы.  Мне  вдруг
стало жаль старуху, конечно, она противная, но эта Лора еще хуже! Что ей
стоило взять из рук бабуси чашечку, а потом преспокойно  вылить  из  нее
содержимое? - Давайте я выпью!
   - Правда? - приободрилась Марина Степановна. - Попробуйте.
   Я взяла стакан и отхлебнула.
   - Волшебный напиток! Давно мечтала о таком, но  у  меня  подобный  не
получается.
   Старуха улыбнулась.
   - Если нравится, я вам, Виолетта, завтра еще такой заварю, только  не
советую употреблять его часто.
   - Почему?
   - Чай сильно действует на нервную  систему,  а  у  вас  она,  похоже,
совсем расшатана!
   Я поставила пустой стакан на полочку, вот и жалей людей после этого.
 
Глава 31 
 
   Прошло несколько дней, прежде чем Олег сказал:
   - А теперь я могу ответить на твои вопросы.
   - На все? - обрадовалась я.
   - Ну, - вздохнул муженек, - на все, пожалуй, нет!
   - Как! - возмутилась я. - Мы же договаривались! Ты сказал, что будешь
теперь мне помогать. Ведь я объяснила: максимум через  неделю  мне  надо
сдавать книгу, уже написала почти половину, а теперь...
   - Расскажу все для повести, - перебил Олег.
   - Я обозлилась еще больше:
   - Зачем тогда говорил, что не ответишь на все вопросы!
   Олег прищурился:, - Вилка, - для того чтобы успешно работать на  моем
месте, нужно, кроме много чего  другого,  уметь  еще  правильно  строить
беседу. Допрос - это искусство, его технике надо  учиться.  Ты  ляпнула:
"...на все мои вопросы?"  Я,  естественно,  ответил:  "Нет".  Ты  же  не
уточнила, о чем они будут. Вдруг заинтересуешься датой  падения  Римской
империи? Вот если бы ты высказалась  иначе,  а  именно:  "Раскроешь  все
секреты,  связанные  с  делом  Славского",  я  бы   тогда   отреагировал
по-другому. Обещал тебе помочь в  написании  книжонки  и  сдержу  слово.
Спрашивай.
   Очень тяжело быть зависимой. Если бы речь не шла о будущем романе,  я
бы уже затопала ногами, придя в полное негодование от  занудства  Олега.
Но сегодня я глупо хихикнула и уточнила:
   - Значит, не станешь ничего скрывать?
   - Нет, - ухмыльнулся Олег, - видишь, какой я добрый, зря ты  меня  из
дома выставить хотела.
   Чтобы разговор не скатился вновь  на  стезю  выяснения  отношений,  я
быстро перебила своего майора:
   - Каким образом ты оказался во дворе дома, где живет этот Женя?
   Олег потер рукой затылок.
   - Ну слушай, только сделай милость, не перебивай, меня это бесит!
   "А меня доводит до обморока твое занудство", - хотела выпалить я,  но
вновь огромным усилием воли сдержалась.
   - Некоторое время тому назад,  -  завел  Олег,  -  ко  мне  обратился
парень, Антон Сухов, помнишь его?
   Я наморщила лоб:
   - Антон, Антон, жутко знакомое имя, откуда я его знаю?
   - Это мастер, который чинил мою машину в сервисе.
   - Точно! - обрадовалась я. - Такой  симпатичный  паренек,  беленький,
молчаливый.
   -  Он  заикается,  -  пояснил  Куприн,  -  поэтому   и   предпочитает
помалкивать. С Антоном и впрямь трудновато  разговаривать,  он  об  этом
знал и никогда не заводил с клиентами беседы.
   Поэтому Олег очень удивился, когда механик позвонил ему на  мобильный
и попросил о встрече.
   - Дело такое странное,  -  заикался  юноша,  -  я  словно  привидение
встретил или двойника, вот даже книгу  купил  по  колдовству,  почитать.
Может, такое и впрямь случается?
   Олег внимательно слушал неровную речь, недоумевая, что  же  случилось
со всегда спокойным, даже апатичным Антоном.
   Сухов служил в Чечне. Один раз ему в  составе  группы  солдат  велели
сопровождать грузовик, как им было  сказано,  с  продуктами.  Но  Антону
сразу  показалось,  что  лейтенант,  командовавший  операцией,   чего-то
недоговаривает. В машине и впрямь были ящики с тушенкой, буханки хлеба и
пачки концентратов, но... Но отчего-то грузовик отправлялся после обеда,
а ближе к вечеру федералы никогда без особой нужды не  передвигались  по
дорогам. -И путь следования машины был выбран очень странно,  часть  его
нужно было проделать по дороге, контролируемой боевиками,  Антон  только
удивлялся, за  каким  чертом  тащить  консервы  в  сумерках,  да  еще  в
непосредственной   близости   от   чеченцев?   Ведь   можно   по-другому
спланировать путь.
   Но на войне спорить  не  принято,  приказы  не  обсуждаются.  Солдаты
заняли свои места и двинулись в путь. В том  месте,  где  дорога,  делая
резкий поворот, сужалась, послышались выстрелы.
   Антон даже не понял, в чем дело. Он выскочил из  автомобиля,  отбежал
чуть-чуть в сторону и увидел, что машина, в которой он сидел,  мгновенно
превратилась в огненный шар.
   Антона оглушило, он перестал слышать звуки. Парень упал  на  землю  и
попытался отползти подальше от места, где бушевал огонь.
   Удалось ему это с большим трудом, встать на ноги он не мог. Перед его
глазами носились люди в форме. Через мгновение до Антона дошло: грузовик
с продуктами  тоже  полыхает  жарким  костром,  около  него  лежит  тело
лейтенанта, над ним склонился солдат в форме федеральных войск.  Вот  он
разрывает гимнастерку, сдергивает с шеи трупа мешочек, вешает на себя...
События разворачивались словно в немом кино.  Еще  через  секунду  Антон
сообразил, что чеченцев не видно, на дороге лежат трупы его товарищей, а
двое солдат в форме российской армии бродят  между  ними  с  автоматами,
делая контрольные выстрелы в головы.
   Антон даже не успел испугаться, как они  подошли  к  нему.  Их  лица,
беззвучно шевелившие губами, нависли над контуженым. Естественно, парень
узнал тех, с кем вместе спал в казарме и питался  из  одного  котла.  От
непонятности происходящего у Сухова пропал не только слух, но  и  голос,
он пытался сказать: "Ребята, вы чего", но из груди вырвался лишь хриплый
стон.
   И тогда один из друзей поднял автомат. Больше Антон ничего не помнил.
Перед глазами взорвался фонтан разноцветных огней.  "А  ведь  совсем  не
больно", - неожиданно подумал Сухов и потерял сознание.
   Когда его глаза снова открылись,  он  увидел  белый  потолок.  Антону
повезло как никому. Он получил тяжелейшее ранение  в  голову,  контузию,
пролежал почти двенадцать часов на земле и.., остался жив. Врачи  только
разводили  руками:  у  парня  просто  железный  организм,  такое  нельзя
вынести, а он выжил.
   Целый год потом Антон восстанавливал здоровье, учился заново говорить
и, естественно, был комиссован из армии. Потом  он  узнал,  что  остался
единственным живым во время происшествия, а еще  через  некоторое  время
приятель, возивший  генерала  на  автомобиле,  сильно  выпив,  рассказал
Антону правду. В грузовике действительно были продукты,  но  они  просто
служили прикрытием. На самом деле лейтенанта послали к одному из полевых
командиров, чтобы отдать ему выкуп за  украденного  ребенка.  На  шее  у
лейтенанта висел мешок с драгоценными камнями. Похищенная  девочка  была
дочерью очень крупного  бизнесмена,  полевой  командир  захотел  в  виде
выкупа не валюту, а бриллианты.
   Любящий отец мгновенно выполнил требование похитителя и договорился с
руководством  Российской  армии.  Наверное,  ему  тоже  было  заплачено,
бизнесмен не хотел огласки. Миллион долларов, а столько стоили  брюлики,
не был для него запредельной суммой.
   Но  операция  сорвалась.  Чеченцы   попросту   напали   на   колонну,
перестреляли федералов и похитили драгоценности.
   Антон пришел в возбуждение. Перед его глазами мигом  встала  картина,
которую он до сих пор старательно прогонял от  себя.  Вот  он  лежит  на
земле и  видит,  как  один  из  его  товарищей  срывает  с  шеи  убитого
лейтенанта мешочек.
   Сухов решил дать показания, потребовал к себе начальство. Но юноше не
поверили. Врачи прямо сказали офицеру:
   - У солдата тяжелейшая черепно-мозговая травма,  серьезное  нарушение
речи, такие люди подвержены галлюцинациям.
   Офицер с жалостливым выражением на лице выслушал Антона, похлопал его
по плечу и сказал:
   - Молодец, обязательно разберемся, выздоравливай.
   Подлечившись, Сухов уехал домой, в  Москву,  устроился  на  работу  в
автосервис и  зажил  спокойной  жизнью,  как  память  о  Чечне  осталось
заикание да периодические сильные головные боли.  Антон  постарался  как
можно быстрее забыть обо всем, что случилось с ним на военной службе,  и
преуспел в этом, но тут вдруг произошла неожиданная встреча.
   Однажды к ним в сервис приехал парень.
   Когда его машину вкатили в бокс, Антон  обнаружил  в  салоне  бутылку
дорогого  коньяка.  Сухов  очень  не  любит,  когда  люди  оставляют   в
ремонтируемых тачках вещи. Потеряют  что-нибудь,  а  потом  скажут,  что
мастер спер. Поэтому  Антон  взял  бутылку,  вышел  в  зал,  где  сидели
клиенты, нашел хозяина машины,  протянул  было  -  ему  "Хеннесси",  но,
взглянув юноше в лицо, потерял дар речи. Перед ним был тот самый солдат,
который выстрелил Сухову из автомата в голову.
   Пару секунд парни смотрели друг на  друга,  потом  хозяин  "Жигулей",
широко улыбнувшись, сказал:
   - Ты чего бутылку принес, пусть в салоне лежит, там  не  коньяк,  чай
вожу.
   Антон, не в силах произнести  слово,  только  мычал.  На  помощь  ему
пришла кассирша Ниночка. Ловко взяв из пальцев Сухова штоф,  она  сунула
его хозяину машины.
   - Что это с вашим мастером? - удивленно спросил тот.
   - Он контуженый, - пояснила Ниночка, - в Чечне воевал, ранен был.
   - Вот бедняга, - покачал головой парень, - не позавидуешь  ему.  Что,
совсем не говорит?
   Антон не услышал, что ответила Ниночка, он пошел в бокс и заглянул  в
книгу учета. Автомобиль по документам принадлежал... Евгению  Славскому.
Сухов почувствовал головокружение. Женя Славский  был  вторым  солдатом,
стоявшим над ним. Это он срывал мешочек с шеи лейтенанта,  но  сейчас  в
зале находился не Евгений, а...
   - Кто? - подскочила я. - Ну говори же скорей!
   - ..тот, кто стрелял в Антона, -  спокойно  договорил  Олег,  -  Ваня
Краснов.
   - Погоди-ка," -  забормотала  я,  -  Ваня  Краснов,  Ваня  Краснов...
Мамочка! Да так звали гражданского мужа Ани Кузовкиной,  отца  ее  дочки
Полисы. Он же погиб в Чечне! Мне об этом  Елена  Тимофеевна,  мать  Ани,
рассказывала.
   Олег усмехнулся:
   - Видишь, значит, не погиб!
   Антон, чувствуя себя совершенно больным, выписал из документов машины
все данные ее владельца. И потом поехал  к  Жене  Славскому  домой.  Его
приняла мать Жени и сообщила, что ее сын погиб. У Антона  просто  голова
пошла кругом. Сначала он решил обратиться в  милицию,  но  у  Сухова  от
волнения практически пропадает речь, произнести буквы "д", "т" и "п"  он
просто не может. И потом, он начал сомневаться: а Ваня ли Краснов  стоял
перед н