оставляя для себя заначек, полностью  выполняет
свой долг по отношению к семье и потому может расслабиться.
   Лично мне это кажется несправедливым. Во-первых, я тоже  зарабатываю,
и мой доход выше, чем у Куприна. Потом, ведь существует  куча  мелких  и
крупных дел: покупка продуктов, стирка, уборка,  готовка...  Почему  все
это должны делать  женщины?  Кто  придумал  такое  распределение  ролей?
Ей-богу, это не правильно. Ладно, я согласна,  что  в  далекие  времена,
когда для пропитания семьи  нужно  было  забить  мамонта,  мужчина  имел
право, придя с охоты, сунуть своей бабе тушу со  словами:  "А  ну,  живо
готовь!" Хотя никаких документальных свидетельств о  жизни  людей  в  ту
далекую эпоху не сохранилось. Почему же все уверены, что именно  мужчины
охотились? Может, эту версию придумали они сами? А  на  самом  деле  они
лежали у теплого  костра  в  пещере,  а  несчастные  первобытные  тетки,
потрясая копьями, гонялись за убегающим ужином!
   И ведь у подавляющего количества семей есть дети. Ну,  часто  ли  муж
утром подает завтрак, а потом тащит чадушко в детский сад или школу?
   Кто готовит с сыном уроки, а? Никто  из  моих  подружек  не  доверяет
решение задачек и написание сочинений мужу. Во-первых, тому  элементарно
лень сидеть над учебником, и он сразу подводит  философско-теоретическую
базу под свое нежелание разбираться в алгебре, заявляя: "Он  сам  должен
уроки делать, мне никто не помогал".
   Во-вторых, стоит муженьку попробовать помочь ребенку, как через  пять
минут начинается скандал.
   - Ага! - кричит папа. - Ты тупой, весь в мать, ну ничего моего! Я уже
два раза объяснил тебе параграф, сам  понял  материал,  а  ты  никак  не
врубишься!
   Некоторые мужья в запале ведут себя хуже подростков. Однажды я была в
гостях у Люси Потворовой, и ее супруг Виктор совершенно взбесился, когда
услыхал, как его четырнадцатилетняя дочь  Света,  разговаривая  в  своей
комнате с подругой, упомянула слово "жопа". Мне самой  не  нравится  это
существительное, но Светка-то находилась у себя в спальне и трепалась  с
одноклассницей.  Девочка  явно  не  предполагала,  что  родители  слышат
разговор. Вам ни за что не догадаться, как отреагировал Виктор.  Красный
от злобы, он влетел в комнату и накинулся на  растерявшихся  девчонок  с
воплем:
   - Эй вы, мать вашу, чтобы я .., никогда, такперетак, слова мата .,  в
этой семье .., не слышал, ..., поняли? ..! ..! ..!
   Многоточия тут поставлены не зря, они заменяют непечатные  выражения,
которыми Витек обычно  пересыпает  свою  речь.  Спрашивается,  если  сам
материшься, почему требуешь от дитяти литературного языка?  Посмотри  на
себя. От кого, в конце концов, дочка узнала грубые выражения?
   А другой наш приятель, Алеша  Хвостов,  залез  к  сыну  в  тетрадь  и
возмутился:
   -  Ну,  Петька!  Экий   ты   неаккуратный!   Я   в   твоем   возрасте
каллиграфическим почерком писал! Засмотреться можно было. А у тебя?  Что
за ужасные крючки? Стыдоба! Немедленно перепиши, вот  прямо  сейчас,  на
моих глазах.
   "Ботаник" Петька оторвался от очередного доклада и мирно сказал:
   - Это не крючки, папа, а  интегралы.  Знак  такой.  В  математике  не
только  цифры  бывают,  иногда  употребляют  всякие  синусы,   косинусы,
тангенсы, котангенсы, понял?
   Пришлось  Алешке,  начисто  ничего  не  понимавшему  в   интегральном
исчислении, спасаться бегством.
   В полной прострации я допила чай, хотела налить себе еще одну чашку и
тут увидела входящего Ленинида.
   - Ну что? - заорала я.
   - Ничего, - пожал плечами папашка, - полный порядок. Кристя в ванной,
парень домой убежал, а врач к себе ушел. Очень уж болтливый.
   - Ты их освободил?
   - Элементарно, - вскинул брови Ленинид, - экая проблема! Я же  рыбак!
Что мне стоит язык с крючка отцепить, тьфу, право слово. Вот когда у нас
в бараке Иванов...
   Но я не стала слушать очередную байку из  богатого  зэковского  опыта
папеньки, а побежала в ванную.
   - Кристя, ты как?
   Девочка выплюнула воду и заорала:
   - Сама что думаешь? В кайфе я!  Столько  часов  просидела!  Не  могла
сразу Ленинида притащить? Ничего попросить нельзя.  Теперь  у  меня  рот
ничего не чувствует, ну кто посоветовал тебе туда заморозку пшикать!
   - Генрих Карлович!
   - Урод, кретин, балбес, - затопала ногами Кристя, - он что лечит?
   - Ты не поняла? - робко спросила я.
   - Нет!!! - завопила она.
   - Генрих Карлович акушер-гинеколог!
   Кристина  замерла  с  открытым  ртом,  потом,  справившись  с  собой,
сказала:
   - Знаешь, Вилка, ты совершенно невозможный  человек.  Только  тебе  в
голову могла прийти идея  позвать  гинеколога  к  человеку,  у  которого
проблема во рту!
   Я выскользнула из ванной. Ну вот,  теперь  Кристя  станет  надо  мной
потешаться, позабыв о том, что сама виновата в случившемся. И потом, то,
что Генрих Карлович акушер, я узнала уже после того, как пригласила  его
на чердак!
   Из состояния обиды меня вывел телефонный звонок. Я машинально глянула
на часы: почти полночь, наверное, ошиблись номером.
   - Это вы? - прошептали из трубки сквозь громкие звуки музыки.
   - Кто?
   - Это вы?
   - Я это я, а вы кто?
   - Костя.
   - Костик! - заорала я.
   - Тише, - шикнул парень, - нам надо встретиться.
   - Согласна.
   - Приезжайте по адресу Наливальный переулок...
   - Но уже поздно!
   - Здесь ночной клуб, он только начал работу.
   - Где мне вас искать?
   - За сценой, комната двенадцать.
   - Меня пустят за кулисы?
   - Скажете, Огонек пригласил.
   Я схватила ключи от "Жигулей"  и  вылетела  на  лестницу.  Молчаливая
толпа мрачно расступилась. Вот черт, совсем забыла спросить у  Ленинида,
что у нас тут происходит.  Ладно,  это  терпит  до  завтра,  сейчас  мне
необходимо как можно быстрей добраться до Кости.
   В Наливальном переулке я оказалась в районе часа. Небольшое кирпичное
здание было опутано разноцветными огоньками, я глянула на вывеску "One".
Странное название для клуба.
   У входа дежурили двое секьюрити, они окинули меня цепкими взглядами и
остались очень недовольны.
   - Вход сто долларов, если без кавалера, - процедил один.
   - Я за кулисы.
   - С какой такой стати? - нахмурился второй. - Ты вроде не из наших!
   - Наберут, блин, хрен  знает  кого  у  шеста  ломаться,  -  подхватил
первый, - а потом ноют, что клиенты не идут. Да кто ж на  такую  красоту
польстится?
   - Меня Огонек пригласил.
   - Ох, грехи наши тяжкие, - простонал первый охранник, - а ну,  погоди
тут! Огонек, блин!
   Свечка, зажигалка, газовая горелка!
   Продолжая ворчать, он схватил трубку телефона и заорал:
   - Слышь, к тебе пришли, пускать или как?
   Кто, кто, баба!
   Потом он повернулся ко мне:
   - Имя?
   - Виола.
   - Виола, - завопил секьюрити, - похоже, из ваших!
   Получив "добро", он весьма неохотно сказал:
   - Ставь сумку на стол, иди сквозь арку.
   Я послушно выполнила маневр, оказалась по ту сторону барьера и хотела
повернуть туда, откуда доносились громкие голоса и музыка.
   - А ну, стой, - велел охранник, - там для клиентов, тебе  вон  в  тот
коридор, за дверью, топай!
   Я развернулась и двинулась в обратном направлении. За красивой дверью
открылся совсем иной "пейзаж". Никаких  ковров  и  приглушенного  света.
Простой, дешевый линолеум и бьющий в глаза свет  ламп.  Справа  и  слева
тянулись двери, украшенные номерами.  Второй,  третий...  Из  четвертого
неожиданно выскочила полуголая девица.
   Она была в сетчатых колготках. Больше на ней ничего не было, если  не
считать  темно-красных  туфель  на  шпильках  и  двух  перьев,   похоже,
страусиных, воткнутых в волосы. Вильнув  филейной  частью,  она  юркнула
куда-то в сторону, я пошла дальше, отыскала нужную комнату  и  осторожно
поскреблась в дверь.
   - Входите, - донеслось изнутри.
   Я вошла в крохотную душную каморку, в  которой  стоял  крепкий  запах
пота и парфюмерии. Одну стену целиком занимало зеркало,  над  ним  сияло
несколько стоваттных ламп. На столике  громоздились  коробки  с  гримом,
валялись расчески, стояли пузырьки с лаком. Вдоль другой стены  тянулась
штанга, на которой  висели  аляпистые  костюмы:  яркие  юбки  из  шелка,
корсажи, блузки.
   В углу стояла девушка  редкой  красоты.  Длинные  ноги  в  элегантных
босоножках,    стройные    бедра    обтягивала    коротенькая     юбочка
ядовито-зеленого цвета,  вся  расшитая  блестками.  Маечка  лопалась  на
огромной груди. Наверное, девица вшила себе силиконовые протезы.  Трудно
представить,  что  такое  могла  произвести  природа.   Слишком   сильно
накрашенное лицо могло бы показаться в другой ситуации  вульгарным,  но,
учитывая, что девица, скорей всего, исполняет  стриптиз  в  безжалостном
свете прожекторов, накладные ресницы, кроваво-красные губы  и  кирпичный
румянец были вполне  уместны.  На  плечи  красотки  падал  каскад  мелко
завитых рыжих волос.
   - Вы ко мне? - низким голосом поинтересовалась она.
   - Мне нужен Костя.
   - Ты Виола? - Девица отбросила все церемонии.
   - Да.
   - Садись.
   Я опустилась в  шаткое  креслице,  с  подлокотника  которого  свисали
колготки.
   - А где Костя?
   Я ожидала услышать: "Сейчас придет", - но девица, усевшись у зеркала,
неожиданно произнесла:
   - Это я!
   Очевидно,  на  моем  лице  отразилась   растерянность,   потому   что
стриптизерша,  хмыкнув,  стащила  с  себя  парик.  Обнажилась  голова  с
короткими темными волосами. Я продолжала хлопать глазами.
   - Все еще не врубаешься? - спросила она и  ловко  стянула  маечку.  У
меня отвисла челюсть.
   Роскошный бюст  оказался  муляжом,  хитрым  образом  прикрепленным  к
наряду. Было чему удивляться. - Я Костя, - еще раз  сообщило  немыслимое
создание и накинуло на себя грязный мятый халат.
   - Вы друг Андрея, Анджелы и Марины? - спросила я.
   Костя уточнил:
   - Скорей уж подельник. Мы не дружили, нас бизнес связывал.
   - Но вы хотели жениться на Марине!
   - Это долго объяснять. - Юноша  нахмурил  покрытый  тональным  кремом
лоб.
   - Их всех убили! - быстро сказала я.
   - Знаю, - нервно кивнул Костя.
   - Вы, похоже, один остались.
   - Понимаю.
   - Не боитесь?
   - Ну... Я знаю, кто все это затеял!
   Я вскочила, подбежала к нему и стала трясти за плечи.
   - Немедленно рассказывай!
   - С какой стати? - скривился Костя.
   - Зачем тогда звал меня?
   - Вы правда частный детектив?
   Его глаза, не мигая, уставились на меня. Я вытащила из сумочки книгу.
   - Видишь?
   Костя кивнул.
   - Арина Виолова. "Кошелек из жабы".
   Я изумилась.
   - Ты читал это?
   - Да, - сказал Костя, - я обожаю детективы.
   Все скупаю. Виолова дикую дрянь пишет, совсем на правду не похоже, но
цепляет.
   - Это я. Арина Виолова.  Выступаю  под  псевдонимом,  в  миру  зовусь
Виолой, отсюда и фамилия на обложке: Виола - Виолова. Ясно?
   Костя взял томик, перевернул его и стал изучать фото.
   - Здорово, - сказал он наконец, - снимок плохой,  но  узнать  все  же
можно. Значит, вы писатель, а не детектив. Честно говоря,  я  думал,  вы
мне поможете, хотел посоветоваться...
   - Я сначала расследую криминальную  историю,  а  потом  пишу  о  ней,
понимаешь, с фантазией у меня плоховато. Вот и сейчас влезла в такое...
   Слова полились из меня потоком. Костя сидел  тихо,  иногда  покачивая
головой. Когда я замолчала, он прошептал:
   - Ужасно! Вот вляпались.
   - Что вы взяли у этого Степана?
   - Не знаю!
   Сумочка выпала из моих рук.
   - Как? Не ври!
   - Ей-богу, - истово перекрестился Костик, - там Димка шуровал.
   - Парикмахер?
   - Да.
   - Брат твоей любимой?
   - Нет.
   - Как нет? - возмутилась я. -  Дима  родственник  Марины,  двоюродный
брат. Или ты хочешь сказать, что не знал об их родстве?
   - Знал, конечно. Только не она моя любимая.
   - Но вы собирались пожениться?
   - Ага!
   - Так зачем она тебе сдалась? - Я пошла в  разнос.  -  Извини,  я  не
понимаю! И какого черта ты пляшешь тут и водишься с шулерами?  Насколько
я знаю, у тебя суперобеспеченные родители!
   - Ой, - протянул Костя, - в них-то все и дело! Прямо  беда,  были  бы
они, ну.., не знаю, учителями нищими, тогда ничего бы и не случилось.
   На его ярко накрашенном лице появилось выражение настоящего отчаяния.
Я велела:
   - Давай, дружочек, со всеми подробностями  рассказывай,  в  чем  суть
дела. Будем вместе думать, как выпутаться из беды.

Глава 19

   Большинство молодых людей нашего времени могло бы только позавидовать
Косте.  Парню  посчастливилось  родиться  в  такой  семье,   где   денег
практически не считали. Вернее, сначала его  мать  и  отец  были  самыми
простыми людьми, у которых даже не хватило средств на приличную свадьбу.
   Отец, Николай Петрович, и мать, Зинаида Геннадиевна, выросли в  одном
дворе, в районе под названием "Солнцево". Коле было восемнадцать, а Зине
семнадцать,  когда   они   были   вынуждены   оформить   брак.   Девушка
забеременела.
   Никаких средств к существованию у них не было, жили  в  однокомнатной
квартире вместе с безумной  матерью  Зины,  которая  по  ночам  внезапно
зажигала свет и принималась орать на молодых:
   - Чего возитесь? Спать давно пора, ишь,  расскрипелись  диваном!  Чем
занимаетесь, а?
   И что молодожены должны были ответить на этот вопрос?
   Так что первые шесть лет жизни Костик провел в абсолютной нищете,  но
он очень плохо помнил ту квартиру и свою бабку.
   На  заре  перестройки,  когда   в   стране   начался   дикий   разгул
преступности,  Николай  стал  членом  преступной  группировки.   Обычным
"быком", жизнь которого коротка.  Получают  эти  молодые  парни  большие
деньги, живут на полную катушку год-другой и погибают под пулями.
   Но Николаю сказочно повезло, его арестовали и сунули за решетку,  тем
самым сохранив ему Жизнь. Так часто случается на  этом  свете:  то,  что
кажется по первости ужасным, в итоге идет во благо. Нет худа без  добра,
вековая народная мудрость!
   Костик был маленьким, но очень хорошо запомнил свое удивление,  когда
мама привезла его в странное место, где за грязным стеклом  сидел  папа.
Ни обнять его, ни поцеловать хныкающий Костик не  мог,  а  разговаривать
отчего-то при, шлось по телефону. И  это  был  единственный  раз,  когда
Костя ходил на свидание, больше мать  его  никогда  с  собой  не  брала,
моталась на зону с сумками харчей одна.
   Только те женщины, у которых муж оказался за решеткой,  поймут  Зину.
Жилось ей очень плохо. Крохотный сынишка требовал не только внимания, но
и денег. Профессии у нее  не  было,  потому  что  Зина  даже  не  успела
окончить школу из-за беременности. Родственников, которые могли  помочь,
она не имела, друзей  тоже.  Подружка  Катя,  мать-одиночка,  да  сильно
пьющая Вера - вот и весь круг ее общения. Одна радость, никто из соседей
Зину не осуждал, наоборот, ей сочувствовали, передавали привет  Николаю.
Может, живи она на улице Алексея Толстого, в красивой башне из  светлого
кирпича, обитатели других квартир  начали  бы  шарахаться  от  нее,  но,
повторяю, Зина родилась в Солнцеве, а  жители  этого  района  к  отсидке
относятся философски: сами мотали срок или имели родственников на зоне.
   Бывалые люди знают: тюрьма - это рубеж.
   Одних она ломает, делает озлобленными,  непригодными  для  нормальной
жизни, других - закаляет. Самое интересное, что предсказать, как поведет
себя на зоне тот или иной человек,  практически  невозможно.  Супермачо,
безжалостный  ко  всем  мужик,  привыкший  решать  проблемы  посредством
тяжелого кулака и мата, почему-то превращается там в  забитое  существо,
спящее под шконками, а робкий "ботаник", неспособный раздавить таракана,
становится авторитетом и распоряжается общаком.  В  тюрьме,  словно  под
лупой, видны все плохие и хорошие качества человека.
   И  еще,  именно  в  заключении  заводятся  дружеские  связи,  которые
оказываются крепче родственных уз.
   Николай освободился и сразу пошел на работу в фирму своего  приятеля,
Володи  Семенова,  парня,  с  которым  вместе  плел  в   лагерном   цеху
сетку-рабицу.
   С этого момента на Колю дождем полилась удача. Через два года он имел
то, о чем мечтал: загородный дом, машины, шмотки, а главное, собственное
дело, которое приносило ему стабильный  доход.  Зина  ходила  королевой.
Муж, благодарный ей за поддержку в годы отсидки, ни в чем  не  отказывал
любимой жене. Бывшая оборванка ежедневно меняла шубы,  носила  серьги  с
огромными камнями и браслеты, больше похожие по весу на кандалы, чем  на
украшения. Зина стала смотреть на бедных людей свысока, разговаривать  с
ними  снисходительно-издевательским  тоном  и  перестала   общаться   со
старыми, по-прежнему прозябавшими в нищете подружками Верой и Катей.
   Костик, совершенно забывший о годах бедности, тоже имел  теперь  все.
Мама, обожающая сына, старалась  компенсировать  ему  голодное  детство.
Косте даже  не  приходилось  ничего  просить,  стоило  лишь  глянуть  на
понравившийся предмет, как он оказывался у него дома.
   Николай не был ни актером, ни музыкантом, ни писателем, но дар все же
имел.   Он   оказался   талантливым   финансистом-самоучкой.   Не   имея
образования, Коля интуитивно ориентировался в мире  бизнеса,  а  еще  он
мастерски заводил дружеские связи среди нужных людей, поэтому, когда вся
страна разорилась  в  дефолт,  Николай  лишь  приумножил  состояние.  Не
спрашивайте, как он это сделал. По моему глубокому убеждению, дефолт был
организован для того, чтобы полностью утопить мелких предпринимателей  и
поднять вверх многих и без того богатых людей. Вот Коля благодаря  своим
связям и оказался среди последних.
   Пока папа самозабвенно зарабатывал, а мама вела праздный образ жизни.
Костя  переползал  из  класса  в  класс.   Школа   его   совершенно   не
интересовала, в институт он попал лишь  благодаря  мамочкиным  хлопотам.
Николай, решивший сделать из отпрыска помощника, сначала  пристроил  его
на экономический факультет МГУ. Но там Костя проучился  лишь  до  первой
сессии,  он  явно  не  тянул  на  университетский   уровень.   Мать   не
расстроилась    и    перевела    сыночка    в    "Плешку",    потом    в
экономико-статистический, затем в Академию фундаментальных  знаний.  Вот
ее-то Костя в конце концов и закончил. Несмотря на название, в  академии
никакого значения не придавали знаниям, главное было  -  вовремя  внести
плату за очередной семестр.
   В семнадцать лет Костя влюбился в.., своего  репетитора  по  русскому
языку, Алексея Федоровича. Сначала парень подумал, что учитель, веселый,
неординарный  мужик,  гонявший  на  мотоцикле  и  лихо  разъезжавший  на
роликах, нравится ему  как  человек,  ну  а  когда  разобрался  в  своих
чувствах, то испугался и перестал ходить на занятия.
   В наше время  быть  "голубым"  уже  нестыдно,  более  того,  общество
наконец постепенно смирилось с тем, что двое взрослых мужчин имеют право
за закрытыми дверьми спальни делать все, что им заблагорассудится. Выбор
сексуального партнера - личное дело каждого, и  осудить  гомосексуалиста
можно лишь в одном случае: если он склоняет к нетрадиционным  отношениям
несовершеннолетнего Но не забывайте, из какой семьи был Костик.
   Николай,  проведший  несколько  лет  за  решеткой,  слово  "педераст"
употреблял только в ругательном смысле. Отец бы умер  на  месте,  узнав,
что у него дома вырос "петух".  Иногда  Костя  думал,  что  папа  просто
пристрелит его, чтобы избежать позора. Впрочем, парню самому становилось
некомфортно от мысли, что девушки его совершенно не волнуют.
   Решив бороться с природой. Костя стал волочиться за девицами. Но  как
только дело доходило до постели, ему становилось  тошно.  По-настоящему,
физически. У него просто начинался токсикоз. Два раз он попытался все же
преодолеть  естество,  но  ничего,  кроме  глубокого  разочарования,  не
испытал.
   Наконец бедному Косте стало ясно: в его теле живет женщина, и  ничего
с этим он поделать не может. Он начал искать  себе  партнеров  по  душе,
благо в столице полн