енсионного возраста, то сейчас инсультник в тридцать совсем
не редкость. Жизнь жестокая, тяжелая штука, бьет в основном по голове, и
молодежь не выдерживает в первую очередь.  Ничего  странного  в  кончине
Рамазановой нет, если учесть ее судьбу.
   - А что в ней  особенного?  Игорь  Анатольевич  подвигал  бумажки  на
столе.
   - Мы тут по графику сутками дежурим. Рамазанова  только  поступила  в
клинику, а я в ту ночь остался на  посту.  Где-то  около  трех  пошел  в
туалет,  слышу  кто-то  в  холле  возле  телевизора  плачет.  Подхожу  -
Рамазанова. Ну сел рядом, давай успокаивать, а она вдруг принялась  свою
семейную  историю  рассказывать.  Честно  говоря,  жаль  мне  ее  стало,
досталось девчонке.
   - Можете припомнить, что Катя говорила?
   - В общих чертах, без подробностей. Через год после рождения  девочки
умер ее отец, а мать сдала ребенка в интернат, она проводницей работала,
неделями дома отсутствовала,  так  что  вроде  получалось,  хотела,  как
лучше.  Служба  денежная,   проводники   отлично   зарабатывали,   оклад
маленький, зато возможности  большие:  левые  пассажиры,  посылки...  Не
хотелось ей место терять, вот и избавилась от ребенка. Катя до  восьмого
класса дома только на летних каникулах бывала, да и то ее в  деревню,  к
бабке, отправляли.
   Когда девочка пошла в девятый, мать вновь выскочила  замуж  и  родила
еще одну дочь, Алену. Супружество продлилось недолго,  через  год  после
появления Алены последовал  развод.  Катя  как  раз  закончила  школу  и
поступила в педагогический. Мать ее  перестала  мотаться  по  стране,  а
начала бегать по людям, мыла полы, окна, гладила и стирала.  Кате  сразу
стало понятно, что Аленочка любимая  дочка,  а  она,  старшая,  так,  не
пришей кобыле хвост.
   Жили бедно, но все самые сладкие кусочки  доставались  Алене.  Оно  и
понятно, Аленочка  была  крошкой,  но  Катя  постоянно  вспоминала  свое
детство в интернате, и в душе поднималось отчаяние.  Нет,  ее  мать  так
никогда не любила, не торопилась с работы, чтобы  покормить  ужином,  не
забирала каждый  день  домой,  не  покупала  обновки.  Катюша  ходила  в
?государственном?. Их группа была одета в  добротные,  жутковатого  вида
пальтишки из драповой ткани с цигейковыми воротничками. К ним полагались
шапочки ?под леопарда? и жесткие, словно железные, сапожки. Катя ни разу
не носила одежду  нужного  размера.  Интернатское  начальство,  стремясь
сократить расходы, покупало сиротам вещи ?на вырост?, и носили они их до
тех пор, пока шмотки не начинали трещать  по  швам.  Байковые  платьица,
ситцевые халатики, колготки, спадавшие складками на щиколотки,  кургузые
болоньевые курточки и черные резиновые сапожки.
   Аленочке  же  мать  покупала  красивые  платьица,  бегая  по  рынкам,
выискивала хорошенькие лаковые туфельки. Даже еда  в  холодильнике  была
разной. Алене давали фрукты, дорогую рыбу, шоколадные  конфеты.  Катя  с
матерью питались в основном гречкой и геркулесом.
   Но, когда Аленочке  исполнилось  три  года,  сразу  стало  ясно,  что
ребенок болен. Девочка бледнела,  худела,  постоянно  плакала.  Начались
долгие хождения  по  врачам.  Наконец  вынесли  диагноз,  звучащий,  как
приговор, - лейкемия. Пытались лечить,  но  успеха  не  добились,  Алене
делалось хуже и хуже. Катя  была  доброй  девушкой,  тяжелое  детство  и
отсутствие материнской ласки не озлобили ее, младшую сестру  она  любила
и, естественно, очень переживала, когда узнала о болезни. Потом  у  Кати
начались  сильные  головные  боли,  и  она  оказалась  в  пациентках   у
Савосысина.
   Доктор умолк, раздавил в пепельнице окурок и добавил:
   - Меня ее смерть не удивила.
   - Такое тяжелое состояние было у девушки?
   - Как раз нет, понимаете, я заметил странную вещь. Вот, допустим, два
больных человека. Возраст, социальное положение, физическое состояние  -
все похоже. Но один умирает, а  другой  на  своих  ногах  уходит  домой.
Знаете почему? Первый никому  не  нужен,  родственники  хорошо  если  по
выходным придут и банан сунут. К сожалению, таких много... А ко  второму
без конца народ носится: дети, сослуживцы,  приятели.  Вот  случай  был,
мужчину привезли с инсультом, четыре месяца лежал. Пока он лечился,  сын
с невесткой в его комнате ремонт  затеяли,  безостановочно  ему  каталог
таскали, образцы обоев. Он один раз и скажи: ?Зря вы это, дети,  умру  я
скоро?.
   Тут невестка на него как налетит:
   "Только попробуй! Только вздумай скончаться! Мало тебе  не  покажется
Такие обои поклеила,  лепнину  сгоношила,  дверь  из  дубового  массива,
кровать ортопедическую купила, только посмей умереть!"
   Савоськин замолчал.
   - И что? - поинтересовалась я.
   - На своих ногах  ушел.  Если  человек  кому  нужен,  он  обязательно
выживет, не отпустят его, ну а если...
   Он махнул рукой.
   - К Катерине никто не ходил. Кстати, меня очень удивило, когда  вдруг
появилась ее мать и с порога заявила:  ?Хочу  показать  дочь  психиатру.
Завтра привезу специалиста?.
   - Была необходимость в такой консультации?
   - На мой взгляд, нет.
   - И вы пустили к больной постороннего человека?
   Савоськин пожал плечами.
   -   Родственники   часто   пытаются   притащить   сюда   профессоров,
экстрасенсов, колдунов Если я вижу, что вреда не будет, то не протестую,
каких неприятностей можно ждать от психиатра? Ежели сделает  назначение,
я его легко отменю. Не в  моих  правилах  открыто  ссориться  с  людьми.
Поверьте, в смерти Кати Рамазановой нет ничего экстраординарного.
   - Но инсульт произошел после визита В. К. Лазаренко.
   - Это простое совпадение.
   Я ушла из больницы в твердой уверенности, что смерть Кати Рамазановой
наступила не случайно. Ладно, поеду сейчас к Катиной матери  и  попробую
порасспрашивать ее.
   Адрес был указан в истории болезни. Даже беглого взгляда,  брошенного
на обшарпанный блочный дом, хватило, чтобы понять: тут живут  не  ?новые
русские?, а обитают старые нищие,  считающие  копейки  и  экономящие  на
всем. Дверь нужной  мне  квартиры  выглядела  неожиданно  добротно.  Она
оказалась  железной,  обитой  коричневым  дерматином  и  радовала   глаз
новизной. Что ж, мать Кати получила совсем неплохие денежки и обустроила
свой быт.
   На звонок высунулась  тетка  лет  пятидесяти,  с  головой,  укутанной
целлофановым пакетом, похоже, она красила  волосы  и  не  ждала  никаких
гостей.
   - Вам кого? - вежливо осведомилась хозяйка. Тут только я  сообразила,
что не знаю имени матери Кати, и прощебетала:
   - Ох, простите за беспокойство, мне нужен кто-нибудь из Рамазановых.
   Тетка вышла на лестничную  клетку  и  прикрыла  дверь,  она  явно  не
собиралась пускать меня внутрь.
   - Нету их.
   - А когда вернутся?
   - Никогда.
   - Не поняла, простите.
   - Катя умерла, а Зоя с Аленой уехали.
   - Куда?
   - Вы им кем приходитесь? Я заулыбалась еще шире.
   - Будем знакомы, представитель фирмы ?Ваш дом?. Виола  Тараканова,  а
вас как зовут?
   - Лидия, - сурово отрезала тетка и прибавила:
   - Мне ничего не надо из товаров, все есть.
   - Это хорошо, - обрадованно  ответила  я,  -  просто  Зоя  Рамазанова
приняла участие в нашем  конкурсе  суперкроссвордов  и  выиграла  первый
приз, вот я принесла бумажки...
   Лида тут же полюбопытствовала:
   - А что за награда?
   - Да так, ерунда в общем, двести рублей, но все равно приятно.
   - Конечно, - отозвалась женщина, - не отняли же, а дали, просто  так.
Только я никогда не знала, что Зойка  кроссвордами  увлекается,  она  на
умную не очень похожа.
   - Простите, - я решила направить разговор в нужное русло, - куда  Зоя
переехала? Может, знаете адресок?
   - Погодите тут, - велела тетка, - оставляла она бумажку.
   Потекли минуты, прошло почти полчаса, прежде чем  Лида  вынырнула  из
недр квартиры.
   - Во, еле отыскала. Записывай. Нью-Йорк, Центр гематологии ребенка...
   - Извините, где? Нью-Йорк?!!
   - Ну да, в Америке, не слыхала разве никогда про такой город?
   - Естественно, знаю про  ?Большое  яблоко?,  только  Зоя  Рамазанова,
отвечая на вопросы  нашей  анкеты,  сообщила,  что  нуждается,  живет  в
горькой бедности и имеет на руках маленького, очень больного ребенка.
   - Лейкемия у Аленки, - вздохнула Лида, - страшное дело!
   - Как же  Зоя  в  Америке  оказалась?  Лидия  оперлась  на  перила  и
запричитала:
   - Ой, не везет Зойке, прямо жуть! Один муж помер,  другой  сбежал,  а
потом девочка заболела, да так страшно! Из-за нее Зоя и уехала.
   - Не понимаю...
   - Чего такого? Аленку тут сначала лечить пытались, бесплатно. У Зойки
денег на подношения врачам не было. Ну а  за  просто  так  разве  хорошо
сделают?
   Я покачала головой.
   - Нет.
   - Точно. Девчонке все хуже и хуже становилось, и тогда один профессор
Зойке сказал: ?Вы, мамаша, в Нью-Йорк ее везите, в клинику, там таких на
ноги ставят?. Зоя пришла домой и ко мне кинулась, мы соседи всю жизнь. -
Лидия перевела дух и снова затараторила:
   - Прикинь, влетает в нашу квартиру, вся зеленая, и тут же в  истерике
забилась. Еле-еле валерьянкой отпоили! Трясется и бормочет.
   - Деньги проклятые, где их взять?
   Профессор, тот еще сукин сын, пообещал  Зойке,  что  может  Алену  на
лечение в нужный американский центр определить, есть какая-то программа,
по которой дети туда бесплатно едут, за счет государства. Но  количество
отправляемых ограничено, а желающих знаешь сколько?
   Короче говоря, нужно было раздать  взятки,  много,  получалось  около
двадцати тысяч долларов, еще предстояло купить билеты на самолет, дорога
не оплачивалась, и  прихватить  кое-каких  деньжонок  на  еду  и  оплату
гостиницы. Алену-то положат в клинику, а Зое где  жить?  После  операции
ждал почти годичный курс реабилитации,  принимающая  сторона  оплачивает
лекарства и медицинские услуги, питаться и жить извольте за свой счет.
   Когда Зоя пролепетала:
   - Это же сколько денег надо? Профессор спокойно ответил:
   - Думаю, тысяч в сто долларов уложитесь, может,  поменьше  получится,
если с квартирой повезет.
   С таким же успехом он мог предложить несчастной  смотаться  на  Марс.
Для Зои даже сто долларов казались  непомерной  суммой,  а  тут  бешеные
тысячи.
   - Где же люди средства берут, - залепетала несчастная,  -  или  время
теперь такое настало, что богатым жить, а бедным умирать?
   Профессор скривил губы.
   - Ну, дорогая, вы еще и недовольны. Да подобные предложения совсем не
все получают, я просто пожалел Алену.  Имейте  в  виду,  если  полностью
оплачивать  необходимые  медицинские  процедуры,  то  получиться   около
полумиллиона долларов. На американских детей распространяется страховка,
а русским помогает ?Ассоциация борьбы с онкологическими заболеваниями? и
спонсоры.  Насчет  денег  же  на  дорогу  и  жилье...   Знаете,   каждый
выкручивается, как умеет. Дают объявления в газеты, просят Христа  ради,
собирают по знакомым,  продают  квартиры,  дачи,  машины.  Чтобы  спасти
ребенка,  идут  на  многое.  Вы  подумайте  недельку  и  скажите.   Если
откажетесь, у меня очередь желающих перед кабинетом топчется.
   Сами понимаете, в каком  состоянии  Зоя  ворвалась  к  Лиде.  Соседка
посочувствовала ей и предложила.
   - Надумаешь продавать свою квартиру,  куплю  сразу.  Ванька  жениться
хочет. Пусть молодые в нашей останутся, а мы с мужиком  в  твою  въедем,
очень удобно, на одной лестничной клетке.
   Зоя, не теряя времени, понеслась в риэлтерскую  контору  и  вернулась
совсем расстроенная. Ее блочная халупа со смежными крохотными комнатами,
совмещенным санузлом и пятиметровой кухней стоила от силы двадцать  пять
тысяч  ?зеленых?,  а  ведь  еще  требовалось  приобрести  комнатенку   в
коммуналке, где предстояло жить после возвращения из Америки.
   Неделю Зоя ходила, шатаясь. Лиде даже показалось, что соседка запила,
такой полубезумный вид был у бабы. Лида жалела Зою и  тающую  на  глазах
Алену, но что она  могла  поделать?  У  нее  в  семье  водились  деньги,
пожалуй, они с мужем могли дать соседке в долг тысяч  пять,  но  как  та
станет отдавать? А дарить заработанные потом и кровью  доллары  Лида  не
стала.
   Но потом произошло непредвиденное. Сначала заболела Катя. Когда Лидия
узнала о том, что старшую дочь Зои  забрали  в  больницу,  она  пошла  в
церковь и поставила толстенную свечку за здоровье  девушки.  Ну  сколько
может сыпаться неприятностей на одного человека? Кате  делалось  хуже  и
хуже, наконец она умерла. Лидия думала, что Зоя  рехнется,  но  нет!  Та
отчего-то повеселела и пришла к соседке со словами:
   - Покупай мою квартиру, мы с Аленой едем в Америку.
   - Деньги-то откуда взяла? - изумилась Лида.
   - Алла Даниловна дала, - пояснила Зоя, - дай бог ей вечного счастья и
жизни долгой.
   - Кто это? - спросила я.
   - Хозяйка, - пояснила Лида, - Алла Даниловна, жена богатого  человека
Сергея Мефодьевича. Зоя у них убиралась три раза в  неделю  и  всегда  с
подарками возвращалась. Ей Алла Даниловна вечно то  кофточку  сунет,  то
духи даст, а Сергей Мефодьевич,  царство  ему  небесное,  бутылки  дарил
всяческие, мы таких и не встречали в магазинах. Зойка-то не пьет, даже в
рот не берет, вот и приносила моему мужу попробовать. Да, среди  богатых
тоже иногда приличные встречаются. Сергей  Мефодьевич,  впрочем,  не  из
?новых русских?, он художник был, картины рисовал.
   Я молча смотрела на Лиду. Сергей Мефодьевич  -  это  явно  Рассказов,
погибший от сердечного приступа накануне операции. Значит,  они  с  Зоей
были хорошо знакомы, вот это новость.
   - А потом наконец господь сжалился, - тараторила  Лида,  не  замечая,
что я практически перестала ее слушать, - Зойка из  Америки  письма  нам
шлет. Повезло бабе, наконец она в тамошней  больнице  мужика  встретила,
местного, но русского, эмигранта. Давно в Нью-Йорке живет, бизнес имеет,
вдовец с ребенком, он ей и предложил замуж за него идти. Так что  теперь
Зойка сюда не вернется, а Аленка, обещают, здоровой станет. Вон оно  как
случается, под конец жизни праздник привалил.

Глава 19

   Я вышла на улицу и мигом попала под ливень. Недавно прочитала в одной
из газет про колдуна со смешной фамилией Кулебякин. Мужчина уверял,  что
способен влиять на погоду. Дескать, если ему захочется дождичка,  то  он
варит особую смесь, вечером разбрызгивает  ее  во  дворе,  ночью  читает
заговоры, призывает потусторонние  силы,  и  утром  небо  гарантированно
затягивают тучи. Помнится, я от души пожалела  парня.  Бедный  Кулебякин
тратит столько сил, не спит ночь, мне же, чтобы вызвать на  свою  голову
потоп, достаточно просто забыть дома зонтик. Если он остался  лежать  на
вешалке, все! Абсолютно точно начнется буря, ураган, торнадо.  Проверено
давно.
   С другой стороны, ежели небо с раннего утра затянуто  тучами,  а  над
городом словно нависает свинцовая подушка, я, естественно,  запихиваю  в
сумочку зонтик. Кстати, он довольно объемный, тяжелый и страшно  мешает,
занимая в моем ридикюле почти все пространство. Но стоит его прихватить,
как к полудню небеса  голубеют,  начинает  ясно  светить  солнце,  а  я,
проклиная изменчивую погоду, таскаюсь с раздутой лаковой кошелкой. Вот и
сегодня с неба хлещет дождь, а мой зонтик остался, естественно, дома. Но
не стоять же в подъезде, поджидая, пока ненастье отступит?
   Большими прыжками я понеслась к метро. Туфли мигом промокли, футболка
прилипла к телу, и больше всего я была похожа  на  курицу,  решившую  от
большого ума выкупаться в ближайшей луже.
   Сев на платформе на скамейку, я причесалась  и  стала  смотреть,  как
мимо проносятся с оглушительным шумом поезда.  Жаль,  что  мысли  нельзя
привести в порядок так же быстро и легко, как волосы. У  меня  в  голове
творилось   нечто   невообразимое.   Так,   попытаюсь   успокоиться    и
поразмышлять.
   Зоя Рамазанова никогда не любила старшую дочь, сдала Катю в интернат,
а потом спокойно пожертвовала ее жизнью.  Не  верю  я  в  то,  что  жена
Рассказова дала ей деньги, нет! Алла Даниловна свела Зою с  таинственным
В.К. Лазаренко, а уж тот и осуществил жутковатую операцию. Да, очевидно,
Алла Даниловна на самом деле очень ?добрая? женщина!  Сначала  отправила
на тот свет надоевшего мужа, а потом  посоветовала  своей  домработнице,
как найти необходимую для лечения дочери сумму!
   - Простите, девушка, - раздалось сбоку, - это не вы потеряли?
   Я повернула голову. С правой стороны от меня сидел довольно  приятный
мужчина лет пятидесяти пяти. Незнакомец был одет  в  хорошо  отглаженные
брюки, светлую рубашку-поло и мягкие замшевые ботинки. Его лицо украшала
улыбка, и пахло от дядьки не перегаром и табаком, а хорошим одеколоном и
мятной жвачкой.
   - Не  вы  потеряли?  -  повторил  он  и  сунул  мне  под  нос  нечто,
оказавшееся  при  ближайшем  рассмотрении  дамской  кожаной   перчаткой,
отличного качества, на белом кроличьем меху.
   - Нет, - ответила я и отвернулась. Но не успели мысли потечь в нужном
направлении, как сосед по скамейке предпринял новую попытку.
   - Посмотрите повнимательней, может, все-таки ваша?
   - Нет.
   - Вы уверены?
   - Послушайте, сейчас  невероятно  жаркий  апрель,  прямо  африканский
какой-то, я не ношу в такую погоду перчатки на меху и сомневаюсь,  чтобы
кто-нибудь из нормальных женщин надел подобное.
   - Извините, мне показалось, перчатка выпала из вашей сумки.
   - Нет!
   - Некоторые сдают вещи в химчистку, я подумал,  что  вы  везете  туда
зимние вещи...
   - В крохотном ридикюле? Да туда кошелек едва входит.
   - Простите.
   - Ничего.
   - Хорошая погода сегодня, - завел разговор мужчина.
   - Просто прелестная, - фыркнула я, - дождь стоит стеной.
   - Да, действительно, но, похоже, завтра разойдется.  А  вы  с  работы
едете?
   Очевидно, мужику скучно, и он прикалывается к женщинам.
   - Да, - достаточно резко ответила я, -  со  службы,  устала,  присела
отдохнуть, а тут вы...
   - Тоже в выходной работал, - грустно ответил приставучий  собеседник,
- дома меня никто не ждет, между прочим,  имею  отдельную  трехкомнатную
жилплощадь и не женат.
   К платформе с грохотом подкатил поезд, я ринулась в  открытые  двери,
очень не люблю, когда представители противоположного  пола  начинают  ко
мне приставать на улицах. За кого они меня принимают? Приличная  женщина
никогда не станет разговаривать с незнакомцем. Все детство Раиса внушала
мне:
   - Имей в виду, мужики гады. Им от нас только одно надо.
   - Что? - как-то поинтересовалась я. Раиса окинула меня взглядом.
   -  Вот  перейдешь  в   пятый   класс,   объясню,   а   пока   запомни
крепко-накрепко:  подойдет  к  тебе  кто  на  улице,  начнет  предлагать
конфеты, деньги или игрушки, сразу ори: ?Помогите, милиция!? Упаси  тебя
бог с кем пойти, узнаю, убью!
   - Только дяденек бояться, - решила я уточнить, - или тетенек тоже?
   - Всех, - рявкнула  мачеха,  -  знаешь,  какие  маньяки  встречаются?
Жуткое дело.
   Разговор происходил в деревне, куда Раиса  увозила  меня  на  лето  к
своей матери, глубокой старухе. Та, чтобы  заработать,  сдавала  полдома
дачникам. В то время у нее жила милая молодая женщина  с  девочкой  моих
лет, семилетней Ксюшей. Мы играли вместе и однажды без спроса убежали на
целый день в лес. Вечером  разъяренная  бабка  отходила  меня  крапивой,
потом, пожалев, дала шоколадку ?Аленка? и пояснила:
   - Для твоей пользы отлупила. Не носись одна в лес, там маньяки ходят,
живой не вернешься.
   Красивое слово ?маньяк? употребляла и Раиса. Я постеснялась  спросить
у мачехи и бабки, кто это такой. Мы с Ксюшей, которой тоже  основательно
досталось на орехи, решили, что маньяк, особо  опасное  животное,  нечто
вроде лося с рогами, копытами и крепкими зубами.  В  лес  мы  больше  не
совались, играли на огороде. Бабка иногда выглядывала из  окна  кухни  и
спрашивала:
   - Не ушли никуда? Молодцы, будет вам за хорошее поведение пирожное.
   Мы радостно неслись в избу. Старуха вытаскивала батон  белого  хлеба,
отрезала толстые куски, щедро мазала сливочным маслом,