сорок минут.
   Через столик от меня расположились две девчушки.  Пепси  они  уже  не
выбирают, пьют что покрепче. Вот предыдущее поколение  молодых  -  пепси
было внове, а кока еще не вошла в обиход; уже не было комсомола, а водка
и  кухонно-философские   разговоры   "обо   всем"   стали   неактуальны;
царствовали Виктор Цой, Арбат, Шевчук...
   Краем уха ловлю щебет девчонок... М-да... По сравнению с  теперешними
молодыми те кажутся просто романтиками.
   Каждое поколение,  каждый  век  лепит  своих  кумиров,  отдавая  дань
неофициальному культу. В тридцатые - Чкалов  и  Отто  Юльевич  Шмидт,  в
шестидесятые - Гагарин, Окуджава, Визбор,  Вознесенский,  Стругацкие,  в
семидесятые  -  восьмидесятые  -  Высоцкий,  Макаревич,  Пугачева,  Цой,
"Наутилус", Шевчук... Но вот настали девяностые, набрали  скорость,  век
летит к закату, к закату движется тысячелетие... И - что? Не считать  же
всерьез культовыми  мальчиками  "нанайцев"  вкупе  с  интернациональными
Иванушками, а культовыми девочками "лицеисток"... Или - считать?
   Похоже, мы все  вернулись  в  предысторию,  в  эпоху  "шаманидов",  и
единственной  культовой  фигурой,  "героем  нашего  времени",   является
могучий напряженный фаллос, на который, как на  кассовый  чек,  нанизаны
долларовые бумажки самого значимого достоинства. Если, конечно, единичку
с нуликами, даже прорисованную на хорошей бумаге, вообще  можно  считать
достоинством.
   - Вы крутите головой, как вентилятор!  Сначала  я  заметил  ноги  под
коротеньким легким платьицем, поднял глаза на девушку: веснушки на носу,
смеющиеся  зеленые   глаза,   густые   выгоревшие   волосы   уложены   в
"ренессансный" каскад. Красиво, добротно, хорошо!
   - Меня предупредили, что вы легкомысленный, но не сказали насколько.
   Пригласите присесть?
   - Приглашаю. - Энергичный жест  рукой  и  кивок,  больше  похожий  на
движение  только  что  разнузданного  коняки,  должны  подтвердить   мое
недоуменное удивление.
   Девушка присела, представилась:
   - Настя Сударенкова. Лейтенант. - А в ее  глазах  плескалось  столько
солнца, что...
   - Ну, тогда я, как водится, генерал. От инфантерии.
   - Вас никак не примешь за пехотинца... Ну надо же! Милая  барышня  не
только  представилась  по  званию,  но  еще  и  знает   значение   слова
"инфантерия"! Поторопился я с эпитафией юному поколению!
   - Олег Владимирович, не рассматривайте мои ноги так откровенно!
   - Вас это отвлекает от несения службы,  лейтенант  Настя?  -  невинно
поднимаю я  брови.  И  уже  догадываюсь,  чьи  это  генеральские  шутки!
Сосредоточиваю взгляд на девичьих лодыжках, шепчу заговорщически:
   - Исключительно для конспирации...
   Шампанское вы пьете, лейтенант?
   - Для конспирации?
   - Для нее.
   - Не в это время дня.
   - Что для вас принести? Сок манго?
   - Чтобы жизнь сразу - сахаром?
   - Намек понял. Тогда грейпфрутовый?
   - Лучше - лимонный. Но не сейчас. Сейчас нежно возьмите меня под руку
и идем к машине: темно-синий "фолькс". Кругов нас ждет.
   Девушка обаятельно улыбалась, слова  произносила  тихо  и  задушевно,
словно завлекала меня в постель величиной с  Сахару.  И  это  правильно:
случайные "уши", вроде девчонок-малолеток, реагируют не на смысл слов, а
на тон, каким они сказаны,  и  если  слова  "боковым  слухом"  часто  не
улавливаются вовсе, то тон - всегда. И  что  они  решат?  Что  к  куцему
мужичку подкатила шикарная  телка  "по  договоренке",  видать,  от  мужа
гуляет, повлекла его в свою  тачку,  судя  по  прикиду,  "разгонную",  и
отвалила с шиком.
   То, что ход их мыслей я смоделировал правильно, доказывали теперь уже
прямые, оценивающие взгляды подружек, направленные нам в спины: надо же,
альфонс не альфонс, а за ним такая  краля  подкатила!  Видно,  в  штанах
что-то особенное!
   Знали  бы   эти   милые   крошки,   что   перед   ними   сейчас   сам
"маньяк-душитель", поперхнулись бы своим мороженым!
   Девушка села за руль, с шиком отъехала и повела машину по бесконечной
анфиладе московских переулков так лихо, что я сразу произвел ее из Насти
в Анастасию. На таких "американских горках" любой  хвост  отвалится  сам
собой.
   Подумалось: умеет Кругов подбирать кадры... Но мысль  сию  я  тут  же
отбросил, как отдающую завистью. Зачем мне это?
   То, что Анастасия порулила не в управу, я догадался; ну что ж, Крутов
генерал, ему виднее.
   Вышли мы в Замоскворечье. Проскочили хитрой чередой проходных,  через
реконструируемые дома, пока не впилились в обитую допотопным  дерматином
дверцу  заброшенного,  прошлого  века,  купеческого  домины  за   литой,
проломанной во многих местах  оградой.  На  стук  открыл  сторож,  бегло
оглядел нас, пропустил, прикрывая дверь; двигал он  ее  слишком  тяжело,
чтобы не закралась мысль: под дерматином, содранном с натуральной  двери
пятидесятых, укрывалось литое пуленепробиваемое сооружение.
   По запущенной лестничке поднялись на второй этаж. Девушка  пропустила
меня через "приемную", открыла дверь в кабинет. Доложила:
   - Доставила.
   - Хорошо. Хвосты?
   - Чисто.
   - Были или сбросила?
   - Не было.
   - Подожди внизу.
   - Есть.
   Как только дверь за девушкой закрылась,  Крутов  встал  из-за  стола,
подошел ко мне, мы крепко пожали руки.
   Игорь указал жестом на  два  старых,  годов  шестидесятых,  кресла  у
журнального столика в углу. Расселись.
   Крутов погрузнел, заматерел. Плечи у него и раньше были  немаленькие,
теперь - казались вовсе огромными; белоснежная сорочка от Босса, галстук
и костюм от Версаче, туфли от Армани - все  это  сидело  на  Игоре  так,
словно он носил сие великолепие не то что сызмальства, но родился в нем.
Легкие отклонения от принятого "протокольного" стиля только подчеркивали
респектабельность: вещь для человека, а не человек для вещи.  Перехватив
мой взгляд, насмешливо бросил:
   - Хорош?
   - Как икона.
   - Клиент пошел солидный. Нужно соответствовать.
   - Понимаю.
   - Коньячку? Для разговора?
   - Соточку.
   Крутов   выудил   из-под   кресла   початую   бутылку   любимого   им
великовозрастного коньяка "Армения", разлил по  двум  простым  советским
"слезным" стаканам.
   - Закусить?
   - Чтобы коньяк испортить?
   - Это верно. За встречу.
   Мы  стукнулись  донышками,  неспешно  выцедили   янтарную   жидкость.
Закурили.
   - Убитая девчонка у тебя в квартире - ведь не причина,  а  следствие,
так? - Крутов испытующе смотрел на меня желтыми тигриными  глазами.  Вот
взгляд у него не изменился, это точно.
   - Так.
   Игорь затянулся, выдохнул:
   - Рассказывай.

Глава 15

   - Рассказывать? Лучше я буду спрашивать.
   - Это как знаешь. Мне нужно  знать  только  одно:  нынешняя  подстава
связана с твоим прошлым?
   - А что у нас не связано с прошлым? Крутов поморщился:
   - Олег, давай без философий и по существу. Уж очень люди тобой всегда
занимаются конкретные.
   Да и мы не абстрактные, нет?
   - Я точно нет, а с тебя - станется. Где ты был в последнее время?
   - Сначала в Штатах. Потом в Подмосковье.
   - Безвылазно?
   - Да.
   - Чего тогда сорвался?
   Я прикурил очередную сигарету от бычка, спросил:
   - Игорь, теракт в отношении вице-президента "Континенталя" - это твой
профиль? Крутов кивнул:
   - Да. Значит, все так,  как  я  и  предполагал:  подстава  связана  с
убийством Крузенштерна.
   - У тебя есть досье на нового президента банка?
   - Господина Шекало?
   - Да.
   - Очень скромное.
   - Чист как стекло?
   - Хуже. Как ангелочек с крылышками. - Игорь поднял глаза к потолку. -
Шекало Лаврентий Игнатьевич. Имечко же ему родители дали...
   - Да и фамилия красивая.
   -  Ну.  Тридцать  пять   лет,   московский   финансово-экономический,
руководство приватизацией и прочими радостями где-то в провинции.
   - Не Покровск?
   -  Нет.  Тверь,  Вятка,  Самара?  Сейчас  не  упомню.  Уточню.  Да  и
подвизался он там недолго. Переезд в Москву. Среднее местечко сначала  в
госналогслужбе,  потом  в  Минфине,  потом  где-то   при   президентской
администрации.
   - Обрастал связями?
   - Почему нет? Потом - переход в "Континенталь",  по  неизвестным  мне
рекомендациям, вхождение  в  совет  директоров,  наконец,  как  апофеоз,
президентство. "Континенталь" ведь банк не из последних.
   - И из очень непростых.
   - Это я догадался, - хмыкнул Крутов.
   - Ты приглядывался к делу об убийстве Круза?
   - Нет.
   - Не любопытен? Или дело  того  не  стоит?  Или  опасаешься  нарушить
профессиональную  этику  по  отношению  к  отделению  милиции,  на  чьей
территории произошел теракт?
   - Олег, не ерничай. К тому же это не теракт. Такой  вид  преступлений
давно характеризуется как заказнуха.
   - Какой ты умный, Блин Клинтон...
   - Дело сразу забрал ГУБОП.
   - Ты же знал Круза.
   - Дрон, в ГУБОПе работают профессионалы.
   - Верю.
   Крутов поморщился: разговор у нас явно не клеился.
   - Олег... И ты, и я знаем, что "Континенталь" не простая  контора.  И
разработку проводит как через спецов ГУБОПа,  так  и  самостоятельно.  -
Глянул на меня, добавил:
   - Ты прав: если, конечно, это не инициатива господина Шекало.
   - Или тех, кто поставил этого клоуна.
   - Или так. - Игорь посмотрел на меня внимательно:
   - Ты уже влез в это дело?
   Пожимаю плечами:
   - Я влез в "это дело" тридцать с лишним лет назад. Когда родился.
   - Опять философствуешь?..
   - Эту "игрушку" можно или починить, или выбросить.
   - Ты о чем?
   - О стране. Но ведь для нас она не игрушка, а, Крутов?
   - Дрон... Не гони.
   - Виноват. Это я о своем, о женском.
   - Вот о твоем, о женском, давай и поговорим.
   - Слушаю.
   - Ты знал девушку, что оказалась задушенной у тебя в постели?
   - Нет.
   - Ты уверен?
   - Абсолютно. У тебя есть сомнения?
   - У меня - нет. У тех, кто занялся этим делом...
   - И кто?
   - Местный райотдел.
   - По типу "маньяк"?
   -  По  нему.  Дронов,  ты  никогда  не  задумывался,   что   идеально
вписываешься...
   - Задумывался. По всем имеющимся объективкам: солдат удачи, маргинал,
темная лошадка...
   - Подбираешь несовершеннолетних девочек в подъездах...
   - Ты имеешь в виду?..
   - Да. Сашу Лисовскую. Потом поселяешь у  себя,  потом  устраиваешь  в
интернат...
   - Надо же, быстро раскопали.
   - И подшили. В нужном кому-то ракурсе. Кстати, где она теперь?
   - Саша?
   - Да.
   - Полагаю, на море. Сейчас лето, а это очень дорогой интернат.
   - Так вот: убитая, Макарова Наташа, училась в том же интернате, что и
Саша Лисовская. В старшем классе.
   - И формально...
   - Не формально,  а  предположительно...  Да.  Ты  вполне  мог  с  ней
познакомиться и пригласить к себе. А учитывая твой "моральный облик"...
   - Но я же...
   -  Дрон,  ты  дрался  из-за  Лисовской  с  парнями   из   пеньковской
группировки?
   - Это была не совсем драка.
   - Тем не менее один из вьюношей, он ныне припухает в Бутырках, святым
духом был за часы найден и дал премиленькие  такие  показания:  девочку,
Лисовскую, продали тебе пеньковские - для утех. Но вы не сошлись в цене,
что и вызвало конфликт с мордобоем.
   - Сволочь!
   - Работа у него такая.
   - Игорь, я с Сашей Лисовской не спал.
   - Верю. Но кто еще поверит?
   - Ее можно спросить.
   - Этого делать никто не станет. Дрон, кому-то нужно набрать  на  тебя
"лыка  в  строку".  Грязную  компру.  И  пока  набирают.  Успешно.   Мне
продолжить?
   - Валяй.
   - Эта девушка, Наташа Макарова, открыла квартиру своим ключом.
   - Ей могла дать Саша...
   - Мог кто угодно. А мог и ты. Дальше?
   - Ага.
   - Пришла с полными судками  готовых  кушаний,  загодя  заказанных  по
телефону аж в "Праге". Кем бы ты думал?
   - Мной?
   - Да. Пришла, прибралась в квартире, все приготовила...  Ее  пальчики
везде.
   - Погоди, Игорь! Но ведь кто-то был с ней?
   - Нет. Она девственница. Девочку раздели, или она сама  разделась,  и
придушили. Впечатляет?
   - Не особенно.
   - Никаких других отпечатков, кроме твоих и ее. Причем ты,  как  особо
циничный субъект, с аппетитом откушал водочки с крабовым  салатом  после
убийства... Маньяк? Маньяк. - Игорь помолчал, спросил:
   - Ну, что скажешь?
   - Ничего. Лучше коньячку еще хряпну.
   - Хозяин барин.
   Я  плеснул  себе  коньяку,  вопросительно  посмотрел  на  Игоря,  тот
покачал, головой. На нет и суда нет. Хотя пьянство в одиночку, пусть и в
компании, признак начинающегося алкоголизма. Впрочем, одному  не  только
пить плохо, но и жить. Одиночество чем-то сродни смерти.
   - Чего мрачный? - спросил Игорь.
   - А есть повод веселиться?
   - Мы живы. А с остальным - разберемся.
   - Как я понял, ты таки подписался,  Кругов.  Игорек  сидел  в  кресле
неподвижно, как огромное каменное изваяние.
   - Да, я подписался, - произнес он одними губами. -  Очень  не  люблю,
когда душат девчонок. Достану и исполнителей, и заказчика.
   - По закону?
   - По понятиям.
   Крутов плеснул себе коньяку на донышко, выпил глотком:
   - Дрон, почему ты хотел встретиться в управе?
   - Я хочу поговорить с Тамарой.
   - Вдовой Крузенштерна?
   - Женой.
   - С женой?
   - Я не уверен, что он убит. Игорь помрачнел:
   - Олег, погоди...  Я  понимаю,  Круз  был  твоим  другом...  Я  читал
ориентировку.
   Все ясно как день. Никаких разночтений.  Шанса  спастись  у  него  не
было.
   - Я не поверю, пока не переговорю с Тамарой.
   - Ты полагаешь...
   -  Да.  Полагаю.  Дима  вполне  мог  сам   организовать   собственное
"убийство".
   Особенно если  была  вероятность  настоящего  при  новом  руководстве
"Континенталя".
   - Так.
   - Возможно, что так.
   - Ты настаиваешь на встрече с Томой?
   - Да.
   - И как ты это себе представляешь? Она с детьми сейчас не просто  под
колпаком, она под тройным колпаком!
   - Ты генерал, тебе виднее.
   - Я не могу ни к себе ее вызвать, ни к ней тебя отвезти.
   - Думай. В ГУБОП на допрос как свидетеля ее вызвать могут?
   - Могут. Если она и приедет, то с кучей охраны и с  бандой  адвокатов
от заботливого Шекало.
   - Отсечь?
   - Чтобы достоверно - маловероятно.
   - В туалет она может захотеть?
   - В туалет?
   - Ну. Расплакаться, потом пойти умыться. Следователь, что ведет дело,
по положению генерал?
   - Нет.
   - Тогда пусть беседует с ней в генеральском кабинете.
   - Это ты к тому, что...
   - В генеральском кабинете должен быть туалет. И душ. Нет?
   - Да.
   - Вот там я и буду ее ждать.
   - Хм... Гладко было на бумаге...
   - А вот дальше думай ты.
   - Угу. - Крутов уже о  чем-то  напряженно  размышлял.  -  Положим,  в
здание ГУБОПа я тебя проведу...
   - Не сомневаюсь.
   - И с кем надо договорюсь...
   - Надеюсь.
   - Тебе  нужно  имидж  сменить.  Ты  сейчас  в  "горячем"  розыске,  а
бдительного сержанта не может просчитать никто.
   - Нужно - сменим. Может, мне "сексуальным меньшинством" нарядиться?
   - Может.
   Крутов оглядел меня оценивающе. Встал. Открыл дверь:
   - Настя?
   Настя Сударенкова объявилась в довольно мрачной  комнате-кабинете  во
всем блеске и великолепии. Блеск был куда  большим,  чем  на  московской
улочке:  единственной  конкуренткой  красавице  лейтенанту  здесь   была
потускневшая кустодиевская купчиха на стареньком календаре,  второй  век
занятая бесконечным чаепитием. Женщина, конечно, в соку, но я  небольшой
любитель полненьких. Может, еще время  не  пришло  понять  всю  прелесть
домашних купеческих див?
   - Посмотри на этого господина и подумай, что можно с ним сделать.
   - Думаю, многое, - усмехнулась  девушка.  -  Шампанское  он  мне  уже
предлагал.
   - Я в смысле имиджа.
   - Изменить до неузнаваемости?
   - Скорее до невозможности идентифицировать. Крутов подошел  к  столу,
открыл папочку, извлек оттуда  листок.  На  листке  был  я,  собственной
персоной. Молод и отчаянно хорош собой. Черно-белая  фотоксерокопия  под
достойной красной шапкой:
   "Внимание! Розыск!"
   - Надо же, успели! - удивился я.
   - Люди готовились загодя, - скривил губы Крутов.
   - Ну что? Делаем из меня красавца блондина? Чтобы два  метра  ростом,
косая сажень в плечах и бакенбарды. Кавалергард, а?
   - Если только карликовый, - хмыкнул Крутов.
   - Ну не такой уж и карликовый... - "обиделся" я.
   Девушка глянула на фото, пробежала глазами  текст,  подняла  на  меня
замораживающие зеленые глаза:
   - Ну надо же! Никогда не имела дело с маньяком.
   - В этой жизни все когда-то впервые.

Глава 16

   Через три  четверти  часа  на  меня  из  зеркала  смотрел  седовласый
господин.
   Краску Настя наносила  аккуратно,  и  седина  смотрелась  натурально.
Остается надеяться, что контрабандный краситель  сработан  не  на  Малой
Арнаутской и после первого же дождя не даст "радикальный зеленый  цвет".
Волосы  мне  девушка   зачесала   назад,   уложила   феном;   небритость
превратилась в короткую бородку.  Мокасины  пришлось  сменить  на  литые
итальянские ботинки,  в  коих,  по  мнению  создателей,  индивид  должен
чувствовать себя твердо стоящим на земле.
   Облаченный в собственные  джинсы  и  в  светлый  пиджачок  фирмы  "от
Крутова", выглядел я теперь достаточно импозантно. Вошел  Игорь,  сличил
индивида с фото на розыскном листе, хмыкнул:
   - Хорош.
   - Крут?
   - Как поросячий хвост.
   Лейтенант Настя,  не  обращая  внимания  на  наш  треп,  прищурилась"
оглядывая "произведение". Вообще-то она молодец.  Ибо  основной  принцип
маскировки таков: менять надо не внешность, а имидж.  Сейчас  я  был  не
бывшим разведчиком-аналитиком и  хрестоматийным  маргиналом  с  навыками
массированного рукопашного боя  и  хорошей  оперативной  подготовкой,  а
респектабельным  ученым,  сумевшим  неплохо  устроиться  в  этой   новой
реальности, называемой на три буквы: СНГ.
   А девушка произнесла:
   - Глаза.
   - Наглые? Это у меня с детства.
   - Да нет...
   Я прищурился, пытаясь изобразить китайца:
   - А так?
   Девушка прыснула:
   - Лучше не бывает. - Посерьезнела; - Я имею в виду цвет.
   - Хм... Хорошо бы небесно-голубой, а?
   - Вы умеете носить контактные линзы?
   - Не пробовал.
   -  Анастасия,  не  мудри,  -  вмешался  Крутов.  -  Надень  на   него
"хамелеоны".
   Очки  нашлись:  в  стиле  семидесятых,  умеренно   затемненные,   они
выглядели как мой вполне давний атрибут, носимый "ученым-экономистом" по
близорукости.
   - Доволен? - спросил Крутов.
   - Угу. Только одно замечание. Ученый? В пиджачишке за штуку?
   - Почему  нет?  -  отреагировала  Настя.  -  Сейчас  многие  работают
экспертами-советниками  у  важных  персон.  Приобрели  и  состояния,   и
респектабельность.
   - Во-во, - поддакнул Крутов. - Лившиц. Вылитый.
   - А может, меня, раз такая пьянка, в рыжий цвет перекрасить?
   - Граждане не поймут.
   Ну что тут возразишь? Генерал. И мыслит по-генеральски.
   Кругов  прошел  в  кабинет,  сделал  несколько  телефонных   звонков.
Вернулся:
   - Через три часа будьте у управы.
   - В шестнадцать? - уточнил я.
   - Да. Раньше не  получится.  Мне  сейчас  нужно  уехать.  Сударенкова
останется с тобой.
   - И чем нам заняться?
   - Чем хотите. Только по проспектам не маячьте.
   - У тебя тут компьютер имеется?
   - Обязательно. И кудесник-программист при нем.
   - Интернет?
   - Да.
   - Красиво жить не запретишь. И на какие шиши?
   - Дронов, ты что, налоговая полиция?
   - Просто жаба давит.  Отхватили  ничейный  особняк  в  центре  родной
столицы, напичкали аппаратурой и прикидываетесь  шлангами.  Преступность
почему не искоренена?
   - Дронов, если такой зануда, подавайся в  нардепы  и  промывай  мозги
коллегам.
   Мне своих начальников хватает.
   - У генералов есть начальники?
   - Больше, чем я мог представить, когда был вольным полканом.
   - Нет в мире совершенства.
   - Никакого.
   - Разве только коньяк.
   - Коньяк хороший.
   - И - девушки.
   - Дрон!
   - Все. Уже замолчал.
   - Ты меня загрузил за утро по самое "не хочу".  Займись  лучше  своим
прямым делом.
   - Ви, мон женераль. Каким?
   - Дума