- А теперь внутри ее.
   - Ты... Ты знаешь про Крузенштерна?..
   - Да.
   - Жуткая история...
   Тон Ники, варьирующий от тихого в стиле "умирающий лебедь"  до  очень
тихого:
   "простуженный удав", говорил о том, что  Кулдаков  напуган.  И  может
быть, даже не чем-то конкретным, а вообще по жизни. А телефон, по  коему
мы вели пока не ставшую задушевной беседу,  скорее  всего  "грязный"  по
определению. Тем более чем занимается фирма "Контекст",  судя  по  вялой
аналитической раскладке в генеральском  компьютере,  -  тайна,  покрытая
даже не мраком, а бесконечной рябью помех по оч-ч-чень мутной водице.  В
ней, как известно, хорошо ловить всякую рыбку, но  можно  и  заиграться.
Это для индейца Амазонии  аллигатор  является  закуской;  нормальный  же
гражданин, встретившись с этим противоречивым пресмыкающимся, уходит  на
корм собственной персоной.
   Но антимонии разводить мне было совершенно некогда.
   - Ник, мне нужно с тобой увидеться, - проговорил я самым  нейтральным
тоном, на который был способен.
   - По поводу убийства?
   - Да.
   - Но... Какой в этом смысл?
   - Я хочу кое-что выяснить.  Ты  ведь  успел  поработать  под  началом
Шекало Лаврентия Игнатьевича?
   - Совсем недолго, и...
   - Тогда я спрошу так: с самим Димой ты давно общался?
   - Нет. Не очень. Не знаю даже...
   - Когда именно?
   - Недели две назад. Или три.
   - Он  не  был  чем-то  взволнован?  Испуган?  Озабочен?  Может  быть,
упоминал какие-то проекты? Города? Снежногорск, например, или Покровск?
   - При чем здесь Покровск! - сорвался Ника. -  Крузенштерна  взорвали,
убили, понимаешь,  а  ты  звонишь  мне  и  начинаешь  задавать  странные
вопросы... Олег, ты давно не был в Москве, ты многого не знаешь... И это
не телефонный разговор.
   - Вот и давай встретимся. И поговорим тет-а-тет в  любом  назначенном
тобою месте.
   Снова пауза. На этот раз - длинная.
   - Понимаешь, Олег... - начал по-интеллигентски Ника, голос  его  стал
похож на сипение премудрого пескаря перед  поимкой.  Потом  Ника  исчез,
объявился Николай Николасвич Кулдаков,  директор  процветающей  фирмы  с
многообещающим названием и неясными перспективами... Вот этот  второй  и
произнес:
   - Это невозможно. Да  и  вообще  это  не  наше  дело,  есть  милиция,
прокуратура, ФСБ, наконец!
   - Ты что, Ника?! Димку убили! Или ты думаешь, что  я  буду  сидеть  и
ждать, пока прокуратура будет доказательства причастности собирать?! Для
суда присяжных? Да, меня не было в Москве больше года, я  плаваю  здесь,
как карась из Патриарших - в Амазонке, ну так просвети меня, тупого, что
здесь к чему и что почем! Назначай место встречи,  гнида,  палец  мамин,
или я приеду сам и расхреначу тебе всю рожу!
   Дальше  была  пауза.  Пусть  не  минутная,  но...  Неплохой,  хотя  и
боязливый парень Николка боролся с начальником и обеспеченным господином
Николасм Николасвичем Кулдаковым. Да,  Дима  Крузенштерн  некогда  очень
помог Нике и с работой, и с  перспективами,  и  с  квартирой;  да,  Олег
Дронов некогда отмазал Нику от разборки  с  ревнивым  мужем  зарвавшейся
гулящей бабенки, который был в те поры инструктором московского  горкома
и коему для того, чтобы стереть в  мелкий  порошок  сластолюбца  Николку
Кулдакова, усилий  нужно  было  приложить  не  больше,  чем  улитке  для
переползания по влажному листу... Да, все это было, но в этой ли  жизни?
И какое отношение сие имеет  к  преуспевающему  Николаю  Николасвичу,  к
сорока с лишним годкам познавшему  наконец  любовь  и  ласку  "мерзавки"
моложе сорока  пяти,  разъезжающему  на  скромном  "саабе"  и  нездорово
полнеющему от кушаемой не в меру  осетрины?  Да  и...  Нет  больше  Димы
Крузенштерна, а смерть списывает моральные обязательства куда  надежнее,
чем  материальные...  А  Олег  Дронов...  Кто  он,  собственно,   такой?
Непонятного залета птица, готовая черной тенью зависнуть над покойной  и
обеспеченной жизнью директора и фирмача Кулдакова...
   - Нет, Олег Владимирович. Не вижу  ни  смысла,  ни  необходимости,  -
подвел  черту  под  хлипкими  сомнениями   трусоватого   паренька   Ники
преуспевающий   Николай   Николасвич.    Даже    для    верности    меня
"Владимировичем" обозначил, скотина! Дескать, как в песне:
   "Улетели деревянные лошадки, пароходики бумажные уплыли..."
   Врезать бы ему сейчас, суке! Но я сдержался даже  от  матерщины:  что
толку, если душа - калека? Ладно, отец буржуй - дите невинно.  В  данном
конкретном случае то, что сын у Вероники Матвеевны вместо  мужика  вырос
трусливым и жалким обормотом, не столько ее вина, сколько беда.
   - На нет и суда нет, - выдохнул я. - И кстати... Матушка твоя просила
передать, что в понедельник день рождения Гоши.
   - Гоши?
   - Ну да. Жоры, Геры, Юры, Георгия... Уж как вы его величаете в  узком
семейном кругу...
   - Гоша - мамин попугай.
   - Пожелай ему от меня счастья в личной жизни, - произнес я и  повесил
трубку.

Глава 18

   - Разговор не задался? - осторожно спросила  умная  лейтенант  Настя,
войдя в кабинет, лишь мельком взглянув на меня.
   - Да разговор - леший с ним! Человек жизнь свою на осетрине проел. До
костей.
   - Ну и леший с ним, с таким человеком, - в тон ответила Настя,  глядя
на меня распахнутыми зелеными глазами.
   - Леший с  ним  не  поведется.  Разве  только  домовой.  Да  и  то  -
расстрига. Как нам разыскать в ваших "банках" родной "Континенталь"?
   - Секундочку.
   Девушка побегала "мышкой" по  "коврику",  вышла  на  "панель",  нашла
бегунком искомую строчку и нажала "ввод". Эротичность ее  действий  меня
просто завораживала.
   Приник к экрану. Пролистал несколько страниц файла. Поднял недоуменно
глаза:
   - Что это Крутов здесь намудрил? Это даже не объективка на банк,  это
речевка для октябрят моего детства!
   - Информация достоверная. Все телефоны и фамилии...
   - Анастасия, не фармазонь и не мети пургу! - ввернул  я  ей  тест  на
профпригодность.  -  Меня   интересует   реальная   информация,   а   не
слабительные для оберемененных  властью!  -  Надо  же,  чуть  не  сказал
"беременных" - это было бы почти неприлично!
   -  Реальную  информацию  Игорь  Петрович  в  компьютере  не   держит.
"Оберемененным властью" она показалась бы слишком.
   - А над любым генералом есть другой генерал.
   - Не считая чиновников. Хотя их-то как раз считать приходится.  И  не
по головам, а по членам.
   - А где держит? - прервал я умную девочку. - В сейфе?
   - В голове.
   - Резонно, - согласился я. Ибо стараюсь поступать  так  же,  хотя  не
генерал и проверка и "выемка" от бравых  парняг  из  управы  собственной
безопасности мне не грозит. Да у меня и дома-то  нет.  Дом  предполагает
блестящий  никелем  и  кафелем  сортир,  малиновый   борщ,   постель   с
крахмальным бельем и слоников  на  комоде.  Или  нэцкэ.  Или  дизайн  от
Гильфердинга. Это кому что по средствам.
   А может, я - бродяга по жизни? Давным-давно, в  незапамятно-юношеские
времена один приятель обозвал меня  "бездорожником".  В  хорошем  смысле
этого слова. Да еще  и  в  стихотворной  строке:  "Бездорожник  упрямый,
бездомник..."
   Пятнадцать  лет  минуло.  Это  много.  А  вот  пять  тысяч  четыреста
пятьдесят восемь дней, их составляющих, - всего  ничего.  Как  разменные
деньги. Тем более редко кто мыслит категориями тысяч даже в  деньгах:  в
основном от зарплаты до зарплаты. А золотые  песчинки  дней  просыпаются
как мелочь сквозь пальцы. В никуда.
   Время... Чтобы поспеть за меняющимся временем,  нужно  быть  хоть  на
чуть-чуть впереди него.
   Что изменилось за пятнадцать лет, кроме мира вокруг? Ну да, дефиницию
"бездорожник"  теперь  лучше  заменить  "внедорожник".   А   это   слово
переводится на чистопородный англо-американский благородно: "Landrover".
Массивный,  маститый  джип  из  самых-самых,  с  широкими  протекторами,
табуном коней под капотом и  никелевым  блеском  над  желтыми  тигриными
зрачками противотуманных глаз...
   - Над чем так напряженно задумались, Олег Владимирович? -  склонилась
ко мне Настя.
   - Жалею.
   - О чем?
   - Ни о чем. Себя.
   - А нужно?
   - Конечно нет.
   - Знаете... Я думаю, вы давно были бы генералом. Если бы захотели.
   - Я тоже так думаю. Вам нравятся "лендроверы", лейтенант Настя?
   - Не особенно. Вернее, машины нравятся. А вот сидящие в них люди - не
очень. В таких  машинах  должны  ездить  археологи,  геологи,  короче  -
ученые. А не бандиты.
   Хм... Прямо не в бровь, а ниже. Профессионалов используют. Все и вся.
   Спекулируя на разном: от чувства долга и  чести  до  семейно-денежных
проблем. А вот интересно, кто и  с  какой  целью  намерен  на  этот  раз
использовать внедорожник под названием "Дронов"? И с какой целью?
   Вопросы к оперативной разработке. Жаль, что не ответы.
   - Хотите еще кофе? - спрашивает девушка.
   - Лучше шампанского. На брудершафт.
   - Я за рулем.
   - А за знакомство?
   - К тому же здесь нет шампанского.
   - Дольем коньяк минеральной. Митьки бы одобрили.
   - Кто такие "митьки"?
   - Это вопрос не одного часа. Читайте Довлатова. Так что?  Я  не  вижу
иного способа перейти на "ты".
   - Лучше не стоит. Вы - мой патрон.
   - Патрон?
   - Ну да. Крутов приказал вас охранять.
   - Что?! - Вот такой подлянки от Крутова я  не  ожидал:  она  даже  не
генеральская - маршальская!
   - Охранять. Или вы считаете, что я не способна?
   - До сих пор полагал, что охранять - прерогатива мужчины.
   - Это ошибочно. К тому же в этом вы - непрофессионал.
   - Да? И почему, лейтенант Настя, ты сделала такой вывод?
   - У вас руки разбиты. Значит, вы дрались. Так?
   - Не без этого.
   - Профи не дерутся. Профи противника отключают или устраняют.
   Смотрю  в  глубокие  зеленые  глаза  очаровательной  девушки,  и  мне
становится не по себе. Нет, я понимаю, что специальная подготовка  может
сделать из любого человека  со  способностями  боевую  машину  пехоты  с
вертикальным взлетом... Я понимаю, что в войне нет места сантиментам,  а
в тайной войне женщины порой успешнее  многих  мужчин.  Но  эмоционально
принять этого не  могу.  Эмансипация  кажется  мне  для  мира  не  менее
губительной, чем алкоголь: женщина должна быть  нежной,  мужчина  должен
хотеть ее защитить, а не наоборот; иначе мужики перестают быть мужиками,
быстро деградируют: кто - в нюнь, кто - в самцов, а мир  превращается  в
ухоженный бардак.
   - И тебе приходилось "отключать" и "устранять", лейтенант Настя?
   - Я не стану отвечать. Олег Владимирович...  Знаете,  как  называются
ваши вопросы? "Скрытая половая дискриминация".
   - Половая - чего?
   - Дискриминация.
   -  Поня-а-ал,  -  глубокомысленно  произнес  я,  сделав  ударение  на
последний слог.
   В Штатах эта самая "дискриминация  по  половому  признаку"  именуется
даже специальным термином  "sexism".  Усомниться  в  возможностях  милой
девушки отслужить в морском спецназе  и  завалить  в  рукопашке  десяток
супостатов  -  сексизм.  Поднести  даме  тяжеленную  сумку  -   сексизм;
заплатить за нее в кафе - тоже. Вот и бродят неприкаянные мужики сами по
себе, боясь оскорбить "слабый" пол вниманием, и,  поразмыслив,  покупают
гуттаперчево-силиконовых  кукол  с  сертификатом  соответствия  на   все
завлекательные места: все "как в  жизни",  токмо  без  излишних  бабских
затей и мужеских обязательств.
   Тамошние  тетки  тоже  получили  все,  за  что  боролись:  прокладки,
исключающие протекание даже в тропический ливень, вибраторы, настроенные
на суперменскую частоту фрикций, подгузники, оберегающие кожу малышей, и
- заботу государства, выплачивающего пособия на деток при разводе,  дабы
свободная личность женщины могла свободно их не воспитывать, а развивать
свои таланты, умения и навыки в согласии с природой. Кучеряво задумано!
   Закуриваю сигарету и вздыхаю: ну и гундосый  я  стал!  Может,  Крутов
решил позаботиться обо мне в такой вот изысканной форме? Зная склонность
индивида к немотивированным поступкам?  А  у  девушки,  помимо  классной
фигурки,  замечательных  глаз,  веснушек,  умения  рукопашного   боя   и
простейших  навыков  конспирации,  еще  и  легальный  ствол   и   крутая
ментовская ксива: последние две вещицы могут особенно надежно охранить в
московских  джунглях  от  многих  неприятностей!  Если,   конечно,   мое
противостояние  неизвестно  с  кем  не  перейдет  из  латентной  фазы  в
скоротечную.
   Чего, собственно, и добиваюсь.
   - Выходит, Анастасия, ты мой ангел-хранитель?
   -  Выходит,  так  И  не  надо  иронизировать  и  комплексовать,  Олег
Владимирович, я действительно классный специалист.
   Это кто из нас комплексует? Хм... Наверное, оба.
   - Верю. Тогда тем более необходимо выпить на  брудершафт!  Анастасия,
ты просто обязана перейти со мною на "ты" - в целях полной скрытности  и
особой секретности патронажных отношений объекта и субъекта! Убедил?
   Девушка пожала плечами.
   Я тем временем плеснул в стаканчики коньяк.
   - Только символически, - предостерегла меня Настя.
   - Да я иначе и не пил никогда!
   Долил коньяк модной патриаршей минерально-ключевой с пузырями:
   - Голь на выдумки  хитра.  Не  "Клико",  но  свой  аромат  имеет!  За
знакомство?
   - За него. - Настя слегка смочила губы.
   - А целоваться?!
   - Что, прямо сейчас?
   - А когда? Традиция!
   Осторожно дотрагиваюсь губами до мягких, влажных губ  девушки,  помня
золотое наставление эмансипэ Америки: поцелуй в губы - дело  куда  более
интимное, чем половой  акт!  И  любой  средний  американец,  неосторожно
покусившийся на самостийную тетку таким вот образом, рискует получить  -
нет,  не  по  зубам!  -  повестку  в  суд  с  иском,  в  зависимости  от
благосостояния клиента! Это не страна, это сборище сутяг  и  С1ряпчих  в
юбках и без оных!
   Уф, пронесло. Зубы на месте, и девушка довольна.
   Щеки ее слегка порозовели.
   - Это и есть "традиционный дружеский поцелуй"?
   - Угу.
   Телефонный звонок прервал идиллию. Девушка  сняла  трубку,  выслушала
кивая, как примерная ученица, передала мне, шепнув:
   - Кругов сердит.
   - У аппарата, - рявкнул я как можно более начальственно.
   - Трупы в проходном дворе - твоя работа?
   - Какие трупы? -  спросил  я,  а  сам  вспомнил  тихих  и  незлобивых
мужичков-собутыльников. Неужели их достали-таки  калединские  отморозки?
Или  это  двое  битюгов-террористов,  карауливших  меня   на   верхотуре
собственного дома? Но каким образом их сумели упаковать  и  доставить  в
распивочный дворик?
   Да и не оставлял я покойников, по голове настучал, да и только.
   - Какие? - взъярился Крутов. - Калединские стриженые в "голдах",  вот
какие!
   Мужичок-моховичок объяснения в районке уже дал: дескать, так  и  так,
был такой-то и такой-то, помесил братанков играючи, потом  представился:
валите, дескать, все на серого! На Дрона, дескать, птицу редкую! Навроде
Феникса  И  физию  твою  описал  один  в  один,   и   ухмылялся   притом
старлею-следаку нагло и с ухмылочкой. Знаешь почему?
   - Не-а.
   -  Решил,  что  ты  -  наш.  Из  славного  отряда  теневых  борцов  с
оргпреступностью, не связанных буквой закона. "Белый орел", мля!
   - Да этот слух по Москве уже  года  три  как  отгулял,  -  озадаченно
протянул я.
   - Да? А свежие трупы из морга подвезли, для  убедительности?  Старлей
позвонил нашим ребятам в управу, прояснить. Назвал Дрона. Спросил прямым
текстом: бумагу составлять или как?
   - Ну и что ребята посоветовали?
   - То. Знаешь поговорку? "Больше бумаги - чище жопа".
   - Погоди, Игорь, я...
   - Что - я? Что ты у меня целкой-институткой прикидываешься?! Я просил
рассказать обо всем существенном, ты же...
   - Игорь, стопорнись. Свара у меня с бритыми была, но...
   - Почему ты там вообще завис?
   - Обстановку прояснял.
   - Без тебя некому?
   - Тогда - нет.
   - И чем тебе бритые помешали?
   - Скорее я им.
   - Слушай, гордый, ты мог, как все люди, ноги сделать,  а  не  шеи  им
сворачивать?
   - Да не сворачивал я никакие  шеи!  А  потом,  эти  ребята  в  особые
разговоры не входили,  сразу  стали  ручонками  да  ножонками  махаться,
причем вполне квалифицированно. А я от спорта уже столько лет далек, что
едва сладил.
   - Как ты их оставил?
   - Сиротами. В отключке.
   - Дальше.
   - Ну и авто, понятно, воспользовался.
   - Мудак. Где бросил?
   - В центре.
   - Так.
   Кругов замолк, что-то обдумывая.
   - Игорь...
   - Ну?
   - Ты не уточнил насчет трупов.
   - Что именно?
   - Способ убийства.
   - Шеи им свернули. Одному и другому. Играючи.
   - Значит, кто-то "зачистил" за мной.
   - Да? Не много ли чести?!
   - Вот и я думаю...
   - Только все без толку. Феникс хренов. Алконост. Гамаюн певчий. Клест
кривоклювый, блин!
   - Генерал, ты чего разошелся?
   - Того. Знаешь, где тебе место, Додо?
   - Ну?
   - В клетке. Причем в самой что  ни  на  есть  лефортовской  одиночке,
чтобы без дураков.
   - Без дураков, Игорь свет Петрович,  никогда  не  обходится.  Любимая
игра на Руси - в подкидного или в переводного.
   - Да? И кто же дурак?
   - Пока я. А там - на кого карта ляжет. Под кого зайдут.
   - Олежек, ты хоть сориентировался, кто тебя подставляет и зачем?
   - Не-а.
   - Но забот тебе прибавилось.
   - Я думаю...
   - Думай не думай... Калединская братва на тебя уже ножики навострила.
   - У них что, авторитета умного нет, чтобы подставу учуять?
   - Есть. Только... Знаешь, в  родной  стране  так  уж  повелось:  есть
человек, есть проблема, ну а нет,  так  и  нет.  Так  что  поостерегись:
оказия представится, чикнут тебя, без злобы, на всякий случай. Не  любят
уважаемые непоняток.
   - Ну да... Прямо не жизнь, а кино. Про Жеглова с Шараповым.
   - Вот-вот. Они тебя не больно зарежут. - Кругов помолчал, добавил:
   - Шутка.
   - Что зарежут?
   - Нет. Что не больно.
   - Генерал, ты мою просьбу оформил?
   - Насчет вдовы?
   - Жены.
   - Обязательно. Только... Я вот что подумал...
   - Погоди, Крутов. Думать - моя  епархия.  Сначала  встреча,  потом  -
Чапай думать будет. В потемках по черным кошкам палить  -  себе  дороже.
Лады?
   - Лады. У вас сорок минут. А сейчас дай-ка мне лейтенанта.
   Я передал трубку Насте. Лицо у нее посерьезнело, слушала  она  молча,
только кивала. Нажала отбой, подняла  на  меня  свои  колдовские  глаза,
потемневшие, словно море перед штормом.
   - А вы, Олег, оказывается, шалун, - произнесла она  без  тени  шутки.
Потом деловито отомкнула шкаф, вынула мягкий бронежилет, произнесла:
   - Облачайтесь.
   - Да я в бронике, как свинья в попоне.
   - Давайте не будем обсуждать  приказы  Крутова.  Вы  могли  бы  стать
генералом, а он им стал.
   - Анастасия, а как же...
   - Олег, давайте без куража. Сейчас не до этого. - Попросила:
   - Отвернитесь.
   "Снегопад, снегопад, если женщина просит..." Тупо гляжу  в  окно.  Да
какой к бесам  снегопад!  Как  там  у  модных  "Иванушек-Инкорпорейтед"?
"Тополиный пух, тополиный пух..." В мое время пели по-другому:  "Тополя,
тополя, все в пуху, у-у-у, потерял я любовь, не найду, у-у-у..."
   Мир меняется? Или все те же "ля-ля-тополя"? Бог  знает.  Без  стакана
этот вопрос же не решить, а  его  мне  как  раз  нельзя.  Нужна  трезвая
голова. И разумная.
   - Готовы? - спрашивает Настя.
   Оборачиваюсь. Девушка перевоплотилась за пару минут полностью. Вместо
соблазнительного  полупрозрачного  платьица  -   свободные   вельветовые
джинсы,  кроссовки;  поверх  футболки  -  бронежилет  скрытого  ношения,
перепоясанный сбруей на две кобуры: прямо не  девушка,  а  революционный
матрос Железняк.  Не  удивлюсь,  если  над  каждой  из  изящных  лодыжек
закреплено  по  "дерринджеру".  "Возьмем  винтовки  новые,  на  штык   -
флажки..."
   Девушка надела штормовку, под которой и скрылся внушительный арсенал.
   - Почему вы не надели жилет, Олег?
   Пожимаю плечами:
   - Бессмысленно.
   - Да?
   - Не в Колумбии живем. У нас, когда хотят убить, стреляют в голову.
   - Не всегда.
   - Но  главное  не  это.