по сигаре, подождал, пока мы их раскурим, и
спросил: -- Ну, что скажете?
     -- Похоже, что все хорошо, -- ответил я. -- Они -- типичные
бизнесмены. Готовы пойти на что угодно, лишь бы честно
заработать немного денег.
     -- Эти тупицы уже не переиграют, они полностью наши, --
добавил Простак.
     Профессор был точен. Он явился ровно через двадцать минут.
Мы все по очереди обменялись с ним вежливыми рукопожатиями.
Это отвечало его характеру. С годами он сильно изменился, в
основном -- к лучшему. В его манерах появилась утонченность,
хотя внешне он оставался все тем же низеньким, коренастым,
самоуверенным итальянцем средних лет с отвислыми усами. Его
окружала атмосфера преуспевания, уверенного спокойствия и
здоровья. Он стал настоящим космополитом: мы знали, что он
много путешествует, продавая свои печатные станки и
жульнические игры простофилям и корыстолюбцам всего мира. По
слухам, у него были связи практически со всеми крупными
преступными организациями и братствами в Италии, Англии,
Франции. Был он знаком и с некоторыми из наиболее известных
членов нашей организации. -- Выпьете, Профессор? -- спросил
Макс. Сделав изящный жест рукой, Профессор произнес: --
Немного сухого вина.
     Он выдерживал роль, забыв, что мы отлично знали его по
прошлым временам.
     Макс озадаченно взглянул на Простака. Тот пожал плечами и
спросил:
     -- Вы имеете в виду простое красное вино. Профессор?
     Профессор утвердительно кивнул и сверкнул белозубой
улыбкой.
     -- Вообще-то мы до сих пор называем его красным гвинейским,
     -- сказал Макс. Профессор рассмеялся.
     -- Мне приходится заново привыкать к вашей американской
терминологии. Красное гвинейское -- это было нечто
экстравагантное.. Вообще-то я, как правило, предпочитаю не
одурманивать себя алкоголем, а уж если выпиваю, то мои 'вкусы не
выходят за рамки общепринятых, поскольку я вырос в простой
крестьянской семье, но, -- тут он придал голосу подобающий
эмоциональный оттенок, -- наибольшее наслаждение в своей жизни
я получаю, 'облапошивая аристократов любыми доступными мне
способами.
     -- В этом смысле мы все с одной и той же яблони, -- ввернул я.
     -- Да, да, -- с улыбкой ответил он. -- Все мы одного поля
ягоды.
     -- Ладно, парни, кончайте треп. Мы еще ничего не сделали, --
сказал Макс. -- Когда все подготовим, тогда и продолжите свой
выпендреж.
     Макс подробно изложил Профессору все детали наших
переговоров с братьями Химмельфарбами. Время от времени
Профессор прерывал рассказ веселым хохотом или одобрительными
замечаниями: "Изящно. Ей-богу, очень изящно!"
Когда Макс сообщил, что братья собираются выложить за
машину пятнадцать тысяч, Профессор стал очень серьезным, сразу
утратил дружелюбный вид и напрягся. Он поднял руку, требуя
внимания, и заговорил нашим языком, произнося слова с еврейским
акцентом:
     -- Давайте достигнем взаимопонимания. Деньги любят счет,
мальчики. Какова моя доля? Макс вопросительно поднял брови. --
А сколько вы хотите?
     -- Спрашиваешь, сколько я хочу? А как сам считаешь? Я хочу
пять тысяч долларов.
     -- Пять тысяч? Вообще-то вам не полагается такого здорового
куска, ну да ладно. Будем считать, что часть .этой суммы пошла в
уплату за уроки, которые вы когда-то нам давали. -- Макс зевнул.
     -- Хорошо, значит, ваша доля за участие составляет пять тысяч
долларов. Только смотрите, не лопните на радостях.
     Профессор улыбнулся и довольно потер руки. -- Прекрасно, Макс,
прекрасно. Когда и где все состоится?
     -- Завтра в три часа дня вы должны быть здесь вместе со своей
машиной. -- Договорились, -- ответил Профессор. Мы обменялись
рукопожатиями. Уходя, он вновь стал космополитом. Обернувшись
в дверях, он помахал нам рукой: -- Ариведерчи!
     -- 0'ревуар, до завтра, -- махнул я ему в ответ. Мы сели к столу.
Макс, улыбаясь, протянул мне сигару.
     -- Ну и тип этот Профессор. Просто артист. Эй, Башка, вы с ним
могли бы выступать одной командой.
     -- Ну что же мне делать, если я такой умный парень? --
пошутил я. Макс рассмеялся. Я обратился к Простаку: -- Слушай,
ты не можешь определить по речи Профессора, из какой части
Италии он родом?
     -- Ну ты даешь: Я в этом вопросе, как рыба на горной вершине.
Мой итальянский -- еврейская версия английского, -- ответил он.
Мы дружно рассмеялись. Толстый Мои принес поднос с
выпивкой. Мы сидели за столом, покуривая сигары и смакуя виски.
Внезапно Простак спохватился: -- А как насчет мистера Мура,
который у нас в
     шкафу?
     -- Бог ты мой, я совсем забыл о нем, -- ответил Макс, и мы с
Простаком невольно рассмеялись, увидев, каким несчастным стало
его лицо. -- Нашли над чем смеяться, --сказал Макс. -- Хотя
какого черта? Мы еще успеем организовать для него все как надо. В
комнату заглянул Мои:
     -- Там опять пришли Химмельфарбы. Пропустить их? В эту минуту
через черный ход ввалился запыхавшийся Косой. _ Эти чертовы
Химмельфарбы задали мне чертову
     работенку.
     -- Пусть братцы немного подождут, -- сказал Макс Толстому
Мои и раздраженно спросил у Косого: -- Что-то случилось?
     -- У них от этих десятидолларовых купюр совсем в головах
помутилось. Они обскакали все магазины в окрестности, проверяя
твои образцы.
     6 Однажды в Америке         .                                           161
     -- Значит, они убедились, что это очень качественная подделка,
     -- насмешливо произнес Макс. -- Они смотались даже в Паблик
Нэйшнл Банк. Мы дружно рассмеялись.
     -- А сейчас я скажу кое-что, от чего ты, Максик, сразу
перестанешь смеяться. Я видел, как они сдали твои двадцать тысяч
банковскому кассиру. -- Косой заливисто рассмеялся.
Увидев внезапно помрачневшее лицо Макса, мы с Простаком
присоединились к нему. Какое-то время Макс сидел, обхватив
голову руками и что-то мыча себе под нос, а затем произнес:
     -- Какого черта! Сейчас узнаем, что все это значит. Скажите
Мои, чтобы он. их пропустил. ^Взволнованные братья, в спешке
натыкаясь друг на друга, ввалились в комнату. Старший прижимал
руку к ходящей ходуном груди и хватал воздух открытым ртом. Его
тонкие губы влажно блестели. Он заговорил, отчаянно брызжа во
все стороны слюной:
     -- Все было чудесно, просто сказочно чудесно! Образцы
понравились веем-веем! Во всех магазинах! Я даже попробовал
обменять их в банке, зная, что там настоящие специалисты.
Поначалу меня там здорово перепугали. Кассир посмотрел на меня
и сказал: "Прекрасные новые купюры, мистер Химмельфарб. Вы
сами их делаете?" Я очень испугался и ответил: "Нет. У меня есть
друг, который этим занимается". И знаете, что мне сказал этот гад?
Он сказал: "Химмельфарб, держись за этого друга, и ты станешь
миллионером". А потом он засмеялся, вот ведь гад какой!
Перебивая друг друга, братья выкладывали- нам подробности
своего похода по магазинам. Они делали это с таким рвением, что
не давали нам вставить ни слова. Они просто горели желанием
сейчас же купить машину у Профессора и немедленно приступить к
выпуску денег. Когда один из них выкрикнул: "Время ..." -- я, не
дав ему договорить, быстро вставил: -- Время превыше всего. --
Что? А, да, конечно, мистер Башка. -- Не надо так горячиться,
компаньоны. -- Макс постучал по столу, требуя внимания, и
повторил: -- Не надо так горячиться. -- Убедившись, что братья
готовы слушать, он продолжил: -- Джентльмены, я вижу, что вы
настоящие джентльмены. Вы умны и сразу же можете
     по достоинству оценить хорошую вещь, но мы не можем
приступить к делу до завтрашнего дня. Я договорился с
Профессором, создавшим эту замечательную машину, что он
прибудет 'к вам на склад завтра в четыре. Там мы и произведем
окончательный расчет. Вы согласны, партнеры?
Братья кивнули. Старший продолжал изливать свои чувства,
непрерывно повторяя: "Чудесно! Изумительно! Превосходно!", и
наполнял воздух вокруг мельчайшими капельками слюны.
Раскуривая сигару, Макс наклонился ко мне и тихонько
пробормотал: -- Мне нужен зонтик от этого урода. -- Как Расчет
твоих двадцати тысяч? -- прошептал я ему в ответ.
Макс кивнул и сделанной беззаботностью произнес: --
Химмельфарб, дружище, надеюсь, ты положил деньги в надежное
место?
     -- О, конечно! -- ответил Химмельфарб. -- Я ведь бизнесмен,
так? Я положил их в банк, а завтра выпишу чек на имя Профессора
на всю сумму полностью. Все правильно?
     Мы с Простаком переглянулись. Я не мог сообразить, каким
образом Макс справится с этим непредвиденным осложнением. Но
Макс не стал долго мудрить. Он среагировал без лишних затей.
     -- Никаких чеков! Никакой бухгалтерии. Платить только
наличными, иначе я покупаю машину сам. Завтра к четырем дня, --
когда Профессор появится на складе с машиной, вы должны прийти
туда с тридцатью пятью тысячами на руках. Понятно? Или
наличными, или я покупаю машину сам.
     -- Конечно, конечно. Это не имеет значения. Все будет, как ты
скажешь, партнер! -- Химмельфарб льстиво улыбнулся. -- Только
один вопрос... Профессор проведет предварительную
демонстрацию? -- Химмельфарб вопросительно поднял брови. --
И, может быть, он даст нам годовую гарантию? -- Он с улыбкой
посмотрел на братьев, ожидая их реакции. Те улыбнулись в ответ,
выразив этим свое восхищение его предусмотрительностью.
     -  Будет,  все  будет,  --  беззаботно  произнес  Макс.  -- И замечательная
демонстрация, и гарантия. И,  быть  может,  учитывая,  что  вашим  партнером
являюсь  я,  Профессор  даст  гарантию на целых два года. -- Макс поднялся с
кресла. -- Хорошо, джентльмены. Мы практически все согласовали.  У меня  еще
много дел, так что разойдемся до завтра?
     Он  проводил их до дверей с видом занятого чиновника, вежливо выставляющего
посетителей. Мы все крик нули им вслед: -- До свидания! Увидимся завтра!  --
Ух! -- с облегчением выдохнул Макс. -- Эти уроды чуть не свели меня с ума.
     Косой   достал   гармонику   и  начал  наигрывать  "Дарда-неллу".   Простак
укоризненно покачал головой и показал на стенной шкаф:
     -- Эй, Косой, ты бы поимел уважение к нашему другу, мистеру Муру.
     Косой   перестал   играть,  задумчиво  постучал  гармоникой  по  ладони  и,
осведомившись: "А это  как?",  негромко  заиграл  "Меланхолическую  Крошку".
Простак улыбнулся
     -- Да, по этому случаю нужно что-нибудь такое, печальное.
Мы сидели за столом, курили, пили виски и вели рассеянный
разговор.
     -- Я слышал, -- сказал Простак, -- что тот макаронник в
штатском по-прежнему продолжает арестовывать игровые автоматы
в Гарлеме. В чем дело? Неужели Франк не может его прищучить?
Макс пожал плечами:
     •- Может быть, Франк хочет, чтобы в полицейских отчетах были
сообщения об аресте игровых автоматов?
     -- Все равно этот итальяшка закончит тем, что его переведут в
самый вонючий участок Стэйт-Айленда вместе со всеми его
отчетами, -- сказал Простак. -- Ладно, пускай об этом болит голова
у парнишки из юридического департамента. Очень толковый
парнишка, верно, Макс?
     ' -- Да, -- ответил Макс и глубоко затянулся сигаретой -- Он
один из башковитых юнцов Джимми. Этот парнишка доберется до
хорошего места. Станет главой или прокурором района. Может
быть, даже мэром.
     -- Кстати, о местах, -- Косой перестал играть и, позевывая,
встал. -- Давай двинем в какое-нибудь место, а, Макс?
     -- Меня это устраивает, -- рассеянно ответил Макс. --
Предлагаю одно из трех на выбор: вечеринка у Эдди с прислугой из
блондинок, немного хорошего
     опиума в курильне у. Джо или спокойный ночной отдых в бане.
     -- В отель к Эдди, -- .подали голоса Простак и Косой. -- Баня,
     -- сказал я.
     -- Отлично. -- Макс хитро улыбнулся. -- Большинством
голосов мы выбрали баню. -- Он рассмеялся над обескураженным
видом Косого. -- У тебя, Косой, один недостаток: ты каждый раз
пытаешься зажечь свечу сразу с двух сторон. Когда мы выходили, я
заметил:
     -- Мистеру Муру будет так одиноко наедине с собой! -- Может
быть, спросим у него, не хочет ли он присоединиться к нам? -- сухо
спросил Макс. Я проигнорировал его вопрос. Мы погрузились в
"кадиллак", и Косой спросил: -- В бани Лутки?
     -- Нет, -- ответил я. -- В бани отеля "Пенсильвания". Там
чисто, тихо и нет ни бандитов, ни гомиков. Макс согласился.
Простак обернулся ко мне: -- Я против того, чтобы бандитов
упоминали заодно с гомиками.
     -- Почему, Простак? -- спросил я. -- Если ты считаешь себя
бандитом, то ошибаешься. Мы -- деловые люди с широким кругом
интересов. Мы торгуем бриллиантами и производим
десятидолларовые купюры. Вот мы кто такие. Косой состроил мне
рожу и показал язык.


Глава 18

     На следующее утро мы вернулись к себе чистыми, хорошо
отдохнувшими и очень голодными. Я попросил Мои поджарить нам
ветчину- с дюжиной яиц; Косой сразу сгонял в соседнюю
закусочную и принес оттуда пару десятков пончиков. После того
как мы покончили с утренним кофе и выкурили по сигаре, Макс
связался с главным офисом. Немного послушав, он положил трубку
и пожал плечами:
     --  Сплошное  ничего.  На западном фронте без перемен. .  Так что почти все
утро мы провели за картами. Время от времени  Мои  приводил  людей,  которые
делились  с  нами  своими  пустяковыми  проблемами.  Потом  пришел раввин из
соседней синагоги. Говоря на идише, он поведал нам душещипательную историю о
неожиданной смерти в очень бедной семье:
     -- Нет ни места на кладбище, ни денег на похороны.
Макс позвонил на кладбище и попросил отвести участок за наш
счет. Он разрешил раввину воспользоваться услугами нашего
похоронного бюро и выбрать у нас на складе любой из сосновых
гробов. История, рассказанная раввином, напомнила мне о
положении, в котором когда-то оказалась наша семья, и я выделил
для похорон катафалк и два автомобиля.
     -- Да благословит вас Бог, джентльмены. Я помолюсь за вас, --
сказал раввин.
     Мне хотелось, чтобы он побыстрее оставил нас в покое, но тем
не менее я ответил ему на идише:
     -- В этом нет никакой необходимости, ребе. Мы все --
агностики.
     Раввин посмотрел на меня с грустной улыбкой мудреца и
сказал:
     -- Значит, тем более я должен помолиться за тебя, как когда-то
молился за твоего отца. Да, было время, когда твой отец говорил и
поступал так же, как ты.
     -- Как поступал? Что вы имеете в виду?
     -- Возможно, это тебя удивит, мой мальчик, -- снисходительно
улыбнулся раввин, -- но в свое время, в Одессе, твой отец был
известным человеком.
     -- Что?! -- вырвалось у меня.
     -- Да, и у твоего отца было Яркое прозвище^ так же как у тебя
сейчас.
     -- Этого не может быть!
     -- Может! -- отрезал раввин. -- В одесских гетто твоего отца
называли Изралик Штакер. Он был известным конокрадом и
контрабандистом.
     Раввин усмехнулся, увидев мое неподдельное изумление.
     -- Моего отца называли в Одессе могучим и крутым. Израилем?
     -- В моем голосе звучали удивление и восхищение.
     -- Да. И единственная причина, по которой я это тебе сообщил,
заключается в том, что, судя по всему, это -- единственчое
качество, которое ты уважаешь в людях.
     -- Как случилось, что из одной крайности он ударился в другую?
     -- Когда мы вместе с ним оказались в нашей новой стране, я
помог ему изменить его взгляды. Затем, все
     осознав и приняв Бога, он постарался искупить свои прежние грехи.
     -- Не переставая говорить, раввин двинулся к двери. -- В Библии
сказано: "Грехи отцов..." -- Он вдруг замолчал и ласково
улыбнулся. -- А в Америке говорят: "Каков отец, таков и сын".
Когда-нибудь, с моей помощью, ты будешь вести себя, как подобает
настоящему еврею. Спасибо за все и шолом алейхем мальчики!
     -- Заходите, ребе, поболтаем, -- бросил я ему вслед. Он усмехнулся:
     -- Лучше я зайду, когда возникнет срочная необходимость в
шнапсе или финансовой помощи. -- Заходите в любое время, --
ответил я: После ухода раввина я надолго замер в кресле зажав
рюмку в руке. Макс пихнул меня. -- Эй, очнись. Башка. О чем
задумался? .-- Что? -- очнулся я. -- Что у тебя на уме?
     -- А, я думал об отце. Он был настоящим мужчиной,
представляешь? Его называли Израликом Штакером. Эй, Макс, не
знаешь оптовика, у которого я мог бы купить новое большое
надгробие на его могилу?
     -- Конечно, знаю. Когда представится возможность, мы вместе
туда сходим.
     В гости ненадолго заглянули Веселый Гониф, Гла-застик и Пипи.
Увидев их, Макс произнес:
     -- Как раз вас-то я и хотел увидеть, братцы. Вы что научились
читать мысли? Веселый помотал головой:
     -- Нет. Мы зашли немного выпить и занять маленько денег. У
нас в карманах пусто, как...
     -- У безгрудой девки за пазухой? -- сухо закончил Макс. -- Как
насчет того, чтобы вначале прочитать небольшую поэму. Придумал
что-нибудь новенькое? -- Макс, не заводи его! -- завопил Простак.
     -- Давай-давай, Веселый, прочитай им ту, что приду мал вчера
вечером, -- подбодрил Глазастик.
     -- Ладно, ладно, -- смущаясь, проговорил Веселый. -- Вот,
слушайте:
     Мари овечку завела И как-то с нею спать
легла. Овца бараном оказалась, С
     ягненочком Мари осталась.
     Мы молча сидели, ожидая продолжения. Веселый посмотрел на
нас и пожал плечами: Это все. -- О нет! -- простонал я. -- Бог ты
мой! -- сказал Макс. Косой засмеялся:
     -- Не слушай их, Веселый! Это было здорово. Ты просто
поэтический гений.
     -- Вы, кажется, войдя, объявили, что у вас завелось безумное
количество денег? -- ехидно осведомился Макс.
     -- Да уж, -- уныло отозвался Веселый. -- У меня -- как раз-на
всю оставшуюся жизнь: с такими деньгами я сдохну к
сегодняшнему вечеру.
     Макс швырнул каждому из них по сотенной и сказал: -- Это аванс.
У меня для вас небольшая работа. Будьте здесь сегодня в десять
вечера. -- Что за работа? -- спросил Веселый. -- Вечером и
узнаете.
     Гости пропустили по паре рюмок и удалились. В три тридцать
Мои объявил: -- Профессор ждет в зале. -- Пускай войдет, --
ответил Макс. Профессор проворно вошел в комнату. Он был похож
на энергичного торгового агента. Его глаза оживленно сверкали,
белые зубы сияли в дружелюбной улыбке. Он с жаром пожал наши
руки, показывая, .насколько рад встрече.
     -- Ребята, вам нужна предварительная демонстрация? --
спросил он.
     -- Да, если вы не против, -- ответил Макс. Профессор
улыбнулся:
     --  Вовсе  нет,  вовсе  нет.  Для  меня  это одно удовольствие. Кто-нибудь,
помогите мне управиться с этой штуковиной.  Косой вызвался  в  помощники,  и
они вдвоем внесли машину в комнату. Это был громоздкий ящик, почти два метра
в длину и более полуметра в ширину.  Его  осторожно  поставили  на  стол,  и
Профессор  начал  демонстрацию.  Она убеждала. Наблюдая за его действиями, я
понял, откуда берутся доверчивые простаки. Прямо здесь, у нас на глазах,  оь
поворачивал  рычаг,  заправив  с одной стороны чистый лист бумаги размером с
купюру, и с другой стороны через узкую щель  выползала  новенькая  хрустящая
десятидолларовая  бумажка.  Это  на самом деле впечатляло.  Казалось, машина
действительно делает десятидолларовые купюры. До нас доносились звуки сложно
функционирующего  механизма.  Что-то  они  мне напоминали, но я никак не мог
сообразить, где я их слышал.
     --  Эта штука слишком хороша для Химмельфарбов, -- шутливо заметил Макс. --
Давайте оставим ее себе.
     -- Иногда я сам начинаю верить в то, что она работает, --
улыбаясь, сказал Профессор. -- Посмотрим, что вы скажете, когда
увидите ее внутри.
     Он открыл крышку. Под ней находилась масса колесиков,
шестеренок и пружин.
     -- Черт меня подери! -- воскликнул Макс.-- Она что,
настоящая?
     -- Настоящая, настоящая! -- весело ответил Профессор. --
Внутренности состоят из двух старых игровых автоматов без этих
фруктов-ягодок на барабанах.
     Профессор извлек из ящика начинку и показал нам секретный
отсек, в котором находились десятидолларовые купюры. Когда он
повернул рычаг, механическое устройство втянуло чистый
бумажный лист с одной стороны машины и подало его в скрытый
отсек, находя