Ударь меня!
     -- Зачем? -- выдохнул я. -- Твоего представления и так
достаточно. Прекрати это.
     -- Нет, нет, -- всхлипнула она. -- Ударь меня, я люблю это,
люблю...
     И она вновь пустила в ход ногти, пытаясь проборонить мое лицо.
От неожиданности, хватая ее за руки, я выпустил ее колено, и эта
садистка немедленно двинула Меня в пах. К счастью, я вовремя
напрягся и ослабил удар, поэтому у меня лишь на несколько секунд перехватило
дыхание. Но это вывело меня из себя, и я заехал ей в подбородок.
Она упала на пол, растянулась и неподвижно замерла, широко
раскинув ноги. Под платьем у нее ничего не оказалось.
Эта богатая на ощущения возня с девчонкой заняла считанные
секунды. Я окинул комнату взглядом. Простак стоял на страже у
двери. Двое служащих таращились на нас с пола обезумевшими от
ужаса глазами. Казалось, что страх полностью их парализовал.
Носатый все еще возился с кодовым замком, набирая цифры
трясущимися руками. Наконец дверь сейфа распахнулась, и нашим
взглядам предстало похожее на пещеру внутреннее пространство.
Зрелище вызвало во мне странное похотливое чувство. По-видимому,
в этом была виновата недавняя возня. Мысль о лежащей
на полу девчонке не давала мне покоя, и вид открывающегося
сейфа вновь вызвал острое плотское возбуждение. Или причина
все-таки была в раскинувшейся нараспашку девчонке на полу?
Каким-то образом все это перемешалось в моей голове, сейф
возбуждал меня, и я сладострастно занырнул в его разверзшееся
нутро.
     Испытывая почти чувственное наслаждение, я вытаскивал
заполненные бриллиантами пакетики из расположенных в сейфе
выдвижных ящичков и подавал Максу, который рассовывал их по
карманам. Перчатки стесняли движения, я уронил один из
пакетиков, и бриллианты рассыпались по полу.
     -- Спокойней, Башка, не суетись, -- проворчал Макс. Когда я
кончил работу, Макс встал на мое место и осмотрел все ящички,
проверяя, не пропустил ли я что-нибудь. Вынырнув из сейфа, он
прошептал:
     -- Отлично, мы взяли всю партию. Перерезай провода.
Я взял нож и перерезал провода, идущие к телефону и к кнопке
сигнализации. Макс и Простак отволокли связанных служащих в
соседнюю комнату.
     -- Башка, лучше свяжи-ка эту сумасшедшую девку и тоже давай
ее туда, -- сказал Макс.
     Я  посмотрел  на  нее.  Она была в полном сознании и неподвижно лежала,
похотливо глядя на меня, прищурив глаза. Когда я ее связывал, она вела  себя
совсем  не  так,  как  до этого. Она расслабленно лежала на полу, не пытаясь
атаковать, и  нашептывала  мне  на  ухо  различные  непристойности.  Пока  я
переносил   ее  в  соседнюю  комнату,  она  успела  наобещать  мне  огромное
количество разнообразных удовольствий, которые  я  получу,  если  как-нибудь
проведу  с  ней  ночь.  Я покачал головой и ответил, что никогда не смешиваю
дела и развлечения.
     Макс и Простак не заметили подробностей нашей с девчонкой
возни. Они решили, что у нее случилась истерика, вызванная
жестокостью происходящего. Макс огляделся, удовлетворенно
кивнул и щелкнул пальцами, подавая сигнал. Мы сняли платки с
лиц, спрятали оружие и спокойно пошли к грузовому лифту.
Простак повозился с тумблерами, и лифт пошел вниз. В это время
швед начал приходить в себя. Он попытался встать на ноги и,
споткнувшись, поднял дикий грохот, опрокинув несколько пустых
мусорных баков. Макс раздраженно попросил Простака:
     -- Успокой этого кретина, а то он становится шумным, как два
скелета, резвящихся на жестяной крыше.
     Простак достал средство успокоения и нанес шведу
сокрушительный удар по голове. Оставшуюся часть пути большой
швед провел, тихо лежа иа полу.
     Мы по одному покинули здание и погрузились в автомобиль.
     -- В гостиницу Эдди, -- сказал Макс Косому, и тот мастерски
бросил машину в поток движущегося транспорта.
Эдди прогуливался по холлу своей гостиницы. Увидев нас, он
расплылся в улыбке и приветственно кивнул. Макс жестом
приказал ему "стоять на стреме". Мы прошли в личный кабинет
Эдди и закрылись на замок. Макс открыл сейф, достал из кармана
ключ, открыл наше личное отделение и переложил туда пакетики с
бриллиантами. Когда мы выходили из гостиницы, Эдди снова
понимающе кивнул.
     Через черный вход мы вошли в бани Лутки, крадучись
добрались до отведенных нам комнат и разделись, а затем
направились в собственно бани.
     Было девять тридцать утра. В это время в банях всегда царило
затишье. Служащие давно закончили ут-реинюю уборку и
подготовку к вечернему наплыву посетителей и теперь отдыхали в
своих комнатах при заведении, поскольку в их обязанности входило
круглосуточное обслуживание по вызову клиентов. Лишь Лутки
     бодрствовал, ожидая нас. При нашем появлении он прошептал:
     -- Все в порядке, Макс. Все сделано. -- И, ткнув пальцем в
сторону настенных часов, спросил: -- Как, Макс, годится^ Я
перевел их на один час и двадцать минут назад. Макс кивнул.
     -- А как с часами в парикмахерской? -- Они переведены на такое
же время. -- Прекрасно, прекрасно, -- произнес Макс. -- Разбуди
пару служащих и парикмахера. Скажи им, что мы только что
встали. Стой, подожди-ка. -- Макс положил руку на плечо Лутки.
     -- У этих ребят есть собственные часы? Наручные или карманные?
Лутки улыбнулся:
     -- Да, но я храню их у себя в сейфе вместе с другими их
ценностями. Они узнают время у меня или по настенным часам.
Уверяю тебя, Макс, что все в порядке.
     Заспанные служащие и парикмахер, недовольно бормоча,
выползли из своих комнат. Увидев нас, они сразу приободрились в
предвкушении больших чаевых. Мы все заказали спиртовое
обтирание и бритье. В процессе процедур мы регулярно
интересовались у служащих точным временем, чтобы оно
запечатлелось в их памяти. Это была подстраховка, которую Макс
придумал на тот случай, если нас вдруг зацепят. Тогда достаточное
количество не вызывающих подозрения свидетелей покажут, что
между восемью двадцатью и девятью двадцатью мы находились за
много километров от Пятьдесят четвертой улицы.
По окончании процедур каждый из нас вручил обоим служащим
и парикмахеру по десятидолларовой купюре. Их щедрость в
благодарностях превзошла нашу в деньгах. Утомившись, они
разошлись по своим комнатам.
     -- К Толстому Мои, Макс? -- спросил Косой, когда мы
погрузились в "кадиллак". Большой Макс утвердительно кивнул.


Глава 12

     Через черный ход мы прошли в заднюю комнату нашего салуна
и попадали в кресла вокруг стола. Сияющий Толстый Мои внес
поднос с двойными порциями виски и поставил по стакану возле
каждого из нас.
     -- -- Я услышал, как вы зашли, парни, -- сказал он.
Макс поднял стакан, одним глотком выпил свои сто пятьдесят
граммов, с удовлетворением вздохнул и спросил:
     -- Какие-нибудь известия, Мои? Кто-нибудь интересовался
нами?
     Мои обвел нас понимающим взглядом, сказал, что все спокойно,
и вышел в общий" зал, чтобы приглядеть за посетителями. Макс
достал из выдвижного ящика комода пригоршню сигар и протянул
несколько штук нам. Мы курили и не спеша посасывали виски.
Настроение было прекрасным: мы только что завершили очень
даже прибыльное дело, связанное с изрядными волнениями, после
которых было приятно расслабиться.
     Косой изнывал от любопытства, желая узнать о том, что
произошло наверху, и Макс коротко рассказал ему обо всем.
Простак с усмешкой посмотрел на меня: -- Башка, а ты что, не
расскажешь Косому о персике, с которым повздорил? У этой
взбесившейся кобылы действительно нашлась пара оглобель, ведь
так?
     Я изобразил застенчивую улыбку, а Простак продолжил:
     -- Косой, ты бы только видел физиономию их босса после того,
как его погладил Макс. Готов поспорить, что даже жена этого
парня сможет смотреть на его лицо лишь в дни зарплаты.
С каждой новой порцией алкоголя, которые Мои всегда
своевременно подносил, внутреннее напряжение все больше
покидало нас, и каждое звучавшее за столом замечание начинало
казаться умным и необычайно веселым.
     -- Ну и нос у их босса, -- смеясь произнес Макс. -- Он такой
длинный, что, будь он набит серебряными монетами, парень мог бы
уволиться и жить на добытые оттуда деньги. -- После того как
смех стих, Макс добавил: -- А знаете, налет был выполнен
действительно мастерски. Профессор мог бы гордиться нами...
Помните его четыре условия успешного налета? -- и Макс начал
перечислять: -- Первое: надежная и точная наводка. Второе:
быстрое и безопасное передвижение. Третье и самое важное: налет
должен осуществляться быстро, решительно и жестоко... Да, чуть
не забыл четвертый пункт, -- добавил он, протягивая руку за
очередной
     порцией выпивки. -- Необходимо заранее предусмотреть надежное
алиби.
     Макс оглядел нас с самодовольной улыбкой, явно ожидая
одобрения. Я подмигнул ему и сказал:
     -- Да, Профессор нас многому научил. Как насчет того, чтобы
перекусить? Неужели никто не проголодался?
     -- Да, неплохая мысль. Я совсем забыл о еде, -- согласился
Макс и послал Косого в закусочную Катца за сандвичами.
Ожидая его возвращения, мы молча курили и отхлебывали из
своих стаканов. Мои блуждающие мысли вернулись к жене нашего
наводчика. Может быть, стоило назначить ей свидание? Нет уж, ее
слишком много для любого мужика, даже для такого, как я. Таких,
как она, лучше посылать к черту. Я мысленно рассмеялся.
Обычно мне хватает трех-четырех нормальных женщин в
неделю. Я получаю множество впечатлений. Довольный собой и
всем вокруг, я растянулся в кресле и постарался выкинуть жену
этого Джона из головы, переключившись на подсчет возможной
выручки от взятых бриллиантов. Но у меня ничего не вышло, мысли
все время ' возвращались к ее необузданным действиям и полным
похабства посулам. Эти упражнения вызвали у меня приступ
беззвучного хохота. Приятели удивленно уставились на меня.
     -- Что, снова? -- сказал Макс. -- Похоже, у Башки совсем башка
поехала.
     По счастью, в это время вернулся Косой с сандвичами, что
спасло меня от куда более сильного приступа смеха. Мы схватили
сандвичи с таким же радостным возбуждением, как делали это
когда-то в детстве. Единственная разница состояла в том, что теперь
у нас хватало денег на все сандвичи с горячим мясом, какие мы
только могли съесть. И осознание этого факта вызывало в нас
ощущение уюта.
     Мы не давали покоя Толстому Мои, требуя все новых порций
пива. Косой, расправившись со своими сандвичами, достал из
кармана гармошку, откинулся вместе с креслом к стене и плавно и
нежно заиграл "Прощай, моя крошка с Кони-Айленд". Макс
торопливо проглотил последний кусок, запил его большим глотком
пива и запел мелодичным баритоном. Косой мастерски делал все, за
что брался. Он виртуозно играл на гармонике, и нам она вполне
заменяла симфонический оркестр. Они с
     Максом исполнили "Арабского шейха", затем "Дарданел-лу". Макс
замолчал, и Косой одну за другой начал играть старинные баллады,
вызывая в нас чувство тоски по тем временам, когда мы были
мальчишками, в карманах у нас ветер гулял и мы часто все вместе
пели под гармонику Косого в парке на Джексон-стрит.
Мы с комфортом развалились в креслах. Сигары приятно
благоухали, пиво было просто восхитительно, желудки -- полны,
мир -- надежен и осмыслен. Лицо Большого Макса выражало такое
довольство, какое до этого мне приходилось видеть лишь однажды.
Я видел такое выражение на лице одной темпераментной вдовушки,
которую мне довелось полностью удовлетворить после многих лет
ее прозябания с престарелым и давно недееспособным мужем.
В комнате воцарились покой и тишина, один за другим мы
погружались в приятную дрему. Внезапно, словно топором
лесоруба, тишина была разрублена резким звуком телефонного
звонка. Макс поднял трубку и какое-то время отрывисто кидал в
нее: "Да. Да. Да". Затем пару минут он просто слушал, снова бросил
в трубку пару своих "да" и швырнул ее на аппарат. Мы с
любопытством смотрели на него. Макс не спеша раскурил сигару,
выпустил густую струю дыма, швырнул спичку на пол и лишь затем
беззаботно произнес:
     -- Этот чертов малыш Винсент Колл из банды Датчанина в
Бронксе, тот, кого называют Бешеным Ирландцем. Похоже, он
совсем взбесился.
     -- Ну, и что дальше? -- ехидно спросил я. -- Кому до этого
может быть дело?
     -- Дело не только в нем. Малыш убедил тридцать человек из
банды Датчанина присоединиться к нему и обещает, что грохнет
Датчанина или любого из людей Общества, если они начнут
путаться у него под ногами. Датчанин назначил награду в пятьдесят
тысяч тому, кто уберет парня.
     Я присвистнул. Простак воскликнул: "Бог ты мой!", а Косой
возбужденно вскочил и с готовностью спросил:
     -- Готовить "кадиллак", Макс? Мы отправляемся на дело? Макс
покачал головой:
     --  Нет.  Все  банды  города оттопчут друг Другу ноги в борьбе за такой
приз. У этого тупицы столько же шансов устоять против  Общества,  сколько  у
коровы забодать товарный поезд с сорока вагонами. -- Макс хмыкнул. -- Но это
еще не все. У парня, оказывается, есть чувство юмора. Он  захватил  Большого
Френци,  отрезал  у  него  ухо  и  прислал  его вместе с запиской, в которой
потребовал восемьдесят-тысяч, -- Макс хохотнул, -- пообещав, что если завтра
денег  не  будет,  то  он  пришлет  совсем другую часть Френци, засунув ее в
сандвич вместо сосиски.
     -- С горчицей или без? -- спросил я. Не обращая внимание на мой
прикол, Макс продолжил:
     -- Контора сказала, чтобы мы на всякий случай были наготове.
Думаю, нам надо просто посидеть здесь и подождать, не будет ли
других приказаний.
     Мы расселись за столом и начали играть в греческий рами двумя
колодами карт. Через пару часов Косой уже выиграл около пятисот
долларов. Я почувствовал, что на самом деле очень устал, встал из-за
стола и сказал, что иду спать.
     -- Неплохая мысль. Давайте действительно пораньше
разойдемся и подавим подушки, -- поддержал меня Макс.
     -- Башка пораньше отправляется домой, чтобы подавить
блондинку! -- игриво заметил Косой.
     -- Нет уж, не сегодня, -- ответил я и двинулся к выходу.
     -- Эй, Башка! -- окликнул меня Косой. -- Да?
     -- Я не хочу быть навязчивым и совать нос в твою интимную
жизнь, но то, что про тебя рассказывают, -- это правда?
Я глядел на Косого, не зная, надо ли обижаться. Однако мне
стало любопытно, что же такое обо мне рассказывают, и я вернулся
к столу.
     -- Ну, Косой, -- сказал я, раскуривая сигару, -- ты уже засунул
нос в мою интимную жизнь, так что давай выкладывай, что ты
хочешь о ней узнать. Косой растерялся.
     -- Ну, говорят... -- пролепетал он и замолчал. -- Давай,
продолжай. Когда это ты успел стать стеснительным? -- я
покровительственно улыбнулся.
     -- Говорят, что ты каждый вечер приводишь к себе новую
девку, -- произнес Косой.
     -- Каждый вечер и всегда новую? Ну, это большое
преувеличение. Я вовсе не настолько хорош. -- Я задумчиво
улыбнулся. -- Хотя то, что каждый раз новую, может быть, и
правда.
     -- Да, Башка. Говорят, что ты просто как Казанова, -- влез в
разговор Макс. -- Казанова с Бродвея.
     -- Значит, меня теперь называют так? Башка с Пером, Казанова
с Бродвея? -- сухо произнес я. -- Несколько неуклюже звучит все
это вместе. Правда? Мы все рассмеялись, и Простак продолжил: --
Новая девка каждый раз -- это тоже очень здорово. По три в
неделю, за десять лет это... -- он уставился в потолок, подсчитывая
в уме, а затем присвистнул. -- Бог ты мой, получается около
полутора тысяч женщин! Паясничая, Макс заметил:
     -- Башка у нас мужик куда лучше, чем был Соломон! -- Да.
Правда, и выбор у меня гораздо больше, -- сухо сказал я. -- Вокруг
Бродвея каждый вечер миллион свободных женщин.
Мне начал надоедать этот дурацкий треп, и я рстал, чтобы уйти.
     -- Но сегодня вечером единственным, что я возьму в постель,
будет хорошая книга.
     -- Какая книга? -- шутливо поинтересовался Косой. -- "В
богачи из оборванцев" или "Охотник за бриллиантами"? Я
улыбнулся:
     -- Это для тебя, Косой. Профессор принял у меня выпускные экзамены из этого
класса много лет назад.  Я  поймал  такси  и  направился  в  отель  "Стоянка
судьбы",  где снимал номер. По дороге я остановил такси у газетного киоска и
купил все свежие газеты. Я просмотрел их в поисках  каких-либо  сообщений  о
налете,  но  ничего  не  обнаружил.  Ни единой строчки.  Я был разочарован и
лениво попытался понять, почему так получилось. Все-таки  в  газетах  должно
было  появиться  сообщение.   Дома я принял душ, лег в постель и вновь начал
думать о жене Джона. Удивительно, как могут  существовать  люди  с  подобным
поведением.  Мне  хотелось понять, почему она такая, что делает ее настолько
сексуально задвинутой. Особенно в таких неподходящих условиях. Это же с  ума
сойти! Пегги была нимфоманкой, но эта!  Бог ты мой, по сравнению с ней Пегги
выглядит образцовой монашкой. Мне было интересно, в чем тут дело. В  психике
или  в  физиологии?  Представлялось  очевидным,  что  она  впадает  в  такое
состояние, только когда видит, как  кого-нибудь  избивают,  или  когда  сама
получает взбучку. Нормальный человек в подобных случаях испытывает страх или
боль, но у нее возникает  чудовищное  сексуальное  возбуждение.  Да,  я  был
уверен,  что  это  какое-то  короткое  замыкание  в  ее  нервной системе.  Я
вспомнил, что у меня есть несколько книг на эту  тему,  и  полез  в  стенной
шкаф,  где  держал  различную  литературу.  После небольших поисков я достал
четыре тома  написанных  X.  Эллисом  "Очерков  по  психологии  сексуального
поведения"  и  начал  пролистывать  один  из  томов.  Я  не  смог хорошенько
сконцентрироваться на том, что читал, но насколько понял, ее поведение  было
вызвано  двумя  типами  отклонений:  садиста,  получающего удовлетворение от
жестокого обращения с сексуальным  партнером,  и  мазохиста,  который  может
получить  удовольствие только когда его избивают. Она была садо-мазохисткой.
Я опять узнал что-то новое.
     Книги,  черт  их  возьми,  -- это такое чудо! Из книг можно узнать все, что
угодно и о чем угодно, не ища дальше, чем у себя  под  рукой.  И  не  важно,
какую  книгу  читаешь. Даже если она написана исключительно для развлечения,
из нее все равно можно чему-то научиться. В книгах  описано  все  на  свете,
все,  что  может  происходить  в  жизни.  Я задумался. Напишет ли кто-нибудь
когда- нибудь документальную книгу  о  нашей  гангстерской  эпохе,  об  этом
сказочном периоде? Опишут ли когда-нибудь то, что действительно имело место,
точно так же, как генералы и  солдаты  описывают  от  первого  лица  бои,  в
которых  принимали  участие?  Разве  это  будет  маловажным  событием,  если
какой-нибудь парень вроде нашего босса, Франка, сохранит свои записи так же,
как  генерал или какая- нибудь большая шишка из другой области деятельности?
Если такие записи опубликовать, то насколько фантастичными  и  сенсационными
они  окажутся!  В  них трудно будет поверить.  Мне стало интересно: а как бы
выглядело напечатанным описание того, чем занимались мы сами? С ума сойти! Я
лежу  в постели и мечтаю как последний идиот, идиот с ушами до коленок!  Как
можно описать, к примеру, наш сегодняшний налет и не загреметь  после  этого
за  решетку?  Или  кто поверит, что все произошло именно так? Но все же люди
ежедневно читают о таких происшествиях в газетах. Они  знают,  что  подобные
вещи случаются в жизни. И все- таки, как все это будет выглядеть, написанное
непосредственным участником?  Да,  а  вдруг  парень  вроде  меня  произведет
литературную сенсацию? А почему бы и нет?
     Огромное  количество  романтических  историй было написано о бандитах былых
времен, таких, как Джесси  Джеймс,  братья  Юнгеры,  Квантрелл.  А  также  о
пиратах,  капитанах  Кидде,  Дрейке,  Хопкинсе, Моргане и многих других. Эти
истории были созданы по рассказам, размякшим под воздействием времени, и  из
повествований  о  насилии,  пытках,  грабежах  и  живодерстве превратились в
хвастливые приключенческие романы. А ведь наши выходки по сравнению  с  теми
пиратскими  временами,  если поду