да этого чертова инспектора, -- добавил Макс.
     -- Я не могу, -- ответил Эдди. -- Я не знаю, как это сделать.
Парень замешан в этом деле, и ему даны указания проследить,
чтобы все было в порядке.
     -- Нет, Эд, -- сказал я. -- Он с нами не пойдет Это совершенно
точно. Он нам не нужен, и все будет отлично сделано без его
участия.
     -- Я ничего не могу поделать, Башка, -- сказал Эд. -- Он
должен присутствовать, и это приказ. Мы с Максом понимающе
переглянулись. --Наплевать, какие у тебя приказы, -- сказал я. --
Этого урода не будет рядом. -- Кто дал тебе задание? -- спросил
Макс. Эдди замялся, а потом ответил: -- Главный офис. -- Кто
именно? -- спросил я. -- Я не имею права сказать вам это. -- Кто
бы он ни был, он наверняка знает, что мы делаем работу по-своему,
     -- сказал я.
     -- Да, и ты можешь передать это ему, -- сказал Макс. Эд пожал
плечами.
     -- Скажи инспектору, пусть проваливает, -- сказал Макс.
     -- Ладно, ладно, -- проворчал Эдди. Он подошел к инспектору. По
разговору было видно, что инспектор настаивает на своем.
Отрицательно по качав головой, инспектор подошел к нам.
     -- Я извиняюсь, ребята, -- сказал он, --но я не могу уйти. Я
должен проследить, чтобы никто не видел его лица.
     -- Нам совершенно наплевать, кто он такой, -- от ветил я. --
Нам наплевать, даже если это президент Соединенных Штатов. Для
нас это просто покойник, так что не беспокойся. Мы не будем
смотреть на парня. И никто не будет.
     -- Я должен проследить, -- настаивал он. -- Ладно, тогда мы не
будем этим заниматься, -- ответил я.
     К разговору подключился Эдди:
     -- Не беспокойтесь, инспектор. Они сделают все, как надо.
Инспектор смерил нас долгим взглядом, зло чертыхнулся и
вышел из квартиры. Мы с Максом подошли к покойнику, я снял с
него простыню. Даже в таком состоянии он имел весьма
презентабельный вид. Он был среднего возраста, и его лицо
показалось мне знакомым.
     -- Я ведь где-то видел этого парня, -- сказал я и пригляделся
повнимательней. -- Да, точно, я часто встречал его на Бродвее. Он
любил девушек. Он отъявленный бабник. -- Я повернулся к Эдди:
     -- Этот парень вроде бы судья, да? Эдди кивнул:
     -- Да, он 'был судьей Верховного суда. Я взглянул, куда попала
пуля. Пулевое отверстие было в животе. Кровь все еще стекала на
пол тонкой струйкой.
     -- Посмотри, нет ли здесь где-нибудь изоляционной ленты, --
сказал я Эдди, -- и найди мне какую-нибудь тряпку.
Через некоторое время Эдди вернулся с мотком изо-ленты и
полотенцем. Я оторвал кусок от полотенца, заткнул рану и закрепил
изолентой. Эдди шепотом спросил:
     -- Можете вы его убрать прямо сейчас? -- Нет, не в такое время, --
ответил я. -- Жена этого парня, -- Эдди махнул рукой в сторону
спальни, -- должна вернуться из-за города сегодня утром.
     -- Узнай, в какое время она прибывает. Мы постараемся убрать
труп до ее появления. Эдди скрылся в спальне. Вернувшись, он
сказал: -- Парень говорит, что вы должны убрать его прямо сейчас.
Его жена возвращается ранним утром.
     -- Да пошел он к черту! -- сказал я. -- Как это будет выглядеть,
если чистильщики ковров начнут выносить ковер из дому в четыре
часа утра?
     -- Да, -- согласился Эдди, -- это будет выглядеть
подозрительно. Но все равно надо избавиться от него как можно
скорее.
     -- Перестань дергаться, Эд, -- сказал Макс. -- Мы уберем его. Ну
ладно, -- продолжил 6н, -- поскольку
     раньше восьми утра ничего сделать нельзя, то мы, пожалуй, на
время исчезнем.
     Эдди остался в квартире вместе с адвокатом, мы с Максом
ушли.


Глава 40

     Мы отправились прямо на Томпсон-стрит. Пит был в своей
мастерской и занимался новым делом. Ему пришло в голову
попробовать печатать почтовые марки. Большое количество
стандартных блоков лежало на столе.
     -- Прямо из-под пресса! -- довольно хихикнул Пит. -- Ну, как
они выглядят? Я взял один блок.
     -- А вот настоящие, --сказал Пит, протягивая мне другой блок,
который достал из стола. -- Видишь какую-нибудь разницу?
Я сравнил марки между собой. На мой взгляд, они ничем не
отличались.
     -- Я нанял несколько отличных граверов, -- довольно сообщил
Пит. -- Раньше они работали на итальянском монетном дворе.
Он провел нас в небольшую кладовую. Все стены ее были
увешаны полками с небольшими ящичками. Он с гордостью
продемонстрировал нам свою коллекцию. Ящички вдоль одной
стены содержали изготовленные им этикетки на любые спиртные
напитки местного или иностранного производства. В других
ящичках были гербовые марки США и поддельные мексиканские и
американские купюры.
     -- Когда-нибудь, -- мечтательно проговорил Пит, -- я сделаю
такую купюру, которую даже эксперты не смогут отличить от
настоящей. -- А такое когда-нибудь случалось? -- спросил я. --
Нет, но когда-нибудь произойдет. Об этом мечтает каждый, кто
занимается нашим бизнесом: напечатать идеальную купюру.
Из одного ящичка Пит достал сертификаты о смерти и
похоронах и вернулся к столу. -- Мужчина или женщина? --
спросил он. -- Мужчина, -- ответил Макс. Пит заполнил и
проштамповал справки. Мы сказали "Привет!" и ушли.
От Пита мы поехали в "Райский сад". В заведении были только
Простак и Косой в компании с танцующей
     командой из двойняшек. Похоже, мы прервали что-то важное. Мы
закрыли заведение, а двойняшкам пришлось взять такси.
Заехав в бани Лутки, мы несколько часов поспали, затем
ненадолго заскочили к массажисту и взбодрились, по-быстрому
окунувшись в холодный бассейн. В семь тридцать мы прибыли в
похоронное бюро. Косой и Простак отправились за грузовиком к
чистильщику ковров Клеми, а мы с Максом, взяв большой кусок
мешковины, толстую иглу и моток прочных суровых ниток,
поехали прямо на место.
     Эдди встретил нас в дверях квартиры. Он выглядел очень
усталым.
     -- Этот урод действует мне на нервы больше, чем покойник, --
сообщил он нам.
     Мы взглянули на адвоката. Он был растрепан и имел
совершенно затравленный вид. Когда мы стали заворачивать
покойника в ковер, он тоскливо, точно пьяный, пробормотал:
     -- Этот китайский ковер стоит пять тысяч долларов. Не обращая на
него никакого внимания, мы обмотали ковер мешковиной, и я
надежно зашил ее по краям. Потом минут двадцать мы сидели,
курили и ждали Косого и Простака.
     Они вошли, уже одетые в форму чистильщиков ковров.
Грузовой лифт оказался недостаточно высоким, и лифтеру
пришлось поднимать проволочную крышу кабины, чтобы ковер
поместился.
     На улице мы с Максом отошли в сторонку и наблюдали, как
Косой и Простак борются с громоздким свертком, пытаясь
запихнуть его в грузовик. В конце концов им это удалось, и они уже
собрались отъезжать, когда к ним подошел полицейский.
Мы с Максом торопливо приблизились, чтобы узнать, чего он
хочет. Полицейский спорил с Косым и говорил ему, что груз
выступает за задний борт автомобиля и по правилам к концу груза
необходимо прикрепить красный флажок. Я отправил Косого
обратно в квартиру, чтобы он нашел там кусок красной материи,
даже если его придется оторвать от пальто или платья.
Он вернулся с большим куском красного шелка, судя по всему,
оторванного от платья, и привязал его к выступающему концу.
Больше никаких проблем не возникло.
     В похоронном бюро был только Розенберг Он готовился к
похоронам, которые должны были состояться где-то в середине
дня. Макс сказал Розенбергу, что он может пока свалить. Мне не
понравилась интонация, с которой Розенберг ответил- "Хорошо,
раз уж вы так хотите", и решил, что потом надо будет обсудить с
Максом, многое ли этот Розенберг успел разнюхать.
Косой привел из гаража катафалк, а мы с Простаком,
подогнавшим грузовик к задней двери, вытащили сверток,
распаковали его и положили покойника в сосновый гроб.
Полчаса спустя Простак уже увозил на катафалке тело в
последний путь. Вслед за катафалком Косой на "кадиллаке" вез
нескольких стариков -- наемных плакальщиков, одолженных нами
в соседней синагоге.
     Мы с Максом остались дожидаться возвращения Ро-зенберга.
     -- Так, значит, покойник был судьей Верховного суда, --
проговорил Макс. -- Во всяком случае, так считает Эдди. Не знаю.
На мой взгляд, он не похож на судью из федерального Верховного
суда.
     -- Ну, может быть, он и не федеральный. Он, пожалуй,
действительно слишком молод. Скорее всего, он из Верховного
суда штата.
     -- Кто это сделал, как ты думаешь? Этот адвокат? -- Похоже на то,
     -- ответил я. --. Возможно, они оба участвовали в каком-нибудь
крупном грязном деле
     -- Судья какого-то Верховного суда, --^ ехидно произнес Макс.
     -- Но мы-то знаем, что любой юрист, имеющий двадцать пять
тысяч, чтобы заплатить демократам, может попасть на это место.
     -- Да, и, попав туда, они стараются как можно быстрее вернуть
свои деньги.
     -- Как, кстати, его звали? -- спросил Макс. Я пожал плечами.
Некоторое время мы молча курили Я задумался. Это что, дело рук
адвоката? Но зачем он сделал это? Может быть, из-за своей жены
или какой-нибудь девки, из-за которой они поссорились? Да, оба
они были известны на Бродвее как отъявленные бабники. А может
быть, судья просто продал кому-нибудь адвоката? Интересно,
каким образом в этом деле оказался замешан офис? Навряд ли
случившееся станет когда-нибудь состоянием гласности. Говорят,
что все убийства раскрываются. Какая чушь! Большинство из
     них так и остаются нераскрытыми. Полицейские слишком тупы, по
крайней мере честные полицейские. А те, что куплены, знают об
очень многих нераскрытых убийствах хотя бы потому, что в той или
иной степени причастны к большинству из них.
Вернулся Розенберг. Я сразу решил проверить, что ему
известно.
     -- Простак уехал на катафалке, -- сказал я. --Да? Ну ладно, --
ответил он. -- Когда он вернется назад? У меня на два часа
назначены похороны.
     -- Он будет вовремя,-- -- ответил я и, стараясь, чтобы это
прозвучало беззаботно, спросил: -- Как ты думаешь, что перевозит
Простак в Катафалке?
     -- Это совершенно не мое дело. Это ваш катафалк, -- ответил он.
     -- Да, но что об этом думаешь ты? -- Алкоголь. Я думаю, вы
перевозите алкоголь, -- ответил Розенберг. -- Да, но не вздумай
болтать. -- Да, конечно, -- ответил он.


Глава 41

     В один из дней Макс притащил полный карман механических
зажигалок. Это была интересная новинка, выпускаемая Ронсоном.
Они только-только появились на рынке. Я уже видел их, но еще не
успел обзавестись своей. Макс отдал мне одну. Она возбуждала мое
любопытство. Я стоял в углу бара, курил и играл с зажигалкой. Мне
нравилось наблюдать за тем, как искры сыплются на фитиль и
зажигают его. Подняв голову, я уловил взгляд больших искрящихся
глаз, устремленный на меня поверх бокала с коктейлем. Женщина
оглядела меня с ног до головы. Это вызвало у меня такое чувство,
как будто бы меня обдало вихрем горячих искр. Я вновь щелкнул
зажигалкой. Ее огонь снова привлек ко мне взгляд этих прекрасных
глаз. Опять взгляд заскользил по мне, пока его обладательница
потягивала коктейль. Это было уже слишком. Я почувствовал, что
меня бросило в жар. Я послал ей улыбку, и она улыбнулась в ответ.
Она была худощавая, симпатичная и сильно загорелая. Я подошел к
ней и сказал:
     -- Простите, мисс, но ваши глаза действуют на меня так же, как
и эти искры. -- В подкрепление своих слов я щелкнул зажигалкой.
     -- Обжигают? -- улыбнулась она, показывая ослепительно белые
ровные зубы. -- Нет, пробуждают во мне огонь, -- ответил-я. -- О,
как интересно! -- рассмеялась она. Ее хрипловатый голос был
печальным и вместе с тем мелодичным и глубоким. Даже когда она
смеялась, в смехе слышалась какая-то скрытая грусть.
     -- Вы поете? -- спросил я. -- Вы, наверное, исполняете блюзы?
     -- Да. -- Она показала свои прекрасные зубы. -- Поэтому я сюда
и пришла. Я ищу работу.
     -- Вы уже встречались с хозяином этого заведения? -- спросил я.
     --.Я вижу его перед собой, -- со смехом ответила она. -- Мне на
вас показали. -- Я очень разочарован, -- сказал я. -- Почему?
     -- Я думал, что вы... Но теперь я вижу, что у вас корыстный
интерес. Она рассмеялась:
     -- А какой интерес заставил вас подойти ко мне? Впрочем, не
говорите, я это знаю и так.
     Мы оба рассмеялись. Оркестр заиграл тягучее танго. Огни над
танцевальной площадкой погасли. Вращающаяся сфера под
потолком кружилась и кружилась, гипнотизируя своим движением.
Воздух затрепетал, наполненный чувственной мелодией.
     -- Может быть, мы продолжим разговор во время танца? --
предложил я. -- С удовольствием.
     Я проводил ее на площадку. Она скользнула в мои объятия и
обхватила левой рукой мое плечо. Ее взгляд притягивал меня. Под
тонким шелковым платьем на ней ничего не было. Ее тело было
горячим и податливым. Мы не говорили, мы не могли. Этот момент
был слишком волнующим для разговора. Она положила голову мне на
грудь и опустила глаза, признавая свою капитуляцию. Потом с силой
сжала мою руку и тесно прижалась ко мне гибким, обжигающе-
горячим телом. Держа ее в объятиях, я мог чувствовать каждый изгиб,
каждое движение. Я мог чувствовать все. Она прерывисто дышала,
     приоткрыв рот. Ее руки, обнимающие меня, напряглись. Она все
теснее и теснее прижималась ко мне, по мере того как мы медленно
кружились под нарующую мелодию.
     Она приблизила ко мне свои губы, глаза ее были закрыты. Когда я
поцеловал ее, она хрипло простонала:
     -- О-о-о! -- Тело ее затрепетало. -- О-о-о! -- снова простонала
она. -- Сдави меня, сделай мне больно! Я сдавил ее, она затрепетала с
новой силой. -- Пожалуйста, пожалуйста, -- зашептала она. -- Вонзи
свои пальцы мне в спину!
     Ее колотило, как в лихорадке. Я вдавил в ее спину ногти, чуть-
чуть, самую малость. Она судорожно вздохнула:
     -- Пожалуйста, пожалуйста, сильнее! Она смотрела на меня
сияющими, полными страсти глазами. Я ничего не мог поделать с
собой. Ее безумная страсть передавалась мНе. Я сильнее вдавил ногти
в ее тело. Она затряслась, застонала и начала извиваться. Потом
судорожно сжала меня в коротком импульсивном объятии, и я
прильнул к ее трепещущим губам. Мы прижались друг к другу так,
что превратились почти в одно целое. Я потерялся во времени и в
пространстве. Я ничего не помнил. Это было потрясающе, но
кончилось слишком быстро. Я не помню, как вел ее обратно. Помню
только, что я помог ей сесть на стул за одним из дальних столиков.
. За столом сидел какой-то мужчина. Мне показалось, что я где-то
встречал его раньше. Когда мы подошли, он с улыбкой поклонился
мне и показал рукой на стул. Женщина села между нами. В петлице у
мужчины был белый цветок. Я внимательно посмотрел на него,
пытаясь вспомнить, где мы встречались, но в тот момент не смог
этого сделать. С озорным блеском в глазах женщина сказала,
обращаясь ко мне: -- Дорогой, это мой муж, Джон. Я сидел, переводя
взгляд с нее на него. Они улыбались.
     -- Я наблюдал за вами на танцевальной площадке, -- сказал он.
     -- Вы неплохо провели время, верно? -- И он рассмеялся.
По тому, как это было сказано, я понял, что он все знает. Мы
втроем засмеялись. Но я оборвал смех на середине. Я-то над чем
смеюсь? Этот рогоносец -- ее
     ^70
     муж. Я вновь посмотрел на него. Он был среднего возраста, сильно
загорелый, хорошо одет и недурно выглядел. Я не мог понять его
дружелюбного отношения ко мне в подобных обстоятельствах. --
А ты не против? -- спросил я. -- Конечно, нет! А почему я должен
возражать? -- улыбнулся он.
     Его зубы казались ослепительно белыми, такими же, как и у нее.
Я подумал, что это от того, что их лица очень загорелые. Это
создавало контраст. -- Что, во Флориде прекрасная погода? --
спросил я. -- Да, превосходная, -- ответила она. -- Да, там можно
замечательно покататься на яхте и порыбачить, -- ответил он.
Я вновь испытал странное чувство. Мне показалось, что я где-то
уже встречал их обоих. Она наклонилась к мужу и что-то
прошептала ему на ухо. Они посмотрели на меня и засмеялись.
     -- Похоже, я являюсь предметом обсуждения, -- произнес я.
     -- Моя жена Бетти вспомнила особенно интересную часть
вашего танца, -- со смехом ответил мужчина.
     -- А мне показалось, что твоя жена Бетти совсем не танцевала, а
занималась чем-то другим, -- резко ответил я. -- И что это за особо
интересная, часть?
     Они прыснули со смеху. "Весьма странные типы", -- подумал я и
вслух спросил: -- Джон, мы раньше с тобой не встречались? --
Встречались, -- улыбнулся он.--И с моей женой ты тоже
встречался. Угадаешь где? -- Сдаюсь. Скажи сам, -- ответил я
этому уроду. -- Ладно, хорошо, -- сказал он. -- Я Джон, дорогой
друг твоего приятеля Макса. Я с удивлением посмотрел на него. --
Из страховой компании, -- добавил он. _ Черт возьми! --
воскликнул я и пристально вгляделся в него.
     Да, это действительно был Джон, наводчик из страховой
компании, с которым мы имели дело много лет тому назад. Вместо
того чтобы постареть, он, похоже. даже помолодел. И его жена
тоже. Теперь ее я вспомнил. Это та самая мазохистка. Тогда она
выглядела совсем заморенной. Я повнимательней пригляделся к ее
лицу. Ага, накладные ресницы и, похоже, пластическая
     операция носа. Плюс, по всей видимости, много времени в салонах
красоты, и еще румяна и толстый слой помады. Да, и она перестала
носить очки. И тем не менее она выглядела совсем неплохо. Честно
говоря, она выглядела очень даже лакомым кусочком.
     -- Вы оба сильно изменились, -- сказал я. -- Вы выглядите
замечательно, просто замечательно. В чем ваш секрет?
     -- Отдых. Полный отдых, -- ответил Джон, -- и изобилие
солнечного света. Флорида, как ты правильно угадал.
     -- Ушел в отставку? -- спросил я. -- Что-то вроде этого, -- ответил
он. -- Должно быть, заработал состояние на рынке ценных бумаг? --
высказал предположение я.
     -- Нет, -- ответила она. -- Один из друзей Джона ушел в лучщий
мир, а перед этим застраховался в мою пользу.
     -- Ты очаровываешь людей настолько, что они бросаются со
скалы или выкидывают что-нибудь подобное? -- рассмеялся я. -- А
я-то думал, что ты исполнительница блюзов, ищущая работу.
Она рассмеялась вместе со мной, но Джону мое замечание,
похоже, не понравилось. Он бросил на меня холодный взгляд. Ну и
урод. Я вспомнил, как когда-то хотел перерезать ему горло.
     -- Джон, дружище, -- поддразнил я этого урода, -- а ты не
против, что твоя жена знакомится с другими мужчинами?
Мне было интересно, как работают мозги этого рогоносца.
     -- А почему я должен возражать, если ей это нравится? Я люблю
ее, -- спокойно ответил он.
     -- Конечно, Джон не возражает. -- Она с улыбкой посмотрела на
мужа. -- Правда ведь, дорогой?
     -- Конечно, дорогая. -- Он похлопал ее по руке. -- Развлекайся
как тебе угодно.
     -- Видишь, дорогой? -- сказала она мне. -- Кроме того, я все ему
потом рассказываю. Ему нравится слушать об этом во всех
подробностях.
     Она поцеловала его. Я вспомнил, как я целовал ее во время танца,
и меня едва не вывернуло. Я продолжил свои изыскания.
     --А ты не возражаешь, когда твоя жена занимается
сексом с другими мужчинами, а, Джон?
     -- Вовсе нет, -- с гордостью ответил этот полоумный. -- Я вовсе
не смотрю на это, как провинциал. --• И он с видом превосходства
улыбнулся мне. -- Ты ду маешь, что любовь -- это секс? Секс не
имеет ничего общего с любовью. Я получаю удовольствие от всего,
что делает и от чего получает удовольствие Бетти- Ты можешь
понять такое?
     -- Да, это что-то новенькое! -- со смехом ответил я-- Боюсь, что
ты просто не можешь понять сути по-настоящему глубокого
чувства. Но я попробую объяснить тебе, что значит для меня любить
мою жену. К примеру, она требует норковую шубу. Я покупаю ее
для Бетти, потому что она ее очень хочет и ей доставляет
удовольствие ходить в такой шубе. Сам я ее не ношу. Но мне
доставляет удовольствие, что эта шуба доставляет удовольствие ей,
потому что я люблю ее, очень сильно люблю. Понятно? -- Он
посмотрел на меня с дурацкой улыбкой и п