и еще
быстрее, пока круг не превратился в стремительный разноцветный
вихрь. Они мчались по кругу, захваченные бешеным движением
порожденного ими же вихря. Внезапно из этого круговорота
выбросило одинокую обнаженную танцовщицу. Лежа на животе,
она заскользила по мраморному полу. Когда она поднялась, у меня
перехватило дыхание от ее обнаженной красоты. Она была самым
поразительным творением из всего, что могла создать природа! Не
стройная девушка, а роскошная женщина с высокой грудью,
соблазнительная в каждом своем движении, она была создана лишь
для одного -- служить источником наслаждения для мужчины.
Легкая вуаль окутывала ее обнаженное тело полупрозрачной
благоухающей дымкой. Она кружила в танце, и ее ищущие руки
извлекали из воздуха волшебные звуки, как будто ангелы
перебирали струны арф. Небесный аромат и чарующая музыка все
плотнее окружали меня, она приближалась, она жарко шептала:
"Милый, иди ко мне, иди ко мне!"
     Пораженный, я узнал в танцующей женщине Долорес. И она
звала меня! Она танцевала для меня1 Тепло ее благоухающего тела
влекло меня к ней, словно мощный магнит. Она самозабвенно и
страстно затрепетала, опускаясь на пол у моих ног, выражая свою
полную покорность. Лучший из даров, который могло послать небо!
Я жарко обнял ее, и мы слились воедино. Моя душа покинула
тело и устремилась в небеса, имя которым Долорес. Я был
вулканом, с трудом сдерживающим непрерывно нарастающее
внутреннее напряжение. И все поглотил восхитительный,
космический фейерверк из ослепительно взрывающихся звезд.


Глава 10

     Кто-то похлопал меня по щекам, и хриплый голос пробормотал
прямо в ухо:
     -- Очнись, эй, Башка, давай очнись, пора собираться яа дело.
Я открыл глаза. Надо мной, склонившись, стоял Большой Макс.
Я сел и обвел комнату затуманенным взглядом. В углу возле
зеркала Простак возился с револьвером, поудобнее пристраивая его
в кобуре под мышкой. В комнате стоял густой сладковатый запах
опиума, но я, хотя и находился в состоянии легкого кайфа,
чувствовал себя на удивление хорошо. Бог ты мой, ну и сон. Меня
немного колотило от того, насколько реальным казалось все
увиденное. Если бы я только мог держать Долорес в своих руках так
же, как в этом сне... Я горько вздохнул. Макс перезарядил
револьвер сорок пятого калибра и тщательно вытер его носовым
платком. Засунув его в кобуру, он кивнул в сторону все еще
спящего Косого и сказал Простаку: -- Буди его. Нам пора двигать.
В дверь постучали.
     Я открыл, и в комнату, улыбаясь, вошел китаец Джо. -- Уже на
ногах, ребята? -- Он хихикнул. -- Что, видели приятные сны? --
Он повернулся к Максу. -- Ты не мог бы подарить мне несколько
минут? Мне бы хотелось знать твое мнение, Макс. Сегодня утром я
получил новую партию товара.
     -- Хорошо, Джо, пойдем посмотрим. Для друга всегда найдется
немного времени, -- ответил Макс, надевая пиджак.
     Вслед за Джо мы спустились в подвал- Он открыл. тяжелую
стальную дверь и провел нас по узкому, длинному коридору. В
конце его оказалась еще одна стальная дверь, через которую мы
вошли в тускло освещенную комнату, где, склонившись над столом,
сидели пятеро китайцев.
     Джо представил нам своих улыбающихся соотечественников.
Как ни странно, они говорили по-английски гораздо лучше нас.
Когда я выразил Джо свое удивление, он шепотом пояснил:
     -- Все они получили образование в Колумбийском
университете.
     Мы немного понаблюдали за тем, как китайцы добавляют воду и
замешивают что-то, похожее на серое тесто, а затем лепят из него
маленькие шарики. Джо с гордостью пояснил:
     -- Опиум для курения необходимо правильно замесить на воде.
Это требует специальных навыков. А мои люди, -- он похлопал по
спине ближайшего соотечественника, -- настоящие мастера своего
дела. -- Затем он обратился к Максу, указывая на коробку в углу:
     -- Макс, посмотри, какой это сорт? И что ты думаешь о его
качестве?
     Я с любопытством заглянул в коробку и произнес: -- Всегда думал,
что единственным сортом опиума является опиум.
     -- Понимаешь, Башка, -- ответил Макс. -- Пока ты находился в
своем исправительном заведении, Профессор научил меня хорошо
разбираться в этом зелье. Существуют три сорта: Патна, ьенарес и
Малива. Они происходят из разных стран, с разными почвами,
поэтому у каждого из них свои, отличные от других вкус и запах.
Познания Макса произвели на меня глубокое впе-чатление.
В коробке было штук сорок плотно уложенных ровными рядами
полуторакилограммовых шаров. Макс ко-стал один из шаров,
содрал с него толстую, сантиметра в два корку из маковых листьев
и отщипнул кусочек от оказавшейся под листьями темной массы.
Он растер кусочек пальцами, понюхал, пеложил маленькую
крупинку на язык и сказал: -- Хороший товар, Джо. Чистая Патна
Джо согласно кивнул:
     -- Я тоже так думал, Макс. Но у меня не было полной
уверенности. Спасибо, что согласился помочь.
Мы попрощались с Джо и его улыбчивыми работниками и
вышли на улицу. Шипящий и подвывающий кот гнался за своей
подругой по темной, узкой и пустынной улице. Мы с интересом
наблюдали, как он загнал ее в тупик среди мусорных контейнеров.
Когда он прыгнул и впился зубами в ее загривок, заставляя ее
подчиниться, она завопила от боли и удовольствия.
Эта сцена привела нас всех в приподнятое настроение. С
шутками и смехом мы погрузились в "кадиллак". Макс начал
напевать весьма рискованную пародию на мотив песенки "Это
каждому доступно". Косой, усевшись за руль, обернулся к Максу,
чтобы узнать, куда ехать. Макс взглянул на часы.
     -- Три утра. У нас достаточно времени, чтобы искупаться и
прийти в по-настоящему хорошую форму. -- Он задумчиво потер
подбородок. -- Да, и заодно договоримся с Лутки насчет алиби.
Косой повернул зажигание, нажал ногой на стартер, включил
скорость и вывернул на Сауз-стрит. Хотя он выполнил все эти
действия в данной последовательности, со стороны это выглядело
так, будто он лишь прикоснулся к рулю и машина начала
откликаться на его желания словно волшебная лампа Аладдина.
Когда Косой садился за руль, "кадиллак" превращался в живое
существо. Это была "она", и в случаях экстренной необходимости,
когда все решали считанные мгновенья, Косой -- начинал клясться
ей в любви и тоном сгорающего от желания любовника называл ее
Крошкой. Самого Косого мы прозвали "Бестией за баранкой". Он
мог выделывать с этой машиной финты, которые даже и не снились
голливудским каскадерам. Но и машина стоила такого водителя,
потому что "кадиллак" был сделан по специальному заказу. Он был
полностью пуленепробиваемым и оснащен двигателем,
позволяющим развивать скорость до двухсот километров в час.
С негромким урчанием мы быстро мчались в ночи. Большая
черная машина подобно хамелеону сливалась с темнотой
пустынных улиц. Внезапно мы оказались посреди яркого света и
деловито снующих потоков людей.
     -- О! -- глубоко вздохнув, воскликнул Косой. -- Шанель номер
пять!
     "Глава II

     В закусочной Шиммеля, за кофе и пирожками с сыром Макс
посвятил нас во все подробности.
     -- Эту наводку я получил прямо от парня из правления
страховой компании. Согласно страховым документам в сейфе
находятся камешки на общую сумму около ста тысяч долларов. Вот
план операции.
     Макс развернул лист бумаги и расстелил его на столе. Используя
вилку в качестве указки, он продолжил:
     -- Здание тянется от Пятьдесят пятой улицы, где находится
парадный вход, до Пятьдесят четвертой, где есть грузовой подъезд.
Холл за парадным входом кишит детективами, потому что здание
просто забито ценностями. Тут размещается около пятидесяти
оптовых ювелирных фирм. Крупнейший оптовик -- на двенадцатом
этаже. -- Макс ткнул вилкой, показывая место на плане. -- Босс
этой фирмы -- маленький толстый парень с очень большим носом.
Он и есть наша устрица. Пошли дальше... Гвоздем всей программы
будет грузовой подъезд на Пятьдесят четвертой улице. -- Он
посмотрел на свои часы. -- Сейчас ровно восемь. В восемь тридцать они
кончают вывозить мусор из здания и используют для этого
грузовой лифт. Тогда мы и войдем. По моим сведениям, грузовой
лифт никому не нужен с восьми тридцати до тех пор, пока после
девяти не начинают поступать грузы. Как я уже говорил, мы
начинаем в восемь тридцать. Мы занимаем грузовой лифт,
поднимаемся на двенадцатый этаж и ждем носатого. Наводчик
утверждает, что носатый приходит ровно в девять, после чего мы к
нему присоединяемся. Ну? Все понятно?
     Макс сурово окинул нас взглядом. Мы продолжали дожевывать
свои пирожки. Я кивнул Максу, и он продолжал:
     -- Наводчик, Джон, не хочет, чтобы кто-нибудь пострадал. Там
работает его жена, а кроме того, носатый -- его друг. Так что
никакой пальбы. Но если- вдруг потребуется... -- здесь Большой
Макс улыбнулся и развел руками, -- тогда что ж... Я дам вам знак,
парни, и тебе, башка, может быть, придется маленько кого-нибудь
порезать.
     Я кивнул. Простак похлопал по спрятанному под пиджаком
револьверу.
     -- Работаем при полном параде, -- сказал Макс. -- Все в
перчатках. Никаких отпечатков пальцев. Вот новые носовые платки
без меток из прачечной. Знаете для чего.
     Макс сунул каждому из нас несколько платков и повернулся к
Косому Хими.
     -- Ты, как всегда, за рулем, мне тебе нечего объяснять.
Хими кивнул со скучающим видом и продолжал поедать
пирожок.
     Макс -- педант, прирожденный руководитель. Я восхищался
этим парнем. Всегда перед делом особой важности, наподобие
этого, он обсуждал деталь за деталью, любую случайность. Он
нудел и нудел, ничего. не оставляя на волю случая.
     -- Повторим сначала, -- сказал Макс. -- Мы входим в грузовой
лифт и поднимаемся на двенадцатый этаж. Затем ждем, когда этот
парень, этот носатый босс выйдет из пассажирского лифта.
Наводчик говорит, что он очень пунктуален.--Он нужен для того,
чтобы проводить нас через бронированную дверь конторы и чтобы
на
     жену Джона не пало подозрение в. том, что она намеренно открыла
нам эту дверь. Кроме того, только он знает код сейфа. Итак, работа
предстоит не очень пыльная. Но не стоит быть слишком
самоуверенными. Надо действовать быстро. Необходимо
управиться всего с тремя людьми. Девчонка, как я уже говорил, за
нас. Она жена Джона, который работает в страховой компании и дал
мне наводку на это дело. А теперь не забудьте одну важную вещь.
Мы должны сразу же подавить этих людей страхом. Мы должны
показать, что играем до конца и вопрос стоит так, что либо мы, либо
они. Мы должны напугать их до смерти. Тогда они окажутся в
полной нашей власти, они будут так напуганы, что не смогут
запомнить наши приметы. Напуганные люди -- паршивые
свидетели. -- Макс повернулся ко мне. -- Башка, ты отключаешь
сигнализацию. Прямо вот здесь. -- Он показал мне место на плане
конторы. -- И одновременно перерезаешь телефон. Ясно? Я кивнул.
     -- И не забывайте, от начала и до самого конца мы должны быть
быстры и незаметны, как чих во время урагана.
Не знаю, как других, но меня эти повторяющиеся высказывания
Макса сильно раздражали. Я попытался отключиться и подумать о
чем-нибудь постороннем.
     Мысли перенесли меня на много лет назад, когда мы были
совсем юнцами, недавно закончившими учебу в рассыпающейся от
старости "суповой" школе. Когда у нас заводились деньги, мы
точно так же сиживали, сгрудившись вокруг Макса, за этим же
столом, пили кофе и жевали пирожки с сыром. Перед каждым
выходом на дело мы обязательно шли в закусочную Шим-меля,
брали кофе с пирожками и садились за этот стол, чтобы обсудить
планы предстоящей операции. Большой Макс всегда считался
предводителем. Он всегда уточнял сигналы и решал, кто что должен
был выполнять, и с тех пор ничего не изменилось.
В те дни нас было пятеро. Мы и еще Доминик -- да пребудет в
покое его душа. Старина Доминик... Почему я вдруг вспомнил о нем
именно сейчас? Впрочем, я всегда его помнил, к чему хитрить с
самим собой? У меня было тайное убеждение, в котором я стыдился
признаться даже самому себе: я считал, что дух До-миника всегда
присматривает за нами, что он является
     чем-то вроде нашего небесного покровителя. Ему наверняка
должен был понравиться новый порядок, новая организация,
созданная на основе большинства влиятельных банд страны.
Макс с укором посмотрел на меня. Он заметил, что я не внимаю
его словам, и ему это не понравилось. Ну и что? Слушать, как он
опять разжевывает детали? Он что, считает нас любителями? Какого
черта мы сидим и не отправляемся на дело? Да, я, пожалуй, стал
слишком самоуверенным. Предстоящий налет ни в малейшей
степени не пугает меня. Я становлюсь чертовски занос-чивым. Быть
может, это от опиума? Да, я, пожалуй, все еще немного под кайфом.
Подумав так, я громко рассмеялся. -- Эй, Башка, ты все еще не
отошел? О чем это можно мечтать с таким смехом? -- Кто мечтает
со смехом? -- спросил я. -- Похоже, ты разговариваешь сам с
собой, -- раздраженно произнес Макс. -- Имей в виду, что до
следующего посещения курильни может пройти много времени,
если опиум будет тебя так сильно забирать. Так что лучше слушай
внимательно, понял? Ты явно не в своей тарелке, а работа должна
быть сделана быстро и незаметно.
     -- Как чих во время урагана, -- оборвал я его бесконечную речь.
Он улыбнулся, похлопал меня по спине, подозвал официанта и
заказал две чашки кофе. Затем настоял, чтобы я выпил их обе.
Пришлось выпить. После этого я почувствовал себя гораздо лучше,
закурил и посмотрел на Макса, ожидая последующих указаний.
Макс взглянул на часы.
     -- С минуты на минуту Лутки должен подогнать машину.
Некоторое время мы сидели в ожидании и курили, затем
услышали, как возле входа остановилась какая-то машина. Косой
подошел к двери, выглянул и, вернувшись обратно, кивнул: --
Машина подана.
     Макс  расплатился,  и  мы  вышли  на улицу. Косой нс спеша довез нас до
Пятьдесят  четвертой  улицы  и  остановился  за  полквартала  до   грузового
подъезда.  Улица  была  запружена  спешащим  на  работу  народом: типичными,
безразличными  ко  всему  нью-йоркцами.   Возле  грузового  подъезда   стоял
грузовик.  Здоровый  швед  вывозил  на  ручной  тележке баки с мусором. Макс
смерил его взглядом и пробормотал:
     -- Согласно описанию, этот амбал, по-видимому, лифтер
грузового лифта. Я займусь им собственноручно.
Минут через пятнадцать загруженный мусором грузовик начал
отъезжать, и Макс кивком дал знак Косому. Косой плавно поставил
нашу машину на место отъехавшего грузовика. Швед завозил в
здание пустые мусорные баки. Подобно профессиональным
артистам, ожидающим выхода за кулисами, мы ждали, сидя в
машине, когда придет наше время вступить в действие. Наконец
Большой Макс открыл дверцу и произнес: -- Пошли!
Вслед за шведом Макс вошел в здание. Мы с Простаком
двигались гуськом за Максом, Косой остался за рулем.
Швед загружал пустые баки в лифт. Он так увлекся, что за
громыханием баков не услышал нашего приближения. Макс
вплотную подошел к нему со спины и нанес мощный хук правой
немного пониже уха. Потеряв сознание, швед повалился на пол. Мы
с Простаком подхватили его и бросили в лифт среди мусорных
баков. Макс зашел в лифт следом, и Простак начал щелкать
тумблерами. Но вместо того чтобы пойти наверх, лифт опустился в
подвал.
     -- Ладно, это пока неважно, -- тихо произнес Макс. -- Мы
можем немного посидеть и здесь.
     Мы сидели на пустых мусорных баках и молча курили. Я начал
нервничать, но старался не показывать вида. Через некоторое время
Макс посмотрел на часы:
     -- Ладно, пора двигать, без пяти девять. Давайте надевайте
перчатки.
     Мы выполнили команду. Макс занялся тумблерами. После
нескольких неудачных попыток он поднял лифт на двенадцатый
этаж. Мы полностью сосредоточились. В противоположном конце
длинного коридора была видна дверь пассажирского лифта. Пока
все шло хорошо, план здания, переданный наводчиком, был точным.
Ровно в девять дверь пассажирского лифта открылась.
Подобравшись, словно коты, готовые прыгнуть на ничего не
подозревающую мышь, мы следили, как от лифта важно зашагал
коротенький, важный человечек с очень большим носом.
     -- Это клиент, прикройтесь! -- шепнул Макс. Мы закрыли
платками нижние части лиц. Я открыл нож, Простак и Макс
достали револьверы, и мы двинулись навстречу носатому. Он
шел, весело насвистывая и не обращая на нас ни малейшего
внимания. Когда я представил, какое потрясение ждет этого
парня, то мне даже стало немного его жаль. Потом я сказал
себе: "К черту, он слишком много имеет. Все просто: или он,
или я!" Макс и я бросились вдоль стен, словно две голодные
пантеры, увидевшие добычу. Носатый наконец-то заметил
нас. Он резко остановился, его свист прервался, и на лице
появился страх. Мы подступили к нему вплотную, и я поднес
нож к его горлу. Макс ткнул носатого стволом револьвера в
живот и прошипел:
     -- Без шума, ублюдок, или мы прикончим тебя прямо здесь.
Рот носатого открылся, глаза остекленели, он затрясся и начал
что-то беззвучно бормотать. Макс втолкнул его в приемную, мы
спрятали оружие и вошли следом. Девчонка сидела за столом у
входа. Она оказалась хорошей актрисой. Увидев своего босса, она
улыбнулась и сказала: "Доброе утро, сэр!" Затем нажала на кнопку,
открывающую стальную дверь, ведущую во внутренние помещения.
Дверь открылась, и мы быстро пошли дальше. В комнате за дверью
находился служащий. Он с потрясенным видом проследил, как мы
достаем оружие, шагнул нам навстречу и совершенно по-дурацки
спросил: -- Эй, а что это происходит? Макс ударил его пистолетом
по голове, и человек со стоном осел на пол. Из смежной комнаты
быстро выскочил высокий худой парень. На его лице были
написаны удивление и испуг. Простак ударил его по голове
пистолетом. Парень со стоном растянулся на полу, из раны на
голове потекла кровь. Мы связали обоих служащих и заткнули им
рты кляпами. Все это время девчонка зачарованно следила за
нашими действиями. Оба раза после ударов по голове она издавала
странные, протяжные стоны, как будто это ее возбуждало, и,
извиваясь, терлась об угол своего стола. Макс подтолкнул носатого
к здоровенному сейфу и прошипел: -- Ладно, ублюдок, быстро
открывай. Носатый отрицательно замотал головой. Левая рука
Макса^ начала движение от бедра: свистнув, словно пастуший
хлыст, она- с громким треском впечаталась в
     лицо носатого. С его головы слетел парик, щека окрасилась в
малиновый цвет и на глазах начала опухать. Его рот странно
перекосило в сторону, а из глаз потекли слезы. Трясущимися
от страха руками он начал крутить колесики кодового замка.
Одним глазом я все время наблюдал за девчонкой. Пощечина,
которую Макс отвесил носатому, доконала ее. Худосочное создание
с плоской грудью, она выглядела этакой чопорной и невозмутимой
серой штучкой. Но ее внешность была обманчивой. Она вся
загорелась, ее лицо от возбуждения пошло красными пятнами, и
после удара Макса она потеряла всякий контроль над собой. Она
бросилась на нас, словно викинг. Я схватил ее, и она попыталась
полоснуть меня по лицу своими длинными ногтями. Не отпуская ее,
я увернулся и выдохнул ей в ухо:
     -- Прекрати, дура. Тебе вовсе не надо изображать такое.
Вместо ответа она попыталась меня укусить. Я выпустил ее и
отпрянул в сторону, но в следующую секунду она уже была рядом
и, истерически всхлипывая, метила ногтями мне в глаз. Пришлось
бросить нож и схватить ее обеими руками. Бешеная девка знала
самое уязвимое место мужчины и попыталась заехать в него
коленом. Я зажал ее ногу коленями и помимо своей воли испытал
острое возбуждение. Когда речь заходила о женщинах, я терял
всякую совесть. Цвет, формы, размеры, тип, время и место не имели
значения. Вид женщин вызывал в моей голове только одну мысль.
Для меня все они существовали лишь для одного... Но эта стерва, в
такое время и в таком месте была все-таки не для меня. И мне не
хотелось ее калечить. Я прошипел ей на ухо:
     -- Прекрати, немедленно прекрати, какой дьявол на тебя напал?
     -- Ударь меня, -- задыхаясь, прошептала она. -- Ну