роунингу.
     Парнишка-детектив, который между делом сообщил нам, что
его зовут Келли, наполнил два стакана. Один он подал Кроунингу,
и тот осушил его огромным глотком. Со вторым стаканом Келли
подошел ко все еще сидящему на полу у стены Моритцу. Он
поднес стакан к его губам, и Моритц маленькими глотками выпил
всю порцию. Мы внимательно наблюдали за ними. Моритц уснул
первым. Затем Кроунинг начал падать со стула, и я едва успел
подхватить его и опустил на пол.
     Минут через пятнадцать зазвонил телефон. Я взял трубку.
Это опять был Фитц.
     -- Чертов договор подписан! -- радостно проорал он. Я его
поздравил, и он передал трубку Джимми.
     -- Я хочу поблагодарить вас, парни, за то, что вы сделали для
нас, -- сказал Джимми. -- Да ладно, Джим, это ерунда, -- ответил
я. -- Как только у нас в кассе наберется достаточное количество
денег, я верну сумму, которую вы мне давали.
     -- Не беспокойся об этом, Джим, -- ответил я. -- Об этом
позаботятся и без тебя. Вашим секретарем и казначеем будет кто-
нибудь из наших людей.
     -- Да? -- удивился он. Какое-то время до меня доносилось
только его сопение. Затем он тихо произнес: -- Ладно. Я понял, --
и положил трубку. -- Ну все, пошли, -- объявил Макс. Когда мы
подходили к дверям, он спросил: -- Может быть, стоит подбросить
Келли несколько долларов? Я покачал головой: -- Нет. Он сам их
себе подбросит. -- Да? -- удивился Макс. -- Интересно как? Я
развернул Макса и показал на Келли, обчищающего карманы
фирмы Кроунинга и Моритца.


Глава 37

     На Бродвее пробил час окончания дневных спектаклей. И всю
дорогу до ресторана нам пришлось пропихиваться сквозь толпы
вытекающих из театров зрителей. Из ресторана Макс позвонил в
главный офис и получил приказ, в котором нам предписывалось
немедленно отправляться в Чикаго вместе с "оборудованием". Мы
торопливо проглотили еду и поспешили в гараж, где загрузили все
"оборудование", включая ручной пулемет, в отсек под днищем
"кадиллака". В девятнадцать тридцать мы уже находились в пути.
Всю дорогу мы гнали, сменяя друг друга за рулем, и к полудню
следующего дня прибыли на место. Мы больше чем на два часа
обставили другие группы, которые были посланы главным офисом
в Чикаго одновременно с нами.
     Само дело было коротким. Оставив многочисленные кровавые
метки на углах чикагских улиц, мы вернулись в Нью-Йорк уже
через семнадцать часов после прибытия в Чикаго. Мы сразу же
заехали в бани отеля "Пенсильвания" и потом отсыпались там же в
течение пятнадцати часов. В три часа утра я покинул
отправившихся попариться приятелей и, поймав такси, поспешил к
себе домой. Я попытался сообразить, сколько времени меня там не
было. Получалось, что мы расстались с Евой четыре дня назад. Мне
было интересно, поселилась ли она в моем номере. Было бы
прекрасно, если бы она это сделала.
     Я чувствовал себя возвращающимся из деловой поездки мужем
и подумал, что надо будет ей что-нибудь подарить.
По дороге я задремал и погрузился в кошмарный сон. Ужасное
видение ожило перед моими глазами. Призрачные марионетки
танцевали и вопили под монотонное "тра-та-та, тра-та-та, тра-та-
та" пулеметной дроби и по одной исчезали под струями горячего
свинца до тех пор, пока не наступила полная, оглушающая тишина.
Эта тишина была хуже, чем вопли и монотонное "тра-та-та"
пулемета. Она холодом разлилась по моему животу. Я
почувствовал, что болен, смертельно болен.
     Когда мы приехали, я с трудом вылез из машины и нетвердой
походкой направился к стойке, чтобы взять ключи. По дороге меня
перехватил гостиничный детектив Свини. Мы обменялись
приветствиями, и он сказал:
     :- Эта крошка въехала в твой номер. Сейчас она наверху.
     -- Спасибо, Свини, -- ответил я. Взяв ключи, я поднялся наверх и
тихо открыл дверь. В номере было темно. Я ощупью добрался до
ванны, умылся и переоделся в пижаму. Потом осторожно забрался
под одеяло, и мое сердце затрепетало от волнения. Ева была здесь.
Она прижалась ко мне, обвилась вокруг моего тела и прошептала:
     -- Привет, Милашка!
Светлая грусть наполнила мое сердце. Ева начала ласково
перебирать мои волосы. Ее руки дарили мне ощущение
безопасности, я чувствовал себя так, словно вернулся в тихое,
скрытое от всего мира убежище.
     -- Милашка, скажи что-нибудь, -- сонно пробормотала она.
Кроме слов "Ева, я люблю тебя" больше ничего не приходило
мне в голову. Она вздохнула и больше ни о чем меня не
спрашивала.
     Я заставил ее бросить работу танцовщицы, и большую часть
времени мы проводили вместе. Меня изумляло, насколько я к ней
привязался. Я не мог поверить, что могу быть счастлив только с
ней одной, но я был. Я наслаждался, покупая ей одежду и все, что
она желала иметь. Вместе мы ходили по клубам, театрам,
ресторанам, на скачки. Чем больше я смотрел на нее, тем больше
восхищения и уважения она во мне вызывала. Она умела интересно
рассуждать. Она была умна и
     имела представление обо всем на свете. Меня она любила, по
отношению к другим вела себя с той надменностью, которая очень
ее украшала. Я восхищался ее манерой одеваться. В любой ситуации
ее наряды выглядели безупречно. Меня не интересовало ее прошлое.
И она, в свою очередь, никогда не задавала вопросов о моих делах.
Я настоял, чтобы она отказалась от своей возмутительной
привычки носить накладную грудь. Она мне нравилась такой, какой
была. Она объяснила, что единственной причиной, по которой она
это делала, была озабоченность карьерой танцовщицы.
В течение нескольких месяцев после рейда в Чикаго не
происходило ничего существенного. Затем нам сообщили, что
Везунчик и его партнер Вилли стали доставлять профсоюзу
серьезные неприятности. Мы навестили их, когда они отдыхали в
"Райском саду". Они вели себя дерзко и ничего не хотели слушать.
Еще через несколько дней Везунчик впал в неистовство и отправил
в больницу профсоюзного активиста Джимми. К счастью, рана,
нанесенная шилом для льда, оказалась поверхностной. Мы получили
приказ навсегда отлучить от мира Везунчика и его партнера.
Я понял, что должен отправить Еву из города. На это были целых
две причины. Во-первых, я не хотел, чтобы она каким-нибудь
образом оказалась замешана в моих делах, если во время разборок с
Везунчиком возникнут осложнения. Во-вторых, мне не нравилось,
каким образом на меня действует ее присутствие. Только от одной'
мысли о ней я размягчался и терял способность к энергичным
действиям.
     Когда-то она упомянула, что ее родители живут в Северной
Каролине. Поэтому я дал ей две тысячи долларов и отправил ее --
навестить их.
     Тем же вечером мы пошли в "Райский сад", чтобы произвести
разведку. Мы вовсе не ожидали обнаружить там Везунчика или
Вилли. Заведение оказалось закрытым.
     На улицах было слишком много прохожих, поэтому мы
отказались от мысли выломать дверь. Мы зашли в закусочную на
углу и заказали бутерброды и кофе. Во время еды я предложил,
чтобы Косой сгонял за Веселым и привез его сюда вместе с его
отмычками. Макс согла-
     сился. Косой что-то обиженно проворчал себе под нос, проглотил
остаток бутерброда и вышел.
     Спустя полчаса Косой вошел в закусочную вместе с .
улыбающимся от уха до уха Веселым Гонифом. Мы проводили
Веселого до закрытой двери. Он извлек связку отмычек и приступил к
работе. Через некоторое время он прошептал:
     -- Чертова дверь закрыта изнутри. Похоже, там кто-то есть.
Он достал из кармана перочинный нож и начал ковыряться им в
замочной скважине. Изнутри донесся звук упавшего на пол ключа.
Еще через пять минут Веселый распахнул дверь.
Мы зашли внутрь. Там было темно, как в погребе. Я начал шарить
по стене, ища выключатель. Отыскав его, я шепотом сообщил об этом
Максу. Макс скомандовал остальным, чтобы они приготовили
оружие. Я нажал на выключатель.
     Мы впятером стояли в ярко освещенном зале. Пять наших
револьверов глядели в .сторону танцевального помоста. Место
походило на бойню. На полу в луже крови неподвижно лежал
Теодор. Справа от него лежал Горилла Вилли. Его лицо
представляло собой бесформенную кровавую маску. Большой Майк
"сидел в кресле с короткой бейсбольной битой на коленях. Я
вгляделся в его лицо. Мне показалось, что он находится в пьяном
оцепенении.
     Я потряс его за плечо. Он медленно поднял голову и посмотрел
на меня остекленевшими глазами. -- Что произошло, Майк? --
спросил Макс. Майк не ответил. Похоже, он был в состоянии шока.
Макс резко .ударил его ладонью по щеке. Это привело Майка в
чувство. Он выронил биту и начал плакать. Затем, всхлипывая,
произнес:
     -- Зачем мне все эти неприятности! -- Слезы жалости к самому
себе струились по его щекам. Он поднялся с места и обвел нас
мутным взглядом. -- До того как ввели "сухой" закон, я всегда был
честным законопослушным хозяином салуна, -- громко проскулил
он. -- Я ходил в церковь каждую субботу. -- Он в отчаянии
всплеснул руками и громко всхлипнул. -- А теперь вокруг меня
гангстеры и убийства. И он снова сел и залился слезами.
     -- Кончай эту ерунду, -- проворчал Макс. -- Говори, что
случилось. Майк ничего не ответил.
     -- Слушай, Майк, возьми себя в руки, -- сказал я. -- Это что.
Везунчик поработал над Петушком?
     -- Да, мы уже закрывались прошлым вечером, -- пробормотал
Майк. -- Петушок пересчитывал чеки, когда пришли Везунчик и
Вилли. Они потребовали пять тысяч долларов. Петушок
разозлился. Он поцарапал Везунчику лицо и велел ему убираться к
дьяволу. Везунчик впал в бешенство. Наверное, незадолго до того
укололся. Он достал свое шило и все тыкал и тыкал им в бедного
Теодора. Это было просто ужасно! -- Майк потер глаза, как бы
пытаясь отогнать стоящее перед ними видение.
     -- Ладно, Майк, а что случилось с Вилли? -- спросил Макс,
тряхнув Майка за плечо.
     --Не знаю, -- еле слышно ответил он. -- Мне кажется, что я
пошел за битой и потом начал махать ею во все стороны.•Он что,
умер? Я нагнулся и осмотрел Вилли.
     -- Нет, его неплохо помяли, но с ним все будет в порядке.
     -- Слава тебе, Господи, -- пробормотал Майк. -- Я сидел и не
знал, что мне делать. -- Он с надеждой посмотрел на нас. -- Что
мне делать? Я хочу покончить с этим бизнесом, я хочу выйти из
него. Я больше не могу переносить всего этого.
Мы с Максом переглянулись. Я кивнул и прошептал: -- Отлично.
Давай заберем заведение у этого идиота. Макс встал перед
Большим Майком. -- Послушай, Майк. Вот что я тебе скажу. Ты
ведь знаешь, что не в наших правилах покупать заведения.
     -- Да, Макс, -- ответил Майк и испуганно посмотрел на нас.
     -- Мы уберем отсюда Петушка. Можешь не беспокоиться. Мы
похороним его по высшему разряду. И мы позаботимся о Вилли. --
Макс ткнул Вилли ногой под ребра. -- И, кроме того, ты получишь
пять тысяч за то, что передашь нам это заведение. Годится?
Большой Майк грустно посмотрел на Макса и проскулил:
     -- Но, Макс, это заведение обошлось нам в пятьдесят тысяч!
     -- Пяти будет вполне достаточно, -- насмешливо ответил Макс.
     -- Ладно, Макс, я согласен, -- почти неслышно пробормотал
Майк.
     Макс достал из кармана пачку денег, отсчитал пять. тысяч и
сунул их Большому Майку. Я составил договор о передаче салуна, и
Майк подписал его.
     -- Спасибо, ребята,-- сказал он. -- Теперь я увольняюсь до тех
пор, пока не отменят "сухой" закон.
     -- Бог не допустит, чтобы "сухой" закон когда-нибудь отменили,
     -- ответил Косой.
     -- И не забудь, Майк, -- предупредил я, -- не вздумай где-
нибудь проболтаться.
     -- Вы ведь знаете, ребята, что я не из болтливых, -- сказал Майк.
     -- Теперь я могу уйти? -- Да, можешь проваливать, -- ответил
Макс. Тем же вечером мы завернули Петушка в ковер, и Косой на
грузовике Клеми перевез его в похоронное бюро. Мы оформили все
бумаги и устроили Теодору похороны по первому разряду. Мы
привели в чувство Вилли и забрали его в отель к Эдди. Там его
лечением занялся доктор.
     -- Чего мы возимся с этим уродом? -- спросил Косой. -- Я
думал, что нам приказали его прикончить.
     -- Он нужен нам в качестве приманки, -- объяснил я. -- Так что
некоторое время придется быть с ним поласковее.
На следующий день "Райский сад" открылся как обычно. Мы
проинформировали штат о том, что купили это заведение, и все
пошло как раньше. Неделю спустя, когда Горилла Вилли был в
состоянии передвигаться, мы пригласили его в "Райский сад". Мы
попытались убедить его, что не имеем никаких претензий к нему
или к Везунчику. Макс объяснил, что мы бизнесмены и никогда не
держим зла за прошлое. Первое время Вилли был настороже и
всячески избегал нас, затем начал время от времени заходить, чтобы
бесплатно закусить и выпить. В конце концов он полностью утратил
осто-рожность и превратился в ежедневного посетителя.
В одну из ночей появился районный участковый. Он с
подозрением осмотрел нас и спросил у Макса, где Майк и Петушок.
Макс ответил ему, что мы по всем правилам приобрели это
заведение. Я показал расписку Большого Майка, но участковому не
понравился ее внешний вид.
     -- Она незаконна, -- сказал он. -- А вот это? -- спросил Макс и
сунул ему пятисотенную купюру. -- Раз в месяц, хорошо?
Участковый ухмыльнулся:
     -- Да, с таким подтверждением от правительства расписка
законна. Спасибо, навещу вас в следующем месяце. ,
Домовладелец оказался еще более пустяковой проблемой.
На протяжении многих недель о Везунчике не было никаких
известий. Мы знали, что Вилли поддерживает с ним контакт, но не
пытались выследить или расспросить его, чтобы не вызвать в нем
подозрений. В один из вечеров Горилла сам подсел к нашему столу.
     -- Макс, ты не держишь зла на Везунчика? -- спросит он.
     -- У меня нет на то причин, -- ответил Макс. -- А в чем дело?
     -- Везунчик навестил меня вчера ночью. Он на мели. -- Он может
прийти сюда. Нам нужен человек для управления этим заведением.
То же самое относится к тебе. У нас намечается небольшая деловая
поездка, которая займет около недели. Нам все равно нужен кто-то,
кто мог бы присмотреть за всем этим. -- Макс улыбнулся. -- Если
тебе нужна работа, то она твоя. Решай сам. Но мы бы предпочли
тебя. Ты знаешь персонал и посетителей, и вообще все об этом
заведении.
     Видимо, у Вилли оставались какие-то сомнения, но он не смог
скрыть радостного блеска глаз. Какое-то время он делал вид, что
размышляет. Но в конце концов принял предложение. Мы
сообщили о его назначении персоналу. В тот же вечер мы
навестили Веселого и сказали, чтобы он и его компаньоны ни днем
ни ночью не спускали глаз с "Райского сада". Мы дали ему
телефон в Джерси, по которому с нами можно было связаться в
случае, если появится Везунчик.
     Целых четыре дня мы самым жалким образом просидели на
другом берегу реки, прежде чем в телефонной трубке раздался
взволнованный голос Веселого:
     -- Он появился! Но вам лучше пока не приезжать. Нам нужно
где-нибудь встретиться, парни.
     Тем же утром мы встретились с Веселым в одном из салунов
Нью-Йорка. Он был взволнован.
     -- Все паршиво, -- сказал он. -- Вам лучше не ввязываться,
ребята. Везунчик появился, но похоже, что он что-то унюхал. Он не
такой тупой, как Вилли, По слухам, он роздал разным людям два
или три письма, которые они должны будут отправить в полицию,
если с ним или с Вилли что-нибудь произойдет. Так что вам, парни,
лучше не трогать его.
     -- Напротив, вот теперь мы и должны что-то делать. И делать
очень быстро, -- сказал я. -- Почему? -- Макс удивленно
посмотрел на меня. -- А ты не подумал, скольким людям Везунчик
досадил за все эти годы?
     -- И? -- спросил Макс. -- И если одному из них придет в голову
свести с ним счеты, то где после этого можем оказаться мы все? --
Да, пожалуй, ты прав, Башка, -- согласился Макс. -- Естественно.
Если хотя бы один из его врагов имеет голову на плечах, он не
будет колебаться. Он разделается с ним и останется в стороне. Эти
письма отвлекут внимание полиции на нас, -- более четко выразил
я свою мысль. Макс нахмурился:
     -- Да-да, ты абсолютно прав. Действительно, паршивая
ситуация.
     -- Ладно, давай расстанемся, Веселый, -- сказал я. --
Продолжай наблюдать за заведением и сообщать нам о
происходящем.
     Веселый уехал от нас сильно встревоженный. После его
ухода Макс обратился ко мне: -- Ну, что будем делать?
     -- Ну, с одной стороны, мы не можем отказаться от исполнения
приказа из офиса. Мы ведь не можем пойти и сказать: "Дайте-его
кому-нибудь другому, потому что мы не можем управиться сами".
Верно?
     -- Нет, конечно, не можем, -- согласился Макс. -- Но мы ведь
не будем говорить, что не можем потому, что не в состоянии. Мы
не можем потому, что нам нельзя этого делать.
     -- Конечно, нельзя! -- подхватил Простак. -- Бог ты мой,
действительно нельзя, -- произнес Косой.
     Я подался вперед и оперся на стол. -- Ребята, это даже не стоит
обсуждать. Мы должны это сделать, и чем быстрее, тем лучше. Мы
уже при-
     кормили их и в любой момент легко можем их найти. Так что
осталось только решить вопрос с этими чертовыми письмами
Везунчика.
     -- Может быть, стоит поискать, у кого эти письма, и
побеседовать с ними? -- предложил Косой.
     -- Нет, это не годится, -- ответил я. -- Нам надо действовать
очень быстро. Но первым делом мы должны обеспечить себе
железное алиби.
     -- Бог ты мой! С учетом того что существуют эти письма, алиби
должно быть по-настоящему железным! -- сказал Простак.


Глава 38

     Несколько часов мы провели в задней комнате салуна, обсуждая
сложившуюся ситуацию. Мы прикончили уже две бутылки виски, и
бармен принес нам третью. Я открыл зарешеченное окно, чтобы
впустить внутрь немного свежего воздуха. Начинался новый день.
По какой-то неясной причине мои мысли сосредоточились на
закрепленной на окне решетке. "Да, вот оно, -- подумал я. ,-- Если
бы мы были за решеткой, это послужило бы прекрасным алиби. Да,
Солли сможет организовать это. В своем городе он управляет
почти всем, в том числе и полицией". Я вернулся к столу и
сообщил остальным свою идею.
     -- Отлично, Башка! -- сказал Макс. Простак и Косой согласно
кивнули. -- Я позвоню Солли прямо сейчас, -- сказал я и, опустив
монету в автомат на стене, набрал номер. Из трубки раздался
сонный голос Солли. -- Это Башка, Солли, -- сказал я, -- извини,
что разбудил.
     -- Все нормально, Башка, -- ответил он. -- Что случилось?
     -- У нас возникло небольшое дельце. Мы хотели бы встретиться
с тобой.
     -- Давайте, -- ответил Солли и положил трубку ,3а чашкой
черного кофе я объяснил Солли, что он должен сделать.
     -- И не забудь глушители и джерсийские номерные знаки на
машину, -- напомнил ему я. Солли кивнул:
     -- Конечно, я позабочусь обо всем. Это займет три четыре часа
Приезжайте в мой городской офис в три часа дня
Я позвонил Веселому и в осторожных выражениях сообщил ему,
что мы собираемся делать и^что должен сделать он. Затем мы
вернулись в Нью-Йорк, чтобы немного вздремнуть.
В три часа мы были в офисе у Солли. Там мы оставили все свое
оружие и деньги. Солли отвез нас к небольшому приземистому
зданию в самом центре города
     -- Так, ребята. Вот вам ключи. Заведение находится на первом
этаже -- Он усмехнулся. -- Теперь вы при деле
Мы поднялись по лестнице на один пролет, и Макс открыл дверь.
Это было достаточно дешевое, но хорошо оснащенное заведение.
Одну стену полностью занимала большая школьная доска. Здесь
были телефоны, оборудование для приема ставок на лошадей,
игральный стол и несколько игровых автоматов. -- А где рулетка?
     -- удивленно спросил Косой. -- Здесь тебе не казино, -- ответил я.
     -- Это просто небольшой игорный притончик..
Минут двадцать мы бродили по комнате и развлекались с
игровыми автоматами. Внезапно раздался чудовищный удар в дверь,
и она распахнулась. В помещение ворвались пятеро здоровенных
парней.
     --• Кто хозяин этого заведения? -- спросил один из здоровяков
Он был совсем неплохим актером.
     -- Мы все хозяева, -- весело улыбнувшись, ответил Макс.
     -- Ладно, ребята.