он с новыми силами
шагал почти через непреодолимые препятствия.  Разведки в Саянских горах живо
унесли у  него последние сбережения,  и  он  принужден был принять к  себе в
компанию Привалова,  то  есть вести дело уже на  приваловские капиталы.  Сам
Привалов относился к Бахареву с слепым доверием.  Первый прииск, открытый на
безыменной горной речке,  был  назван в  честь жены  Привалова Варваринским.
Этот прииск в  течение десяти лет,  в  сороковых годах,  дал  чистой прибыли
больше  десяти  миллионов.  Таким  образом,  в  руках  Александра  Привалова
очутились  баснословные  богатства,  которыми  он  распорядился по-своему  и
которые стоили его жене жизни.
   Беспримерное, чудовищное богатство Привалова создало жизнь баснословную
в летописях Урала.  Этот магнат-золотопромышленник, как какой-то французский
король,  готов  был  платить десятки тысяч  за  всякое  новое  удовольствие,
которое могло бы  хоть на  время оживить притупленные нервы Гуляевский дом в
Узле был отделан с царской роскошью. Какая жизнь происходила в этом дворце в
наше  расчетливое,  грошовое время,  трудно даже представить;  можно сказать
только,  что русская натура развернулась здесь во всю свою ширь.  С  утра до
ночи  в  приваловских палатах стоял  пир  горой,  и  в  этом  разливном море
угощались званый и  незваный.  И  в то же время в том же самом доме в тайных
молельнях совершалась постоянная раскольничья служба. Часто и хозяин и гости
прямо с  пьяной оргии попадали в моленные и здесь отбивали земные поклоны до
синяков на  лбу.  Словом,  жизнь,  не  сдерживаемая более  ничем,  не  знала
середины и  лилась через край широкой волной,  захватывая все на своем пути.
Но  обыкновенной  роскоши,  обыкновенного  мотовства  этим  неистовым  детям
природы было мало.  Какой-то  дикий разгул овладел всеми:  на  целые десятки
верст дорога устилается красным сукном,  чтобы только проехать по ней пьяной
компании  на  бешеных  тройках;   лошадей  не  только  поят,  но  даже  моют
шампанским;  бесчисленные гости располагаются как у себя дома,  и их угощают
целым гаремом из крепостных красавиц.
   Александр Привалов,  потерявший голову в  этой бесконечной оргии совсем
изменился и,  как говорили о нем,  -  задурил.  Вконец притупившиеся нервы и
расслабленные  развратом  чувства  не   могли   уже   возбуждаться  вином  и
удовольствиями:   нужны   были   человеческие   страдания,   стоны,   вопли,
человеческая кровь.
   В  числе  благоприятелей Привалова  особенной  известностью пользовался
некоторый Сашка  Холостов,  отставной казачий офицер.  Это  был  атлетически
сложенный  человек,  выпивавший зараз  дюжину  шампанского и  ходивший,  для
потехи своего патрона,  на  медведя один на  один.  Этот Сашка был настоящий
зверь,   родившийся  по  ошибке  человеком.  Он  пользовался  неограниченным
влиянием в доме. Без Сашки Привалов не мог жить и даже укладывал его спать в
свою  собственную спальню.  Стоило  Привалову  сказать:  "скучно",  и  Сашка
придумывал какую-нибудь  шутку,  чтобы  развлечь  его.  Известно,  что  круг
удовольствий,  доступных человеку,  крайне ограничен, поэтому Сашке пришлось
очень скоро обратиться к безобразиям. Несчастная жена Привалова, конечно, не
могла сочувствовать той жизни,  которая творилась вокруг нее.  Воспитанная в
самых  строгих  правилах  беспрекословного  повиновения  мужней  воле,   она
все-таки как женщина,  как жена и  мать не могла помириться с  теми оргиями,
которые  совершались  в  ее  собственном  доме,   почти  у  нее  на  глазах.
Потерявшаяся в  этом  вихре  одинокая  женщина  могла  только  всеми  силами
ненавидеть Сашку,  которого считала  источником всяких  бед  и  злоключений.
Сашка и начал с нее.
   Прежде  всего  Сашка  подействовал на  супружеские чувства  Привалова и
разбудил в нем ревность к жене. За ней следят, ловят каждое ее слово, каждый
взгляд,  каждое движение...  Сашка является гениальным изобретателем в  этой
чудовищной травле.  Счастливая наследница миллионов кончила  сумасшествием и
умерла в доме Бахарева, куда ее принесли после одной "науки" мужа замертво.
   Сергею Привалову в  это  время было лет семь или восемь Он  едва помнил
мать,  но в  его памяти отчетливо сохранилась картина торжественных похорон.
Отца  он  помнил тоже  по  этому исключительному обстоятельству.  Александру
Привалову было тогда лет  сорок пять.  Это  был  широкоплечий,  сгорбившийся
человек,   с   опухшим  желтым  лицом   и   блуждающим  утомленным  взглядом
бесстрастных серых глаз.  На  лбу  были  глубокие морщины,  волосы открывали
лысину,  рот  складывался  в  искривленную,  неестественную улыбку.  Мальчик
боялся отца и  был несказанно рад,  когда он,  сейчас после похорон,  сказал
Бахареву:
   - Вот тебе Сергей...  Делай с ним, что хочешь, только, ради бога, уведи
отсюда!..
   После смерти жены Привалов окончательно задурил,  и его дом превратился
в какой-то ад:  ночью шли оргии,  а днем лилась кровь крепостных крестьян, и
далеко разносились их стоны и крики.
   Все  эти  безобразия  закончились  неожиданной  развязкой...   Привалов
выписал из  Москвы хор цыган с  красавицей Стешей во  главе.  Эта примадонна
женила на  себе  опустившегося окончательно золотопромышленника,  а  сама на
глазах мужа стала жить с Сашкой. Однако нашлись добрые люди, которые открыли
Привалову  глаза  на  все  творившиеся около  него  безобразия.  Он  решился
примерно  наказать  неверную  жену  и  вероломного друга,  -  попросту хотел
замуровать их  в  стене,  но  этот  великолепный план  был  разрушен  хитрой
цыганкой:  ночью при  помощи Сашки она выбросила Привалова в  окно с  высоты
третьего этажа. На другой день в саду нашли его окоченелый труп.
   После Привалова остались три сына:  старший - Сергей, от первой жены, и
двое,  Иван и Тит,  от Стеши.  Вскоре после смерти мужа Стеша вышла замуж за
Сашку,   который  был  сделан  опекуном  над  малолетними  наследниками.  Из
предыдущего можно себе представить,  что это был за опекун.  В  каких-нибудь
пять лет  он  не  только спустил последние капиталы,  которые остались после
Привалова,  но  чуть было совсем не  пустил все  заводы с  молотка.  Бахарев
энергично вступился в  это  дело,  и  Сашка  ограничился только  закладом  в
государственный банк несуществовавшего металла.  Это делалось таким образом:
сначала  закладывалась черная  болванка,  затем  первый  передел из  нее  и,
наконец,  окончательно выделанное сортовое железо. Конечно, эта замысловатая
операция не  могла быть выполнена одним Сашкой,  а  он действовал при помощи
горного исправника и  иных.  Во  всяком случае,  эта  ловкая комбинация дала
Сашке целый миллион,  но в  скором времени вся история раскрылась,  и  Сашка
попал под  суд,  под которым и  находился лет пятнадцать.  Это вопиющее дело
началось  еще   при   старом  судопроизводстве,   проходило  через   десятки
административных инстанций и  кончилось как  раз в  тот момент,  когда Сашка
лежал на столе. Долг, сделанный им, был переведен на заводы.
   Одного  только не  удалось сделать Сашке,  -  это  захватить гуляевские
капиталы,  которые шли  в  часть старшего из  наследников.  Бахарев два раза
съездил в Петербург,  чтобы отстоять интересы Сергея Привалова,  и, наконец,
добился своего:  гуляевские капиталы,  то есть только остатки от них, потому
что  Александр  Привалов  не  различал  своего  от  имущества жены  и  много
растратил,  -  были  выделены в  часть  Сергея Привалова.  Ему  же  достался
гуляевский дом  в  Узле,  который был  дан  стариком Гуляевым в  приданое за
дочерью.  Мальчик еще  при  жизни отца находился под руководством Бахарева и
жил в его доме;  после смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном
его  сына  и  с  своей  стороны  употребил  все  усилия,  чтобы  дать  всеми
оставленному сироте  приличное воспитание.  Таким  образом,  Сережа Привалов
долго  жил  в  бахаревском доме  и  учился вместе с  старшим сыном  Бахарева
Костей.  Что касается двух других наследников,  то Стеша,  когда Сашка пошел
под суд, увезла их с собой в Москву, где и занялась сама их воспитанием. Так
как  из  всего  имущества,  которое  осталось  после  Александра  Привалова,
Шат-ровские  заводы  оставались неразделенными за  малолетством наследников,
Бахарев в  интересах Сергея Привалова вступил в число опекунов,  назначенных
от  правительства.  Он  много  и  энергично хлопотал,  чтобы поднять упавшую
производительность этих  когда-то  знаменитых заводов,  и  достиг своей цели
только тогда,  когда ему  на  помощь явился его старший сын Костя,  который,
кончив курс в университете, поступил управляющим в Шатровские заводы.


X

   Жизнь в  бахаревском доме навсегда осталась для Привалова самой светлой
страницей в его воспоминаниях.  Все,  что он привык уважать и считал лучшим,
он соединял в своем уме с именем Бахаревых.
   Эта жизнь являлась сколком с той жизни,  которая когда-то происходила в
хоромах Павла Михайлыча Гуляева.  Марья Степановна свято блюла все  свычаи и
обычаи,  правила и обряды,  которые вынесла из гуляевского дома; ей казалось
святотатством переступить хотя  одну  йоту  из  заветов этой  угасшей семьи,
служившей  в  течение  века  самым  крепким  оплотом  древнего  благочестия.
Гуляевский дух еще жил в  бахаревском доме,  им держался весь строй семьи и,
по-видимому,  вливал в  нее  новые силы в  затруднительных случаях.  Карьера
всякого золотопромышленника полна превратностей и  внезапных превращений,  а
судьба Василия Назарыча была особенно богата такими превращениями. Громадные
барыши и  убытки чередовались между собой.  Это переменное счастье проходило
красной  нитью  через  всю  его  жизнь  и  придавало ей  особенно интересную
окраску.
   Сергей Привалов прожил в  бахаревском доме до пятнадцати лет,  а  затем
вместе  с  своим  другом Костей был  отправлен в  Петербург,  где  и  прожил
безвыездно до настоящего времени, то есть больше пятнадцати лет.
   За  этот промежуток времени в  бахаревском доме произошли очень крупные
перемены.  Начать с  того,  что теперь дом резко разделялся на две половины:
половину Марьи  Степановны и  половину Василья Назарыча.  Собственно говоря,
такое разделение существовало только для одной Марьи Степановны, которая уже
в течение десяти лет не переступала порога половины мужа. Сам Бахарев и дети
совсем  не  признавали  такого  разделения и  одинаково  пользовались обеими
половинами.    Это   разделение   произошло   мучительным   путем   семейных
недоразумений  и   несогласий.   Дети  подрастали.   Нужно  было  давать  им
воспитание.     Василий    Назарыч,    обращавшийся    в    пестрой    семье
золотопромышленников, насмотрелся на всяких людей и пришел к тому убеждению,
что  воспитывать  детей  в   духе  исключительности  раскольничьих  преданий
немыслимо. С своей стороны он желал дать им лучшее образование, поставить на
дорогу, а там - как знают. В Сибири Бахареву часто приходилось встречаться с
образованными честными людьми;  он  чутьем понял могучую силу  образования и
желал видеть в  своих детях прежде всего образованных людей.  Эти взгляды на
воспитание встретили жестокий отпор  со  стороны Марьи  Степановны,  которая
прожила целую  жизнь  в  замкнутой раскольничьей среде  и  не  хотела  знать
никаких новшеств После  долгой  борьбы  она  все-таки  сдалась для  сыновей,
дочерей же не позволяла ни под каким видом "басурманить".  Но здесь Бахареву
было уже значительно легче выиграть дело,  потому что в лице сыновей он имел
известный прецедент и некоторую помощь.  Они уже вносили с собой новую струю
в  жизнь бахаревского дома;  одно  их  присутствие говорило о  другой жизни.
После  долгих  колебаний дело  разрешилось вполовину:  старшую дочь  Надежду
Марья Степановна уступила отцу, а младшую оставила при себе.
   - Ты  от  меня ее взял,  ты и  в  ответе,  -  коротко резюмировала свою
последнюю волю Марья Степановна. - Если бы жив был Павел Михайлыч...
   - Маша,  Маша,  -  уговаривал жену Бахарев,  - ведь теперь другие люди,
другое время...
   - Ну и живи с другими людьми!
   С  этого  времени  и  произошло  разделение  бахаревского дома  на  две
половины:   Марья  Степановна  в   этой   форме  заявила  свой  последний  и
окончательный протест.
   Василий Назарыч,  отстаивая образование детей, незаметно сам втянулся в
новую  среду,   вошел  в  сношения  с  новыми  людьми,  и  на  его  половине
окончательно поселился  дух  новшеств.  На  этой  половине  роль  хозяйки  с
двенадцати лет принадлежала Надежде Васильевне,  которая из  всех детей была
самой близкой сердцу Василья Назарыча.  Он  любил с  нею рассуждать о  своих
делах и  часто поверял ей  свои  самые задушевные мысли.  Из  этих дружеских
отношений между отцом и  дочерью постепенно выработался совершенно особенный
склад жизни на половине Василья Назарыча:  другие разговоры, интересы и даже
самый язык. Отец и дочь понимали друг друга по одному движению, с полуслова.
   Старшего сына,  Костю, Бахарев тоже очень любил, но тот почти совсем не
жил дома,  а когда,  по окончании университетского курса, он вернулся домой,
между ними и произошли те "контры", о которых Лука сообщил Привалову. Дело в
том,  что Константин Бахарев был упрям не менее отца,  а известно,  что двум
медведям плохо жить в одной берлоге.  После одного крупного разговора отец и
сын  разошлись окончательно,  хотя,  собственно говоря,  все  дело  вышло из
пустяков.  Это  обстоятельство окончательно сблизило отца и  дочь,  так  что
Василий Назарыч не мог жить без нее.  Надежда Васильевна понимала,  что отец
инстинктивно старается найти в ней то,  что потерял в старшем сыне,  то есть
опору наступавшей бессильной старости;  она  делала все,  чтобы подняться до
уровня отцовского миросозерцания, и вполне достигла своей цели.
   Как это ни странно, но главным фаворитом и родительской слабостью Марьи
Степановны был ее  сынок Виктор Васильич.  Он никогда не выходил из ее воли,
после всякой проказы или шалости немедленно просил прощения,  раскаивался со
слезами и  давал  тысячу обещаний исправиться.  Вместе с  годами из  детских
шалостей выросли крупные недостатки,  и  Виктор Васильич больше не  просил у
матери прощения,  полагаясь на время и на ее родительскую любовь.  Выгнанный
из  третьего  класса  гимназии,  он  оставался без  определенных занятий,  и
Василий Назарыч давно махнул на  него рукой.  По  натуре добрый и  по-своему
неглупый,  Виктор Васильич был тем,  что называется "рубаха-парень", то есть
не  мог не  делать того,  что делали другие,  и  шел туда,  куда его толкали
обстоятельства.  Это  была неустойчивая,  подвижная,  крайне впечатлительная
натура,  искавшая  деятельности  и  не  находившая  ее.  Попеременно  Виктор
Васильич был мыловаром, техником, разведчиком алмазных копей; теперь он пока
успокоился на звании уксусного заводчика, потому что Василий Назарыч наотрез
отказался  оплачивать все  другие  его  затеи.  Вообще  отец  на  многое  по
отношению к младшему сыну смотрел сквозь пальцы,  не желая напрасно огорчать
жену,  и  часто  делал  вид,  что  не  подозревает  печальной  истины.  Свою
неудовлетворенную жажду  деятельности Виктор  Васильич с  лихвой  выкупал на
поприще всевозможных художеств,  где он не знал соперников. Устроить скандал
в  местном клубе,  выбить стекла в избушке какой-нибудь благочестивой вдовы,
освистать актрису,  отколотить извозчика -  все  это  было делом рук Виктора
Васильича и  составило ему  почетную  репутацию в  среде  узловской jeunesse
doree*.  Марья  Степановна оправдывала такое  поведение своего блудного сына
молодостью и старалась исправить его домашними средствами. В крайних случаях
она говорила:  "Погоди, вот ужо скажу отцу-то. Он тебе задаст!" Эта невинная
угроза слишком часто повторялась в своей стереотипной форме,  чтобы напугать
даже менее смелого человека, чем Виктор Васильич.
   ______________
   * золотой молодежи (франц.).

   На  втором плане,  сейчас за Виктором Васильичем,  стояла Верочка,  или
Верета,  как называл ее Виктор Васильич,  она же и  "булка".  Это была самая
обыкновенная девушка, любившая больше всего на свете плотно покушать, крепко
выспаться  и  визжать  на  целый  дом.  К  печатной  бумаге  Верочка  питала
непреодолимое отвращение и  употребляла ее  только на  обертки.  Все в  доме
любили Верочку и  считали ее простушкой и кисейной барышней.  Последнее было
не совсем справедливо. Верочка была очень практичной особой, и в ее красивой
беззаботной головке жил сильный и здоровый, недоступный увлечениям ум. Такие
барышни терпеливо дожидаются своих  женихов,  потом,  повинуясь родительской
воле, с расчетом выходят замуж, выводят дюжину краснощеких ребят, постепенно
превращаются сначала  в  приличных  и  даже  строгих  дам,  а  потом  в  тех
добрейших, милых старушек, которые выращивают внуков и правнуков и терпеливо
доживают до восьмого десятка. С детства Верочка любила ходить вместе с немой
Досифеей в  кухню,  прачечную,  погреб и кладовые;  помогала солить капусту,
разводила цветы и  вечно возилась с выброшенными на улицу котятами,  которых
терпеливо  выкармливала,   а   потом  раздавала  по   своим  знакомым.   Это
практическое направление с  годами  настолько  развилось и  окрепло,  что  в
шестнадцать лет  Верочка держала в  своих  ручках почти целый дом,  причем с
ловкостью настоящего дипломата всегда умела остаться в тени,  в стороне.  По
всему дому раздавался громкий голос Верочки и ее заразительный смех.  Вместе
с  тем Верочка была очень суеверна и  была убеждена,  что все сны и  приметы
непременно сбываются.  Набожна она  была,  как монахиня,  и  выстаивала,  не
моргнув  глазом,  самую  длинную  раскольничью службу,  какая  совершалась в
моленной Марьи  Степановны.  Принять  странника или  раскольничью начетчицу,
утешить  плачущего  ребенка,  помочь  больному,  поговорить со  стариками  и
старухами -  все это умела сделать Верочка, как никто другой. У нее для всех
обиженных судьбой и людьми всегда было в запасе ласковое,  теплое слово, она
умела и утешить,  и погоревать вместе,  а при случае и поплакать; но Верочка
умела и не любить,  -  ее трудно было вывести из себя, но раз это произошло,
она не забывала обиды и не умела прощать.


XI

   Приезд Привалова в уездный город Узел сделался событием дня,  о котором
говорили  все,   решительно  все.   Стоустая  молва   разнесла  целую  массу
подробностей о  его  появлении в  Узле,  о  каждом его  шаге,  каждом слове.
Подняты были все  те  факты,  которые давно позабылись и,  казалось,  навеки
умерли вместе со  своими героями.  Таким  образом сложилась почти чудовищная
легенда, где быль вязалась с небылицами, ложь с действительностью, вымысел и
фантазия с именами живых людей. Имена Александра Привалова, Гуляева, Сашки и
Стешки воскресли с  новой  силой,  и  около  них,  как  около мифологических
героев, выросли предания, сказания очевидцев и главным образом те украшения,
которые  делаются добрыми скучающими людьми  для  красного словца  Для  этой
гигантской работы  застоявшейся провинциальной мысли  и  не  знавшей  удержу
фантазии достаточно было  всего  нескольких дней,  пока  Привалов отдыхал от
дороги в "Золотом якоре".  Наследство Привалова в эти несколько дней выросло
до  ста  миллионов,  и,  кроме того,  ходили самые упорные слухи о  каких-то
зарытых  сокровищах,   которые  остались  после  старика  Гуляева.  На  этой
исторической почве  быстро  создалось и  то  настоящее,  героем которого был
действительный,  невымышленный Сергей Привалов, сидевший в рублевом номере и
виденный почти всеми.
   Когда на  сцену выступил сам  Сергей Привалов,  естественно,  что общее
внимание прежде всего обратилось к тому неизвестному,  откуда он появился. В
самом деле,  что  делал этот миллионер в  Петербурге?  Зачем он  жил  там до
тридцати лет?  Какую роль играют в  этом старик Бахарев и опекуны?  Вырастал
целый  лес  таких  вопросов,  которые  требовали  самых  остроумных догадок,
объяснений,  пикантных подробностей,