то ее передергивало, и все-таки этот кокон страдания
не остановил Дифин.
     - Подожди! - позвал Дженнингс, но она исчезла в мареве дыма и пыли.
     Бретт сделал несколько шагов  вдогонку,  однако  он  был  измучен  до
предела и ноги отказывались слушаться. Стиснув кулаки, он прокричал  вслед
Дифин "Будь ты проклята!", постоял немного, а  потом  снова  повернулся  к
тому, что осталось от церкви, и прерывающимся от всхлипов голосом принялся
звать Дорис.
     Дон Рингуолд с Джо Пирсом помогли Дженнингсу подняться. Ноги казались
бесполезными отростками из плоти и костей, словно то,  что  схватило  его,
высосало всю кровь и разрушило нервы. Чтобы не упасть снова, ему  пришлось
тяжело опереться на обоих мужчин.
     - С церковью все ясно, - сказал Дон. - Куда мы пойдем теперь?
     Дженнингс покачал головой. То неизвестное, что взломало  пол  церкви,
без труда могло пробиться сквозь пол любого дома в Инферно -  даже  сквозь
мостовую. Он ощутил в ногах покалывание:  это  оживали  нервы.  Углядев  в
тумане свет, Дженнингс сообразил, что это за огни.
     - Туда, - сказал он и махнул в  сторону  общежития  на  Трэвис-стрит.
Дженнингс надеялся, что этот дом с закрытыми броней окнами первого этажа и
скалой вместо фундамента окажется для Кусаки орешком покрепче.
     Из близлежащих домов пошел встревоженный шумом и криками народ.  Люди
провожали взглядами Дженнингса, опиравшегося на двух мужчин,  и  уцелевшую
паству, которые двинулись по улице к единственному зданию, где еще  горело
электричество.
     Через несколько минут мэр Бретт вытер нос рукавом, повернулся  спиной
к развалинам и пошел за ними.



                                31. ВНИЗУ

     - Фонарик, - велел полковник, и Вэнс подал ему фонарик.
     Став коленями на  растрескавшийся  бетонный  пол,  Роудс  нагнулся  и
нацелил луч света в  дыру.  Там  обнаружился  провал  около  десяти  футов
глубиной. Рыжая земля  поблескивала,  словно  по  ней  проползла  огромная
улитка.
     - Он сидел в качалке, там, наверху, - в  третий  раз  повторил  Вэнс,
жестом показывая на дыру в полу комнаты,  которая  находилась  у  них  над
головами. - То есть, оно... потому  как  провалиться  мне,  коли  это  был
Хитрюга. - Шериф говорил шепотом. В животе у него пекло, а  шея  покрылась
гусиной кожей. Но луч фонарика показывал, что в подвале у Крича  никто  не
прячется,  если  не  считать  небольшой  зеленой  ящерицы  над  стиральной
машиной. - Оно английский знало, - сказал Вэнс. - И говорило, как местные.
Откуда, черт возьми, оно узнало, как мы тут говорим?
     Роудс посветил вокруг и увидел сломанную трубу, скользкую от каких-то
желатинообразных   выделений.    Из    дыры,    обжигая    ноздри,    плыл
горьковато-сладкий запах химикалий, отчасти напоминавший запах гниющих  на
сильном летнем солнце груш. Полковник сказал:
     - У меня есть две теории. Хотите послушать?
     - Валяйте.
     - Первое: это существо перехватывало информацию  земных  спутников  и
расшифровало наш язык. Но это не объясняет его техасского акцента. Второе:
оно каким-то образом забралось в речевой центр вашего Хитрюги.
     - А?
     - Оно могло залезть в речевой центр мозга, - объяснил  Роудс.  -  Где
хранится индивидуальный словарный запас. Тогда оно подцепило бы и говор.
     - Господи! Вы хотите сказать... оно забралось к Хитрюге в мозги, так,
что ли? Как какой-нибудь червяк? - Вэнс покрепче сжал заряженный дробовик.
Поскольку они с Роудсом зашли в офис за фонариком, шериф был к тому же при
полностью заряженном "снабноузе"  тридцать  восьмого  калибра  в  плечевой
кобуре. Под рукой у Роудса на бетоне  лежала  автоматическая  винтовка  из
оружейного шкафа шерифа.
     - Может быть. Что это мог быть за  процесс,  я  не  знаю.  Оно  могло
считать речевой центр,  как  компьютер  считывает  программу.  -  Посветив
фонариком в другом  направлении,  полковник  опять  увидел  поблескивающую
рыжую землю, а за ней темноту. - Чем бы ни была эта  тварь,  она  обладает
высокоразвитым интеллектом и работает быстро. И еще в одном  я  совершенно
уверен: это существо совсем иного рода, чем Дифин.
     - Почем вы знаете? - Шериф испуганно вздрогнул. Вокруг опять  шныряла
окаянная ящерица.
     - Дифин пришлось учиться нашему языку с азов,  начав  с  алфавита,  -
сказал Роудс. - Второе существо - то, которое  Дифин  называет  Кусакой  -
использует куда более агрессивный процесс. - Мягко говоря, подумал  он.  -
Думаю, оно убило Хитрюгу Крича или где-то его держит. А то, что вы видели,
было имитацией,  точь-в-точь  как  та  летучая  сволочь  сымитировала  наш
вертолет.
     - Сымитировала? Это как мутанты, что ли?
     - Как...  э-э...  дубликат,  -  объяснил  Роудс.  -  Вернее  сказать,
андроид, поскольку мне кажется, что эта  странная  вертушка  отчасти  была
живая.  Вероятно,  существо,  которое  видели  вы,  тоже  было  живым,  но
одновременно в равной степени и машиной. Я уже сказал, что  не  знаю,  как
это  делается,  но  одно   считаю   особенно   интересным:   если   Кусака
действительно создал  дубликат  Хитрюги  Крича,  с  ногтями  и  зубами  он
облажался.
     - А. Да. Верно, - согласился Вэнс, припомнив, что рассказывал  Роудсу
про металлические иглы и вороненые зазубренные ногти.
     - Вероятно, есть и другие различия, внутренние.  Помните,  для  этого
существа   инопланетяне   -   мы.   Если   бы   кто-нибудь   показал   вам
чертеж-деталировку существа, которое вы никогда прежде не  видели,  и  дал
необработанные материалы, из которых  его  нужно  изготовить,  сомневаюсь,
чтобы конечный результат сильно походил на оригинал.
     - Может, и так, - сказал Вэнс, - но мне  сдается,  сукин  сын  просто
выдумал способ, как лучше отправлять на тот свет.
     - Да, и это тоже. - Еще  один  оборот  светового  луча,  и  полковник
понял, что следует делать. - Мне придется залезть туда вниз.
     - Черта с два! У вас, мистер, похоже, винтики проржавели!
     - На этот счет спорить не стану.
     Роудс посветил по сторонам и  остановил  луч  на  свернутом  кольцами
поливальном шланге, который свисал со вбитого в стену крюка.
     - Придется воспользоваться им вместо веревки.
     В свете  фонарика  на  стене  неподалеку  обнаружилась  водопроводная
труба.
     - Помогите-ка закрепить вот здесь.
     Когда шланг привязали, а узел затянули, Роудс сбросил  его  свободный
конец в дыру и несколько раз дернул, чтобы убедиться,  выдержит  ли  шланг
его вес. Потом, унимая колотящееся сердце, постоял у края дыры. Фонарик он
перебросил Вэнсу:
     - Сбросите вместе с винтовкой, когда я окажусь на дне.
     И ощутил, как храбрость покидает его. Нос  полковника  все  еще  чуял
запах крови Тэггарта, а сам он с ног до головы был в  запекшейся  крови  и
коричневых потеках "кузнечиковой каки".
     - Я бы не полез, - трезво посоветовал  Вэнс.  -  Было  б  из-за  чего
гробиться. Не стоит оно того.
     Роудс  хмыкнул.  Он  скорее  посчитал  бы  происходящее   несчастьем,
достойным всяческого сожаления, однако  Вэнс  явно  придерживался  другого
мнения, и больше никого  не  было  -  вот  как  обстояли  дела.  Гениталии
полковника зачесались. Надо было спускаться, пока  храбрость  не  покинула
его.
     - Оп-ля, - сказал он и перемахнул  через  край  дыры.  Труба  зловеще
скрипнула, но от стены не оторвалась. Роудс полез вниз, во тьму,  и  через
несколько секунд его ботинки с хлюпаньем  коснулись  дна.  -  Нормалек!  -
Отразившись от стен, голос вернулся  двойным  эхом  вернулся.  -  Бросайте
фонарик.
     Вэнс неохотно подчинился, Роудс поймал фонарик ладонями, которые  уже
стали скользкими от пота и быстро описал лучом круг. Рыжую землю покрывала
бледно-серая пленка липкой слизи толщиной, может быть, в дюйм. Будучи  еще
довольно свежей, она ручейками сползала по  стенам.  Справа  от  Роудса  в
земле был пробурен тоннель, простиравшийся за пределы  досягаемости  луча.
Когда полковник сообразил, каких габаритов должно было быть вырывшее  этот
тоннель существо, у него пересохло во рту. Высота тоннеля была почти шесть
футов, ширина - четыре или пять.
     - Винтовку, - сказал он и поймал слетевшее вниз оружие.
     - Видно чего-нибудь?
     - Да. Передо мной тоннель. Я пошел.
     - Господи Боже! - еле слышно сказал Вэнс. Без фонарика он  чувствовал
себя беззащитным, как  броненосец,  с  которого  содрали  панцирь,  однако
подумал, что полковнику фонарь будет нужнее. - Если там чего  зашевелится,
мотайте оттудова к едрене-фене, а я вас вытяну!
     - Заметано. - Роудс помедлил и в ярком  свете  фонарика  взглянул  на
часы. До полуночи оставалось почти  восемнадцать  минут.  Колдовской  час,
подумал Роудс. Пригнувшись всего на несколько дюймов, он сделал первый шаг
в тоннель. Второй шаг дался не легче, но полковник продолжал идти, держа в
левой руке фонарик, уперев в правое  плечо  приклад  винтовки,  готовый  в
любой момент нажать на курок.
     Как только стало темно, Вэнс услышал, как ящерица зашуршала  в  своем
углу, и чуть не намочил штаны.
     Полковник шаг за шагом медленно удалялся  по  подземному  тоннелю  от
дома Крича. Углубившись примерно на десять футов,  он  остановился,  чтобы
исследовать покрывавшее пол, стены и  потолок  вещество.  Он  нерешительно
дотронулся до слизи и отдернул руку - дрянь оказалась скользкой и  теплой,
как свежие сопли. Какая-то природная  смазка,  решил  Роудс.  Может  быть,
инопланетный эквивалент  слюны  или  слизи.  Неплохо  было  бы  прихватить
образец, но тащить это с собой обратно было выше его сил. К тому  же,  эта
мерзость и так  загадила  полковнику  все  ботинки.  Он  двинулся  дальше.
Тоннель, описывая длинную  дугу,  сворачивал  направо.  Со  стен  медленно
капало,  земля  была  кроваво-красной.  У  полковника  возникло   странное
ощущение, будто он все глубже входит в ноздрю, и он был готов к тому,  что
в любую секунду увидит влажные волоски и кровеносные сосуды.
     Примерно  тридцать  футов  тоннель  шел  прямо,   потом   мало-помалу
изогнулся влево. Роудс гадал: что, Кусака - такой же гибрид машины с живым
существом, каким была стрекоза? Или словом "Кусака"  Дифин  определяет  не
одно существо, а целое скопление?
     Он остановился. Прислушался. Сорвавшаяся с потолка длинная нить слизи
облепила ему плечи.
     Издалека  доносился  рокот.  Пол  тоннеля  слегка  вибрировал.  Через
несколько секунд все прекратилось, потом опять загромыхало,  будто  где-то
за стенами ехал поезд  метро.  Или  подземный  бульдозер,  угрюмо  подумал
полковник.  В  животе  закопошился  страх.  Шум  как  будто  бы  доносился
откуда-то слева. Возможно,  копали  новый  тоннель  или  по  уже  вырытому
двигалось какое-то громадное существо. Куда? Зачем?  Если  Кусака  занялся
рытьем таких тоннелей под всем городом,  тогда  он  или  расходовал  массу
энергии впустую,  или  же  готовился  к  главному  удару.  Узнать,  каковы
намерения и возможности Кусаки, можно было только после  того,  как  Дифин
объяснит, зачем он гонится за ней. И прежде  всего  следовало  найти  саму
Дифин - полковник надеялся, что это сделает он, а не Кусака.
     Шум то ли от рытья тоннеля, то ли от движения по  нему  опять  затих.
Сказать, далеко ли уходит тоннель, было невозможно - вероятно, он  вел  за
реку, к черной пирамиде, -  но  Роудс  услышал  и  увидел  достаточно.  Он
чувствовал,  как  склеившие  ему  волосы  слизистые  выделения   медленной
струйкой стекают за  воротник.  Было  самое  время  убираться  к  чертовой
матери.
     Он двинулся в обратный путь, пронзая лучом фонарика лежавшую  впереди
тьму.
     Фонарь вдруг что-то высветил: в дальнем конце тоннеля какая-то фигура
заскочила в лучи света и метнулась прочь.
     Роудс прирос к месту и перестал дышать.
     Тишину нарушала только медленная капель.
     Там что-то есть, подумал он. Оно следит за мной.  Я  чувствую.  Сукин
сын там, куда не достает свет. Выжидает.
     Полковник не мог двинуться с места - он боялся,  что  если  пересилит
сковавший тело ужас  и  побежит,  затаившееся  в  конце  тоннеля  существо
схватит его раньше, чем он преодолеет шестьдесят футов, отделяющие его  от
того места, где ждет Вэнс.
     По-прежнему тишина.
     А потом голос. Старушечий голос, распевающий:  "Иисус  младеееееенцев
любит, всех младееееееееееенцев на землееее..."
     - Кто тут? - позвал Роудс дрожащим голосом и  подумал:  "Очень  умно!
Как будто оно ответит!"
     В пении присутствовала некая металлическая нота.
     Звуки, которые плыли мимо Роудса, напомнили ему полузабытую песню  из
тех, что разучивают в воскресных школах  под  резкий  металлический  голос
проигрывателя. Через несколько секунд пение оборвалось на середине  фразы,
и на тоннель снова опустилась тишина.
     Луч фонарика задрожал. Полковник нацелил винтовку в конец тоннеля.
     - Хвала Господу! - выкрикивал старушечий голос. - Слава!
     - Выходите на свет, - сказал Роудс. - Дайте взглянуть на себя.
     - Фу-фу-фу! Будет тебе порка, гадкий мальчишка!
     Ему пришло в голову, что это действительно может  оказаться  старуха,
которая свалилась сюда и впотьмах рехнулась.
     - Я полковник военно-воздушных Сил США Мэтт Роудс! - сказал он. - Кто
вы?
     Затянувшееся молчание. Он  чувствовал,  что  у  самой  границы  света
кто-то стоит.
     -  Господь  не  любит  гадких,  испорченных  мальчишек,   -   ответил
старушечий голос. - И врунишек тоже. Кто хранитель?
     Тот самый  вопрос,  который,  по  словам  Вэнса,  задавало  существо,
принявшее обличье Хитрюги Крича. Теперь полковник точно знал, что  никакой
сумасшедшей старухи там, в темноте, нет.
     - Какой хранитель? - спросил Роудс.
     - Господь врунишек жует  и  выплевывает!  -  прокричал  голос.  -  Ты
знаешь, какой хранитель! Кто он?
     - Не знаю, - отозвался Роудс  и  снова  начал  пятиться.  Под  ногами
хлюпала слизь.
     - Полковник? - это был голос Вэнса, эхом отражавшийся от стен тоннеля
у него за спиной. - Вы в норме?
     - Вы в норме? - передразнил  впереди  жуткий  голос.  -  Куда  идешь,
полковник военно-воздушных Сил США Мэтт Роудс?  Возлюби  ближнего  своего,
как самого себя. Убери  этот  чертов  цилиндр,  который  жжется,  и  давай
повеселимся!
     Фонарик, сообразил Роудс. Оно боится фонарика.
     - Гадкий, испорченный мальчишка! Вот я тебе задам по первое число!  -
Можно было подумать, что разоряется чья-то выжившая из ума бабка,  которую
держат на амфетамине.
     Прибавив шагу, Роудс продолжал отступать. Существо больше  ничего  не
говорило. Полковнику хотелось только одного -  выбраться  из  тоннеля,  но
повернуться спиной и побежать он не смел. Свет не  дает  твари  подойти...
может быть, это связано с  длиной  волн  электрического  света,  соображал
Роудс.  Если  глаза   инопланетянина   впервые   подверглись   воздействию
электричества, то...
     Он остановился. Почему тварь перестала насмехаться над ним? Где  она,
черт побери? Он оглянулся, быстро посветив себе  за  спину.  Ничего.  Глаз
полковника вдруг начало жечь огнем - туда затекла бисеринка пота.
     В следующий миг в земле разверзлась трещина, Роудс резко обернулся  и
увидел взметнувшуюся фонтаном землю и пробившиеся  из-под  пола  исхудалые
руки с металлическими ногтями. Существо по-тараканьи шустро  выкарабкалось
наверх: порыжевшие от техасской земли волосы, свисающее лохмотьями  платье
в цветочек, скользкое, лоснящееся старушечье  лицо.  Роудс  сунул  фонарик
прямо в мертвые вытаращенные глаза, и во рту существа синим огнем блеснули
иглы зубов.
     - Гадкий мальчишка! - взвизгнуло  существо,  вскидывая  одну  руку  к
лицу, а другой злобно замахиваясь на Роудса.
     Полковник попятился и выстрелил. Отдача чуть не сбила его с ног. Пуля
разодрала серую щеку. Он выстрелил еще  раз,  промахнулся,  и  похожее  на
старуху существо пошло в наступление, по-прежнему закрывая глаза  рукой  и
мотая головой не то от ярости, не то от боли.
     Другая рука существа сомкнулась на левом запястье Роудса.  Под  кожу,
рассекая ее, вошли два металлических  ногтя.  "Если  выроню  фонарик,  мне
крышка", - понял полковник и услышал собственный крик: в  руке  противника
заключалась такая внушающая ужас, сокрушительная сила, что ему показалось,
будто запястье вот-вот сломается.
     Вдавив дуло винтовки в сгиб локтя твари, он спустил курок. Потом  еще
раз. И еще. Теперь ему удалось вырваться от своего врага. Из  пасти  твари
понесся такой рев, словно из треснувшей паровой трубы ринулся  на  свободу
воздух.
     Тварь вдруг резко обернулась и, загораживая глаза, сиротски  горбясь,
стремительно бросилась прочь. Отбежав от Роудса,  она  кинулась  наземь  и
лихорадочно принялась закапываться, орудуя пальцами  и  ногами.  В  Роудса
полетел сырой грунт. Примерно за пять секунд тварь наполовину спряталась в
землю.
     Для Роудса это оказалось слишком. Нервы полковника не выдержали, и он
бросился наутек.
     К Вэнсу доносились и крики старухи, и звуки  выстрелов,  и  визг,  от
которого по спине у шерифа побежали мурашки. Теперь он услышал, что кто-то
бежит в его сторону, чавкая башмаками по дерьму в тоннеле, а  потом  внизу
глухо раскатился голос Роудса: "Тащи!" Наверх  вылетела  винтовка,  однако
фонарик Роудс оставил при себе.
     Вэнс потащил шланг на себя. Роудс карабкался наверх так,  словно  ему
на пятки наступали черти. Одолев  последние  три  фута,  он  ухватился  за
обломанный бетон, подтянулся, перевалился  за  край  дыры  и  на  карачках
неуклюже кинулся прочь, выронив зажатый под мышкой фонарик. Тот  покатился
по полу.
     - Что стряслось? Силы  небесные,  что  стряслось?  -  Вэнс  нагнулся,
подобрал фонарик и посветил полковнику в лицо. Шериф увидел меловую маску,
где вместо глаз красовались две выжженных сигаретой дыры с серой каемкой.
     - Я в порядке. В порядке. Я в порядке,  -  обливаясь  потом,  твердил
Роудс. На самом деле ему было холодно и сыро, и он понимал, что стоит хоть
разок хихикнуть - и здравствуй, психушка. -  Свет.  Оно  не  любит  света.
Не-а! Я его шлепнул. Пристрелил, точно, пристрелил!
     - Выстрелы я слышал. Во что вы там пали... - Шериф осекся и замолчал.
В  свете  фонарика  он  разглядел  такое,  что  почувствовал:  сейчас  его
вывернет.
     Роудс поднял левую руку. С запястья, крепко стискивая его пальцами  и
вонзив под кожу два металлических ногтя, свисала оторванная у локтя  серая
рука. На месте локтя из разорванных тканей сочилась  тягучая  бледно-серая
жидкость.
     - Пристрелил! - сказал Роудс. На губах промелькнула страшная ухмылка.
- Пристрелил!



                            32. ПЕЙЗАЖ РАЗРУШЕНИЯ

     Стоя в комнате, выходившей окнами на фасад дома, Рик Хурадо не сводил
глаз с видневшейся за  треснутым  стеклом  тлеющей  автомобильной  свалки.
Горели свечи. Его Палома тихонько плакала.
     Ей вторила миссис Гарраконе, которая жила несколькими домами  дальше.
Рядом, обняв мать за плечи, чтобы успокоить, стоял ее сын Джой. В  комнате
был и Зарра с накрученным на руку кнутом. Миранда сидела на  диване  подле
бабушки, держа руку Паломы в своих.
     Отец Ортега ждал ответа на только что поставленный им  вопрос.  Около
двадцати минут назад к нему  зашла  миссис  Гарраконе.  Она  вернулась  из
больницы, где в тревоге ждала известий о  своем  муже  Леоне  -  но  Леона
Гарраконе, работавшего в одной из мастерских на автодворе Кейда, не нашли.
     - Я знаю, что он жив, - повторяла она,  обращаясь  к  Рику.  -  Знаю.
Выбрался же оттуда живым Джон Гомес, а ведь он работал бок о  бок  с  моим
Леоном. Он сказал, что выполз наружу и услышал, как зовут  на  помощь  те,
кто остался в мастерской. Я знаю, что мой Леон еще там.  Может  быть,  его
что-то придавило. Может, у него переломаны ноги. Но он жив. Я знаю!
     Рик взглянул на отца Ортегу и понял, что они со священником  убеждены
в одном и том же: шансов разыскать Леона Гарраконе в развалинах  автодвора
живым очень и очень мало. Но Доминго Ортега жил на Четвертой улице в  двух
домах о