оторый час. Двадцать три минуты третьего. Хэммонды опаздывали -
так же, как и Роудс  с  Ганнистоном.  "Наплевать,  -  подумал  он.  -  Эту
шмакодявку  все  равно  не  найти  -  по  крайней мере  за  то время,  что
осталось." Из-за дыма на улице не было видно ни зги. Они с Дэнни полностью
проверили Боуден и Аврора-стрит и треть домов на Оукли. Девчонки никто  не
видел, а в нескольких домах не оказалось полов  -  одни  дыры  в  темноту.
Дэнни опять раскис, и  Вэнсу  пришлось  отвезти  его  обратно  в  контору.
Инферно  всегда  казался  шерифу  небольшим  городком,  но  сейчас   улицы
удлинились, а дома превратились в призрачные дворцы. Учитывая дым и  пыль,
найти того, кто не хотел, чтобы его нашли, было никак невозможно.
     - Трудная ночка, - сказала Сью.
     - Лучше думать так. Сисил ушел домой?
     - Ага, недавно слинял.
     - А ты чего не закроешь да не пойдешь домой? Толку от работы немного,
верно?
     - Мне больше по душе, когда есть чего делать, - откликнулась  она.  -
Лучше торчать здесь, чем сидеть в темноте дома.
     - Да уж наверно. - Неяркий свет льстил Сью. Шериф подумал, что,  кабы
бабенка не штукатурилась так, что хватило бы и на ремонт дома, она была бы
по-настоящему хорошенькой. Конечно, Китовая Задница была, что  называется,
трамбовкой, но Вэнсу ли было воротить нос  от  габаритов  после  всех  тех
вешалок, к которым он подъезжал? Допустим, Сью и впрямь  была  давалкой  -
но, может, на то были свои причины? -  А  чего  ты  так  и  не  уехала  из
Инферно? - решился он спросить, просто, чтобы не думать о неумолимом  ходе
времени. - В школе-то ты вроде училась дай Бог всякому?
     - Не знаю. - Сью пожала мясистыми  плечами.  -  Наверное,  ничего  не
подвернулось.
     - Черт, нельзя же  ждать,  чтобы  что-то  подвернулось!  Надо  искать
самой! По-моему, ты могла найти где-нибудь хорошую работу и  продвинуться,
а может, уже нарожала бы полный дом детворы. - Вэнс перевернул чашку вверх
дном и поймал последнюю горькую каплю кофе.
     - Да так, не пришлось. Все равно, - Сью слабо, печально улыбнулась, -
я, верно, была бы не слишком хороша в этом плане.
     - Да ты сама еще ребенок! Сколько тебе -  двадцать  восемь,  двадцать
девять? - Вэнс увидел, как она скривилась. - Это ж совсем немного! Черт, у
тебя еще полно... - голос шерифа дрогнул, но он договорил: - ...времени!
     Она не ответила. Вэнс опять поглядел на часы. Прошла еще минута.
     - Дэнни по тебе сохнет, - сказал он ей. - Знаешь ты это, а?
     - Мне Дэнни нравится. Не-не, я не про  женитьбу.  И  не  про...  сами
знаете.
     Круглые щеки Сью залил румянец.
     - Я думал, вы с Дэнни... э... взаправду близкие друзья.
     - Да. В смысле  -  друзья.  Дэнни  -  джентльмен,  -  сказала  она  с
достоинством. - Заходит ко мне и мы разговариваем. Вот и  все.  Так  редко
найдешь мужика,  чтоб  можно  было  поговорить.  Похоже,  мужику  с  бабой
трудновато просто потрепаться, верно?
     - Ага, наверное. - Шериф ощутил укол стыда за то, что  посмеялся  над
ней, и ему пришло в голову, что  Дэнни,  может  быть,  в  большей  степени
мужчина, чем он думал.
     Сью кивнула и повернула голову ко входу. Вэнс увидел ее  глаза;  они,
казалось, сосредоточились на чем-то очень далеком.
     - Может, я и могла бы уехать, - сказала она. - Я печатала лучше  всех
в классе. Наверное, можно было бы устроиться секретаршей. Но я  не  хотела
уезжать. То есть... Инферно - не самое лучшее место на свете, но  это  мой
дом. Поэтому он для меня особенный,  неважно,  сильно  он  сдал  или  нет.
Честное слово, я вспоминаю Инферно добром... например, когда я заканчивала
школу  и  была  главной  мажореткой,  наши  ребята  один  раз   играли   с
"Сидартаунскими рыцарями". -  Глаза  Сью  озарились  сиянием  десятилетней
давности. - В тот вечер шел дождь, лило, прямо  как  из  ведра,  но  я  со
своими девочками не сидела дома.  И  только  Гэри  Парди  с  сорока  ярдов
погасил мяч, девчонки подняли меня, и я сделала сальто. Как все  завопили!
Я такого сроду не слышала! Ни до того, ни после. Потом ребята подходили ко
мне и говорили, что сделать сальто в такой дождину и не сломать шею -  это
потрясающе, а еще, что приземлилась я легко, как ангельское перышко. - Она
моргнула; очарование разом разрушилось. - Да, - сказала Сью, - здесь я  не
пустое место, а там... - Она махнула рукой, подразумевая остальной мир.  -
Там я буду никто. - Ее глаза  нашли  глаза  шерифа  и  заглянули  в  самую
глубину. - Это мой дом. И ваш. Надо бороться, чтобы его сохранить.
     Во рту Вэнса держался привкус пепла.
     - Будем бороться, - сказал он, но слова прозвучали неискренне.
     Занавешенное простыней окно осветили  фары.  Рядом  с  машиной  Вэнса
кто-то притормозил. Фары погасли, к дверям приблизилась  одинокая  фигура.
Вэнс понял, что это не Роудс и не Ганнистон. Те ушли пешком. В кафе вплыла
Селеста Престон, да так, будто владела каждой  трещинкой  на  кафеле.  Она
села у дальнего конца стойки и сказала:
     - Пиво и яйцо.
     - Да, мэм. - Сью  вынула  из  охладителя  тепловатое  "Лоун  Стар"  и
направилась к холодильнику за яйцом.
     Селеста окинула взглядом стойку и кивнула Вэнсу.
     - Никак припозднились, а? Давно пора на боковую.
     - Да вроде. - Он слишком устал, чтобы обмениваться с ней  колкостями.
- Все равно, я вряд ли спал бы хорошо.
     - Аналогично. - Она взяла принесенное Сью яйцо, разбила о край стойки
и одним махом проглотила желток, немедленно вылив вслед ему в  глотку  все
пиво из банки. - Сдала кровь пару часов назад, - объяснила она  и  тыльной
стороной кисти вытерла с губ следы желтка. - Уинт  всегда  говорил:  сырое
яйцо с пивом - самый быстрый способ получить свои витамины.
     - И проблеваться тоже, - сказал Вэнс.
     Она снова хлебнула пива, а Сью пошла в  дальнюю  кабинку  посмотреть,
как там старики.
     - Как же вышло, что вы не  защищаете  город,  Вэнс?  Может,  выволочь
этого сукина сына из его ракеты и сидеть на нем, пока пощады не запросит?
     Вэнс вынул из нагрудного кармана пачку "Кэмел" и  закурил,  размышляя
над вопросом. Он выпустил из носа дым, посмотрел на Селесту и сказал:
     - А чего бы тебе не заползти к себе в задницу и не втянуть  за  собой
дырку?
     Она только  уперлась  в  него  похожими  на  куски  холодного  кремня
глазами, не донеся бутылку до губ.
     - Видно ты, сука, большая начальница, раз  сидишь  тут  и  указываешь
мне, что делать. Думаешь, мне насрать на этот городишко, да? Ладно, может,
я где и подгадил - много где подгадил - но я всегда делал то,  что  считал
лучшим. Даже если и брал деньги у Кейда. Черт, а что  еще  могло  удержать
Инферно при жизни, как не бизнес этого гаденыша? - Он чувствовал, что лицо
набрякло  от  прихлынувшей  крови.  Сердце  тяжело  стучало.  -  Моя  жена
ненавидела каждый дюйм в этом городе и сбежала с шофером грузовика,  но  я
остался. У меня было два сына, которых она забрала с собой и которые знают
обо мне ровно столько, чтобы хаять меня по телефону, но я остался.  Каждый
день я жру пыль, меня поливают на двух языках, но я остался. Я отдал этому
городу должное, дамочка! - Вэнс ткнул сигаретой в ее сторону. - Так нечего
сидеть тут в тренировочных штанах, с брильянтами на пальцах,  и  заявлять,
будто я не пекусь об этом городе! - А потом шериф сказал  то,  что  всегда
понимал, но не осмеливался признать: - Больше у меня ничего нет!
     Селеста  сидела  неподвижно.  Она  отхлебнула  "Лоун   Стар",   мягко
поставила бутылку на стойку и подняла руку, показывая кольца.
     - Фальшивые, - сказала  она.  -  Настоящие  я  продала.  -  На  губах
заиграла ломкая улыбка. - Наверное, я это заслужила, Эд. Что нужно  нашему
кладбищу, так это сила духа. Как насчет угостить даму  сигареткой?  -  Она
взяла пиво, скользнула по табуреткам и уселась за два места от шерифа.
     Эд, подумал он. Селеста  в  первый  раз  назвала  его  по  имени.  Он
подтолкнул к ней пачку и зажигалку, и Селеста поймала их. Прикурив, она  с
истинным наслаждением затянулась.
     - Думаю, если я помру, так тоже буду довольна, - сказала она.
     - Еще чего - помирать. Мы выберемся.
     -  Эд,  ты  мне  больше  нравишься,  когда  говоришь  правду,  -  она
перебросила ему сигареты и зажигалку. - Цена нашим шкурам  такая  же,  как
гигиеническому тампону в мужской тюрьме, и ты это знаешь.
     На улице заурчал  мотор.  Из  дыма  появился  Коди  Локетт  и  поднял
"консервы" на лоб.
     - Я ищу полковника Роудса, - сказал  он  шерифу.  -  Он  должен  быть
здесь.
     - Да, я тоже его жду. Он опаздывает примерно на десять минут. - Шериф
не дал себе труда снова свериться с часами. - Зачем он тебе?
     - Девчонка - в форте у Щепов. Знаете, о ком я. О Дифин.
     Вэнс едва усидел на месте.
     - Сейчас? Она там прямо сейчас?
     - Да, с ней мистер Хэммонд и его жена. Так полковник-то где?
     - Они с капитаном Ганнистоном пошли через мост,  на  Окраину.  Думаю,
они еще там.
     - Ладно. Поеду поищу. Если они покажутся здесь, передайте им новости.
- Коди опять надвинул очки  на  глаза,  побежал  к  "хонде",  сел,  лягнул
стартер и поехал по Селеста-стрит на восток. Вдруг парнишку  как  ударило:
во-первых, он отдал приказ шерифу, и  тот  подчинился,  а  во-вторых,  там
сидела сама Селеста Престон. Он  повернул  на  мост  и  прибавил  газу.  В
грязном воздухе задушенно ревел мотор.
     Коди был уже на середине моста, и тут дымку  прокололи  две  фары.  С
Окраины, наезжая на разделительную полосу, мчалась какая-то машина. Коди с
шофером одновременно ударили по тормозам. Обе  машины,  визжа  покрышками,
вильнули и остановились почти капот в капот. Мотор легковушки  застучал  и
заглох.
     Коди увидел, что это серебристый мерседес Мэка Кейда.  В  нем  сидели
двое мужчин. За рулем был крепкий парень с коротко подстриженными  темными
волосами и засохшей струйкой крови на лице.
     - Вы полковник Роудс? - спросил Коди, и тот кивнул.  -  Меня  послали
мистер Хэммонд с женой. Их дочка в общаге. - Он  махнул  рукой  в  сторону
общежития, но отсюда его огоньки не были видны. - В конце Трэвис-стрит.
     - Мы уже знаем. - Роудс снова завел мотор.  -  Какой-то  мальчишка  в
церкви сказал нам.
     Они с Ганнистоном зашли в церковь на Первой улице и спросили отца  Ла
Прадо, нельзя ли обратиться с алтаря к людям, пришедшим в поисках убежища.
Вместе с информацией Рик Хурадо передал им ключи от мерседеса.
     - Времени у нас мало, - сказал Роудс, подал машину назад, выровнял ее
и помчался прочь.
     Коди понял, от кого полковник  это  узнал.  Сказать  ему  мог  только
Хурадо. Он начал разворачивать свой самокат, но сообразил, что до  Окраины
- от силы тридцать ярдов. До церкви  на  Первой  улице  оставалось,  может
быть, еще пятьдесят или шестьдесят футов. Если Хурадо в церкви, там и  его
сестра. Коди решил, что  при  желании  может  даже  зайти  внутрь.  Неужто
Гремучки набросятся на него прямо в церкви? Увидеть потрясенную физиономию
Хурадо! Игра стоила свеч. Кроме того, парнишка был  не  прочь  лишний  раз
взглянуть на Миранду.
     Все равно все пошло  вразнос,  и  момент  казался  как  нельзя  более
подходящим для того, чтобы испытать судьбу. Коди завел мотор, взял курс на
юг и через несколько секунд колеса запрыгали по мостовой Окраины.



                         46. ТИК-ТАК, УХОДИТ ВРЕМЯ

     Сквозь дымку,  припадая  на  правую,  согнутую  в  колене  ногу,  шла
какая-то фигура.
     - Пошли, Бегун! - сказал этот человек  и  остановился,  чтобы  собака
догнала его. Потом он двинулся дальше, к парадной двери дома Хэммондов  на
Селеста-стрит. Он постучал в дверь, подождал, и постучал снова.  -  Никого
нету! - объяснил он Бегуну. - Пойдем домой или разобьем лагерь?
     Бегун тоже пребывал в нерешительности.
     - Она может появиться, - сказал Сержант. - Она тут живет. - Он  нажал
на ручку двери, и та открылась. - Есть кто дома? - крикнул он, но  изнутри
не отвечали. Бегун шумно обнюхал дверную раму и первым переступил порог. -
Не ходи туда! Нас не приглашали! - запротестовал Сержант. Однако у  Бегуна
были свои соображения, и пес радостно поскакал внутрь.
     Решение  было  принято.  Они  подождут  здесь  либо  девчушку,   либо
Хэммондов. Сержант вошел, захлопнул дверь и добрался до  комнаты,  где  на
полу лежало множество книг. Читателем Сержант был не ахти каким, но помнил
книжку, которую читала ему мать: что-то  про  маленькую  девочку,  которая
погналась за кроликом вниз по кроличьей норе. Он ударился больным  коленом
об стул и позволил себе плюхнуться на него.
     Бегун забрался к нему на колени. Так, вместе, они и сидели в темноте.


     Примерно в четверти мили от дома  Хэммондов  Керт  Локетт  заходил  в
родные двери. Ободранную до мяса левую  сторону  лица  покрывала  марлевая
повязка, а ленты лейкопластыря  удерживали  пропитанный  йодом  тампон  на
ободранных ребрах. В кузове пикапа Керт потерял сознание и очнулся,  когда
мексиканец тащил его в больницу, взвалив на плечо,  как  мешок  с  песком.
Сестра сделала ему пару обезболивающих уколов и занялась ранами.  Все  это
время он, как  сумасшедший  дурак,  что-то  лепетал  о  бойне  в  "Колючей
проволоке". Сестра позвала послушать Эрли Мак-Нила, и Керт  рассказал  ему
про полицейские машины и людей из  ВВС,  которые  ждали  на  шоссе  N  67.
Пообещав дать полковнику знать, Мак-Нил хотел отправить Керта в палату, но
этого Керт стерпеть не мог. Вонь антисептиков и спирта  слишком  смахивала
на резкий запах "Кентакки Джент"; она напомнила ему о заблестевших в свете
ламп мозгах Мак-Катчинса, и его замутило.
     Он уже заметил, что мотоцикла Коди возле дома нет. Вероятно, прикинул
Керт, мальчик в общежитии. Он никогда не боялся темноты, но  пройти  через
первую  комнату,  когда  образ  обугленного  черного  существа,  хлещущего
хвостом, так и впивался в мозг, оказалось непросто. Но он одолел  кухню  и
порылся  в  ящике,  отыскивая  спички  и  свечу.  Найдя  один-единственный
короткий огарок и коробок спичек, Керт зажег фитиль. Пламя разгорелось,  и
он увидел на коробке эмблему "Колючей проволоки".
     Он заметил свидетельство того, что Коди был здесь: на кухонном  столе
стояла воткнутая в блюдце свеча. Керт раскрыл холодильник,  вынул  бутылку
виноградного  сока,  в  которой  оставалось  всего  несколько  глотков,  и
прикончил ее. Во  рту  все  еще  держался  медный  привкус  крови,  а  две
прогалины на десне, где раньше были зубы, дергало в такт сердцебиению.
     Он зажег прилепленную к блюдцу свечу и забрал с собой в спальню.  Его
лучшая  рубаха  -  красная  ковбойка  -  валялась   на   полу.   Осторожно
передергивая плечами, Керт натянул ее и  уселся  на  кровать.  Было  адски
жарко, по лицу катился пот.
     Заметив,  что  стоявшая  на  ночном  столике   маленькая   фотография
Сокровища перевернулась, он поднял  ее  и  уперся  взглядом  в  освещенное
желтым неярким светом лицо.
     "Сколько времени прошло, - подумал он. - Уйма."
     Кровать притягивала. Она  хотела,  чтобы  Керт  забрался  во  влажные
простыни, прижимая портрет Сокровища к груди, свернулся клубком  и  уснул.
Потому что сон отделял от смерти один шаг. Керт понял: этого-то он и ждал.
Сокровище  была  там,   в   недоступном   для   него   краю.   По-прежнему
золотоволосая, с солнечной улыбкой, она всегда останется молодой - у  него
же каждый день будет отнимать еще чуточку сил и здоровья.
     Но в свете свечи он  разглядел  на  фотографии  то,  чего  раньше  не
замечал: в лице Сокровища проступал Коди. Да, густые кудри были такими же,
как у Коди, но было и другое - резко очерченный подбородок, широкие брови,
угловатое лицо. И глаза: даже, когда Сокровище улыбалась,  в  них  таилась
сталь, точно как у Коди. "Больно уж сильной была Сокровище, чтобы поладить
со мной, - подумал Коди. - Шибко сильной."
     Коди был в Сокровище. На этом самом  фото.  Он  все  время  был  там,
только до этой минуты Керт этого не замечал.
     А Сокровище жила в Коди. Мысль была  ясной,  как  пробившийся  сквозь
грозовые тучи сноп солнечного света,  и  тьма  в  голове  у  Керта  начала
рассеиваться.
     Он зажал рот рукой, чувствуя себя таким оглушенным, словно только что
схлопотал в зубы. Сокровище жила в Коди. Она оставила ему частицу себя,  а
он отшвырнул дар, как засопленную тряпку.
     - О Боже, - прошептал он. - О Боже мой. - Он взглянул  на  расколотую
вешалку, которая висела на стене, и наружу запросился стон.
     Нужно найти Коди. Нужно заставить мальчика понять, что его  отец  был
слеп и болен сердцем. Всего этим не поправить, много грязной воды утекло -
но когда-то надо начинать, правда? Керт осторожно вынул фото Сокровища  из
рамки, потому что хотел, чтобы Коди увидел в ней себя,  бережно  сложил  и
убрал в задний карман.
     Обретя цель,  он  простучал  башмаками  по  покоробленным  доскам.  С
треском захлопнув за собой  дверь-ширму,  Керт  вышел  на  Сомбра-стрит  и
повернул к северу, туда, где она сходилась с Трэвис-стрит.


     Рэй Хэммонд в городской клинике закончил натягивать одежду -  залитую
кровью рубаху и все прочее, - и вышел из палаты. Очки пропали, так что все
имело размытые контуры, но Рэй видел достаточно  хорошо,  чтобы  идти,  не
натыкаясь на стены. Он почти добрался до  сестринского  поста,  и  тут  из
двери справа от него появилась сиделка (кажется,  миссис  Боннер,  подумал
Рэй) и сказала:
     - И куда это вы, молодой человек, направляетесь?
     - Домой. - Распухший  язык  все  еще  казался  непомерно  большим,  а
открывать и закрывать рот было больно.
     - Только, когда доктор Мак-Нил даст добро.
     В голосе звучала та же непререкаемость, что у Косоглазки Джеппардо.
     - Я сам даю себе добро. Я не могу уснуть и не собираюсь лежать там  и
глазеть в потолок.
     - Ну-ка, - она взяла его за руку. - Ты возвращаешься в постель.
     Еще одна пытается убрать меня  с  дороги,  подумал  он,  и  внутренне
запылал от гнева.
     - Сказал же, я иду домой, - Рэй вырвал руку. - Зато не  говорил,  что
вам можно хвататься за меня. - Даже  без  очков  парнишка  разглядел,  как
медсестра возмущенно поджала губы. - Пусть я еще не взрослый, но  права  у
меня есть. Например, пойти к себе домой, когда  вздумается.  Спасибо,  что
залатали, и адиос.
     Рэй, слегка припадая на одну ногу, прошел мимо медсестры. Он  ожидал,
что будет схвачен за плечо, но успел сделать  три  шага,  и  только  тогда
услышал, как она начала звать доктора Мак-Нила. Рэй  прошел  мимо  первого
стола, пожелал миссис Сантос доброй ночи  и  двинулся  дальше,  за  дверь.
Доктор Мак-Нил за ним не  пришел.  Рэй  подумал,  что  у  дока  есть  дела
поважнее, чем гоняться за ним. Из-за тумана и плохого зрения мальчик видел
от силы на десять футов вперед, а воздух вонял, как "химическая  бомбочка"
из школьной лаборатории, но он упрямо шагал по  Селеста-стрит,  с  хрустом
наступая кроссовками на осколки битого оконного стекла.
     Когда Рэй  отправлялся  домой,  Коди  Локетт  остановил  мотоцикл  на
окраине, у ступеней католической церкви. Он поднял очки на лоб  и  немного
посидел на стреляющем и вздрагивающем мотоцикле.  За  витражами  церковных
окон горели свечи, виднелись движущиеся внутри люди. В любую  другую  ночь
из Коди уже сделали бы отбивную только за то, что он находился  здесь,  но
сегодня правила поменялись. Он выключил двигатель и фару, слез с мотоцикла
- и тут-то увидел стоящую во дворе на другой стороне Первой улицы  фигуру.
До нее было каких-нибудь пятнадцать футов. Коди взялся  за  примотанную  к
рулю биту, усаженную гвоздями.
     Лица этого человека Коди разглядеть не сумел, но заметил, что ему  на
плечи свисают маслянистые завитки черных волос.
     - Кроуфилд? - спросил он. И повторил уже громче: - Кроуфилд, это ты?
     Санни Кроуфилд не шелохнулся. Возможно, он улыбался,  а  может  быть,
лишь косо поглядывал на Коди. В свете церковных свечей глаза Санни  влажно
блестели.
     - Лучше вали с  улицы,  мужик!