всего. Жду тебя у себя в 16.00 завтра - обсудим  наш
план наступления на  Персидский  залив.  Надеюсь,  ты  сумеешь  как  следует
отдохнуть.
   Алексеев встал. Начальник был ворчливым старым медведем, так  похожим  на
его отца. И настоящим солдатом.
   - Прошу принять во внимание,  что  вынужден  повиноваться  приказу  моего
командующего. - Оба рассмеялись. Смех снял напряжение у обоих.
   Алексеев вышел  из  кабинета  генерал-полковника  и  спустился  к  своему
штабному автомобилю.  Когда  машина  остановилась  у  дома,  где  находилась
квартира генерала, водителю пришлось его будить.

Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго"

   - Маневр сближения, -  приказал  Макафферти.  В  течение  двух  часов  он
следовал   за   надводным   кораблем,   с   того   самого   момента,   когда
гидролокационный пост обнаружил его на расстоянии  сорока  четырех  миль  от
подлодки.  Ракетоносец  сближался  с  судном  только  на  основании   данных
гидролокатора; согласно приказу капитана, в центр управления огнем  с  поста
не сообщили, что это  за  корабль.  В  настоящем  походе  каждый  контакт  с
надводным кораблем рассматривался как контакт с неприятелем.
   - Расстояние до цели три тысячи пятьсот  ярдов,  -  доложил  помощник.  -
Пеленг один-четыре-два, скорость восемнадцать узлов, курс два-шесть-один.
   - Поднять перископ! - скомандовал Макафферти. Перископ  управления  огнем
плавно выдвинулся из  своей  тумбы  на  правом  борту  надстройки.  Старшина
подошел  к  перископу  и,  опустив  ручки  управления,   направил   его   на
соответствующий пеленг. Капитан взглянул  в  объектив  и  навел  перекрестье
прицела на носовую часть корабля.
   - Пеленг - ноль!
   Главный  старшина  нажал  на  кнопку,  передавая  пеленг   на   компьютер
управления стрельбой МК-117.
   - Угол по носу двадцать градусов, правый борт. Техник  центра  управления
огнем ввел данные в компьютер. Микропроцессор  мгновенно  рассчитал  углы  и
расстояния.
   - Расчетные данные получены. Аппараты три и четыре готовы!
   - О'кей. - Макафферти отошел от перископа и повернулся к помощнику:
   - Хотите посмотреть, кого мы только что потопили?
   - Вот это да! - Помощник засмеялся и опустил  перископ.  -  Отто  Кречмер
<Отто Кречмер - немецкий подводник, прославившийся своими успехами во вторую
мировую войну> сдох бы с зависти.
   Макафферти взял микрофон общекарабельного вещания.
   - Говорит капитан. Мы только что закончили учение по слежению за кораблем
неприятеля. Для тех, кого это интересует, сообщаю, что "вражеским" кораблем,
который  мы  потопили,  был  супертанкер   "Юниверс   Айленд",   загруженный
тремястами ста  сорока  тысячами  тонн  нефти-сырца.  Конец.  -  Он  повесил
микрофон на место.
   - Критические замечания, помощник.
   - Цель была слишком простой, шкипер, - отозвался тот. - Скорость  и  курс
оставались постоянными. После обнаружения можно было бы сократить расчеты на
четыре-пять минут, но ведь мы вели  их,  исходя  из  того,  что  цель  будет
двигаться, постоянно меняя курс. На мой взгляд, именно так и надо  поступать
с целью, которая движется не слишком быстро. Считаю, что все прошло хорошо.
   Макафферти  кивнул,  соглашаясь  с  помощником.  Скоростная  цель   вроде
эскадренного миноносца вполне может полным  ходом  направиться  к  подводной
лодке, тогда как цель, не обладающая большой скоростью,  в  боевых  условиях
скорее всего попытается двигаться переменным курсом.
   - Да, мы постепенно совершенствуем маневры сближения и атаки.  -  Капитан
посмотрел на персонал центра управления огнем. - Молодцы, парни.  Действуйте
так и дальше. -  В  следующий  раз,  подумал  Макафферти,  он  даст  команду
гидролокационному  посту  не  сообщать  об  обнаруженной  цели   до   самого
последнего момента. Тогда он проверит, насколько успешно действуют его  люди
в  обстановке,  требующей  мгновенных  решений.  А  пока  он  решил   больше
полагаться  на  учения,  напряженные  и   частые,   проводимые   с   помощью
компьютерного моделирования.

Норфолк, штат Виргиния

   - Да, это аккумуляторные батареи. Теперь подтверждение  получено.  -  Лоу
передал  Тоуленду  пачку  спутниковых  фотографий.  Отчетливо   были   видны
несколько грузовиков, и хотя у большинства кузовы были затянуты брезентом, у
трех брезентовое покрытие уже сняли, и груз с высоколетящего спутника хорошо
просматривался.   Тоуленд   увидел    продолговатые    очертания    огромных
аккумуляторных батарей, похожих на ванны, и матросов, волокущих их по пирсу.
   - Когда были сделаны эти снимки? - спросил Тоуленд.
   - Восемнадцать часов назад.
   - Они больше пригодились  бы  мне  сегодня  утром,  -  проворчал  молодой
офицер. - Похоже, что у пирса ошвартованы три подводные лодки  типа  "танго"
<"Танго" -  тип  особо  бесшумной  советской  дизельной  подводной  лодки.>.
Грузовики десятитонные.  Их  тут  девять.  Я  уже  навел  справки  -  каждая
аккумуляторная батарея в сухом виде весит двести восемнадцать килограммов.
   - Неужели? А сколько их требуется для одной подлодки?
   - Много.  -  Тоуленд  усмехнулся.  -  Точное  число  нам  неизвестно.  По
полученным мною оценкам, существуют четыре варианта, и расхождения достигают
тридцати процентов. Впрочем, скорее всего число аккумуляторных  батарей  для
разных лодок различно. Чем больше субмарин одного типа строится  на  верфях,
тем сильнее соблазн их  усовершенствовать.  По  крайней  мере  мы  поступаем
именно так. - Тоуленд поднял голову. - Нам  нужно  как  можно  больше  таких
фотографий.
   - Об этом  уже  позаботились.  Отныне  нам  будут  присылать  все  снимки
военно-морских баз. Что ты думаешь о готовности надводных кораблей?
   Тоуленд пожал плечами. Снимки запечатлели с дюжину боевых кораблей  -  от
крейсеров до эсминцев. На палубе каждого из них виднелось множество  кабелей
и упаковочных ящиков, и всюду работали матросы.
   - Судя по этим фотографиям, трудно сказать. Не видно подъемных кранов, не
ведется погрузки тяжелых предметов, но  краны  тоже  могут  перемещаться.  В
этом-то и вся проблема. Все, что может интересовать на кораблях, находится в
укрытии. На основании этих снимков можно только сказать, что они ошвартованы
у причалов, все остальное будет  предположением.  Даже  глядя  на  подводные
лодки,  мы  всего  лишь   догадываемся,   что   они   занимаются   погрузкой
аккумуляторных батарей.
   - Перестань, Боб, - недовольно фыркнул Лоу.
   - А ты сам подумай, Чак, - продолжил Тоуленд. - Они ведь  знают  о  наших
разведывательных спутниках  и  догадываются  об  их  назначении,  верно?  Им
известны орбитальные траектории и их параметры, и потому они знают, в  какой
точке находятся спутники в любой  заданный  момент.  Если  им  действительно
захочется провести  нас,  неужели  это  так  трудно?  Если  бы  перед  тобой
поставили задачу обмануть спутники и тебе было бы все о них известно, как бы
ты поступил? Мы слишком уж зависим от этих "птичек". Они  приносят  огромную
пользу, несомненно, но у них есть определенные ограничения. Было бы  неплохо
получить разведданные от человеческих источников.

Полярный, Россия

   - Это невероятно - заливать в боевой  корабль  бетон,  -  заметил  Флинн,
возвращаясь на автомобиле в Мурманск. Он даже не подозревал, что в подводных
лодках используется балласт.
   - В самом деле, но какую пользу это приносит! - воскликнул сопровождающий
их молодой  капитан-лейтенант  советского  флота.  -  Если  бы  только  ваши
военно-морские силы последовали этому примеру!
   Флинн и Каллоуэй обратили внимание на то, как умело разместили  небольшую
группу журналистов, которым позволили, стоя на пирсе, следить за выводом  из
строя  двух  первых   атомных   подводных   ракетоносцев   типа   "янки"   с
баллистическими ракетами на борту.  Иностранных  корреспондентов  возили  по
двое, по трое в сопровождении морского офицера и  водителя.  Впрочем,  этого
следовало ожидать. Больше всего обоих журналистов  изумило,  что  их  вообще
допустили на столь секретную военно-морскую базу.
   - Жаль,  что  ваш  президент  не  разрешил  присутствовать  здесь  группе
американских офицеров, - продолжал сопровождающий.
   - Да, вынужден согласиться с вами, капитан, - кивнул Флинн.  Если  бы  на
процедуре нейтрализации подводных лодок присутствовали американские  морские
офицеры, статья, которую он намеревался передать,  выглядела  бы  еще  более
сенсационно. А сейчас здесь находились только два офицера - швед  и  индиец,
причем оба не из подводного флота. Только они  сумели  вблизи  наблюдать  за
тем, что корреспонденты окрестили "бетонной церемонией",  а  потом  уверенно
сообщили: да, бетон был залит в каждую  пусковую  шахту  на  двух  подводных
лодках. Флинн засек по секундомеру время, потребовавшееся на заливку бетона,
чтобы по возвращений кое-что проверить. Какой объем пусковой шахты?  Сколько
бетона требуется, чтобы заполнить ее? Какой  должна  быть  продолжительность
этой процедуры? - И все-таки, капитан, согласитесь, что американская реакция
на предложение вашей стороны была крайне позитивной, - закончил Флинн.
   В течение всего этого разговора Уильям  Каллоуэй  молча  смотрел  в  окно
автомобиля. Он был корреспондетом во время войны за Фолклендские  острова  и
передавал новости с фронта своему  телеграфному  агентству,  к  тому  же  он
провел немало времени на Королевском военно-морском флоте -  как  на  боевых
кораблях, так и на верфях, -  наблюдая  за  снаряжением  судов,  готовящихся
отправиться на юг. Сейчас они проезжали мимо пирсов и  складских  помещений,
предназначенных для  технического  обслуживания  надводных  кораблей.  Здесь
что-то было не так, но Каллоуэй никак не мог понять  что  именно.  Флинн  не
знал, что его приятель  часто  оказывал  неофициальную  помощь  Интеллиджене
сервис, британской разведывательной службе. Каллоуэй  никогда  не  занимался
разведкой сам - в конце концов он журналист,  а  не  шпион,  -  но,  подобно
большинству репортеров, был  умным  и  наблюдательным  человеком  и  замечал
многое из того, что его редакторы не хотели включать в репортажи,  не  желая
загромождать текст лишними подробностями. Он даже не  имел  представления  о
том, кто занимает должность резидента британской разведки в Москве, но часто
встречался и беседовал со знакомым дипломатом в  посольстве  Ее  Величества.
Переданные им сведения поступят по нужному адресу.
   - А каково мнение нашего английского друга о советских верфях? -  спросил
капитан с широкой улыбкой на лице.
   - Они гораздо современнее наших, -  отозвался  Каллоуэй.  -  Кроме  того,
капитан,  насколько  я  понимаю,  у  вас  нет  профсоюза   докеров?   Офицер
рассмеялся.
   - В Советском Союзе в  этом  нет  необходимости.  У  нас  рабочим  и  так
принадлежит все.  -  Оба  корреспондента  заметили,  что  слова  капитана  в
точности соответствуют лозунгам партии. А как же иначе?
   - Вы подводник? - спросил англичанин.
   - Нет! - воскликнул капитан и громко засмеялся. Русские  любят  смеяться,
когда считают это необходимым, подумал Флинн. -  Я  вырос  в  степях,  люблю
синее небо и широкие горизонты. Я глубоко  уважаю  моих  товарищей,  которые
служат  в  подводном  флоте,  но   не   испытываю   ни   малейшего   желания
присоединиться к ним.
   - Вы точно выразили и мои чувства, капитан. - согласился Каллоуэй. -  Мы,
пожилые британцы, испытываем слабость к нашим садам и паркам. А все-таки где
вы служите?
   - Сейчас меня списали на берег, но до этого я служил на ледоколе  "Леонид
Брежнев". Мы занимались гидрографическими исследованиями, а также  пробивали
путь через льды для торговых судов, ходивших по Северному  морскому  пути  в
Тихий океан.
   - Нелегкая работа, должно быть, - заметил Каллоуэй. - И опасная. - Давай,
говори побольше, старина, подумал он.
   - Не только это. Требуется немалая осторожность, верно, но  мы,  русские,
привыкли к холоду и льдам. На нас возложена почетная  задача  способствовать
экономическому развитию своей страны.
   - А вот я никогда не смог бы стать моряком, - покачал головой Каллоуэй  и
заметил удивленное выражение на лице Флинна:
   "Так уж не смог бы..." - Слишком  много  приходится  трудиться,  даже  на
стоянке в порту. Как теперь,  например.  Ваши  верфи  всегда  так  загружены
работой?
   - Да разве это загружены? - не подумав,  ответил  капитан.  Корреспондент
агентства Рейтер кивнул. Корабли стояли, ошвартованные бортами,  но  на  них
почти никто не работал. По палубам  передвигались  лишь  отдельные  матросы.
Большинство  кранов  замерло  в  неподвижности.  Грузовики  застыли.  Однако
надводные корабли и вспомогательные плавсредства  сгрудились,  словно...  Он
посмотрел на часы. Половина четвертого. Рабочий день еще не мог закончиться.
   - Великое событие для разрядки напряженности между Востоком и Западом,  -
произнес он, скрывая свои истинные чувства.  -  Пэт  и  я  напишем  отличные
обзоры и расскажем о нем нашим читателям.
   - Отлично, - снова улыбнулся капитан. - Настало время для настоящего мира
на Земле.
   Через четыре часа корреспонденты вернулись  в  Москву  после  как  всегда
утомительного перелета самолетом "Аэрофлота", кресла для  которого  придумал
не иначе как Торквемада. Журналисты направились к автомобилю Флинна - машина
Каллоуэя все еще стояла без движения с испорченным двигателем. Англичанин не
переставая  ворчал,  что  ему  пришлось  пользоваться  в  Москве   советским
автомобилем, вместо того чтобы привезти из Англии  свой  "моррис".  Стоит  у
"жигулей"  чему-нибудь  выйти  из  строя,  и  достать  запчасти  практически
невозможно.
   - Ну что, Патрик, как тебе сегодняшний материал для статьи?
   - Отличный. Жаль только, что не удалось сделать несколько снимков.  -  Им
обещали доставить  фотографии  агентства  ТАСС,  где  запечатлена  "бетонная
церемония".
   - Что ты думаешь о самой базе?
   - Очень большая. Я однажды провел день на базе в Норфолке. Они показались
мне похожими.
   Каллоуэй задумчиво кивнул. Гавани действительно походят друг на друга, но
почему военно-морская база в Полярном выглядит как-то странно? - подумал он.
Или это обычная репортерская подозрительность? Постоянный  вопрос:  что  они
скрывают? Однако до сих пор Советы никогда не пускали его на  военно-морскую
базу, а это его третий срок  работы  в  Москве.  Вот  в  Мурманске  Каллоуэю
приходилось бывать и раньше. Однажды он встретился с мэром города и  спросил
его, какое влияние оказывает присутствие  морских  офицеров  и  матросов  на
управление городом. В  Мурманске  повсеместно  видны  на  улицах  офицерские
фуражки и матросские бескозырки. Мэр попытался ускользнуть от прямого ответа
и наконец произнес: "В Мурманске нет военно-морского флота". Типично русский
ответ  на  острый  вопрос,  а  вот  теперь  они  пустили   дюжину   западных
корреспондентов на одну из самых секретных баз Северного флота. Выходит,  им
захотелось  доказать,  что  они  ничего   не   скрывают   от   международной
общественности. Или наоборот - скрывают? После того как он закончит репортаж
о "бетонной  церемонии"  и  передаст  его  в  Лондон,  непременно  зайдет  в
посольство выпить бренди  с  приятелем-дипломатом.  К  тому  же  там  у  них
намечается какой-то прием.
   Он приехал в английское посольство, расположенное  на  набережной  Мориса
Тореза, прямо напротив Кремля,  чуть  позже  девяти  вечера.  Бокалы  бренди
следовали один за другим. После четвертого корреспондент  смотрел  на  карту
военно-морской базы и, пользуясь своей профессиональной памятью,  показывал,
что он там видел. Час спустя переданная им  информация  была  зашифрована  и
отправлена в Лондон.

Глава 8

Дальнейшие наблюдения

Грассау, Германская Демократическая Республика

   Телевизионная съемочная группа не теряла времени  даром.  Уже  много  лет
русские не разрешали снимать свои боевые подразделения в действии,  так  что
снятые теперь на военных учениях промахи вызовут немалый интерес к репортажу
для вечерних новостей компании Эн-би-си. У них на глазах  танковый  батальон
остановился у перекрестка на шоссе 101, в пятидесяти  километрах  к  югу  от
Берлина. Где-то раньше они по ошибке повернули не туда,  куда  следовало,  и
теперь командир батальона  разносил  своих  подчиненных.  После  двух  минут
отчаянной ругани вперед вышел молодой капитан и  что-то  показал  на  карте.
Проверяющий полковник тут же высадил майора  из  танка,  и  разобравшийся  в
обстановке  капитан  занял  его  место.  Оператор  снимал  немую   сцену   -
расстроенный майор садился  в  штабной  автомобиль,  который  направился  по
главному шоссе на север. Пять минут  спустя  двигатели  танков  взревели,  и
батальон продолжил движение. Съемочная группа собрала снаряжение, и  старший
группы не спеша пошел к французскому наблюдателю, который тоже присутствовал
при этом.
   Француз был  членом  Объединенной  группы  военных  наблюдателей  союзных
войск, удобным для всех рудиментом второй мировой войны,  позволявшим  обеим
сторонам  шпионить  друг  за   другом.   Он   сотрудничал,   разумеется,   с
разведывательной службой - худощавый мужчина с бесстрастным лицом карточного
игрока и крылатым  значком  парашютиста  на  левой  стороне  груди,  курящий
сигареты "Голуаз".
   -  Каково  ваше  мнение  о  происшедшем,  майор?   -   спросил   репортер
телевизионной службы Эн-би-си.
   -  Они  допустили  ошибку  в  четырех  километрах  отсюда.  Им  следовало
повернуть налево, но они не сделали этого. - Майор пожал плечами  -  типично
французский жест.
   - Что-то на этот раз русские  ошибаются  слишком  часто,  а?  -  Репортер
рассмеялся,  однако  на  лице  французского  офицера  появилось   задумчивое
выражение.
   - Вы заметили, что в составе батальона находился немецкий офицер?
   Репортер вспомнил, что действительно на одном из офицеров был отличный от
других  мундир,  но  не  придал  этому  значения.  Значит,  их   сопровождал
представитель армии ГДР? Тогда почему они не обратились к нему за помощью?
   - Вот именно, - кивнул француз. Он не добавил, что уже четвертый раз стал
свидетелем того, что советские офицеры не просили немцев о помощи..,  и  все
это за последние два дня. В том, что советские  части  нередко  сбивались  с
дороги, не было ничего нового. Русские  пользовались  другим  алфавитом,  не
говоря уже о другом языке, поэтому такое случалось часто и, как  правило,  в
русских  частях  находились  офицеры  восточногерманской  армии,   служившие
проводниками. Но все  это  осталось  в  прошлом.  Теперь  русские  старались
ориентироваться на местности  самостоятельно.  Француз  бросил  сигарету  на
дорогу. - А что еще вы заметили, мсье?
   - Полковник очень рассердился на этого  майора.  Потом  подошел  какой-то
офицер - кажется капитан, - похоже, указал на ошибку и  дал  совет,  как  ее
исправить.
   - Сколько прошло времени?
   - Меньше пяти минут, после того как они остановились.
   - Отлично, - улыбнулся француз. Майор ехал теперь обратно в Берлин,  а  у
батальона появился новый командир. Улыбка исчезла.
   -  Чувствуешь  себя  очень  глупо,  когда  сбиваешься  с  пути,   правда?
Французский офицер сел в машину, чтобы следовать за русскими.
   - А вам разве не доводилось сбиваться с пути в чужой стране, мсье?
   - Конечно. С кем не случалось?
   - Но ведь они исправили свою ошибку очень быстро - разве нет? - Майор дал
знак своему водителю отправляться. И на этот раз сделали это  сами,  подумал
он. Очень интересно...
   Телерепортер пожал плечами и направился к своей машине. Он последовал  за
танком,  замыкающим  колонну,  раздраженный  тем,  что  танки  двигаются  со
скоростью всего тридцать километров в час. Батальон продолжал ползти с такой
скоростью на северо-запад, пока не выехал на шоссе 187, где  каким-то  чудом
присоединился к другому  советскому  подразделению  и,  сбавив  скорость  до
двадцати километров в час, направился на запад к учебному полигону.

Норфолк, штат Виргиния

   Картина была впе