льда состояла  из  тысяч  отдельных  льдин,  ледяных  плит
толщиной в несколько футов, а  размером  от  десятков  квадратных  футов  до
нескольких акров. Каждый год при весеннем  таянии  льда  они  отделялись  от
сплошных паковых полей и плыли, куда их несли ветры и течения, пока снова не
наступали морозы. Беспорядочно плавая на протяжении  короткого  арктического
лета, они терлись друг о друга. В результате  маленькие  льдины  разрушались
полностью и слышался  никогда  не  смолкавший  стон  и  скрежет  гигантского
ледяного поля, протянувшегося через Северный полюс до берегов Аляски.
   - А это  что?  -  Макафферти  отрегулировал  перископ,  поставив  его  на
двадцатикратное увеличение. На мгновение ему показалось, что вдали  вынырнул
перископ подводной лодки. Он исчез  и  тут  же  появился  снова:  мечевидный
спинной плавник самца касатки, кита-убийцы. Фонтан брызг, взлетающих вверх и
тут же замерзающих в ледяном арктическом воздухе, свидетельствовал,  что  он
дышит. И тут же показалось еще несколько касаток.  Как  называют  их  стадо?
Семья? Нет, скорее, стая. Забрались так далеко на север,  охотясь,  наверно,
за тюленями. Интересно, это плохое предзнаменование  или  хорошее?  В  конце
концов научное наименование касаток - Orcinus orca - приносящий смерть.
   - Гидропост, что там у вас на пеленге один-три-девять?
   - Рубка, на этом пеленге одиннадцать  касаток.  По-видимому,  три  самца,
шесть самок и два детеныша. По-моему, очень близко от нас.  Пеленг  медленно
меняется. - В голосе старшего акустика звучали обиженные нотки.  Существовал
строгий приказ не докладывать о появлении "биологических объектов", если  из
рубки не поступало другого указания.
   - Очень хорошо. - Макафферти не удержался от улыбки. Остальные  подводные
лодки, принимавшие участие в операции "Дулиттл", растянулись в  кильватерную
колонну больше десяти миль длиной. Одна за другой они  уходили  на  глубину,
ныряя под мощные паковые льды. Через час вся  кавалькада  в  пяти  милях  от
кромки льдов повернула на восток. Под  субмаринами,  на  глубине  двенадцати
тысяч футов, находилось дно центральной впадины Баренцева моря.

Исландия

   - Целый день не  видел  вертолета,  -  заметил  сержант  Смит.  Разговор,
подумал Эдварде, помогал отвлечься от того, что им  приходилось  есть  сырую
рыбу. Он посмотрел на часы. Время  выходить  на  связь.  Лейтенант  уже  так
привык работать с рацией, что мог собрать антенну с закрытыми глазами.
   - "Конура", это "Ищейка". Ситуация могла бы быть куда лучше, прием.
   - "Ищейка", слышим вас хорошо. Где вы сейчас?
   - Примерно в сорока шести километрах от цели перехода, - ответил  Эдварде
и продиктовал координаты, взятые с карты. Им оставалось пересечь одну дорогу
и всего один горный хребет - если полагаться  на  карту.  -  Ничего  нового,
разве что за весь  день  не  видели  ни  одного  вертолета.  Вообще-то  небо
совершенно пустое. - Лейтенант посмотрел вверх. Действительно, в небе ничего
не  было.  Странно.  Обычно  раз-другой  за  день  они  замечали   самолеты,
патрулирующие в воздухе.
   - Понял, вас, "Ищейка". Сообщаем, что  морская  авиация  высылала  к  вам
истребители и примерно на рассвете русским изрядно досталось.
   - Отлично! Вот почему мы не видели русских с того самого момента, как нас
внимательно  осмотрел  их  вертолет.  -  При  этих  словах  радиооператор  в
Шотландии вздрогнул, а Эдварде продолжал:
   - Нам приходится питаться одной рыбой, но здесь ее много.
   - Как дела у вашей спутницы?
   - Она ничуть не замедляет наше движение, если вас интересует именно  это,
- усмехнулся Эдварде. - Что-нибудь еще?
   - Нет.
   - О'кей, сообщим, если увидим что-то.  Конец  связи.  -  Эдварде  щелкнул
выключателем на блоке питания. - Наши  друзья  сообщают  что  сегодня  утром
русским истребителям крепко досталось.
   - Наконец-то, - отозвался Смит. У него осталось  всего  пять  сигарет,  и
сейчас он смотрел на одну из  них,  размышляя,  не  сократить  ли  запас  до
четырех. Эдварде следил за тем, как сержант щелкнул  зажигалкой  и  принялся
снова отравлять свой организм.
   - Мы идем в Хваммсфьердур? - спросила Вигдис. - Зачем?
   - Кто-то хочет  выяснить,  что  там  находится,  -  ответил  Эдварде.  Он
развернул тактическую карту. На ней было видно, что вход в залив загроможден
скалами. Лишь через несколько секунд лейтенант понял, что,  хотя  высоты  на
суше указаны  в  метрах,  изобаты  морских  глубин  обозначены  на  карте  в
саженях...

Кефлавик

   - Сколько?
   Командиру истребительного полка помогли выйти из вертолета. Его рука была
прибинтована  к  груди.  Катапультируясь   из   разваливающегося   самолета,
полковник вывихнул плечо, затем он приземлился на парашюте на крутой  склон,
растянул  лодыжку  и  получил  несколько  ссадин   на   лице.   Понадобилось
одиннадцать часов, чтобы найти его.  В  общем  полковник  полагал,  что  ему
повезло, - если не  считать  того,  что  он  как  последний  идиот  позволил
заманить весь свой полк в засаду, где и столкнулся с  превосходящими  силами
противника.
   - Пять истребителей способны выполнять боевые задачи, - сообщили  ему.  -
Из поврежденных можно отремонтировать два.
   Полковник выругался, не в силах сдержать ярость, несмотря на то, что  ему
ввели немалую дозу морфия.
   - Что с моими людьми?
   - Нам удалось спасти шестерых, включая вас. Двое не  пострадали  и  могут
летать. Остальные в госпитале.
   Поблизости совершил посадку еще один вертолет. Из него спустился командир
воздушно-десантной дивизии и подошел к ним.
   - Рад, что вы уцелели.
   - Спасибо, товарищ генерал. Вы продолжаете поиски?
   - Да. Мной выделено для этого два вертолета. Что произошло?
   -  Американцы  сделали  вид,  что  собираются   нанести   удар   тяжелыми
бомбардировщиками. Мы так их и не увидели, но  пришли  к  такому  выводу  на
основании помех. Вместе с бомбардировщиками  летели  истребители.  Когда  мы
приблизились, бомбардировщики скрылись. -  Полковник  ВВС  пытался  изложить
события в  наиболее  благоприятном  для  себя  свете,  и  генерал  не  хотел
докапываться до истины. Все они были  оторваны  от  основных  сил,  защищали
изолированный участок фронта, и такого следовало ожидать. МиГи не  могли  не
отреагировать на предполагаемый налет американцев. Делать выговор полковнику
не имело смысла.
   Генерал уже запросил новые истребители, хотя и не надеялся на то, что его
просьбу удовлетворят. В  соответствии  с  первоначальным  планом  вообще  не
предполагалось размещать здесь истребители, но план  был  рассчитан  на  две
недели, в течение которых дивизия будет удерживать остров своими силами.  За
это время сухопутные силы одержат полную победу над  Германией  и  война  на
Европейском континенте практически завершится. Сводки с  фронта,  получаемые
генералом, мало отличались от сообщений московского радио.  Советская  Армия
продвигается к Рейну - и она продолжала продвигаться к Рейну с  первого  Дня
этой проклятой  войны!  Названия  городов,  где  ведутся  бои,  по  какой-то
странной причине не фигурировали в сводках. Начальник  разведотдела  дивизии
рисковал жизнью, слушая передачи западных радиостанций  -  КГБ  рассматривал
такое поведение как измену,  -  для  того  чтобы  получить  представление  о
происходящем на фронте. Если верить этим передачам  -  генерал  им  тоже  не
верил, - война в Европе зашла в кровавый тупик. Пока там не кончатся  боевые
действия, его воздушно-десантная дивизия оставалась уязвимой.
   Попытается ли НАТО  захватить  Исландию?  Начальник  оперативного  отдела
дивизии утверждал, что это невозможно - если только американцам  не  удастся
уничтожить дальние бомбардировщики, вылетающие с аэродромов Кировска, а весь
смысл операции по захвату Исландии воздушно-десантной дивизией и  заключался
в том, чтобы не дать американским авианосцам занять позицию, с  которой  они
смогут нанести удар по авиабазам советской бомбардировочной  авиации.  Таким
образом, на бумаге генералу следовало всего лишь ожидать усиления  воздушных
налетов, а для защиты от них у него были зенитные ракетные установки. Однако
он стал командиром дивизии совсем  не  потому,  что  во  всем  полагался  на
штабные бумаги.

Северная Атлантика

   - В чем дело, черт побери? - Капитан открыл глаза и  увидел,  что  в  его
руку введена пластмассовая трубка. Он помнил только, что стоял на мостике  в
середине вечерней вахты. Теперь он  лежал  в  своей  каюте,  а  иллюминатор,
выходящий  на  правый  борт  фрегата,  был  задернут  шторкой.  На   корабле
светомаскировка - значит, сейчас ночь.
   -  Вы  потеряли  сознание,  капитан,  -  пояснил  старший   фельдшер.   -
Постарайтесь...
   Капитан попробовал встать. Голова приподнялась  на  несколько  дюймов  от
подушки, и силы покинули его.
   - Вам нужно отдохнуть,  шкипер.  У  вас  внутреннее  кровотечение.  Вчера
вечером у вас была кровавая рвота.  Мне  кажется,  что  это  прободная  язва
желудка. Вчера вы нас чертовски перепугали. Почему вы не  зашли  ко  мне?  -
Фельдшер держал в руке флакон с таблетками Маалокса. Почему  люди  постоянно
пытаются обмануть медиков? - подумал  он.  -  У  вас  резко  упало  кровяное
давление, и вы едва не впали в кому.  Скорее  всего,  понадобится  операция,
капитан. К нам летит вертолет, чтобы доставить вас на берег.
   - Но я не могу оставить корабль! Я...
   - Приказ врача, капитан. Если вы умрете  на  корабле,  то  испортите  мой
безупречный послужной список. Мне очень жаль, сэр, но вам нужна  немедленная
медицинская помощь в настоящем госпитале, в противном случае могут произойти
большие неприятности. Вас перевезут на берег.

Глава 32

Новые имена, новые лица

Норфолк, штат Виргиния

   - Доброе утро, Эд. - Командующий надводными силами  Атлантического  флота
США сидел за столом, покрытым сводками, разложенными в каком-то определенном
порядке. Какое утро? - с полуночи прошло всего полчаса.  Моррис  не  покидал
Норфолка с того момента, как приехал сюда на рассвете предыдущего дня.  Если
он вернется домой, ему снова придется заснуть и тогда...
   - Доброе утро, сэр. Вы меня вызывали? - Моррис не захотел садиться.
   - Хотите вернуться в море? - прямо спросил адмирал.
   - В качестве кого?
   - У капитана фрегата "Рубен Джеймс" прободная язва желудка. Сегодня утром
его доставили в госпиталь. Фрегат прибывает в порт  через  час  -  вместе  с
десантным соединением, перебрасываемым с Тихоокеанского флота. Я ставлю  его
в состав охраны конвоя. В гавани Нью-Йорка сейчас формируется крупный конвой
- восемьдесят судов, все большие и быстроходные, с грузом тяжелого  военного
снаряжения для союзных войск, воюющих в Германии.  Отплывает  через  четверо
суток в сопровождении мощного эскортного  англо-американского  соединения  и
боевой авианосной группы. "Рубен Джеймс" пробудет в  порту  всего  несколько
часов - примет на борт горючее и  провизию.  Вечером  отплывает  в  Нью-Йорк
вместе с фрегатом королевского флота "Бэттлэкс". Если вы готовы вернуться  в
море, предлагаю вам принять командование. - Вице-адмирал пристально  смотрел
на Морриса. - Он ваш - если пожелаете. Согласны?
   - Мои личные вещи все еще на "Фаррисе", - нерешительно произнес Моррис. А
хочет ли он действительно принять командование другим кораблем?
   - Их уже везут сюда, Эд.
   Многие готовы взяться  за  такое  дело,  подумал  Моррис.  В  оперативном
управлении флота, куда его  назначили  после  прибытия  в  Норфолк,  сколько
угодно офицеров, с радостью  принявших  бы  это  предложение.  Так  что  же,
вернуться в море и снова командовать кораблем или каждый вечер  возвращаться
в пустой дом и мучиться кошмарами?
   - Если вы так считаете, сэр, я готов.

Фельцихаузен, Федеративная Республика Германия

   Темные силуэты деревьев  освещались  вспышками  артиллерийского  огня  на
северном горизонте. Гром канонады сливался в непрерывный рев. Расстояние  от
Альфельда  до  командного  пункта  дивизии   составляло   всего   пятнадцать
километров,  но  три   ожесточенных   воздушных   налета   и   два   десятка
артиллерийских обстрелов превратили утреннюю поездку в кошмар,  продлившийся
до наступления темноты и после нее - ночи.
   Передовой КП 20-й  танковой  дивизии  стал  командным  пунктом  для  всех
частей,  ведущих  наступление  на  Хамельн.   Генерал-лейтенант   Береговой,
сменивший Алексеева  на  посту  командира  20-й  танковой,  исполнял  теперь
обязанности     командира     дивизии     и     одновременно      командовал
оперативно-маневренной  группой.  Концепция   оперативно-маневренных   групп
считалась перед войной одним  из  наиболее  передовых  достижений  советской
военной мысли. Стремительный прорыв открывает путь во вражеский тыл  и  туда
врывается  оперативно-маневренная  группа,  стремящаяся  захватить  наиболее
важные экономические и политические объекты. Алексеев оперся спиной  о  борт
бронетранспортера и смотрел на север, на вспышки огня, прорывающиеся  сквозь
черные силуэты деревьев. И это получилось не по  плану,  подумал  он.  Можно
подумать, что мы рассчитывали, будто НАТО станет считаться с нашими планами!
   В  небе  сверкнула  желтая  вспышка.  Ослепленный,  Алексеев  на  секунду
зажмурился, а потом стал наблюдать за тем, как огненный  шар  превратился  в
комету, которая упала на землю в нескольких километрах. Наш самолет или  их?
- мелькнуло в голове генерала. Еще  одна  молодая  жизнь  оборвана  ракетой.
Теперь мы убиваем свою молодежь управляемыми снарядами, не способными думать
и рассуждать. Кто сказал, что человечество не пользуется своей техникой  для
достижения достойных целей?
   Всю жизнь Алексеев готовился к этому.  Четыре  года  в  военном  училище.
Трудный  период  становления  молодого  офицера,  назначение  на   должность
командира роты. После того как в нем увидели  многообещающего  офицера,  еще
три года обучения в Академии имени Фрунзе.  Затем  командование  батальоном.
Снова на учебу в Москву, на этот раз в  Академию  Генерального  штаба  имени
Ворошилова. Первый в выпуске. Командир полка, затем - дивизии.  И  все  ради
вот этого?
   В лесу, в пятистах метрах от штаба,  располагался  полевой  госпиталь,  и
ветер доносил на командный пост  крики  раненых.  Совсем  не  так,  как  это
показывают в фильмах о войне, которые он смотрел в детстве - да и сейчас.  В
них раненым воинам полагалось молча и с достоинством  переносить  страдания,
покуривая сигареты, переданные им добрыми  усталыми  врачами  и  прелестными
заботливыми  сестрами.  Долбанная  ложь,  с  яростью  подумал  он,  все  это
долбанная ложь. Профессия воина, к  которой  он  готовился  всю  жизнь,  это
просто профессия наемного убийцы. Он посылал мальчишек,  у  которых  еще  не
исчезли юношеские прыщи с лица, на поле боя, где шел стальной дождь, а земля
орошалась кровью. Но хуже всего  ожоги.  Экипажи  танков,  выскакивающие  из
своих горящих машин в пылающих комбинезонах, кричали не переставая. Тех, кто
умирал от ожогового шока или пули сострадательного офицера, заменяли другие.
Счастливцы, сумевшие добраться до пункта первой  помощи,  обнаруживали,  что
санитары слишком заняты, чтобы раздавать сигареты, а врачи валятся с ног  от
изнеможения.
   Его блестящий тактический успех в Альфельде пока не удалось развить, и  в
глубине души  он  сомневался,  что  это  когда-нибудь  произойдет.  Алексеев
понимал, что приносит в жертву бесчисленные молодые жизни ради красивых слов
в книгах, написанных людьми, сумевшими забыть ужасы,  которые  они  когда-то
переносили и теперь причиняли другим.
   Тебя мучает совесть, Паша? - спросил он  себя.  А  как  относительно  тех
четырех полковников, которых ты подвел под расстрел? Не  слишком  ли  поздно
для угрызений совести, а? Но сейчас не штабные игры и не маневры на полигоне
в Шполе, а понесенные потери - это не горстка несчастных случаев на  учениях
с несколькими пострадавшими. Одно дело, когда командир роты  подводит  итоги
боя, выполнив приказ вышестоящего начальника, и совсем  иное  для  человека,
отдающего приказ и вынужденного затем смотреть на результаты своих действий.
   "Нет ничего ужаснее выигранной битвы, кроме битвы проигранной."  Алексеев
вспомнил это замечание Веллингтона после сражения при Ватерлоо,  прочитанное
им в одной из двух миллионов книг, хранящихся в библиотеке Военной  академии
имени Фрунзе. Да, уж русский генерал не сказал бы такого, в  этом  можно  не
сомневаться. Почему вообще ему разрешили  прочитать  это?  Если  бы  офицеры
читали больше таких комментариев и меньше описаний славных подвигов, как  бы
они вели себя, получив приказ политических деятелей выступать  на  войну?  А
ведь интересная мысль, сказал себе генерал, весьма глубокая... Он  помочился
у дерева и пошел обратно в командный пункт.
   Там он увидел генерала Берегового,  склонившегося  над  картой.  Отличный
человек и хороший генерал,  Алексеев  знал  это.  Интересно,  что  думает  о
происходящем Береговой?
   - Товарищ генерал, эта бельгийская бригада наконец появилась. Атакует  на
левом фланге.  Ее  неожиданная  атака  застала  врасплох  два  наших  полка,
перемещающихся на новые позиции. Там возникла трудная ситуация.
   Алексеев подошел к Береговому и посмотрел на карту. Так что  же  в  нашем
распоряжении? Войска НАТО по-прежнему воюют по своим правилам. Удар  нанесен
в место сочленения двух дивизий -  одной  измотанной  до  предела  и  другой
свежей, но еще не нюхавшей пороха. Лейтенант передвинул  несколько  флажков.
Советские части отступали.
   - Резервный полк оставьте на месте, - приказал Алексеев.  -  А  вот  этот
перебросьте на северо-запад. Попытаемся ударить во фланг  бельгийцам,  когда
они приблизятся к этому перекрестку. - Военный профессионализм действительно
неистребим, подумал он.

Исландия

   - Вот он, смотрите. - Эдварде передал бинокль сержанту Смиту. Они все еще
находились далеко от Хваммсфьердура. Сейчас они смотрели на него  с  вершины
горы высотой две тысячи футов. Искрящаяся на солнце река  внизу  впадала  во
фьорд более чем в десяти милях отсюда. Все лежали, стараясь, чтобы их фигуры
не выделялись на горной вершине, освещенной сзади солнцем, висящим над самым
горизонтом. Эдварде достал рацию.
   - "Конура", это "Ищейка". Вижу цель. -  Эдварде  понимал  глупость  своих
слов. Хваммсфьердур имел в длину почти тридцать миль  и  примерно  десять  в
своей самой широкой части.
   Собеседник Эдвардса в Шотландии  был  приятно  удивлен  -  группа  прошла
пятнадцать километров за десять часов.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Если вы хотите, приятель, чтобы мы  продолжили  путь,  то  рация  может
выйти из строя.
   - Понял. - Майор попытался удержаться от смеха. -  Где  точно  вы  сейчас
находитесь?
   - Примерно в пяти милях к востоку от высоты 578. Теперь,  раз  мы  уже  у
цели, может быть,  скажете,  почему  нас  сюда  послали?  -  поинтересовался
Эдварде.
   -  Если  вы  заметите  любые,  повторяю,  любые   передвижения   русских,
немедленно сообщите нам о них. Стоит вам увидеть, как русский солдат мочится
у скалы, сразу передавайте об этом. Вы меня понимаете?
   - Понимаем. Указать размеры в дюймах. Пока не видим русских. Слева от нас
какие-то развалины, а вдали, вниз по реке, ферма. Ни в первом, ни во  втором
месте  не  заметно  движения.  Может  быть,  вы  направите  нас  в  какое-то
конкретное место?
   - Мы выясняем это. Пока оставайтесь там, где находитесь сейчас.  Подыщите
укрытие получше. Как у вас с пищей?
   - Достаточно рыбы на один день, и  я  вижу  озеро,  где  можно  пополнить
запас. Припоминаю, "Конура", что вы обещали прислать  нам  пиццу.  Сейчас  я
готов ради нее на убийство. Выберите пиццу с пепперони и луком.
   - Рыба полезна для здоровья, "Ищейка". А вот  сила  радиосигнала  падает.
Постарайтесь экономить батарейки. У вас есть что-нибудь еще?
   - Нет. Выйдем  на  связь,  если  что-нибудь  заметим.  Конец.  -  Эдварде
выключил источник питания. - Ребята, мы дома!
   -