ее  страх.  На   столе   перед   верховным
главнокомандующим  силами  НАТО  в  Европе  лежали  четыре  разведывательных
доклада. Их единственной общей чертой было то,  что  авторы  не  знали,  что
происходит, однако признавали, что последствия могут оказаться плачевными.
   И для того,  чтобы  узнать  это,  мне  нужны  эксперты,  думал  верховный
главнокомандующий.
   Отрывок разговора, перехваченного разведывательным спутником, гласил, что
в Москве произошли какие-то бои и что к центрам связи двигаются  войска,  но
советское радио и телевидение в течение  двенадцати  часов  вели  нормальные
передачи, и  только  в  пять  утра  по  московскому  времени  было  передано
официальное сообщение.
   Попытка переворота, совершенная министром обороны? Это плохая новость,  и
то обстоятельство, что переворот был  подавлен,  едва  ли  намного  улучшало
ситуацию.  Радиостанции   прослушивания   только   что   записали   короткое
выступление Петра Бромковского,  последнего  представителя  старой  гвардии,
верного сталиниста. Смысл его речи: соблюдайте спокойствие и сохраняйте веру
в партию.
   Что все это может  значить,  черт  побери?  -  пытался  понять  верховный
главнокомандующий.
   - Мне нужна информация,  -  сказал  он,  обращаясь  к  своему  начальнику
разведывательного управления. - Что  нам  известно  о  структуре  армейского
командования в СССР?
   -  Алексеев,  недавно  назначенный  главнокомандующим  Западным   театром
военных действий, на фронте, по-видимому, отсутствует. Для нас  это  хорошая
новость, потому что наше наступление должно начаться через десять часов.
   На столе верховного главнокомандующего зазвонил телефон.
   - В чем дело? Я ведь предупредил - никаких звонков,  продолжай,  Франц...
Через четыре часа? В Потсдаме?  Пока  не  могу  ответить.  Перезвоню.  -  Он
положил трубку. - Мы только что получили открытое приглашение, переданное по
радио. Начальник Генерального штаба Советской Армии хочет срочно встретиться
со мной в Потсдаме.
   - Приглашает "срочно" встретиться, герр генерал?
   - Да, так  говорится  в  сообщении.  Если  я  полечу  на  вертолете,  они
предоставят   вертолетный   эскорт   до   места   встречи.    -    Верховный
главнокомандующий откинулся на спинку кресла. - Как, по-вашему, они намерены
сбить мой вертолет, чтобы избавиться от меня, потому что я  настолько  умело
руководил  войсками  НАТО?   -   По   лицу   верховного   главнокомандующего
промелькнула ироническая улыбка.
   - Наши дивизии концентрируются к северо-востоку от Ганновера, -  напомнил
ему начальник разведуправления.
   - Я знаю, Иоахим.
   - Не летите сами, - посоветовал  начальник  разведуправления.  -  Пошлите
представителя.
   - Тогда  почему  он  не  попросил  об  этом?  -  задал  вопрос  верховный
главнокомандующий,  словно  рассуждая  вслух.  -  Именно  так  и   следовало
поступить.
   - Он торопится, - ответил Иоахим. - Русские не  сумели  одержать  победу.
Правда, они не потерпели и поражения, но их наступление остановлено, и у них
возникли проблемы с горючим. Что,  если  в  Москве  к  власти  пришла  новая
группировка? Они заставили замолчать средства массовой  информации  -  пусть
временно, пока собираются с силами, -  и  хотят  кончить  военные  действия.
Сейчас им нужно сконцентрировать все внимание на внутренних проблемах, Самый
удобный момент, чтобы нанести решающий удар, - закончил он.
   - И загнать их в угол, чтобы  они  оказались  в  отчаянном  положении?  -
спросил верховный  главнокомандующий.  -  В  распоряжении  русских  огромное
количество ядерного оружия. Вы не обратили внимание на что-то  необычное  на
их стороне фронта, пусть даже если это только кажется необычным?
   - Если не считать вновь прибывающих дивизий, больше ничего. А  вдруг  мне
удастся  положить  конец  этой  проклятой   войне?   -   подумал   верховный
главнокомандующий.
   -  Я  вылетаю,  -  заявил  он  и,  подняв  телефонную   трубку,   сообщил
генеральному секретарю Северо-Атлантического Совета о своем решении.

***

   Трудно сохранять спокойствие, когда  рядом  летят  два  советских  боевых
вертолета. Верховный главнокомандующий поборол искушение взглянуть на них  и
вместо  этого  сосредоточил   внимание   на   лежащих   перед   ним   досье,
предоставленных разведывательной службой. Это были  досье  НАТО  на  пятерых
видных советских военачальников.  Он  не  знал,  с  кем  предстоит  встреча.
Адъютант генерала  сидел  напротив.  Молодой  офицер  смотрел  на  советский
вертолет.

Потсдам, Германская Демократическая Республика

   Алексеев расхаживал по поляне, нервничая из-за  того,  что  ему  пришлось
улететь из Москвы, где новые партийные руководители - но все-таки  партийные
руководители, напомнил он себе - пытались справиться  с  ситуацией.  А  этот
идиот еще спрашивал, можно ли доверять мне! - подумал он.  Генерал  вспомнил
краткую информацию о  верховном  главнокомандующем  силами  НАТО.  Пятьдесят
девять лет, сын и внук боевых офицеров. Отец -  десантник,  погиб  во  время
сражения с немцами к западу от Сен-Вита, в  Арденнах.  Закончил  академию  в
Уэст-Пойнте,  пятнадцатый  в  выпускном  классе.  Четыре  раза  побывал   во
Вьетнаме,  последний  раз  командовал  101-й  воздушно-десантной   дивизией.
Северо-вьетнамские военачальники считали его исключительно опасным и  ловким
тактиком  -  и  он  доказал  это  не  деле,  проворчал  Алексеев.   Закончил
университет,  степень   магистра   по   международному   праву,   выдающиеся
лингвистические способности. Женат, двое сыновей и дочь,  никто  из  них  не
служит в вооруженных силах. Решил, по-видимому, что трех поколений, отданных
армии, достаточно. Четверо внуков, подумал Алексеев. Четверо внуков.., когда
у человека четверо внуков... Единственный порок - любит играть в  карты.  Не
трезвенник, но пьет умеренно. О склонности к сексуальным извращениям  ничего
не известно, говорится в досье. Алексеев улыбнулся, вспомнив эту строчку. Мы
оба староваты для таких глупостей, подумал он. Да и времени слишком мало.
   Из-за деревьев послышался шум вертолетов.  Алексеев  стоял  на  небольшой
поляне, рядом с командирским  бронетранспортером.  Экипаж  бронетранспортера
скрывался в лесу, вместе со взводом автоматчиков. Маловероятно, конечно,  но
вдруг НАТО воспользуется такой возможностью, чтобы ликвидировать  советского
главнокомандующего - нет, мы не такие безумцы, да и они тоже, решил генерал.
   Это был один из новых "блэкхоуков". Вертолет завис  в  воздухе  и  плавно
опустился на заросшую травой поляну. Над головой  барражировали  два  Ми-24.
Дверца вертолета открылась не сразу. Пилот  выключил  двигатели,  и  несущие
лопасти вращались еще две минуты,  прежде  чем  остановились.  Затем  дверца
открылась, и из вертолета спустился генерал.
   А он высокий для десантника, подумал Алексеев.

***

   Верховный главнокомандующий мог захватить с собой кольт 45-го  калибра  с
резной костяной рукояткой, подаренный ему во Вьетнаме, но потом  решил,  что
произведет  впечатление  на  русского,   если   прилетит   невооруженным   в
повседневной  форме  десантника.  Воротник  его   куртки   украшали   четыре
генеральские звезды,  а  слева  на  груди  виднелись  значки  парашютиста  и
ветерана-пехотинца. Справа простая нашивка с фамилией:  "РОБИНСОН".  Мне  не
надо рисоваться, Иван, подумал генерал, - я победил.

***

   - Передайте автоматчикам в лесу,  чтобы  они  убрали  автоматы  и  отошли
подальше.
   - Но, товарищ генерал! - попытался возразить адъютант. Он только  недавно
был назначен  на  эту  должность  и  не  успел  познакомиться  с  привычками
генерала.
   - Исполняйте приказ, быстро. Если мне  понадобится  переводчик,  я  подам
знак.  -  Алексеев  пошел  навстречу   американскому   генералу.   Адъютанты
приблизились друг к другу.
   Генералы  отсалютовали  одновременно,  но  ни  один  не  захотел   первым
протянуть руку.
   - Значит, вы Алексеев, - произнес Робинсон. - Я ожидал кого-то другого.
   - Маршал Бухарин в отставке. Между прочим, вы отлично говорите по-русски,
генерал Робинсон.
   - Спасибо, генерал Алексеев. Много лет назад  меня  заинтересовали  пьесы
Чехова, а понять пьесы по-настоящему можно только на языке автора. С тех пор
я прочитал немало русской литературы.
   Алексеев кивнул.
   - К тому же так лучше сумеешь  понять  своего  врага.  -  Он  перешел  на
английский язык. - Может быть, прогуляемся?
   - Какая охрана у вас в лесу?
   -  Взвод  автоматчиков  из  мотострелковой  дивизии.  -  Алексеев   снова
заговорил по-русски. Робинсон владел русским лучше,  чем  он  английским,  и
Павел Леонидович уже доказал собеседнику широту своих знаний.  -  Откуда  мы
знали, кто прилетит с вами в вертолете?
   - Это верно, - согласился  верховный  главнокомандующий.  И  все-таки  вы
стояли один, на открытой поляне, стараясь показать мне, что  не  испытываете
чувства страха, подумал американский  генерал.  -  Итак,  какой  будет  тема
нашего разговора?
   - Прекращение военных действий.
   - Я слушаю.
   - Надеюсь, вы понимаете, что я не имел никакого отношения к началу  всего
этого безумия. Робинсон повернул голову.
   - А какова судьба солдата, генерал? Мы  всего  лишь  проливаем  кровь,  и
затем нас обвиняют в этом. Ваш отец был военным?
   - Да, танкистом. Ему больше повезло, чем вашему отцу.
   - Так и случается чаще всего, правда? Простое везение.
   - Только давайте не будет говорить об этом нашим политическим деятелям. -
Алексеев едва не  улыбнулся  и  лишь  теперь  заметил,  что  затронул  тему,
интересующую Робинсона.
   - А кто ваши политические  деятели?  Если  мы  хотим  добиться  разумного
решения конфликта, я должен сообщить своим политикам,  кто  руководит  вашей
страной.
   - Генеральным секретарем Центрального  Комитета  Коммунистической  партии
Советского Союза является Михаил Эдуардович Сергетов.
   - Кто? - удивился Робинсон.  Перед  вылетом  он  прочитал  список  членов
Политбюро, но этой фамилии в нем не было. Он попытался выиграть время. - Что
там у вас произошло?
   Алексеев заметил, что Робинсон озадачен, и  на  этот  раз  он  улыбнулся.
Значит, вы не знаете, кто такой  Сергетов,  товарищ  генерал?  Для  вас  это
неизвестный фактор и вы нуждаетесь во времени, чтобы обдумать его.
   - Как принято говорить у вас, американцев, настало время перемен.
   Откуда ты научился так мастерски играть в покер, сынок? - промелькнуло  в
голове верховного главнокомандующего, восхищенного  самообладанием  русского
генерала. Но у меня в руках все козыри. А что у тебя?
   - Итак, что вы предлагаете?
   - Я не дипломат, а всего лишь солдат, - ответил Алексеев. - Мы предлагаем
прекращение огня, за которым последует постепенный отвод войск  на  позиции,
занимаемые перед началом войны, на что потребуется две недели.
   - За две недели я могу добиться этого и без прекращения огня,  -  холодно
заметил Робинсон.
   - Ценой огромных потерь и колоссального риска,  -  напомнил  ему  русский
генерал.
   - Нам известно, что у вас нет горючего. Вся ваша экономика развалилась.
   - Вы совершенно правы, генерал Робинсон, и если развалится и наша  армия,
как вы говорите, у нас останется лишь одно средство защитить государство.
   - Ваша страна напала на страны НАТО  без  объявления  войны,  неужели  вы
полагаете, что мы просто согласимся вернуться к status quo  и  не  потребуем
ничего большего? - негромко спросил  верховный  главнокомандующий,  стараясь
сдержать свои чувства. Он уже допустил одну ошибку, а ошибаться в таком деле
- непозволительная роскошь. - Только не говорите мне о бомбе,  взорванной  в
Кремле, - вам точно известно, что мы не имели к этому никакого отношения.
   - Я уже сказал, что не принимал участия в  развязывании  войны.  Я  всего
лишь исполнял приказ - но неужели  вы  рассчитываете,  что  Политбюро  будет
сидеть сложа руки, наблюдая за  тем,  как  разваливается  экономика  страны?
Какое политическое давление оказали бы вы на нас, а?  Если  бы  вы  знали  о
критической нехватке нефти...
   - Нам  стало  известно  об  этом  всего  несколько  дней  назад.  Неужели
прикрытие все-таки сработало? - подумал Алексеев.
   - Почему вы не сообщили нам, что нуждаетесь в нефти? - спросил Робинсон.
   - И тогда вы согласились бы обеспечить ею нашу страну? Знаете,  Робинсон,
я не являюсь специалистом в международных отношениях, как  вы,  но  не  надо
принимать меня за дурака.
   - Разумеется, мы потребовали бы и получили кое-какие уступки - но неужели
вы считаете, что мы не пошли бы  на  любые  меры,  лишь  бы  избежать  этого
безумия?
   Алексеев сорвал листок с дерева. Мгновение он пристально смотрел на него,
восхищаясь чудесной сетью прожилок, где все связано друг с другом. Ты только
что убил еще одно живое существо, Паша, подумал он.
   - Думаю, членам Политбюро такая мысль даже не пришла в голову.
   - Они развязали войну, - повторил Робинсон. - Сколько людей погибло из-за
этого?
   -  Виновные  в  этом  арестованы.  Их  ждет   суд   как   государственных
преступников. Товарищ Сергетов выступал против войны и рисковал жизнью из-за
этого. Я тоже подвергался смертельной опасности, стараясь прекратить ее.
   - Виновных вы передадите нам. Мы снова созовем Нюрнбергский процесс, и их
будут судить за преступления против человечества.
   - Вы получите их только после того, как закончится  наш  суд,  -  и  этот
трибунал весьма  продолжительным,  генерал  Робинсон,  -  добавил  Алексеев.
Сейчас они говорили как солдаты, а не как дипломаты. - Неужели вы  считаете,
что пострадали только  ваши  страны?  Когда-нибудь  я  расскажу  вам  о  тех
страданиях, которые мы вынесли от этой прогнившей верхушки!
   - И вы полагаете, что те, кто сейчас захватили  власть,  сумеют  все  это
изменить?
   - Откуда я знаю? Но мы попытаемся. Как бы то ни было, это наше внутреннее
дело.
   Да неужели? - едва не сказал Робинсон.
   - Вы говорите слишком уверенно для представителя только что созданного  и
весьма неустойчивого правительства.
   - А вы, генерал, говорите слишком уверенно для  человека,  который  всего
пару недель назад находился на грани поражения. Помните, что вы говорили  об
удаче? Ну что ж, если хотите, оказывайте нажим на нас. Советский Союз больше
не может выиграть войну, зато  обе  стороны  могут  ее  проиграть.  Вы  ведь
знаете, что все висело на волоске. Мы едва не разгромили вас. Если бы не эти
проклятые невидимые бомбардировщики, уничтожившие мосты  в  первый  же  день
войны, или если бы нам удалось разгромить еще три или четыре  ваших  конвоя,
сейчас вы просили бы меня о перемирии.
   Достаточно  было  одного  или  двух  конвоев,  напомнил  себе   Робинсон.
Действительно, чаша весов колебалась до последнего момента.
   - Я предлагаю прекратить огонь уже в  полночь,  -  повторил  Алексеев.  -
После этого, через две недели, мы отведем войска  на  позиции,  которые  они
занимали до начала войны, и бойня прекратится.
   - Как насчет обмена военнопленными?
   - Об этом можно договориться позднее. Берлин может  стать  самым  удобным
местом. - Как и следовало ожидать, война почти не затронула этот город.
   - Судьба немецкого гражданского населения за вашей линией фронта?
   Алексеев на мгновение задумался.
   - Они смогут беспрепятственно вернуться после прекращения  огня  -  более
того, я прикажу пропустить машины с продовольствием через передовые линии  -
под нашим наблюдением.
   - Жестокое обращение с гражданскими лицами?
   - Я лично займусь этим. Все, виновные в нарушении устава полевой  службы,
будут преданы суду военного трибунала.
   - Откуда я знаю, что вы не используете  эти  две  недели  для  подготовки
нового наступления?
   - А я откуда знаю, что вы не начнете контрнаступление, запланированное на
завтра? - возразил Алексеев.
   - Вообще-то оно должно начаться через несколько часов.  -  Робинсону  так
хотелось принять предложение русского  генерала.  -  Вы  уверены,  что  ваши
политические руководители пойдут на эти условия?
   - Да. А ваши?
   - Я должен получить их согласие, но мне предоставлено  право  согласиться
на прекращение огня.
   - Значит, решать предстоит вам, генерал Робинсон.

***

   Адъютанты генералов стояли  у  опушки,  беспокойно  поглядывая  на  своих
начальников. С генералов не сводили глаз также русские автоматчики и  экипаж
вертолета. Генерал Робинсон протянул руку.
   - Слава Богу, - выдохнул русский адъютант с облегчением.
   - Да, - согласился американец.

***

   Алексеев достал из заднего кармана поллитровую бутылку водки.
   - Я не притрагивался к спиртному в течение  нескольких  месяцев,  но  мы,
русские, привыкли обмывать договор глотком водки.
   Робинсон поднес горлышко бутылки к губам, отпил из нее и передал  бутылку
Алексееву. Тот сделал пару глотков, размахнулся и  швырнул  бутылку  в  лес.
Ударившись о ствол дерева, она не разбилась. Русский и американский генералы
переглянулись и расхохотались. Теперь, когда была достигнута договоренность,
их охватила волна облегчения.
   - Знаешь, Алексеев, если бы мы были дипломатами, а не солдатами...
   - Да, именно поэтому  я  и  приехал.  Прекратить  войну  проще  тем,  кто
понимает ее.
   - Совершенно верно.
   - Скажи мне, Робинсон, - начал Алексеев и  задумался,  пытаясь  вспомнить
имя американского генерала - да, Юджин, а отца звали Стивен,  -  скажи  мне,
Евгений Степанович, когда мы прорвались у Альфельда, насколько близко...
   - Вас отделяло от победы совсем немного, я даже не знаю, сколько часов. У
нас тогда оставалось боеприпасов всего на пять суток,  однако  пара  конвоев
сумела пересечь океан почти беспрепятственно, и мы смогли продолжить  боевые
действия. - Робинсон остановился. - Что  вы  собираетесь  сделать  со  своей
страной?
   - Не знаю. И товарищ Сергетов тоже не знает. Однако партия  должна  нести
ответственность перед народом, руководители  государства  тоже.  Мы  усвоили
этот урок.
   - Мне нужно возвращаться, Павел  Леонидович.  Хочу  пожелать  вам  удачи.
Может быть, через некоторое время...
   - Да, может быть. - Они пожали руки.
   Алексеев следил за тем, как верховный  главнокомандующий  силами  НАТО  в
Европе подозвал к себе адъютанта, который  тоже  обменялся  рукопожатием  со
своим  русским  коллегой.  Они  поднялись  в  вертолет.  Турбины   загудели,
четырехлопастный винт начал медленно  раскручиваться,  набирая  скорость,  и
винтокрылая машина оторвалась от земли. "Блэкхоук" описал круг над  поляной,
давая возможность русским вертолетам охранения занять позиции, и полетел  на
запад.
   Ты так никогда и не узнаешь,  Робинсон,  улыбнулся  Алексеев,  стоя  один
посреди поляны, никогда не узнаешь, что после смерти  Косова  мы  не  смогли
отыскать его личные коды, позволяющие привести в готовность ядерное  оружие.
Понадобились по крайней мере сутки, прежде чем мы сумели бы  воспользоваться
им.  Генерал  в   сопровождении   адъютанта   направился   к   командирскому
бронетранспортеру, откуда Алексеев связался по  радио  со  штабом  фронта  и
передал короткое донесение, отправленное затем в Москву.

Зак, Федеративная Республика Германия

   Полковник Эллингтон помогал Эйсли пробираться среди деревьев. Оба летчика
прошли курсы выживания во вражеском тылу, которые были  настолько  трудными,
что Эллингтон однажды поклялся, что, если его заставят проходить  их  снова,
он подаст  в  отставку.  Именно  потому,  что  тогда  ему  пришлось  столько
трудиться, понимал полковник, сейчас он  вспомнил  приобретенные  им  уроки.
Только для того, чтобы пересечь одну проклятую дорогу, им понадобилось ждать
четырнадцать часов. По его мнению, их сбили в  пятнадцати  милях  за  линией
фронта. Это расстояние представляло бы собой всего лишь  прогулку  в  мирное
время, но сейчас легкая прогулка превратилась в неделю тяжелых испытаний. Им
пришлось скрываться в  лесу,  пить  воду  из  ручьев,  подобно  животным,  и
перебегать от одного дерева под прикрытие другого.
   Сейчас он