за годом освещающей
события, происходившие во всех концах империи. Римскому плебсу было не так
уж важно, кто его тешил хлебом и зрелищами, а жители провинций - кто их
угнетал налогами и разорял междоусобными войнами.

У императора Адриана мог быть дурной характер, но чувствовала это только
его семья и близкое окружение, а не Рим, не Италия, не средиземноморская
держава. Однако читателям свойственно любопытство, а политической
пропаганде - плакатное упрощение. Пропаганда четко делила правителей на
хороших (миротворцев) и плохих (мятежников). А исполнители старательно
расписывали биографии первых эпизодами высокого благородства, а вторых -
самыми низкопробными сплетнями. Если сплетен недоставало, их выдумывали.

Основателем жанра императорских биографий был писатель Светоний Транквилл -
он упомянут в жизнеописании императора Адриана. При Адриане он выпустил
свое сочинение "Жизнь двенадцати цезарей" (от Юлия Цезаря до убийства
Домициана в 96 г. н.э.). Все биографии были выстроены по одной схеме:
происхождение правителя, путь к власти, внутренняя политика, зрелища для
народа, войны, семейная жизнь, фавориты, внешность и привычки, смерть и
погребение. Эти рубрики заполнялись россыпью как можно более ярких фактов,
характеризующих императора сначала с хорошей стороны, а потом с дурной (или
наоборот). Факты эти Светоний не выдумывал, а черпал одни из прижизненных
панегириков императору, другие из памфлетов против него, а мелкие
занимательные подробности добавлял сам из разысканий в государственных
архивах. Сто лет спустя вслед ему написал жизнеописания следующих
"двенадцати цезарей" (до Гелиогабала) важный чиновник Марий Максим. Они не
сохранились, ссылки на них есть в нашей книге, авторы ее считают его
писателем ненадежным, у которого "история перемешана со сказками", но сами
следуют в своем обращении с историей именно за ним. У них есть ссылки на
писателей, которые никогда не существовали, цитаты из документов,
вымышленные от начала до конца, фантастические генеалогии, придуманные
имена и т.д. В первых биографиях (посвященных Антонинам) больше надежности,
под конец - больше выдумок. Восстановить источники, которыми пользовались
"сочинители истории Августов", отделить заимствованные ими вымыслы от их
собственных, - дело спорное и трудное, и входить в эти подробности мы не
будем.

Сто лет назад немецкий историк Г. Дессау обратил внимание на то, что
некоторые названия должностей в нашей книге соответствуют не тому времени,
которое описывается, а гораздо более позднему - уже после Диоклетиана и
Константина; и что некоторым вымышленным персонажам даны имена с таким
расчетом, чтобы они казались достойными предками вельможных родов,
выдвинувшихся только в конце IV в. Он сделал вывод, что посвящения шести
авторов Диоклетиану и Константину - фикция, такая же, как многое другое в
этой книге, написана же она была значительно позже, в 390-х годах, и
по-видимому, одним автором. Вероятно, неизвестный сочинитель взялся за свою
работу всерьез, но столкнулся в ней с трудностями, непривычными для
дилетанта, и стал решать их с помощью собственной изобретательности.

Дальше - больше, и наконец, он решил снять с себя ответственность, приписав
свои измышления шести выдуманным же историкам прошлого. При книге,
несомненно, бьшо какое-то общее предисловие, до нас не сохранившееся; может
быть, там сочинитель и рассказьшал, как он будто бы нашел в архивах писания
таких-то старинных историков, заинтересовался, порешил их издать и т.д.

Столь смелая гипотеза, разумеется, вызвала споры, затянувшиеся до наших
дней. Большинство ученых примкнули к поздней датировке, предложенной
Дессау; меньшинство держатся традиционной ранней датировки; отдельные
ученые предполагают серединную дату, 360-е годы. Единогласие до сих пор не
достигнуто и когда в 1957-1960 гг. этот перевод "Сочинителей истории
Августов" печатался в журнале "Вестник древней истории", то автор одной из
предпосланных ему статей, Е.М. Штаерман, склонялась к ранней их датировке,
а автор другой, А.И. Доватур, к поздней.

Пусть читателя нашего издания это не смущает. Для него важно одно - не
принимать за чистую монету все, что говорится на этих страницах. Перед ним
не столько история, сколько исторический роман. Отделять в нем по крупицам
факты от вымыслов - это трудная забота специалистов-историков. Мы намеренно
не входим в эти подробности и ограничиваемся самым малым комментарием.
Пусть то, что писалось как исторический роман, и читается как исторический
роман. Этот жанр ведь тоже рожден античностью. Был нравоучительный роман
Ксенофонта о воспитании мудрого Кира Персидского; был безымянный греческий
роман о сказочных подвигах Александра Великого; в III в. н.э. ритор
Филострат написал роман о мудреце и чудотворце Аполлонии Тианском,
действовавшем при Нероне и Домициане; к этой традиции примыкают и
"Властелины Рима" с той лишь разницей, что они используют в качестве
материала более свежие события и старательнее стилизуются под "настоящую"
историю.

Так и читали эту книгу на протяжении веков - как занимательное и
поучительное чтение. На русский язык она была впервые переведена еще в
любознательном XVIII в. ("Шесть писателей истории об Августах", СПб., 1775.
Ч. 1-2). В положительном XIX в. о ней не вспоминали. В пору революций и
контрреволюции XX в. она ожила вновь. Поэт Валерий Брюсов, много и усердно
занимавшийся поздней античностью, зимой 1917-1918 гг. читает цикл публичных
лекций о падении Римской империй, целиком строя характеристику кризиса III
в. на данных "сочинителей истории Августов", хотя отлично понимает их
ненадежность. В примыкающей к этому циклу лекции "Урок истории" он, сжато и
почти цитатно пересказывая описания бедствий времени их жизнеописаний
Гордианов, Максима и Бальбина, Галлиенов и "30 тиранов", задает
риторический вопрос: "Написано ли это вчера или это - пророчества, когда-то
выставленные каким-то прозорливцем?" - и продолжает: "Забытая "История
Августов" для наших дней приобретает совершенно новое значение: если ее не
стоило читать в течение 1600 лет, то теперь настало время снять с полки эту
книжку, стряхнуть с нее пыль и положить к себе на стол. Биографиям
императоров, составленным ... около 300 г. по Р.Х., пришла пора сделаться
"настольной" книгой русского читателя в году по Р.Х.1918". Оставим Валерию
Брюсову гиперболизм его стиля; но решимся предположить что эпоха,
оправдывающая интерес русского читателя к истории этих "Властелинов Рима",
еще не пришла к своему концу.

М.Л. ГАСПАРОВ

                     Флавий Вописк Сиракузянин. Тацит.

XXVII

ФЛАВИЙ ВОПИСК СИРАКУЗЯНИН

ТАЦИТ

I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX

I. (1) То, что согласно записям понтификов, которые одни тогда пользовались
правом писать историю1, имело место после смерти Ромула2, когда город Рим
был еще молодым государством, а именно - междуцарствие, установленное на то
время, пока после хорошего государя искали другого хорошего государя3, -
это же имело место в течение целых шести месяцев после смерти Аврелиана4,
когда между сенатом и римским войском шла борьба, не вызванная
недоброжелательством или подозрительностью, а преисполненная
признательности и благоговения. (2) Однако эти два случая во многих
отношениях отличны один от другого. Прежде всего ведь, когда после Ромула
наступило междуцарствие, то все же выбирались временные цари, и весь год
был разделен между ста сенаторами - по пять, по четыре или по три дня на
каждого, с тем, чтобы все те, кому это было по силам, побывали поодиночке
временными царями. (3) Вследствие этого и междуцарствие продолжалось больше
года, для того чтобы ни один, имея одинаковое с другими положение, не был
лишен чести управлять государством. (4) Равным образом при консулах и
военных трибунах, облеченных консульской властью, всякий раз при
наступлении междуцарствия бывали временные цари; и никогда это звание не
было до такой степени забыто в Римской республике, чтобы хотя бы на два или
на три дня не назначался временный царь. (5) Понимаю, мне могут возразить,
что у наших предков в течение четырех лет не было курульных должностных
лиц5, однако были народные трибуны, облеченные теми трибунскими
полномочиями, которые составляют главнейшую часть царской власти. (6) Но не
сказано, что в это время не было временных царей, мало того, согласно ясным
сообщениям правдивых историков, эти временные цари выбрали затем консулов,
которые и председательствовали на комициях, где были выбраны прочие
должностные лица.

II. (1) Таким образом, а это было явлением редким и нежелательным, римский
сенат и народ вынуждены были допустить, чтобы в продолжение шести месяцев,
пока искали нового хорошего государя, государство не имело императора. (2)
Какое согласие между воинами! Какое спокойствие среди народа! Каким
значительным был авторитет сената! Нигде не появился ни один тиран. Сенат,
воины и римский народ совместно правил всем миром; они действовали
правильно не потому, что страшились какого-либо государя или трибунских
полномочий, а потому - и это лучшее, что есть в человеческой жизни, - что
боялись своей собственной совести. (3) Однако следует сказать о причине
столь счастливого промедления, и упоминание о столь поразительной
сдержанности должно быть специально включено в официальные письменные
памятники для будущих потомков человеческого рода: пусть узнают те, кто
жаждет царской власти, что императорское достоинство не похищается, а
получается за заслуги. (4) После того как при помощи обмана был убит
Аврелиан, как это рассказано в предыдущей книге, вследствие коварства
негоднейшего раба, причем воины были введены в заблуждение (так как ведь на
таких людей любые выдумки производят огромное впечатление, пока они
выслушивают их, находясь в состоянии гнева, а по большей части и пьяные и
уж во всяком случае почти всегда неспособные соображать), воины пришли в
себя, войско решительными мерами обуздало виновных, и затем начали искать,
кому из всех стать государем. (5) Питая ненависть к тем, кто был перед его
глазами, войско, обычно так поспешно выбиравшее императора, отправило
письмо сенату, о чем уже говорилось в первой книге, с просьбой, чтобы
сенаторы выбрали государя из своего сословия. (6) Сенат же, зная, что
избранные им государи бывают неугодны воинам, поручил это дело воинам; так
повторялось много раз, и таким образом прошло шесть месяцев.

III. (1) Важно, чтобы стало известно, каким образом был избран императором
Тацит. (2) Когда за шесть дней до октябрьских календ блистательное сословие
собралось на заседание в Помпилиевой курии6, консул Велий Корнифиций
Гордиан сказал: (3) "Мы доложим вам, отцы сенаторы, о том, о чем мы не раз
уже докладывали: надо избрать императора, так как войско не может дольше
соблюдать порядок, не имея государя; этого вместе с тем требует от нас и
необходимость. (4) Говорят ведь, что германцы прорвали зарейнскую
пограничную линию7 и захватили крепкие известные богатые и могущественные
города. (5) Пусть нет еще никаких сообщений о движении персов, зато
подумайте, насколько легкомысленны сирийцы, если они желают, чтобы над ними
царствовали даже женщины8, лишь бы только не подчиняться нашей безупречной
власти. (6) Что сказать об Африке? Что об Иллирике? Что о Египте и о
войсках во всех этих странах? До каких пор, думаем мы, они могут оставаться
без государя? (7) Поэтому, отцы сенаторы, действуйте и назначьте государя.
Войско либо примет того, кого выберете вы, либо, если отвергнет его,
выберет другого".

IV. (1) Когда после этого консуляр9 Тацит, имевший право первым высказывать
свое мнение, хотел высказать неизвестно какое мнение, весь сенат закричал:
(2) "Тацит Август, да хранят тебя боги! Тебя мы выбираем, тебя делаем
государем, тебе поручаем заботу о государстве и обо всем мире. (3) Возьми
на себя императорскую власть на основании авторитетного мнения сената; то,
чего ты удостоен, соответствует твоему положению, твоему образу жизни,
твоему уму. Первоприсутствующий в сенате правильно избирается Августом;
муж, имевший право первым высказывать свое мнение, правильно избирается
императором. (4) Кто может править лучше, нежели человек почтенный? Кто
лучше, нежели человек образованный? Да будет на благо, на счастье и
спасение всем то, что ты так долго был частным человеком. Ты, испытавший на
себе власть других государей, знаешь, как следует править тебе. Ты,
судивший о других государях, знаешь, как следует править тебе". (5) На это
он10: "Удивляюсь, отцы сенаторы, тому, что на место храбрейшего императора
Аврелиана вы хотите поставить государем старика. (6) Вот, действительно,
тело, способное метать дротик, бросать с размаху копье, греметь щитом,
часто скакать на коне, показывая пример, на котором могут учиться воины! Мы
с трудом выполняем обязанности сенатора, с трудом произносим те суждения, к
которым обязывает нас наше положение. (7) Тщательно подумайте о том, что
человека такого возраста, привыкшего к спальне и к тени, вы посылаете
терпеть морозы и жару. Уверены ли вы в том, что воины одобрят избрание в
императоры старца? (8) Подумайте, не даете ли вы государству не такого
государя, какого вы хотели бы, и не будет ли для меня началом несчастья уже
одно то, что вы единодушно избрали меня?".

V. (1) После этого раздались такие возгласы сената: "И Траян пришел к
власти стариком!" - так сказали десять раз. "И Адриан пришел к власти
стариком!" - так сказали десять раз. "И Антонин пришел к власти
стариком!"11 - так сказали десять раз. "Ты ведь и сам читал: "Седины его
узнаю я! Римлян царь"12, - так сказали десять раз. "Кто может править
лучше, чем старик?" - так сказали десять раз. "Мы делаем тебя императором,
а не воином", - так сказали двадцать раз. (2) "Ты приказывай, а воины пусть
сражаются", - так сказали тридцать раз. "Ты обладаешь благоразумием, у тебя
есть хороший брат"13, - так сказали десять раз. "Север сказал: властвует
голова, а не ноги", - так сказали тридцать раз. "Мы выбираем твой дух, а не
тело", - так сказали двадцать раз. "Тацит Август, да хранят тебя боги!".
Затем: "Все, все, все!". (3) Кроме того, когда спросили мнение сенатора
консуляра Меция Фальтония Никомаха, сидевшего непосредственно за Тацитом,
он произнес такие слова:

VI. (1) "Отцы сенаторы, это великолепное сословие всегда правильно и
предусмотрительно заботилось об интересах государства, и ни от одного
народа на земном круге никогда не ожидали более основательной мудрости, но
никогда еще в этом святилище не было высказано более важное и более
продуманное мнение. (2) Мы избрали государем старца и человека, который
будет заботиться обо всех, как отец. С его стороны не придется опасаться
каких-либо несвоевременных, или опрометчивых, или жестоких решений. Следует
ожидать полной серьезности и всякой осмотрительности, как если бы
повелевало само государство. (3) Ведь он знает, какого государя он всегда
желал себе, и может дать нам то, чего сам жаждал и хотел. (4) Если вы
обратитесь к прошлому и посмотрите на все эти чудовища, я имею в виду
неронов, гелиогабалов, коммодов или, вернее сказать, тех, кто всегда были
инкоммодами, то, конечно, окажется, что их пороки зависели не от их
природных свойств, а от их возраста. (5) Да избавят нас боги от
необходимости называть государями мальчиков и отцами отечества детей, руку
которых, когда они подписываются, водят их учителя грамоты, и которые дают
консульские должности за сласти, за круглые печенья, за всякие ребяческие
удовольствия. (6) Какой смысл - о проклятие! - иметь императора, который не
знает, как охранять свое доброе имя, который не ведает, что такое
государство, боится своего дядьки, оглядывается на свою няньку, испытывает
страх перед розгами своих учителей, делает консулами, полководцами, судьями
тех, чьей жизни, заслуг, возраста, рода, деяний он не знает. (7) Но зачем,
отцы сенаторы, так долго об этом распространяться? Лучше поздравим себя с
тем, что мы имеем государем старца, и не будем повторять того, что было
более чем плачевно для тех, кто это переносил. (8) Я чувствую и выражаю
благодарность бессмертным богам, причем от имени всего нашего государства,
и обращаюсь к тебе, Тацит Август, прося, заклиная и прямо требуя во имя
нашей общей родины и законов: если судьба слишком скоро похитит тебя, не
делай своих маленьких детей наследниками Римской империи и не оставляй им в
наследство государство, отцов сенаторов и римский народ таким же образом,
как твое именьице, твоих колонов, твоих рабов. (9) Поэтому смотри кругом,
подражай нервам, траянам, адрианам. Необыкновенная слава для государя,
когда он при смерти, - любить государство больше, чем своих детей".

VII. (1) Эта речь сильно взволновала и самого Тацита и потрясла все
сенаторское сословие. Тотчас же раздались возгласы: "Все, все!". (2) Затем
отправились на Марсово поле. Там Тацит поднялся на трибуну комиций, а
префект Рима Элий Цезеттиан14 сказал так: (3) "Вы, безупречнейшие воины, и
вы, священнейшие для меня квириты, имеете государя, которого, согласно
предложению всего войска, избрал сенат: я говорю о Таците, августейшем
муже, о том, кто до сих пор помогал государству своими предложениями, а
отныне будет помогать своими приказами и постановлениями". (4) Раздались
возгласы народа: "Счастливейший Тацит Август, да хранят тебя боги!" - и
многое другое, что обычно говорится в таких случаях. В этом месте нельзя
умолчать о том, что многие сообщили в своих сочинениях, что Тацит был
объявлен императором заочно, когда он находился в Кампании; это верно, и
скрывать это я не могу15. (6) Когда пошли слухи о том, что его сделают
императором, он уехал и два месяца жил в своем байском16 имении. (7) Но
оттуда он был вызван и присутствовал при принятии этого постановления как
действительно частный человек, действительно отказавшийся от императорской
власти.

VIII. (1) И для того, чтобы никто не обвинял меня в том, что я
легкомысленно доверяю тому или иному греческому или латинскому писателю, я
скажу, что в Ульпиевой библиотеке17, в шестом шкафу есть книга из слоновой
кости, где записано это постановление сената, собственноручно подписанное
Тацитом. (2) В течение долгого времени сенатские постановления, касающиеся
императоров, записывались в книги из слоновой кости18. (3) Затем он
отправился к войскам. Точно так же и там, когда он поднялся на трибуну,
префект претория Мезий Галликан19 произнес такие слова: (4) "Безупречнейшие
соратники, сенат дал вам государя, которого вы просили. Это благороднейшее
сословие выполнило указания и волю армии. Больше говорить мне перед вами,
когда присутствует уже сам император, не подобает. Выслушайте с уважением
слова того, кто должен охранять нас". (5) После этого Тацит Август сказал:
"И Траян пришел к власти стариком, но он был избран одним человеком, меня
же сочли достойным этого звания прежде всего вы, безупречнейшие соратники,
умеющие оценивать государей, а затем и блистательный сенат. Я позабочусь,
постараюсь, добьюсь, чтобы у вас всегда были, если не подвиги, то, по
крайней мере, достойные вас и императора замыслы".

IX. (1) После этого он обещал им по обычаю уплату жалования и денежный
подарок. Первое обращение его к сенату было такое: "Да будет мне позволено,
отцы сенаторы, править империей так, чтобы было ясно, что я избран вами: я
решил поступать во всем согласно с вашим мнением и вашей волей. Итак, ваше
дело - приказывать и устанавливать то, что покажется вам достойным вас,
достойным благоразумного войска, достойным римского народа"20. (2) В том же
обращении он сообщил о решении поставить Аврелиану золотую статую на
Капитолии21, также серебряную статую в курии, также в храме Солнца, также
на форуме божественного Траяна. Но золотая статуя не была поставлена,
посвящены были лишь серебряные. (3) В этом же обращении он предупредил, что
если кто-либо будет в государственном или частном обиходе примешивать к
серебру медь, к золоту - сереб