и,
которые прибыли с пароходом; всюду слышались разговоры, смех, приветствия  и
веселый гомон.
     -  Экипаж,  сэр?  -  закричали  хором  четырнадцать  мужчин  и  шестеро
подростков, как только мистер Джозеф Тагс, возглавлявший семейную процессию,
ступил на плиты тротуара.
     - Наконец-то пожаловали, сэр! - воскликнул один из  них,  с  притворной
вежливостью дотрагиваясь до шляпы. - Милости просим  -  полтора  месяца  вас
ожидаю, Садитесь, сэр, не стесняйтесь.
     - Отличный фаэтон, сэр, а лошадь - настоящий рысак, - зазывал другой. -
Четырнадцать миль в час, небывалая скорость, не успеете разглядеть,  что  по
сторонам!
     - А вот экипаж как раз по вашей клади, сэр! - кричал  третий.  -  Целый
Ноев ковчег, можете разместиться с удобствами.
     - Лучше моего не найдете,  сэр!  -  надсаживался  четвертый  конкурент,
забравшись на козлы и пытаясь пробудить в древней  серой  кобыле  отдаленные
воспоминания о галопе. - Посмотрите  на  эту  лошадь,  сэр,  -  нрав  как  у
ягненка, а сила как у паровой машины.
     Но мистер Джозеф Тагс, устояв против искушения воспользоваться услугами
этого   четвероногого   феномена,   сделал    знак    обладателю    колымаги
грязно-зеленого цвета с обивкой из линялого полосатого  коленкора;  и  когда
все семейство  вместе  с  багажом  втиснулось  туда,  животное,  стоявшее  в
оглоблях, принялось описывать круги по мостовой и занималось этим примерно с
четверть часа, после чего согласилось, наконец, тронуться на поиски квартиры
для вновь прибывших.
     - Сколько у вас есть кроватей? - не выходя из экипажа, спросила  миссис
Тагс у женщины, вышедшей им навстречу из первого же дома, в котором, судя по
билетику в окне, отдавались внаем комнаты.
     - А сколько вам требуется?
     - Три.
     - Прошу вас, сударыня, войдите, - был, разумеется, ответ.
     Миссис Тагс не замедлила последовать этому приглашению.  Все  семейство
было в восторге. Прекрасный вид на море - лучшего и желать трудно!  Короткая
пауза. Миссис Тагс вновь появилась на пороге: всего одна  комната  и  тюфяк,
набитый сеном.
     - Какого ж черта она сразу не сказала? - ворчливо спросил мистер Джозеф
Тагс.
     - Не знаю, - ответила миссис Тагс.
     - Негодяи! - воскликнул нервический Симон.
     Еще билетик - еще остановка. Тот же вопрос - тот  же  ответ  -  тот  же
результат.
     - Да что они, с ума все посходили? - спросил мистер Джозеф, уже  не  на
шутку рассердясь.
     - Не знаю, - кротко ответила миссис Тагс.
     - Так  уж  тут  водится,  сэр,  -  вставил  свое  слово  кучер  в  виде
исчерпывающего объяснения: и они покатили дальше, на новые  поиски  и  новые
неудачи.
     Уже стемнело, когда "фаэтон" - весьма отдаленно напоминавший  колесницу
небожителя, которому был обязан своим именем, - вскарабкавшись поочередно на
три или четыре почти отвесных склона, остановился у дверей довольно грязного
дома с  выступом  в  виде  башенки,  откуда  можно  было  созерцать  кусочек
живописнейшего мореного пейзажа - если до  половины  высунуться  из  окна  с
риском свалиться на мостовую. Миссис Тагс вышла из экипажа. Одна  комната  в
нижнем этаже и три каморки с  койками  в  верхнем  -  дом  разделен  на  две
половины - вторая занята  обширным  семейством:  пятеро  детей  пьют  чай  с
молоком в гостиной, а шестой, высланный оттуда за дурное поведение, с визгом
катается по полу в коридоре.
     - Сколько? - спросила миссис Тагс. Но хозяйка дома в это время усиленно
соображала,  накинуть  или  но  накинуть  еще  гинею;  поэтому  она   слегка
закашлялась и сделала вид, что нс расслышала вопроса.
     - Сколько? - топом выше повторила миссис Тагс.
     - Пять гиней в неделю,  сударыня,  с  услугами,  -  ответила,  наконец,
хозяйка. (Под услугами  подразумевается  право  сколько  угодно  дергать  за
сопетку для собственного развлечения.)
     - Дороговато, - сказала миссис Тагс.
     - Ну что вы, сударыня, - возразила хозяйка, снисходительно улыбаясь  на
это замечание, свидетельствовавшее о полной неосведомленности в существующих
порядках и обычаях. - Напротив, очень дешево.
     С авторитетами не спорят. Миссис Тагс сняла помещение сроком на месяц и
уплатила за неделю вперед. Час спустя семейство уже сидело за чаем  в  своем
новом пристанище.
     - Отличный пашкет! - сказал мистер Джозеф Тагс.
     Мистер Симон,  сердито  нахмурясь,  посмотрел  на  отца  и  внушительно
произнес: - Паш-тет.
     - Ну, пускай паштет, -  согласился  мистер  Джозеф  Тагс.-  Пашкет  или
паштет - невелика разница.
     Жалость, смешанная с негодованием,  была  во  взгляде,  которым  мистер
Симон сопроводил свой ответ:
     - Невелика разница! Что сказал бы капитан Уотерс, если бы услышал такую
вульгарную речь?
     - И что сказала бы милая миссис Уотерс, - подхватила Мари,  -  если  бы
увидела, как мамаша - то есть маменька - ест креветок с головой  и  со  всем
прочим?
     - Страшно даже подумать! - содрогнувшись, вскричал мистер Симон. "Какое
сравнение с вдовствующей герцогиней Доблтон!" - добавил он про себя.
     - Очаровательная женщина миссис Уотерс, верно, Симон? -  спросила  мисс
Мари.
     - Ангел красоты! - ответил мистер  Симон,  и  легкий  румянец  волнения
окрасил его бледные щеки.
     - Э-э! - сказал  мистер  Джозеф  Тагс.-  Ты  смотри,  сынок,  она  ведь
замужняя, - и он понимающе подмигнул одним глазом.
     - Зачем, - воскликнул Симон,  закипая  гневом,  столь  же  неожиданным,
сколь бурным, - зачем мне напоминают о том, что мои  надежды  несбыточны,  а
счастье невозможно? Зачем растравляют раны моего сердца? Разве  не  довольно
того, что... что... что...- Тут оратор умолк; слов  ли  не  нашлось  больше,
дыхания ли не хватило так и осталось невыясненным.
     Зловещий тон этой тирады, зловещее выраженье, с  которым  романтический
Симон, закончив ее, позвонил и потребовал себе свечу, -  все  это  исключало
возможность ответа. С подсвечником в руке он мрачно  удалился  на  покой,  а
спустя  полчаса  его  примеру  последовало  все  семейство,   удрученное   и
озадаченное происшедшим.
     Если суета и оживление на Рэмсгетском молу поразили  Тагсов,  едва  они
сошли с парохода, то еще более оживленная и красочная картина  представилась
их глазам на следующее утро на взморье. День выдался ясный  и  солнечный,  с
моря тянул легкий ветерок. Кругом были те же дамы и мужчины, те же дети,  те
же няньки, те же подзорные трубы, те  же  складные  стульчики.  Дамы  читали
романы или занимались рукоделием  -  вышивали,  вязали,  плели  цепочки  для
часов; мужчины просматривали газеты и журналы;  дети  деревянными  лопатками
копали в песке ямы и напускали туда воду; няньки с младенцами  на  руках  то
догоняли убегающую волну, то спасались от новой; порой от берега  отчаливала
парусная лодка,  увозя  в  море  весело  тараторящих  пассажиров,  а  спустя
некоторое время приставала снова, и те же пассажиры сидели в ней  притихшие,
со страдальческими лицами.
     - Ах ты боже мой!  -  воскликнула  миссис  Тагс,  когда  все  семейство
уселось на четыре поставленных рядом плетеных кресла, вытянув вперед  четыре
пары ног, обутых в соответственное количество желтых ботинок,  и  упомянутые
кресла тут же ушли в зыбкий песок на  глубину  не  менее  двух  с  половиной
футов. - Ах ты боже мой!
     Мистер Симон, понатужившись, сумел извлечь кресла и переставить  их  на
более твердую почву.
     - Будь я неладен, если вон те дамы не собрались купаться! -  воскликнул
мистер Джозеф Тагс в крайнем удивлении.
     - Папенька! - вскричала мисс Мари.
     - Так ведь правда же, дружочек, - сказал мистер Джозеф Тагс. И в  самом
деле, четыре молодые дамы, каждая с полотенцем на плече, грациозно  вскочили
в кабину на колесах; кучер занял свое место, лошадь  вошла  в  воду,  кабина
сделала поворот, и через  минуту  четыре  всплеска  оповестили  о  том,  что
купальщицы бросились в волны.
     - Ну и ну! - изрек мистер Джозеф  Тагс  после  неловкой  паузы.  Мистер
Симон негромко кашлянул.
     - Смотрите, а вон там, кажется, собираются купаться мужчины! - с ужасом
воскликнула миссис Тагс.
     Три кабины - три  лошади  -  три  поворота  -  три  всплеска  -  и  три
джентльмена уже резвятся в воде, точно три дельфина.
     - Н-ну и ну! - повторил мистер Джозеф Тагс. На этот раз кашлянула  мисс
Мари,  после  чего  снова  наступила  пауза.  Прервала  эту  паузу  приятная
неожиданность.
     - Здравствуйте, душечка! Мы  вас  целое  утро  ищем!  -  сказал  чей-то
голосок над ухом мисс Мари Тагс. Обладательницей  голоска  оказалась  миссис
Уотерс.
     -  Здравствуйте,  здравствуйте,  -  подхватил  капитал  Уотерс  -  сама
любезность. Последовал задушевнейший обмен приветствиями.
     - Белинда, радость моя, - сказал  капитан  Уотерс,  приложив  к  глазам
лорнет и глядя в сторону моря.
     - Да, милый? - отозвалась миссис Уотерс.
     - Я вижу Гарри Томпсона.
     - Где он? - спросила Белинда, также прикладывая лорнет к глазам.
     - Вон, купается.
     - Ах, верно! Но видит ли он нас?
     - Нет, пожалуй, не видит, - сказал капитан.  -  Черт  возьми,  вот  это
забавно!
     - Что? - заинтересовалась Белинда.
     - И Мэри Голдинг тоже там.
     - Не может быть! Где? - Снова лорнет взлетел к глазам.
     - Вон она! - сказал  капитан,  указывая  на  одну  из  упомянутых  выше
молодых дам, чей купальный костюм напоминал своим видом  небольших  размеров
макинтош.
     - В самом деле, она и есть! - воскликнула  миссис  Уотерс.-  Любопытно,
что мы их обоих здесь встретили.
     - Очень любопытно, - с полным хладнокровием подтвердил капитан.
     - Вот видите - здесь это считается в порядке вещей,  -  шепотом  сказал
мистер Симон Тагс отцу.
     - Да уж вижу, - шепотом же ответил мистер Джозеф Тагс.- Но все-таки это
чудно.
     Мистер Симон молча кивнул в знак согласия.
     - Как вы думаете провести сегодня день? -  осведомился  капитан.  -  Не
позавтракать ли нам в Пегуэлле?
     - Я бы с большим удовольствием, - поторопилась  ответить  миссис  Тагс.
Что такое Пегуэлл, она понятия не имела,  но  слово  "позавтракать"  приятно
поразило ее слух.
     - А как будем добираться? - спросил капитан. -  Идти  пешком,  пожалуй,
жарко.
     - Наймем тильбюрю, -  предложил  мистер  Джозеф  Тагс.  -  Тильбюри,  -
шепотом поправил его мистер Симон.
     - Да мы бы и в одной уместились, - возразил вслух мистер  Джозеф  Тагс,
не уразумев смысла поправки. - Но если угодно, можно взять две тильбюри.
     - Мне бы так хотелось поехать на ослике, - сказала Белинда.
     - Ах, и мне тоже! - подхватила Мари Тагс.
     - Ну что ж, - сказал капитан, - мы отправимся  в  экипаже,  а  для  вас
возьмем двух осликов.
     Но тут - возникло новое затруднение. Капитанша объявила,  что  неудобно
дамам ехать верхом одним. Выход напрашивался сам собой. Может  быть,  мистер
Тагс-младший будет так любезен и согласится сопровождать их?
     Мистер Симон Тагс покраснел, растерянно улыбнулся и стал  отнекиваться,
уверяя, что он плохой наездник,  но  его  доводов  не  пожелали  слушать.  В
мгновение ока был подыскан экипаж и наняты три осла, которые по  клятвенному
заверению их владельца могли "дать сто очков вперед любому коню".
     После долгих хлопот, стараний и  усилий  Белинда  Уотерс  и  Мари  Тагс
оказались, наконец, в седле, и двое мальчишек  стали  сзади,  приготовившись
подгонять ослов.
     - Ну, держись! - крикнул один из них.
     - Го-го-го! - заорал другой, стоявший за  ослом  мистера  Симона.  Осел
бросился вперед, унося на себе мистера Симона, ноги которого висели почти до
земли, а рядом, позвякивая, болтались стремена.
     - Эй-эй! Э-Э-Э-э! - добросовестно кричал мистер Симон Тагс, невзирая на
тряску.
     - Не надо галопом! - визжала миссис. Уотерс, ехавшая за ним.
     - Мой осел хочет свернуть в пивную, - пищала в арьергарде мисс Тагс.
     - Го-го-го! - вопили мальчишки; и ослы продолжали бежать  без  видимого
намерения когда-либо остановиться.
     Все на свете, однако, имеет конец;  и  даже  ослиные  скачки  рано  или
поздно кончаются. Скакун мистера Тагса, обеспокоенный частыми  натягиваниями
мундштука, смысл которых был ему совершенно непонятен, вдруг круто осадил  у
кирпичной стены и выразил свое неудовольствие  тем,  что  стал  тереть  ногу
мистера Тагса о неровную поверхность кирпича. Четвероногое, на котором ехала
миссис Уотерс, поддавшись вдруг  игривому  настроению,  ткнулось  головой  в
какую-то изгородь и решительно не пожелало с нею  расстаться,  а  осел  мисс
Тагс так развеселился при виде этого, что уперся передними ногами в землю  и
стал брыкать задними, что выходило у  него  весьма  грациозно,  но  вызывало
некоторую тревогу у окружающих.
     При столь внезапной остановке, разумеется, не  обошлось  без  некоторой
суматохи.  Обе  дамы  принялись  испускать  душераздирающие  вопли;  что  же
касается мистера Симона Тагса, то помимо испытываемой им сильной боли он еще
страдал душевно оттого, что должен  был  оставаться  безучастным  свидетелем
бедственного положения дам, не имея возможности  прийти  к  ним  на  помощь,
поскольку его левая нога была плотно зажата между  ослом  и  стеной.  Однако
соединенными усилиями обоих мальчишек, которым пришла  в  голову  остроумная
мысль накрутить хвост самому непослушному  ослу,  порядок  был  восстановлен
значительно быстрее, чем можно было ожидать, и кавалькада двинулась дальше.
     - Пусть теперь идут шагом, - сказал мистер Симон Тагс.-  Не  нужно  так
беспощадно гнать их.
     - Как прикажете, сэр, - отвечал мальчишка и  тут  же  подмигнул  своему
товарищу, как бы желая истолковать слова мистера Симона в том смысле, что  в
пощаде нуждаются не столько животные, сколько ездоки.
     - Какая дивная погода, дорогая моя! - сказала Мари.
     - Очаровательная! Восхитительная! - с жаром откликнулась капитанша. - А
какой прекрасный здесь вид - не правда ли, мистер Тагс?
     - Да, вид прекрасный, - подтвердил  мистер  Симон,  глядя  ей  прямо  в
глаза. Белинда потупилась  и  слегка  придержала  своего  осла.  Симон  Тагс
бессознательно сделал то же самое.
     Последовало короткое молчание, лишь однажды прерванное вздохом  мистера
Симона Тагса.
     - Мистер Симон, -  сказала  вдруг  Белинда,  понизив  голос,  -  мистгр
Симон... я принадлежу другому.
     Мистер Симон безмолвно признал неопровержимость истины, заключавшейся в
этом заявлении.
     - Если бы не это...- снова начала Белинда, но не договорила.
     - Что, что? - в волнении подхватил мистер Симон. - Не мучьте меня.  Что
вы хотели сказать?
     - Если бы не это, - продолжала капитанша, - если бы мне  в  былые  годы
суждено было встретить благородного юношу с любящим сердцем - с чуткой душой
- способного понять и оценить чувства, которые...
     - Боже! Что я слышу! - вскричал мистер Симон Тагс.- Возможно  ли!  Смею
ли я поверить моим... Ну, ты! (Последнее прозаическое восклицание относилось
к ослу, который, свесив голову между передних ног, разглядывал свои копыта с
крайне обеспокоенным видом.)
     "Го-го-го!" - завопили сзади  мальчишки.  "Ну,  ты!"  снова  прикрикнул
мистер Симон Тагс. "Го-го-го!" усердствовали мальчишки; и показался ли  ослу
обидным повелительный тон мистера Тагса, или его напугал топот  сапог  того,
кто  олицетворял  сейчас  хозяйскую  власть,  или,  наконец,   он   воспылал
благородным стремлением обогнать других ослов, - но  достоверно  одно:  лишь
только очередное "го-го-го!" достигло его слуха,  он  понесся  вперед  таким
аллюром, что у мистера Симона тут же сорвало с головы шляпу, и  в  мгновение
ока доставил своего всадника к  гостинице  Пегуэлл-Бэй,  где  тому  даже  не
пришлось тратить усилий, чтобы спешиться, так как он с ходу вылетел из седла
головой вперед прямо в дверь.
     Велика была растерянность мистера Симона Тагса, когда  с  помощью  двух
служителей он снова обрел вертикальное положение; не на шутку испугалась  за
сына миссис Тагс, и мучительной тревогой терзалась капитанша Уотерс. Вскоре,
однако, выяснилось, что все кончилось почти одинаково благополучно для  него
и для осла - он  спасся,  а  осел  пасся,  -  и  больше  ничто  не  омрачало
праздника. Мистер и миссис Тагс вкупе с капитаном уже  распорядились,  чтобы
стол был накрыт в садике за гостиницей; туда  и  подали  завтрак  -  большие
креветки на маленьких тарелочках, крошечные порции масла, хлеб  с  хрустящей
корочкой и эль в бутылках. На небе  не  было  ни  облачка;  садовую  лужайку
украшали цветы в горшках; книзу под обрывом плескалось  море,  раскинувшееся
вдаль насколько хватал глаз, а в море  там  и  сям  белели  паруса,  похожие
издали на аккуратно подрубленные батистовые платочки. Креветки были отменны,
эль еще лучше, а любезность капитана просто обворожительны. Капитанше  после
завтрака пришла охота  резвиться  -  она  весело  бегала  по  лужайке  среди
цветочных горшков, гоняясь сперва за капитаном, потом  за  мистером  Симовом
Тагсом, потом за мисс Тагс, и при этом громко смеялась. Но  капитан  сказал,
что это ничего; ведь никому здесь не известно, кто они такие. Ну, примут  их
за обыкновенных горожан, только и всего. Мистер Джозеф Тагс  охотно  с  этим
согласился. Затем все общество спустилось по  деревянной  лестнице  вниз,  к
морю, и там они забавлялись зрелищем крабов, угрей и  разных  водорослей  до
тех пор, пока не спохватились, что давно уже пора возвращаться в Рэмсгет;  и
когда поднимались по той  же  лестнице  вверх,  то  мистер  Симон  Тагс  шел
последним, а миссис Уотерс предпоследней; и мистер Симон Тагс мог  убедиться
в том, что ножка и щиколотка у миссис Уотерс еще бесподобней, чем он думал.
     Ехать на осле по направлению к его стойлу - совсем не то, что ехать  по
направлению от стойла. В одном случае требуются незаурядная  находчивость  и
присутствие духа, чтобы вовремя предупреждать неожиданные взлеты  изменчивой
ослиной фантазии, в другом же - ваше  дело  только  сидеть  в  седле,  слепо
доверившись животному. Именно такую систему  избрал  мистер  Симон  Тагс  на
обратном пути, и его нервы на этот раз совершенно  не  пострадали,  так  что
когда уговаривались встретиться вечером всей компанией в курзале, это  сразу
же дошло до его понимания.
     Курзал был полон пароду. Во всех залах играли, танцевали,  любезничали.
Тут были те же дамы и господа, что утром толпились на взморье, а вчера  днем
- на  молу.  Были  барышни  в  палевых  платьях,  с  черными  бархатками  на
запястьях, продававшие безделушки в киосках и ведавшие лотереей. Были  дочки
на  выданье  и  мамаши,  торопившиеся  пристроить  дочек.  Были  красавцы  в
злодейских усах и красавцы в поэтических бакенбардах.  Была  миссис  Тагс  в
желтом, мисс Тагс в небесно-голубом и миссис Уотерс в розовом.  Был  капитан
Уотерс в  венгерке  со  шнурами,  мистер  Симон  Тагс  в  бальных  туфлях  и
золотистом жилете, а также мистер Джозеф Тагс  в  синем  сюртуке  и  плоеной
манишке.
     - Номер третий, восьмой и одиннадцатый! - выкрикнула одна из барышень в
палевом.
     - Номер третий, восьмой и одиннадцатый! - как  эхо,  повторила  другая,
облаченная в тот же мундир.
     - Номер третий взят, -  сказала  первая  барышня.  -  Номер  восьмой  и
одиннадцатый.
     - Номер восьмой и одиннадцатый, - повторила вторая.
     - Номер восьмой взят, Мэгги, - сказала первая барышня.
     - Номер одиннадцатый! - объявила вторая.
     - Ну вот, теперь все номера разобраны, - сказала первая.
     Обладательницы номера третьего, восьмого и одиннадцатого, а также  всех
прочих номеров столпились вокруг стола.
     - Не угодно  ли  вам  бросить,  сударыня?  -  сказала  председательница
Олимпа, протягивая стаканчик с игральными костями старшей из четырех дочерей
стоявшей тут же дородной дамы.
     Зрители замерли в ожидании.
     - Бросай же, Джейн, душенька, - сказала дородная дама.
     Умилительная  сцена  замешательства  -  стыдливый  румянец,   прикрытый
батистовым платочком, - быстрый лепет на ушко младшей се