чень нервный, мне это вредно.
     - Кто-то что-то сказал? -  отозвался  кондуктор,  просовывая  голову  в
омнибус и делая вид, что не расслышал.
     - Я вам говорю - не хлопайте дверью, - повторил Сплин,  и  все  лицо  у
него перекосилось, как у пикового валета, страдающего тиком.
     - Просто беда с этой дверью, сэр, -  сказал  кондуктор,  -  как  ее  ни
закрывай, обязательно хлопнет. - И в  подтверждение  своих  слов  он  широко
распахнул дверь и снова захлопнул ее с оглушительным стуком.
     - Прошу  прощенья,  сэр,  -  заговорил  аккуратный  старичок,  сидевший
напротив Сплина. - Не замечали ли вы, что, когда едешь в  дождливый  день  в
омнибусе, у четырех пассажиров из пяти всегда оказываются огромные зонты без
ручки или без медного наконечника внизу?
     - Да знаете, сэр, - отвечал Сплин, и тут услышал,  что  часы  на  улице
бьют двенадцать, - я об этом как-то не задумывался. Но сейчас, когда вы  это
сказали... Эй, эй! - закричал наш незадачливый герой, заметив,  что  омнибус
пронесся мимо Друри-лейн, где ему нужно было слезать. - Где кондуктор?
     - Он, кажется, на козлах, сэр, - сказал уже упомянутый выше адвокатский
клерк в розовой рубашке, напоминавшей белую страницу, разлинованную красными
чернилами.
     - Что же он меня не ссадил, - слабым голосом произнес Сплин, утомленный
пережитыми волнениями.
     - Давно пора, чтобы этих кондукторов кто-нибудь осадил, - ввернул клерк
и засмеялся собственной шутке.
     - Эй, эй! - снова крикнул Сплин.
     - Эй, эй! - подхватили пассажиры. Омнибус проехал церковь св. Джайлза.
     - Стой! - сказал кондуктор. - Вот грех-то какой, ну  просто  из  головы
вон, джентльмена-то надо было высадить у Дури-лейн!.. Пожалуйте, сэр,  прошу
побыстрее, - добавил он, открывая дверь и  помогая  Сплину  встать,  да  так
спокойно, будто ничего не случилось.
     Тут мрачное отчаяние Сплина уступило место гневу.
     - Друри-лейн! -  выдохнул  он,  как  ребенок,  которого  в  первый  раз
посадили в холодную ванну.
     - Дури-лейн, сэр?.. так точно, сэр. Третий поворот направо, сэр.
     Сплин окончательно вышел из себя. Он стиснул в руке зонт  и  уже  готов
был удалиться, твердо решив не платить  за  проезд.  Но  кондуктор,  как  ни
странно, держался на этот счет другого мнения, и одному богу  известно,  чем
кончилась бы их перепалка, если бы ее весьма искусно и убедительно не пресек
кучер.
     - Эй, - заговорил сей почтенный муж, встав на козлах и опираясь рукой о
крышу омнибуса. - Эй, Том! Скажи джентльмену, если, мол, он  чем  недоволен,
мы так и быть довезем его до Эджвер-роуд задаром, а на обратном пути  ссадим
у Дури-лейн. Уж на это-то он должен согласиться.
     Против  такого   довода   возразить   было   нечего;   Сплин   заплатил
причитавшиеся с него шесть пенсов и через четверть часа  уже  поднимался  по
лестнице дома N 14 на Грейт-Рассел-стрит.
     По всему было видно, что приготовления к вечернему  приему  "нескольких
близких друзей" идут полным ходом. В сенях на откидном столе выстроились две
дюжины только что доставленных новых стаканов и четыре дюжины рюмок, еще  не
отмытых от пыли и соломы. На лестнице пахло мускатным орехом,  портвейном  и
миндалем; половик, закрывавший  лестничную  дорожку,  был  убран;  а  статуя
Венеры на первой площадке словно конфузилась, что  ей  дали  в  правую  руку
стеариновую свечу, эффектно озарявшую закопченные покровы прекрасной  богини
любви. Служанка (уже окончательно затормошенная) ввела Сплина в  очень  мило
обставленную парадную гостиную, где на столах и столиках было  разбросано  в
живописном беспорядке множество корзиночек, бумажных салфеточек,  фарфоровых
фигурок, розовых с золотом альбомов и  книжечек  в  переплетах  всех  цветов
радуги.
     - Добро пожаловать, дядюшка! - встретил  его  мистер  Киттербелл.-  Как
поживаете? Разрешите мне... Джемайма, душенька... мой дядя. Вы, кажется, уже
встречались с Джемаймой, сэр?
     - Имел удовольствие, - отвечал Долгий  Сплин  таким  тоном  и  с  таким
видом, что позволительно было усомниться, испытал ли он это чувство хоть раз
в жизни.
     - Любой друг Чарльза, - сказала миссис Киттербелл с  томной  улыбкой  и
легким  покашливанием,  -  любой  друг  Чарльза...  кхе...   и   тем   более
родственник...
     - Я так и знал, что ты это скажешь,  милочка,  -  произнес  Киттербелл,
ласково глядевший на жену, хоть и казалось, что он рассматривает дома на той
стороне улицы. - Да благословит тебя бог! - И он с умильной улыбкой сжал  ей
руку, от чего у дядюшки Сплина немедленно взыграла желчь.
     - Джейн, попросите няню принести  сюда  малютку,  -  обратилась  миссис
Киттербелл к служанке. Миссис Киттербелл была высокая, тощая молодая женщина
с очень светлыми волосами и необычайно белым лицом, - одна  из  тех  молодых
женщин, которые, неизвестно почему, всегда вызывают представление о холодной
телятине. Служанка исчезла, и вскоре появилась няня с крошечным свертком  на
руках, поверх которого накинута была длинная голубая  пелерина,  отороченная
белым мехом. Это и был малютка.
     -  Ну  вот,  дядя,  -  сказал  мистер  Киттербелл,  с  победным   видом
приподнимая капюшон, закрывавший младенцу лицо, -  на  кого  он,  по-вашему,
похож?
     - Да, на кого?.. Хи-хи-хи, - сказала и миссис Киттербелл, взяв мужа под
руку и устремив на Сплина взгляд, выражавший всю меру любопытства, на  какую
она была способна.
     -  Боже  мой,  какой  он  маленький!  -  воскликнул  добряк-дядюшка,  в
притворном изумлении отшатываясь от  младенца.  -  Он  просто  неестественно
маленький.
     - Разве? - тревожно вопросил бедняжка Киттербелл.- По сравнению с  тем,
что было, сейчас он просто великан, не правда ли, няня?
     - Он у нас ангельчик, - сказала няня, нежно прижимая к себе  ребенка  и
увиливая от прямого ответа, не потому, что совесть  мешала  ей  опровергнуть
мнение хозяина, а из благоразумного опасения, как бы не  упустить  полкроны,
которые Сплин мог дать ей на чай.
     - Так на кого же он похож? - снова спросил Киттербелл.
     Сплин глядел на розовый комочек и думал только о том, как бы  побольнее
уязвить молодых родителей.
     - Право, не могу сказать, на кого он похож, - отвечал он, отлично зная,
какого от него ждут ответа.
     - Вам не кажется, что он похож на меня? -  спросил  племянник  и  хитро
подмигнул.
     -  О  нет,  ни  в  коем  случае,   -   ответствовал   Сплин   веско   и
многозначительно. - Ни в коем случае. Только не на тебя.
     - Значит, на Джемайму? - упавшим голосом спросил Киттербелл.
     - О нет, ни малейшего  сходства.  Я,  конечно,  плохой  судья  в  таких
вопросах, но, по-моему, он скорее напоминает те куклы,  играющие  на  трубе,
которыми иногда украшают могилы.
     Няня низко пригнулась над ребенком, с трудом удерживаясь  от  смеха.  У
папы и мамы лица стали почти такие  же  страдальческие,  как  у  их  доброго
дядюшки.
     - Ну хорошо, - сказал в заключение огорченный молодой отец, - через час
вам легче будет решить, на кого он похож. Вы увидите его голеньким.
     - Благодарю, - сказал Сплин, исполненный признательности.
     - А теперь, душенька, - обратился Киттербелл к жене, - нам пора  ехать.
Со вторым крестным отцом и крестной матерью мы встретимся в церкви, дядя,  -
это мистер и миссис Уилсон из дома напротив - очень,  очень  приятные  люди.
Ты, душенька, тепло ли одета?
     - Да, милый.
     - А может, ты все-таки накинешь еще  одну  шаль?  настаивал  заботливый
супруг.
     - Нет, дорогой, - отвечала прелестная мать и оперлась на руку, галантно
подставленную ей Сплином; затем все уселись в наемную  карету  и  поехали  в
церковь, причем Сплин по дороге  развлекал  миссис  Киттербелл  пространными
рассуждениями о том, как опасна корь, молочница, прорезывание зубов и другие
замысловатые болезни, коим подвержены дети.
     Обряд крещенья (занявший всего пять минут)  не  ознаменовался  никакими
происшествиями. Священник был приглашен к  обеду  куда-то  за  город,  а  до
этого, в какой-нибудь один час, должен был еще благословить двух  родильниц,
окрестить двух младенцев и предать земле одного покойника. Поэтому  крестные
отцы и крестная мать "в два  счета",  как  выразился  Киттербелл,  пообещали
отречься от сатаны и всех дел его "и прочее тому  подобное";  в  общем,  все
прошло гладко и без задержек, если не считать  того,  что  Сплин,  передавая
малютку священнику, чуть не уронил его в купель; и  в  два  часа  Сплин  уже
опять входил в ворота банка с тяжелым сердцем и с печальным  сознанием,  что
вечером ему не миновать идти в гости.
     Настал вечер, и из Пентонвилла, согласно распоряжению Сплина, прибыли с
мальчишкой-посыльным его  бальные  туфли,  черные  шелковые  чулки  и  белый
галстук. Крестный папаша, уныло переоделся в  конторе  у  своего  знакомого,
откуда пошел на Грейт-Рассел-стрит пешком - поскольку  дождь  перестал  и  к
вечеру погода прояснилась - и в состоянии духа на  пятьдесят  градусов  ниже
положенной крепости. Он медленно шествовал по Чипсайду, Ньюгет-стрит,  вверх
по Сноу-Хиллу и вниз по Холборн-Хиллу, мрачный,  как  деревянная  фигура  на
бушприте военного корабля,  на  каждом  шагу  выискивая  новые  причины  для
душевной скорби. Когда он пересекал Хэттон-Гарден, на него налетел  какой-то
прохожий, видимо под хмельком, и сшиб бы его с ног, если бы, по счастью, его
не поймал в объятия очень изящный молодой  человек,  случившийся  рядом.  От
этого  столкновения  нервы  Сплина,  а  также  его  костюм  пришли  в  такое
расстройство, что он еле устоял на ногах. Молодой человек взял его под  руку
и самым любезным образом проводил до Фарнивалс-Инн. Сплин едва ли не впервые
в жизни ощутил прилив благодарности и вежливости и на прощанье  обменялся  с
этим изящным и воспитанным  молодым  джентльменом  изъявлением  сердечнейших
чувств.
     "Есть же все-таки на свете  доброжелательные  люди",  -  размышлял  наш
мизантроп, следуя дальше к месту своего назначения.
     Рат-тат-тарарарат! -  Это  кучер  наемной  кареты,  подражая  выездному
лакею, стучал в дверь дома Киттербелла,  к  которой  приближался  Сплин;  из
кареты вылезла пожилая леди в  большом  токе,  пожилой  джентльмен  в  синем
сюртуке и три копии пожилой леди - в розовых платьях и таких же башмачках.
     "Гостей-то будет много!" - горестно вздохнул крестный, прислонившись  к
ограде дворика и вытирая пот со лба. Несчастный не сразу решился постучать в
дверь; а когда он, наконец, постучал и дверь отворилась, разряженная  фигура
соседа-зеленщика (нанятого для услуг за семь  с  половиной  шиллингов,  хотя
одни его икры стоили вдвое дороже), зажженная лампа  в  сенях  и  Венера  на
лестнице, а также гул множества голосов и звуки арфы и двух скрипок  убедили
его в том, что не зря его томили тяжелые предчувствия.
     - Добро пожаловать! - приветствовал его вконец запарившийся Киттербелл,
выскакивая из буфетной  со  штопором  в  руке  и  весь  в  опилках,  которые
образовали как бы некий узор из кавычек на его невыразимых.
     - Боже мой! - сказал Сплин, пройдя в буфетную,  чтобы  надеть  парадные
туфли, которые он принес в кармане сюртука, и совсем подавленный видом  семи
пробок, только что извлеченных из бутылок, и такого же количества  графинов.
- Сколько же у вас собралось гостей?
     - О, человек тридцать пять, не больше! Во  второй  гостиной  мы  убрали
ковер, а в первой поставили фортепьяно и карточные  столы.  Джемайма  решила
устроить настоящий ужин, потому что ведь будут тосты и все такое... Но что с
вами, дядя? - продолжал хозяин, заметив, что Сплин стоит в одном башмаке  и,
делая страшные гримасы, роется в карманах. - Что вы потеряли? Бумажник?
     - Нет, - отвечал Сплин голосом Дездемоны, которую душит  Отелло,  в  то
время как руки его продолжали нырять то в один, то в другой карман.
     - Визитные карточки? Табакерку? Ключ от квартиры?  -  сыпал  Киттербелл
вопрос за вопросом.
     - Нет, нет! - воскликнул Сплин, все еще роясь в пустом кармане.
     - Неужели... неужели стаканчик, о котором вы говорили утром?
     - Да, стаканчик! - отвечал Сплин, бессильно опускаясь на стул.
     - Как же это могло случиться? Вы хорошо помните, что взяли его с собой?
     - Да, да! Теперь все понятно. - Сплин даже вскочил, осененный внезапной
догадкой. - Ах я несчастный! Мне на роду было написано страдать. Все понятно
это тот молодой человек с такими прекрасными манерами!..
     - Мистер Сплин! - громогласно возвестил зеленщик  через  полчаса  после
вышеописанного открытия, вводя  несколько  оправившегося  крестного  отца  в
гостиную. - Мистер Сплин!
     Все оглянулись на дверь, и Сплин вошел, чувствуя себя  столь  же  не  у
места, как, вероятно, почувствовал бы себя лосось на садовой дорожке.
     - Очень рада, еще раз здравствуйте, -  сказала  миссис  Киттербелл,  не
замечая, как смущен и  расстроен  ее  гость.  -  Позвольте  вас  кое  с  кем
познакомить. Моя мама... мистер Сплин... мой папа, мои сестры.
     Сплин потряс мамаше руку с таким жаром,  словно  она  была  его  родной
матерью, отвесил низкий поклон девицам (при этом сильно  потеснив  какого-то
франта, оказавшегося у него за спиной), и не обратил ни  малейшего  внимания
на папашу, который кланялся ему не переставая уже три с половиной минуты.
     - Дядя, - сказал Киттербелл, после того как  Сплину  было  представлено
десятка два самых близких друзей, - пройдемте в тот конец  комнаты,  я  хочу
вас познакомить с моим другом Дэнтоном. Это замечательный человек, я уверен,
что он вам понравится, - идемте!
     Сплин последовал за ним с покорностью ученого медведя.
     Мистер Дэнтон оказался молодым человеком лет двадцати пяти, с  изрядным
запасом нахальства и весьма скудным  запасом  ума.  Он  пользовался  большим
успехом, особенно среди молодых девиц в возрасте от шестнадцати до  двадцати
шести лет включительно. Он премило изображал голосом валторну,  неподражаемо
пел куплеты и умел в разговоре со  своими  поклонницами  незаметно  ввернуть
дерзость. Почему-то за ним утвердилась слава великого  остроумца,  и  стоило
ему открыть рот, как все, кто его знал, начинали весело смеяться.
     Киттербелл по  всем  правилам  представил  его  Сплину.  Мистер  Дэнтон
поклонился и стал очень смешно теребить дамский платочек, который  держал  в
руке. Все заулыбались.
     - Тепло сегодня на дворе, - начал Сплин,  чувствуя,  что  нужно  что-то
сказать.
     - Да. Вчера было еще теплее, - отпарировал несравненный мистер Дэнтон.
     Раздался дружный смех.
     - Очень рад возможности поздравить вас, сэр, - продолжал Дэнтон,  -  по
случаю вашего первого выступления в роли отца... я имею в виду  -  крестного
отца.
     Девицы давились от смеха, мужчины шумно выражали свое одобрение.
     Разговор этот был прерван восхищенным жужжанием, возвестившим появление
няни с малюткой. Девицы все как одна устремились  ей  навстречу.  (На  людях
молодые девицы всегда обожают детей.)
     - Ах, какая прелесть! - воскликнула одна.
     - Какой дуся! - вскричала другая, и от восторга у нее даже  перехватило
голос.
     - Он очарователен! - добавила третья.
     - А ручки какие миленькие! -  ахнула  четвертая,  выпростав  из  одеяла
нечто, размером и формой напоминающее аккуратно ощипанную куриную лапку.
     - Видали вы что-нибудь подобное? -  обратилась  к  джентльмену  в  трех
жилетах маленькая кокетка с большим турнюром, точно сошедшая  с  французской
литографии.
     - Никогда в жизни, - отвечал ее поклонник, поправляя воротнички.
     - Ах, няня, дайте мне его  подержать!  -  молила  между  тем  еще  одна
девица. - Такой прелестный крошка!
     - А он открывает глазки, няня? - пищала ее  подруга,  изображая  святую
невинность.
     Словом, девицы единодушно  решили,  что  это  ангел,  а  замужние  дамы
сошлись на том, что это самый чудесный ребенок на свете... если  не  считать
их собственных детей.
     Потом молодежь с новым увлечением предалась танцам. Все  в  один  голос
уверяли, что мистер Дэнтон  превзошел  самого  себя;  несколько  юных  девиц
восхитили общество и завоевали новых поклонников, пропев "Мы  встретились  с
вами", "Ее заметив на лугу" и другие, не менее чувствительные и  осмысленные
романсы; молодые люди, по выражению миссис Киттербелл,  старались  "показать
себя с самой лучшей стороны"; девицы не упускали интересных возможностей;  и
вечер обещал пройти на редкость удачно. Сплина это не смущало: он  обдумывал
некий план, решив поразвлечься на свой лад,  -  и  был  почти  счастлив.  Он
сыграл роббер в вист и не взял ни одной взятки. Мистер  Дэнтон  заявил,  что
раз  у  него  нет  ни  одной  взятки,  значит  с  него  взятки  гладки;  все
расхохотались. Сплин в ответ пошутил  более  остроумно,  но  никто  даже  не
улыбнулся, кроме хозяина дома, который  словно  вменил  себе  в  обязанность
смеяться до упаду всему, что услышит. Одно только было не  совсем  хорошо  -
музыканты  играли  без  должного  подъема.  Впрочем,   для   этого   нашлась
уважительная причина: один из гостей, прибывший в тот  день  из  Грейвзенда,
рассказал, что этих музыкантов с утра ангажировали на пароход, и они  играли
почти без отдыха всю дорогу до Грейвзенда и всю дорогу обратно.
     "Настоящий ужин" был превосходен. На столе красовались четыре храма  из
ячменного сахара, которые выглядели бы очень величественно, если  бы  еще  в
начале ужина наполовину не растаяли,  и  водяная  мельница  с  одним  только
небольшим изъяном: вместо того чтобы вертеться, она растекалась по скатерти.
Подавались также цыплята, язык, сбитые сливки, пирожное,  салат  из  омаров,
мясное рагу, да мало ли что еще. И Киттербелл все покрикивал, чтобы  сменили
тарелки, а их все не  сменяли;  и  тогда  джентльмены,  которым  требовались
чистые тарелки, просили не трудиться - они возьмут тарелки у дам;  и  миссис
Киттербелл хвалила их за галантность, а  зеленщик  совсем  сбился  с  ног  и
пришел к убеждению, что семь с половиной шиллингов достались ему не даром; и
девицы  старались  есть  поменьше,  опасаясь  показаться  неромантичными,  а
замужние дамы старались есть побольше, опасаясь не наесться  досыта;  и  уже
было выпито немало вина, и разговоры и смех не умолкали ни на минуту.
     - Внимание! - торжественно произнес мистер Киттербелл, вставая с места.
- Душенька! (Это относилось к миссис Киттербелл, сидевшей  на  другом  конце
стола.) Налей вина миссис Максуэл,  и  твоей  маме,  и  остальным  дамам;  а
джентльмены, я уверен, поухаживают за девицами.
     - Леди и джентльмены!  -  сказал  Долгий  Сплин  скорбным,  замогильным
голосом, поднимаясь во весь рост, подобно статуе командора,  -  попрошу  вас
наполнить бокалы. Я бы хотел предложить тост.
     Наступила  мертвая  тишина  -  бокалы  наполнили  лица  у  всех   стали
серьезные.
     - Леди и джентльмены, - не спеша продолжал зловещий Сплин, - я...  (Тут
мистер Дэнтон изобразил  две  высокие  ноты  на  валторне,  отчего  нервного
оратора передернуло, а его слушателей разобрал смех.)
     - Тише, тише, - сказал Киттербелл, стараясь не рассмеяться вслух.
     - Тише! - подхватили мужчины.
     - Дэнтон, уймись, -  предостерег  остряка  через  стол  его  закадычный
приятель.
     - Леди и джентльмены, - снова начал Сплин,  успокоившись  и  отнюдь  не
давая сбить себя с толку, ибо по части застольных речей он был мастак,  -  в
соответствии с тем, что, насколько мне известно, является  в  таких  случаях
установленным обычаем,  я,  как  один  из  восприемников  Фредерика  Чарльза
Уильяма Киттербелла (тут голос оратора дрогнул  -  он  вспомнил  злосчастный
стаканчик), беру на себя смелость провозгласить тост.  Нет  нужды  говорить,
что я предлагаю выпить за здоровье и процветание юного джентльмена, в  честь
которого мы и собрались здесь для того, чтобы  отпраздновать  первое  важное
событие  на  его  жизненном  пути.  (Аплодисменты.)  Леди   и   джентльмены,
безрассудно было бы ожидать, что наши друзья и хозяева, которым мы  от  души