омпанию и видишь; один ты  за
столиком,  а сгущенка,  на  шестерых  рассчитанная (по ложке  па пасть),  на
блюдечке мерзко блестит. Делишь ее пополам и "съедаешь.
     Входит следующий.
     - О-о, - говорит он, - сгущенка, - делит ее пополам и съедает.
     Входит еще один и говорит:
     - Ты смотри: сгущенка, надо же! - после чего садится - и опять пополам,
     Четвертый входит и спрашивает:
     - Вестовой, еще сгущенка есть?.. А почему?..

О биографии

     Офицер свою биографию не помнит. Так что лучше  ее  написать  и держать
при  себе.  Особенно  раздражают  родственники жены  в  пяти  экземплярах  в
алфавитном порядке.

О фамилиях

     На  флоте  можно  годами   с  человеком  встречаться,   здороваться   и
разговаривать, но не знать ни имени его, ни фамилии.

О пользе комиссий

     Если б не было комиссий по проверке на флоте существующих положений, то
не было бы ясности в том, чем же мы все-таки занимаемся.

О встрече комиссий

     Начало  работы  комиссии  сопровождается  судорожной  сменой   кремовых
рубашек на белые.  С вечера объявляют: "Завтра - тужурка, белая рубашка!" До
обеда по  территории  ловят  тех,  кто  пришел  в кремовых.  Во  время обеда
объявляют; "Прекратить нервозность! Всем быть в кремовых!" После обеда ловят
тех, кто в белых. К концу дня все все перепутали и пребывают кто в чем.
     Так и встречаем комиссию: кто в чем.

Об организации

     Лежал у нас перед КПП огромный валун. Тонн на  пятьдесят. И  решили его
перед  комиссией  убрать. Выделили  пятьдесят  моряков. Почему  пятьдесят? А
прикинули:  по тонне  на человека -  и  нормально будет. При соответствующей
организации.
     Облепили они валун,  потужились, попку  от земли поотрывали - ну никак,
нет организации! Вот при хорошей организации, не устаю  повторять, на нашего
морячка нагрузи хоть тонну - и он свезет, а здесь, в этом конкретном случае,
не было организации. Потому и не убрали.
     Ну, если нельзя убрать, то  нужно покрасить.  Затащили на валуи  сверху
бидон  с  зеленой краской, опрокинули  и размазали.  И стал  валун  зеленый.
Приехал командующий и спрашивает у старшего над валуном:
     - Почему зеленый?
     - А-а... другой краски не было, товарищ командующий.
     - Немедленно устранить!
     Немедленно? Пожалуйста! С трудом  отыскали-достали белой польской эмали
целый бидон, затащили туда наверх, опрокинули - и стал валун белым.
     - Вы что? - сказал командующий, - Издеваетесь надо мной?!
     - Никак нет, товарищ командующий! - сказал тот, что над валуном старшим
назначен, и замотал головой. - Никак нет!
     - Немед-лен-по устранить!
     - Есть!!!
     Где-то достали кузбасс-лака - ив ночь перед комиссией, буквально за два
часа до рассвета, стал валун черный, как антрацит. Стоит и блестит. Красиво.
     И  вот едет командующий с комиссией, и останавливается он  перед КПП  и
видит чудо. И комиссия тоже его видит.
     - А чего это он черный? - любопытствует комиссия.
     Тут  командующий, отвернувшись, может,  целую  минуту что-то  бормочет,
потом поворачивается всем телом к комиссии и говорит громко, пугая ее:
     - Жизнь! Потому что! У нас! Такая! Жизнь!!!
     И весь следующий день стая матросов вручную скалывала  с валуна краску,
возвращая ему его природный цвет.

О терзаниях

     На службе всегда испытываешь терзания перед тем, как украсть.
     Терзаться не надо.
     Надо красть.

О чувстве нового

     Бывают  такие  минуты, когда  чувствуешь внутри себя  тяжесть какую-то.
Нехорошо   как-то.   От   предчувствия.  Одолевает  что-то.   Иногда  гложет
одиозность. Вы не знаете, что такое одиозность? И я не знаю, но гложет.

О сне

     Сон на флоте  - это преступление. На флоте не спят, а отдыхают. Личному
составу, работающему ночью, разрешается отдыхать  днем до обеда.  Он, личный
состав, лежит в кубрике  в койке, накрытый  с головой  одеялом, а все  ходят
вокруг,  и  это их  раздражает. Начиная со старшины команды всех интересует,
чего это он спит. Старшина будит его и говорит:
     - Ты что это спишь?
     Тот объясняет, что ночью работал и  теперь  спит до  обеда с разрешения
дежурного.
     -  А-а... - говорит старшина и отходит. Через полчаса подходит командир
группы и встряхивает койку:
     - Ты что, спишь что ли?
     Тот, что спит с разрешения, просыпается и объясняет.
     - А-а, - говорит командир группы и отходит. Тот, кому  разрешили, снова
- нырь в койку. Еще через полчаса  в кубрик  влетает  командир боевой части.
Пролетая мимо, орлиным взором окидывает койки любимого личного  состава. Кто
это там? Что такое? Круто меняется направление, и за одеяло - хвать!
     - Ты чего? Спишь что ли, а?!
     Личный состав сидит на койке, насупясь,
     - Почему молчите?
     Личный состав не молчит, он объясняет.
     - Ясно! - говорит  командир боевой части. - Смотри, только чтоб вовремя
встал.  И  коечку  обтянешь. Видишь,  как у тебя подматрасник висит? Встань,
встань, посмотри, как  висит. И  ножное полотенце  на место. Вот посмотри, в
каком положении у тебя ножное полотенце!
     Личный состав  посмотрел на положение ножного полотенца и опять - хрясь
в койку.
     Через полчаса в кубрике появляется старпом. На носу сдача задачи, и вид
у старпома саблезубый. Тут он видит спящего и орет:
     - Что?! Кто?! А?! Почему?! Кто разрешил, я спрашиваю?! Дежурный?! Какой
дежурный?! Рабочий день!..
     В общем, спать на флоте невозможно. Можно только отдыхать.
     А спать хочется до одури. Я  постоянно не высыпаюсь. Вот только мой нос
минует  срез  верхнего рубочного  люка - и все: глаза сами закрываются. А  в
автономке  снятся  только цветные  кошмары.  И действуешь во сне, как наяву.
Просыпаешься и не  знаешь, где  спал,  а  где  служил. Просыпаюсь  однажды в
ужасе: приснилось, что все волосы на  груди побрили визжащей машинкой. Когда
снятся кошмары, нужно менять сторону  лежания. Повернулся я и не успел глаза
закрыть, как побрили со спины.

О поддержании боеготовности

     Для поддержания боеготовности надо... Боеготовность, чтоб вам всем было
понятно,  она  как  штаны, а  их нужно  постоянно поддерживать. Они  норовят
упасть, а ты  их  поддерживаешь. Для  поддержания  уровня  боевой готовности
лучше всего  стоять  в  строю. Так  его  легче  поддерживать.  Этот уровень.
Удобнее просто. Все хором взяли и подтянули.
     И если уж мы заговорили о строе, то не вредно будет узнать,

чего же в строю нельзя

     Чего  только  в строю  нельзя!  Все  нельзя. Например, нельзя  в  строю
гавкать. Слышно потому  что. Я  когда впервые встал в строй,  а со строем, в
котором я стоял, впервые поздоровался командир, -  тогда  я почему-то решил,
что если  я в  то время, пока все  остальные  говорят  отрывисто:  "Здравия!
Желаем! Товарищ! Капитан!  Лейтенант!", погавкаю в такт:  "Гав-гав-гав",  то
это на общем фоне не будет заметно и будет оригинально.
     Оказалось, все слышно. Я по глазам командира понял. Удивился он.

Строй

     Друзья мои, строй - это собрание вдохновленных.
     Если личный состав занять нечем, то лучше всего его строить и проверять
наличие. Или маршировать. Маршировать лучше, чем разлагаться.

О строевой песне

     Идет строй курсантов на вечерней прогулке и поет:
     В-с-е м-ы л-ю-б-и-м п-а-с-т-у "П-о-м-о-р-и-н",
     п-а-с-т-у "П-о-м-о-р-и-н",
     п-а-с-т-у "П-о-м-о-р-и-н".
     Т-ы п-р-и-ш-л-а и с-ъ-е-л-а "П-о-м-о-р-и-н",
     с-ъ-е-л-а "П-о-м-о-р-и-н",
     с-ъ-е-л-а "П-о-м-о-р-и-н".
     В-с-е м-ы л-ю-б-и-м п-а-с-т-у "П-о-м-о-р-и-н"...
     Я  все думал, вставлять этот  эпизод в  эссе  или  не вставлять.  Потом
вставил. Пусть будет на всякий случай. О чем же еще вам рассказать?

Может быть, о зеркале?

     Один  мой приятель  утром перед зеркалом, собираясь на службу, орал сам
себе:
     - Мал-чать! Право на борт! Мал-чать! Право на борт!..
     Вот так сто раз проорет и целый день служит спокойно.

О строевом смотре

     Строевой смотр, по-моему, это венец,  можно сказать, всему. Так мне, по
крайней  мере, кажется. Стоял я  как-то на строевом смотре  дивизии  атомных
подводных лодок.  (Только прибыл служить на атомоходы с бербазы и сразу же -
на смотр.) Подходит ко мне начальник штаба, и  я как положено представляюсь,
а он мне:
     - Почему шинель белая?
     А я в этой шинели цемент полгода на машине возил. Она у меня цементного
цвета.
     - Потому что цемент возил, - говорю я.
     - А где ваша другая, парадная шинель? - спрашивает он.
     - В посылке идет, - говорю я.
     - А жена у вас тоже в посылке идет?
     - Не женат, товарищ капитан первого ранга!
     - А почему вы небриты?
     - Раздражение, товарищ капитан первого ранга!
     И тут он берет меня за верхнюю пуговицу на шинели и, к удивлению моему,
ее оттягивает, и пуговица моя отделяется,  а вслед за ней из меня появляется
белый  шнур.  Оказывается, пуговицы у нас  на  шинели на шнур насажены. Шпур
оборвался где-то там внутри,  вот он  его и вытянул.  Оттянул он  мне шнур и
отпустил, и повис у меня шнур очень низко и болтается.
     - А это что? - спрашивает он,
     - А это шнур, - говорю я.
     - Накажите его, - поворачивается он  к моему командиру, - у него на все
есть ответ.

И наконец, о начальнике

     Чем  выше звание  начальника, тем больше мусора  в  помещении и  больше
запятых, пропущенных в документе.
     Как себя вести с начальником?
     Как со зверем в зоопарке: не прикасаться к клетке.
     Что делать, если начальника с утра злая муха укусила безжалостно?
     Нужно сохранять спокойствие.  Потому что начальник  не вечен.  "И  этот
пройдет!" - как сказал Соломон.
     Вызывает меня старпом, и только я появляюсь в дверях, он орет;
     -  Вы-ы!  Значит,  так!  Сход  запрещаю!  Да-а! И  находиться  со  мной
постоянно на связи! Каждые пятнадцать минут мне доклад по  телефону,  что вы
работаете! Вот  так вот! Каждые пятнадцать  минут! Я вам покажу!  Вы  у меня
запомните! Все! Молчите! Через пятнадцать минут жду доклада! Марш! Отсюда!
     Делаю "марш отсюда" - и на боевой пост. Устраиваюсь в кресле поудобней,
на  видное место - циферблат и чай завариваю. Пью чай и жду, пока пятнадцать
минут  пройдет, чтоб доложить. Подползает стрелка, и  я,  точный,  как  граф
Монте-Кристо, снимаю  трубку  и докладываю своему драгоценному старпому, что
нахожусь на боевом посту и работаю.
     А старпом за эти пятнадцать минут уже успел  забыть напрочь, что он мне
говорил.
     -  Что?! -  орет  он.  - Что вам  еще не ясно?!  Что вы  там талдычите?
Прибыть ко мне, я вам еще раз все объясню!!!

При встрече с начальником

     Вообще-то лучше не встречаться.  Поразительно противоречивые чувства мы
вызываем у начальников. Но если уж не повезло, то что лучше всего делать при
встрече с начальником прямо среди сугробов  бытия? Лучше  всего,  размахивая
руками, без вопросов промчаться мимо,  объятый  пылью. Но  если тебя все  же
застопорили, то что лучше всего иметь при  себе? Лучше всего иметь  при себе
готовый  ответ, куда это тебя несет, еще один готовый вопрос, ответ  на этот
вопрос и  приказание,  которое ты сейчас сам себе отдашь устами начальника и
тут же умчишься его исполнять.

Вызов к начальнику

     Перед  тем  как войти,  нужно сделать так,  чтоб твоя  жизнь быстренько
пробежала у тебя перед глазами и чтоб было ясно за что. А лучше спросить  по
дороге. Кто-то наверняка знает.
     Следующий абзац не слишком вяжется с предыдущим, но  все-таки почему-то
хочется рассказать о том,

Как на флоте рвутся гланды

     Их  рвут необычным путем. Втискиваешь руку необычным путем,  с  усилием
продвигаешься, схватил на ощупь что-нибудь, деранул, вытащил, поднес ко рту,
осмотрел; если не гланды - откинул в сторону.

     Но вернемся к начальнику,
     который говорит по телефону

     По  телефону  начальники  людей пугают.  Снимаешь  трубку,  и  слышится
утомленное:
     - Александр Владимирович... вы - русский?
     Секундная пауза  (потому что за таким  вступлением обычно следует: "Так
какого же ражна-а!!!"), во  время  которой судорожно  вспоминаешь  все,  что
исполнил  и  как  исполнил,  все  вспомнил, что исполнил, ничего  не  нашел,
истомился до того, что устал, будь что будет, и говоришь вяло:
     - Русский...
     - Хорошо, - говорит начальник. Он сейчас на тебя  анкету рисует, и  ему
нужно заполнить графу "национальность".

Смерть начальника

     О  командирах и  помощниках  плохо  не говорят. Со  смертью  начальника
вспоминается только хорошее.

Гибель подчиненного

     - Погиб?!
     - Да-а!!!
     Минута молчания, потом общий хохот.

О личном составе

     Личным составом на флоте называют моряков, матросов срочной службы.
     Моряки у нас делятся на нормальных и ненормальных.
     Нормальный моряк должен  быть  постоянно  чем-то напуган,  должен  быть
постоянно в чем-то  уличен, виноват  должен  быть и ходить  должен  с  видом
недоделанной работы.
     Если моряк не напуган, значит, он нагл и ненормален.
     - Вы нагл! - говорят ему. - И ненормален!

Для чего на флоте нужен личный состав?

     Для любви. Вызываешь к себе личный состав и спрашиваешь его:
     - Ну-у,  голубь  мой сизокрылый, когда  же мы будем любить  друг друга?
Когда? Когда в  наших  отношениях  наступит взаимность. Не могу же  я любить
только в  одну сторону. Должна же  быть хоть  какая-то  отдача.  Я иду к вам
навстречу днем  и  ночью, стирая  ноги до  отростка, а вы  все  удаляетесь и
удаляетесь. Когда это прекратится?
     У  моего  старпома  вопросы любви  к  личному  составу  имели временные
ограничители.
     - Значить, так!  - объявлял он. - Командирам подразделений с семнадцати
тридцати и до восемнадцати заниматься с личным составом любовью.
     При взгляде на моего старпома из глубин памяти всегда всплывал огромный
фанерный чемодан с надписью: "Привет из Фрунзе". И еще он говорил:
     - Инструкция  - это  дополнение к Конституции, - а потом добавлял перед
строем:  - Кос-ми-чес-кие ко-раб-ли  вовсю... (секундочка, приличный  аналог
подберу) вовсю сношаются на орбите, а у нас до сих пор личный состав спит на
вахте! Захмуддинов!
     - Я!
     - Выйти из строя!
     - Есть!
     - Полезай на кнехт!
     Полез.
     - Сделай ласточку.
     - Ну, товарищ капитан второго ранга...
     - Не "ну", а ласточку я сказал.
     Захмуддинов делает ласточку. Старпом любуется.
     - Спинку дай!
     Дал спинку. Ласточка - это  такая поза, когда, стоя  на кнехте на одной
ноге, наклоняешься вперед, спина и еще одна нога, поднятая в заднюю сторону,
должны быть параллельны линии горизонта, а руки нужно расставить. Получается
ласточка.
     -  Так вот,  товарищи, -  говорит  старпом,  отлюбовавшись,  - вот  эта
ласточка обгадила нам всю малину!
     Как-то у нас не было корабля, все шлялись без дела, и вот старпом решил
с утра всех занять, решил провести занятие. Вызвал меня и говорит:
     -  Химик,   проведешь  завтра  лекцию  "Оружие  массового   поражения".
Договоришься с кабинетом. С восьми и до восемнадцати.
     Десять часов подряд.
     - Так... товарищ капитан второго ранга, они ж за десять часов обалдеют.
     - Ни-че-го,  не обалдеют! Так, ладно, завтра я сам проведу занятие.  На
тему "Воспитание личного состава". С восьми и до восемнадцати. Учись, химик,
пока я жив, как надо проводить занятия.
     С утра собрались в кабинете. Входит старпом.
     - Встать! Смирно! Вольно! Сесть!
     - Дежурный! Приготовить доску.
     Дежурный готовит доску, протирает ее и кладет мел.
     - Так! Командирам подразделений  доложить о наличии личного состава и о
наличии у личного состава конспектов и ручек.
     Командиры подразделений встали и доложили. Старпом берет мел и пишет на
доске печатными буквами:
     - МАТРОСА НАДО ЗАДОЛБАТЬ! - и со  стуком  ставит  восклицательный знак,
отчего мел разлетается.
     - Дежурный! Мел!
     Дежурный подает еще один кусок мела.
     -  Вы все не читаете классиков, -  обращается  старпом к аудитории. - А
что говорят классики? Классики говорят: если вы матроса  не поставите раком,
то он вас поставит  раком! Кто это написал и  где? Кто знает?  Командир бэче
один? Кто это написал? Не знаете?  Сядьте! Так,  командир бэче два,  тот  же
вопрос:  кто  это написал?  Не знаете? Сядьте! Никто  не знает? Это  написал
Леонид Соболев в "Капитальном ремонте"! Так, всем законспектировать.
     Какой-то лейтенант в глубине хихикнул. Старпом заметил.
     - Лий-ти-нант!  Встаньте! Я вам,  вам  говорю! Да, вам!  Представляться
надо, когда  к вам  обращаются. Вот, товарищи, лейтенант! Он, может,  только
вчера  из сперматозоида вылупился, а уже хихикает! Запомните, лейтенант, я в
сто, нет, я в тысячу раз умнее вас. И поэтому  я ваш начальник, и поэтому вы
должны выполнять  мои распоряжения. Вот где ваш конспект? Чей это лейтенант?
Командир подразделения! А-а, вот чей это лейтенант. Тогда понятно...
     И до восемнадцати часов старпом ни разу не запнулся.
     Теперь самое время сказать,

что же такое у нас офицер?

     Офицер у нас - это двуногое, лишенное совести  и памяти. Офицер врет. И
врет он не как все люди: он непрерывно  врет. И вообще у офицера есть только
два состояния: он либо врет, либо оправдывается.  Но  и оправдываясь, он все
равно врет.
     - И что это за офицер пошел? - говорил при мне один адмирал.
     И  мне тогда  хотелось ему возразить, мне хотелось ему сказать, что сам
офицер "пойти" никуда  не может. Несмотря на  то,  что офицер живет  ногами,
переставляет он их только по  приказанию и только по подразделениям: делай -
раз! делай - два!
     Может,  это  кому-то  напоминает деревянных  солдатиков?  Кому  хочешь,
может, и напоминает, но только не мне. Наше офицерство я люблю. Я сам к нему
принадлежу. Поэтому офицерство  я понимаю. И если офицер  говорит: "Я  служу
Родине  бескорыстно, то  есть  за деньги",  -  я понимаю, о  чем он говорит.
Остальные не понимают,  и это их возмущает. Возмутившись, они начинают орать
и  плескать  руками, как бакланы над мусорной кучей. Ублюдки, одним  словом,
клюв бы им загнуть!

Офицер - государственный человек

     И  государство  о  нем заботится. В  чем  видна эта забота? Она видна в
новых образцах военной техники.
     Офицер  как животное:  все  это  понимает, а сказать  не  может. Просто
обструкция какая-то, клянусь мамой!
     А иногда слышишь, как кто-нибудь  там наверху  говорит кому-нибудь тоже
там наверху об офицере:
     - Передайте ему мою твердую уверенность.
     И уверенность со стуком падает вниз по ступенькам - шлеп, шлеп, шлеп (а
возможно, и "тах, тах, тах") - и передается.
     И в груди от этой уверенности как-то теплеет. Ну  просто как от колбасы
твердого копчения. Хорошо как-то. И служить хочется.

Отпуск

     Офицеру раз  в году хочется повеситься: при возвращении  из  отпуска. А
если так получилось, что ты съездил в отпуск дважды, то и повеситься хочется
два раза.
     Из отпуска тебя отозвать может только начальник штаба флота. То, что он
может, я лично  не сомневаюсь, но тебя  вызывают все кому не лень... А ты не
приезжаешь.
     - Почему вы не прибыли?
     - Телеграмму не получил, товарищ командир!
     - Как это  "не получил"? Как "не  получил"?  У нас и квиток  имеется. О
вручении. Где у нас квиток? Сейчас! Найдем квиток и разберемся!
     Ищется квиток и... не находится.
     А  однажды  я им послал в ответ:  "Саша ушел в горы. Сообщите,  надо ли
искать. Целую. Мама".
     Говорят, старпом две недели ходил и говорил про меня:
     - Вот... блядь!
     А если ты вдруг приезжаешь, то выясняется, что ты уже никому  не нужен,
а  нужен ты  был именно  в ту секунду, когда тебе давали телеграмму, а потом
нашли какого-то другого дурня, и ты стал не нужен, но  сообщить тебе об этом
- рубля не нашлось.

О рубле

     Без  рубля,  приложенного  к  телеграмме  о  вызове  на службу, тебе не
оформляются  отпускные проездные  документы. Эта телеграмма