ны усыновления есть санкции!
     Пусть только попробует не забрать заявление. А тебя, Маричка, я еще больше люблю... И мы с тобой будем для Мишки прекрасными родителями, ты и так уже прекрасная мать, а я...
     Она не дала ему договорить:
     - Я думаю, нам пора ехать, а то наш сын там, наверное, в тоске.
     Поздним вечером, когда счастливый Мишка уже давно спал, Михаил Петрович спросил:
     - А как звали твою покойную подругу?
     - Татьяна.
     - У тебя есть ее фотография? Мишка на нее похож?
     - Немножко.
     Она достала из письменного стола маленький альбом с фотографиями и дала ему. Но тут ей кто-то позвонил. Когда она вернулась, он с задумчивым лицом листал альбом.
     - Интересная женщина. Почему все-таки она умерла?
     - У нее была тяжелая болезнь почек... Ей нельзя было рожать... Но она так хотела ребенка.., надеялась на чудо...
     - А кто звонил?
     - Севка! Объявился наконец, пропащая душа! Оказывается, он из Италии махнул в Мексику, его пригласил мексиканский миллионер оформить виллу в Акапулько! Севка говорит, что там фантастически красиво и что он хочет пожить годик-другой в Мексике...
     - А сейчас-то он в Москве?
     - Да нет, в Акапулько! Он знаешь еще что сказал?
     Что теперь может себе позволить уехать из Москвы надолго, потому что я в хороших руках! Миша, а я в хороших руках?

***

     Прошел месяц. Марина взялась за новую работу, оформляла теперь квартиру Булавина. Его жена решила, что недопустимо, чтобы офис был шикарнее и элегантнее ее дома. Она, открыв рот, слушала Маринины объяснения, почему что-то надо сделать так, а не иначе, и во всем с ней соглашалась. Витрину для Люды Божок она сделала за два дня, и та осталась довольна. А Михаил Петрович вдруг объявил, что берет отпуск на неделю, чтобы побольше времени проводить с Мишкой. Он забирал его из школы, и они вместе куда-то ходили, ездили, развлекались. Музеи, выставки, книжные магазины... Два раза были в театре.
     Мишка пребывал на седьмом небе от счастья. Только иногда они оба грустили по Сидору.
     - Маря, глянь, как мужик к ребятенку относится!
     Лучше родного отца! Это тебе Бог послал... Я теперь спокойно могу помереть!
     - Даже не вздумай! Еще чего! Живи и радуйся, не желаю эти глупости слушать! Один, понимаешь, в Мексику слинял, другая помирать собралась... Взяли и свалили все на Мишу, безобразие просто! - сердилась Марина. - У него, между прочим, есть еще мама, сестра, дочка...
     Но однажды он позвонил Марине на сотовый, когда она занималась подбором ткани на шторы в булавинской квартире, и сказал, что у него важное дело и он сейчас заедет за ней.
     - Что случилось, Миша? Почему такая срочность? - спросила она, садясь в машину.
     - Маричка, у меня есть новость, я хочу обсудить ее с тобой...
     - Хорошая или плохая?
     - По-моему, более чем хорошая!
     - Миша, не томи, говори скорее!
     - Нет, мы сейчас поедем на дачу, там и поговорим!
     - Миша, ты просто хулиган, сексуальный маньяк! - засмеялась Марина. - Вот взял моду - таскаться на дачу! Там же холодно!
     - Разве прошлый раз ты этот холод почувствовала? К тому же я позвонил тете Нюше и попросил протопить дом.
     - Миша!
     Марина вдруг поняла, что предстоит что-то другое, не просто постельное приключение. Ей стало немного не по себе. Что это может быть? Хотя он сказал, новость более чем хорошая... Наверное, приготовил мне какой-то сюрприз, подарок... И вздумал так таинственно все обставить. И тут вдруг ее охватил страх, навеянный разговором с Инной, женой Булавина. Тот решил отправить их двенадцатилетнего сына учиться в Англию. А вдруг он убедил Мишу, что и маленького Мишку надо отправить за границу? Никогда в жизни! Ни за что его не отпущу, пусть не надеется. Может быть, он специально взял отпуск, чтобы внушить ребенку эту идею? И она всю дорогу готовилась дать мужу отпор.
     В доме и в самом деле было тепло. Михаил Петрович достал из багажника пакеты, внес их в дом.
     - Это что?
     - Надо же нам что-то есть...
     - Ты долго собираешься тут пробыть, судя по запасам?
     - До утра. Мне же завтра на работу.
     - Мишка, признайся, ты всю эту таинственность развел, чтобы потрахаться на свободе? - засмеялась она.
     - Ну и это тоже, разумеется, но сначала нам предстоит важный разговор!
     Так и есть, он хочет отправить Мишку!
     - Ни за что! Даже не мечтай!
     - Погоди, ты о чем?
     - Я сегодня говорила с Инной, они отправляют Ваську в Англию!
     - При чем тут это? - опешил Михаил Петрович.
     - Ты думаешь, я тут в постели на свободе размякну и соглашусь отпустить Мишку? Никогда, понял?
     - Нет, все-таки бабы кошмарный народ! Напридумывают себе черт знает что! Да мне в голову ничего такого не приходило! Сядь!
     - И не подумаю!
     - Сядь, я кому сказал! И выслушай меня, а восклицать будешь потом, для этого у тебя будут основания!
     Он еще ни разу не повышал на нее голос. Она так удивилась, что покорно села в качалку.
     - Марина, я даже не знаю, как начать... Все это странно, невероятно, так в жизни не бывает, хотя чего только в жизни не бывает, но... Я узнал, кто Мишкин отец...
     Она вскочила как ужаленная.
     - Зачем? Зачем ты это сделал? Кто тебя просил?
     Это отвратительно, это подло, гнусно, неужели ты не понимаешь? Ты что, хочешь избавиться от него? Тебе ребенок в тягость? К чему тогда все эти сюси-пуси, все эти разговоры, ах, я его люблю, ах, он мой сын, а как появилась возможность, хочешь избавиться? Не будет этого, понял? Я его мать, а отца нам не надо! Я так и знала, что этим кончится! Нет, никогда, слышал? Между нами все кончено, убирайся, я знать тебя не хочу! Ишь чего выдумал, отца он нашел! Уходи! Не хочу тебя даже видеть!
     Он довольно спокойно все это слушал, а когда ее крики пошли на убыль просто от усталости, он жестко сказал:
     - Ты закончила свой монолог? Сядь и успокойся.
     Ты же мне слова сказать не дала.
     - Не желаю я никаких дурацких слов.
     - Хорошо, не хочешь слов - не надо! Вот возьми! - Он протянул ей довольно большой конверт.
     - Это что? - испуганно спросила она.
     - Я хотел все тебе объяснить, но ты так орала... Теперь смотри сама.
     Марина открыла конверт, вынула оттуда какой-то документ, напечатанный на бланке. Пробежала его глазами, потом помотала головой, словно не веря себе, и принялась внимательно читать, шевеля при этом губами, как первоклассница...
     - Миша, что это? - прошептала она хриплым голосом. - Я не сошла с ума? Как это может быть? А, я поняла, это ты устроил, чтобы легче было усыновить Мишку, да? Это липа?
     - Боже, ну что за человек! Это не липа, это правда!
     - Но как это может быть? Это бред?
     - Это не бред, Марина, это истинная правда, только я сам ничего не знал.
     - Я не понимаю... Объясни, - совершенно обессилев, пролепетала она. Из документа следовало, что на основании проведенного анализа ДНК можно смело утверждать, что Михаил Петрович Максаков является близким родственником Михаила Дмитриевича Зимина.
     - Только выслушай меня без криков, ладно? Я понятия ни о чем не имел, но когда ты показала мне фотографии Мишкиной матери... У нас с ней много лет назад был бурный роман, но потом мы расстались, причем расстались легко и спокойно, она мне ни слова не сказала. Я больше никогда ее не видел и даже не знал, что она умерла...
     - Но почему же Тася называла отца Дмитрием?
     - Ты уверена, что именно Дмитрием, а не Митей?
     - Я не помню, кажется, действительно Митей... Я потому и дала ему отчество Дмитриевич...
     - Тася всегда называла меня Митей, ей не нравилось звать меня так, как зовут все остальные и, в частности, моя жена... Ты тоже сказала, что твою подругу зовут Татьяна... Если бы ты сказала "Тася", я бы насторожился раньше... Черт, какая дурацкая путаница... Так вот, когда я все прикинул, вспомнил, как она меня любила, я подумал: а что, если Мишка мой сын? А тут он вдруг порезал палец, я дал ему платок, промыл, перевязал и уже хотел бросить платок в грязное, как вдруг меня словно ударило! Я сунул платок в пакет и отнес в одну лабораторию, где работает мой старый приятель, он попросил еще несколько волосинок, для верности, я отвел Мишку к парикмахеру, незаметно собрал волоски... И вот сегодня получил результат... Так что никуда не денешься. Мишка мой сын...
     Марина сидела как пыльным мешком прихлопнутая.
     - И это не фальшивка?
     - Я клянусь тебе! Неужели ты думаешь, я способен на такие жестокие шутки?
     - Миша, но так не бывает!
     - Как видишь, бывает... Хотя поверить в это трудно, я понимаю...
     - Но что же теперь будет? Ты... Ты его родной отец, ты имеешь на него права... И что же, мы ему скажем, что ты его отец, а я кто? Посторонняя тетка?
     И дело даже не в этом.. - . Если мы скажем, мы отнимем у него мать...
     - Марина, ну что ты говоришь? Зачем ты так? Ты что, не понимаешь, как я тебя люблю? Как я люблю Мишку? Неужели ты думаешь, что я из-за дурацких амбиций стану причинять боль самым любимым людям? Все останется как есть... Ты будешь его мамой, а я папой, пусть не родным, а благоприобретенным.
     Он же счастлив сейчас, когда у него есть папа и мама, и какая разница, кто из нас ему родной по крови? Это такая чепуха на самом деле!
     - А ты никому не скажешь?
     - А кому я должен говорить?
     - Татьяне Григорьевне, например. Лине?
     - Незачем! Совершенно лишнее это! Мама, наверное, обрадовалась бы, а Линка может такую кашу заварить, с Викой, с Туськой, с правами на наследство... Нет, это будем знать только мы с тобой. А кстати, Линка сразу что-то заподозрила... У нее такой тонкий нюх. Но ей никогда не узнать, насколько она была права, утверждая, что Мишка мой сын.
     - Она это утверждала?
     - Мне мама проговорилась... Она выстроила теорию, что у нас с тобой давняя связь и Мишка наш общий сын...
     - Миша, давай порвем эту бумагу? Чтобы ее не было, а? Когда бумаги нет, ее никто и не увидит...
     Он пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся и разорвал бумагу в клочки, сложил клочки в тарелку и принес с кухни спички.
     - Вот, сожги сама!
     Она подняла на него изумленные глаза.
     - Миша, что было бы, если бы мы не встретились?
     - Сколько раз можно тебе объяснять, мы не могли не встретиться!
     - Почему?
     - Какая тупая женщина мне досталась! Просто потому что я везунчик, мне всегда так говорили!

***

     Рано утром Марина встала, приготовила завтрак.
     Все происшедшее казалось ей настолько невероятным, что время от времени она щипала себя. И делала это так часто, что на руке образовался здоровенный синяк. Она накрыла на стол, взглянула на часы.
     Пусть Миша поспит еще хоть десять минут. Подошла к окну и опять ошеломленно помотала головой.
     Пригляделась и вдруг не своим голосом заорала:
     - Миша! Миша! Скорее, Миша!
     Он как безумный выскочил из спальни:
     - Что, что случилось?
     Марина распахнула дверь веранды. На пороге сидел Сидор, худой, грязный, но целый и невредимый.
     - Ну и где тебя носило, сукин ты сын? - вскричал Михаил Петрович, подхватив на руки кота.
     Мяу, ответил Сидор и громко запел.
     Вот теперь все в сборе, подумала Марина и побежала на кухню за ветчиной. Кошачьей еды в доме не было.



8


86





УМЕР-ШМУМЕР

Екатерина ВИЛЬМОНТ






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


     - Мама, ты слышала, Рабинович умер!
     - Ах, умер-шмумер, лишь бы был здоровенький!
     Старый еврейский анекдот

     В жаркий майский день на залитой солнцем набережной Рейна за столиком кафе сидел мужчина.
     Он был не слишком молод, небрежно одет и небрит, но при этом весь его облик свидетельствовал О том, что он наслаждается жизнью. Перед ним стоял высокий стакан с пивом, вазочка с орешками.
     Он смотрел на медленно текущие воды Рейна и расслабленно вспоминал строчки "Лорелеи", застрявшие в мозгу еще со школьных лет: "Jch weip nicht, was soil es bedeuten, dap ich so traurig bin" <Не знаю, что стало со мною - Душа моя грустью полна. (Пер, нем. В. Левика)>. Одним словом, ему было хорошо!
     Из этой приятной расслабленности его вырвал довольно резкий голос молоденького кельнера, который что-то быстро говорил смешному чернявому мальчонке с бойкими восточными глазами. Попрошайку гонит, лениво подумал мужчина, достал монетку и бросил парнишке. Тот на лету ее поймал и вприпрыжку унесся, по-видимому очень довольный.
     Кельнер покачал головой с явным осуждением. Не надо, мол, потакать этим туркам, и так уж от них спасу нет... Но, разумеется, ничего этого он не сказал.
     "И как это я проворонил, когда тут появились дамы?" Он с интересом принялся их разглядывать.
     Вернее одну, ибо вторая сидела к нему спиной. А та, первая, яркая блондинка, была очень недурна. Лет под сорок, что называется, в самом соку. Чувственный рот, изящный носик, роскошные плечи и грудь - одним словом, весьма аппетитная особа, жаль только, в темных очках. У ее подруги видны были лишь худенькие плечи и пышные каштановые с рыжинкой волосы. Они не немки, решил мужчина, наблюдая за артикуляцией блондинки. Неужто русские? Хотя чему удивляться, в Германии сейчас полно русских, и эмигрантов и туристов. Немножко сжало сердце, но он отхлебнул пива и сразу успокоился. Ну и что? Это все в далеком прошлом, а сейчас мне хорошо. От русских нигде теперь не скроешься. Вот в прошлом году решил заняться дайвингом на Мальдивах, так и там первый человек, которого увидел, был русский. Как же все изменилось. Черт побери, эта блондинка вполне подошла бы для легкого отпускного романа.
     Я уже достаточно отдохнул, чтобы провести ночку другую с такой киской. От этих мыслей - нет, даже не мыслей, а ощущений - он немного приосанился и стал обдумывать, под каким предлогом подойти к дамам. Они вдруг громко рассмеялись, блондинка даже простонала: "Ой, не могу!" Действительно, русские.
     Значит, буду корчить из себя стопроцентного янки, чтобы не было лишних разговоров. Эх, правда, вид у меня не слишком авантажный, ну да ничего... Нет, надо подождать, пусть блондинка снимет очки, а то, может, еще таким крокодилом окажется. Да нет, сразу видно - баба что надо. Он почувствовал, что почти уже готов к любовным подвигам, тем более что русские бабы уж точно не позовут полицию, обвиняя его в сексуальных домогательствах. В этой Америке скоро станешь импотентом... Но тут вторая женщина каким-то очаровательным движением закинула руки, подняла свои роскошные волосы и заколола их на затылке. Видимо, ей стало жарко. Нет, надо сначала и на нее поглядеть, чтобы не дать маху. Шейка у нее прелестная, хрупкая, нежная, так и хочется поцеловать... Да, я, кажется, уже хорошо отдохнул, усмехнулся он про себя. Срочно нужна баба! Интересно все-таки, эта с трогательной шейкой - какая она?
     Наверное, привлекательная, в том, как она подняла волосы, была какая-то невыразимая прелесть, что-то бесконечно женственное. "Das ewig Weibliche!" <Вечная женственность. (нем.)> Да, пожалуй, я хочу эту, с шейкой... Он встал и ленивой походкой направился к туалету. Но, выйдя оттуда, обнаружил, что за столиком осталась только блондинка. Она сидела и разглядывала толстую пачку фотографий, видимо недавно полученных в фотоателье.
     Что ж, значит, не судьба, решил он и подошел к блондинке. Но она смерила его таким взглядом, что он весь внутренне скукожился, пробормотал "Sony" и вернулся за свой столик. Ничего, все нормально, я слишком небрежно одет, видимо, русские женщины по-прежнему ценят мужчин в дорогих костюмах с галстуками. Да и при ближайшем рассмотрении эта блондинка какая-то слишком гладкая, никаких струн не заденет... А вот та, с шейкой... Глупости, брат, ты ее не видел, - может, на трогательной шейке такая мордоворотина... Да, скорее всего, так и есть.
     Ну их, этих баб, зачем мне сдались сорокалетние русские тетки? Найду себе молоденькую немочку, говорят, они здорово сексуальные и без комплексов, а русская еще влюбится, не дай бог, потом неприятностей не оберешься. Он заказал еще пива и снова расслабленно закрыл глаза. Ах, хорошо... Когда он их открыл, блондинки тоже не было за столиком. Вот и славно. Сейчас расплачусь и пойду пешком домой.
     Кстати, вчера соседка с большим интересом на меня смотрела, очень миленькая девица, лет двадцать пять, не больше... Он подозвал кельнера, расплатился и вдруг заметил, что под столиком, за которым сидели русские дамы, валяется фотография. Очевидно, блондинка выронила и не заметила. Он быстро нагнулся, поднял карточку, мельком взглянув на нее.
     Там на фоне памятника Бетховену стояла... Ника! У него даже в глазах зарябило. Впрочем, без очков я могу и ошибиться, снимок достаточно мелкий, не разберешь, зря я не взял очки, глупость какая. Он сунул фотографию в карман и быстро пошел по набережной. Нет, это чепуха, мне померещилось, бред, так не бывает... Откуда тут возьмется Ника? Господи, неужто она была в двух шагах от меня, а я ее не узнал?
     Я смотрел на ее волосы, шею, я ее хотел, но я не знал, что это она... И я ее упустил... Нет, нет, это не она, нет, просто похожа, наверняка она просто похожа на Нику.. И Ника всегда коротко стриглась, говорила, терпеть не может длинные волосы... Но ведь именно таким движением она закидывала руки, чтобы расстегнуть свои любимые зеленые бусы, да-да, в этом движении всегда было что-то невыразимо очаровательное, волнующее. Но ведь прошло двадцать два года... Сколько же ей сейчас? Сорок два или сорок три? В принципе совсем немного для женщины...
     Впрочем, женщины стареют по-разному, в России они часто расплываются после первого же ребенка.
     Интересно, как у нее сложилась жизнь? Замужем ли она? Сколько у нее детей? Где живет? Здесь, в Германии, или приехала туристкой? Скорее всего, так, иначе не стала бы сниматься на фоне Бетховена, но где живет, в России или где-то еще? Теперь я уже этого не узнаю. Стой, дурак, сказал он себе, посмотри как следует на фотографию, наверняка ты обознался! Он вытащил карточку. Как можно дальше отставил руку, вгляделся. Нет, все-таки это она, Ника! Лица почти не разобрать, но все равно... Он вдруг ощутил такую острую боль под ложечкой, что чуть не согнулся пополам. Только этого еще не хватало!
     Эта боль не давала о себе знать уже лет семь, с тех пор как он развелся с Элли. Нет, надо взять себя в руки. В конце концов, все в прошлом. Ника другая, и я другой, между нами давно все порвано, и слава богу! Интересно, она забыла меня? Наверняка, мало ли у нее в жизни было мужиков, вряд ли она всех помнит... Но я же не все... Я же не забыл ее. Хотя и не вспоминал почти. Запретил себе вспоминать и не" вспоминал. Вот и сейчас надо запретить себе думать о ней. Значит, судьбе было неугодно, чтобы мы встретились. И лучше всего порвать, к черту, эту фотографию. Хотя нет, зачем? Иногда даже приятно будет взглянуть, потом, когда вернусь домой... Покажу снимок Бену. Пусть видит, какие очаровательные женщины встречаются в Бонне, который он назвал скучнейшим городом... Но Бен не поймет, не оценит, он предпочитает баб баскетбольного роста. Мне нравится Бонн, маленький город, по нему так приятно ходить пешком. Пойду-ка я домой, а по дороге пообедаю в кафе на площади, там такие вкусные колбаски, а чтобы не дрыхнуть после обеда, съезжу в Кельн, а может, если соседка окажется дома, приглашу ее поужинать - и все будет отлично, просто здорово! Хороший перепих с молоденькой телкой, и все глупости вылетят из головы. Благие мысли пробудили здоровый аппетит, и он прибавил шаг. От боли под ложечкой не осталось и воспоминания. Вот что значит иметь силу воли!
     Усевшись в кафе на простой деревянной лавке, он взял меню и, не успев даже его раскрыть, заметил Нику. Она стояла у витрины пиццерии в нескольких шагах от него. Теперь он мог внимательно рассмотреть ее всю, но у него перед глазами почему-то плыл туман. Какая она прелестная... Вот сейчас соберусь с духом и подойду к ней. И гори оно все синим пламенем! Интересно, а голос у нее все такой же? Но в этот момент к Нике подбежала запыхавш