шивай, я расскажу..
     А Мишка так меня встретил, он просто визжал от радости... Знаешь, я всегда мечтал о сыне, я буду хорошим отцом...
     - Миша, на тебе случайно не семейные трусы? - внезапно спросила она.
     Он вытаращил глаза.
     - Что?
     - Ты можешь снять брюки?
     - Господи, зачем? - перепугался он.
     - Пойдем в море, я хочу тебя поцеловать.
     Он с облегчением расхохотался. Обнял ее, прижал к себе.
     - Я люблю тебя больше всего на свете.
     - Не надо...
     - Почему?
     - Это все так скоропалительно, мне страшно...
     - Ничего не надо бояться. И еще... Мишке нужен отец, мужчина рядом, он скоро станет совсем большой.
     - Я не знаю... Он для меня все... Я, наверное, не смогу.. Я так давно живу одна... И вообще, я плохая жена... Я люблю свою работу...
     - Да на здоровье! Люби все, что ты любила раньше, и еще люби меня.
     - Я, кажется, уже...
     - Что?
     - Люблю, - еле слышно прошептала Марина.
     Они по-прежнему сидели рядышком на лежаке, и уже миновал момент, когда обоим казалось, что сейчас они взорвутся от страсти. Просто они и так ощущали себя единым целым.
     - Мама! Сева сказал, что пора уходить с пляжа, а то вы сгорите!
     - Да-да! - спохватилась Марина. - Михаил Петрович, идемте, уже очень жарко становится...
     - Я даже не искупался... Впрочем, неважно, еще успею.
     - Дядя Миша, а вы в пинг-понг играете?
     - Играю. Не очень классно, но пристойно.
     - Сразимся?
     - Ну ты, наверное, чемпион!
     - Нет, но играю, говорят, нехило! У вас своя ракетка есть?
     - Откуда? Я не собирался играть!
     - Тут клевые ракетки дают! Идемте прямо сейчас!
     Михаил Петрович беспомощно посмотрел на Марину. Она улыбалась.
     - Годится, тезка! Пошли! А то мама наверняка будет принимать душ, наводить красоту, в общем, заниматься скучными женскими делами, а мы с тобой пока сыграем.
     Они ушли. К Марине сразу подошел Сева, деликатно державшийся в сторонке:
     - Маришечка, я одобряю! Великолепный экземпляр!
     - Севка!
     - Да нет, ты не так поняла. Просто он мне понравился. Он тебе подходит!
     - Он предложил мне выйти за него замуж...
     - Он не женат разве?
     - Женат, конечно.
     - Ах, с другой стороны, кому и чему это когда-нибудь мешало? Женат - разведется. А ты, кстати, тоже не разведена. Но разве это имеет значение?
     Поживите пока вместе. Зачем спешить с регистрацией? Может, через полгода вы возненавидите друг друга... Хотя не думаю, в вас есть что-то, не знаю даже, как поизящнее выразиться.., что-то общее, что-то очень гармоничное, что ли. Вы замечательно сочетаетесь внешне при полном несходстве красок, изумительно дополняете друг друга. Впрочем, я еще успею проверить свое мнение.., ты ведь не станешь сторониться меня в его присутствии?
     - Севка, что ты несешь? Когда я тебя сторонилась?
     - А тебе еще никто не намекал, что Мишку лучше держать от меня подальше? - с горечью спросил Сева.
     - Намекали, ну и что? Мне на это глубоко плевать!
     - Ты настоящий друг, Маришечка, и я хочу, чтобы ты знала: Мишка мне как родной сын, а ты как сестра.
     - Севочка, я знаю. Не надо ничего объяснять, поверь, я считаю тебя лучшим другом, да ерунда, не считаю, а ты и есть мой лучший друг.
     - Маришечка, я бы с удовольствием увез куда-нибудь на денек Мишку, но боюсь, тут могут пойти разговоры, ты же понимаешь.., зачем зря подставляться... Тебя могут не понять.
     - Не в этом дело, - улыбнулась Марина, - просто Мишку сейчас не оторвешь от...
     - Не очень удобно, когда оба Мишки, да? Называй старшего Майклом, и дело с концом.
     - Вот еще!
     - Ты пойдешь за него замуж?
     - Сева, я ничего не знаю, я чувствую себя так странно... Все настолько неожиданно...
     - Да почему неожиданно? Я, например, был уверен, что он тебя разыщет, Мишка мне все уши прожужжал, какой это герой-путешественник...
     - Меня пугает эта Мишкина восторженность, я не хочу, чтобы он разочаровался.
     - А сама разочарований не боишься?
     - Еще как боюсь! Я вообще вдруг поняла, что у меня сейчас самое сильное чувство - страх!
     - Ну, Маришечка, волков бояться - в лес не ходить. Ты доверяешь моей интуиции?
     Она молча кивнула.
     - Мне кажется, что все у тебя с ним будет прекрасно, просто великолепно, в нем есть что-то настоящее, по крайней мере, мне так показалось по первому впечатлению. Ну хватит болтать, иди приведи себя в порядок, скоро обед, Мишка, наверное, уже умирает с голоду.
     Марина медленно побрела к себе в номер. Невероятно, даже поверить трудно, что Михаил Петрович, Миша, здесь, в этом отеле, что в любой момент я могу увидеть его, подойти, прижаться, услышать его запах... И не только здесь, в Турции, но и вообще... Выйти за него замуж, наконец... А хочу ли я этого? Хотеть хочу, но главное для меня - хорошо ли это будет для Мишки? Не избалует ли он ребенка, чтобы завоевать его? Это же самый простой и даже примитивный способ - завалить подарками, тем более что денег у него, по-видимому, достаточно... И вообще... Он же все-таки чужой... Я совсем его не знаю. Он так легко расстается с женой из-за нескольких встреч с совершенно чужой женщиной. Или он не ощущает меня чужой?
     По его словам, он все эти годы меня помнил, даже кота завел с моими глазами... Это забавно...
     Она, как всегда, думала стоя под душем, потом вытерлась и хотела одеться, но тут в дверь постучали. Она накинула халатик.
     - Мам, открой!
     Она распахнула дверь. За Мишкиной спиной стоял Михаил Петрович.
     - Ой, я не одета, простите! - Она поймала на себе его взгляд, такой жадный и откровенный, что у нее закружилась голова и ослабли ноги.
     - Мама, дядя Миша сказал, что я классно играю в пинг-понг, правда, дядя Миша?
     - Истинная правда, у него зверская подача!
     - Ну и кто выиграл?
     - Два-два! Мы бы еще сыграли, но пришел Сева и сказал, что пора обедать! А ты еще не одета!
     - Марина, я доставил вам сына... Вы позволите мне за обедом присоединиться к вам?
     - Ну разумеется, не сидеть же вам одному.
     - Вам четверти часа хватит, чтобы собраться?
     - За глаза! - закричал Мишка. - Мама вообще все быстро делает!
     - А ваш номер далеко? - охрипшим голосом осведомилась Марина.
     - Нет, по коридору налево и за угол, триста шестнадцать. Но я за вами зайду, можно?
     - Да, спасибо.
     Он ушел.
     - Мам, ты знаешь, он, оказывается, привез мне из Марселя парусник! Угадай, как он называется?
     - Откуда ж мне знать?
     - Ну мама, подумай, па-рус-ник из Мар-се-ля, тебе это ни о чем не говорит?
     - О чем мне это должно говорить, не понимаю!
     - Мам, ты что, забыла? Кто жил в Марселе?
     - Мишка, ну не помню я, сдаюсь!
     - В Марселе жил Эдмон Дантес! А парусник как называется?
     - О господи, "Фараон", что ли?
     - Наконец-то!
     - Подумаешь, велика важность забыть "Графа Монте-Кристо"!
     - Мам, а ты рада, что дядя Мицп приехал?
     - Главное, что ты рад.
     - Нет, скажи, ты рада?
     - Ну, в общем, да...
     - Мам, он клевый! Мне кажется, мой папа был такой...
     Марина промолчала, только потрепала сына по волосам и чмокнула в макушку.
     - Мам, дядя Миша обещал покатать меня на яхте, если ты разрешить. Ты разрешаешь?
     - Что он еще тебе обещал?
     - Съездить в аквапарк, прокатиться на банане! - восторженно докладывал Мишка.
     - На банане ты уже катался с Севой.
     - Ну и что? Сева не в счет! С ним неинтересно.
     - Не выдумывай, ты же был в восторге.
     - А с дядей Мишей я буду в офигительном восторге, понимаешь?
     О господи, он уже совершенно околдовал мальчишку. С этим надо что-то делать.

***

     - Я, кажется, сваляла грандиозного дурака, мама.
     - Ты о чем. Вика? - рассеянно отозвалась Нина Евгеньевна, занятая огромным сканвордом. Она чувствовала, что дочь чем-то озабочена, но сама задавать вопросы не хотела. Теперь Вика наконец созрела для разговора.
     - Мишка опять влюбился, и, боюсь, на сей раз это может плохо кончиться...
     - И кто эта женщина?
     - В том-то и беда, что я пока не выяснила. Рано или поздно я, конечно, все узнаю, но боюсь, как бы не было слишком поздно...
     - По-твоему, на сей раз это серьезно?
     - Боюсь, что да... И к тому же я сделала страшную глупость, я сказала ему, что знаю обо всех его прежних бабах...
     - Вика, ты сошла с ума! - огорченно сжав пальцами виски, простонала Нина Евгеньевна. - Разве можно говорить мужчине такие вещи? А ты что, действительно знала обо всех его бабах?
     - Представь себе!
     - Но зачем тебе это было нужно? Ты что, собирала о них сведения?
     - Можно сказать и так, - криво усмехнулась Вика. - Надо всегда знать противника, понимать, с кем имеешь дело и чего можно ожидать от той или иной бабы. Между прочим, именно благодаря этому мы прожили столько лет!
     - Господи, Вика, но ведь это ужасно! К тому же ты тоже не образец супружеской верности, отнюдь.
     - Ну и что? А по-твоему, я могла бы выдержать эту жизнь? Я бы давно превратилась в полоумную истеричку. А так я знала: он мне изменяет - я ему.
     Но все эти мужики были мне не больно-то нужны, я всегда любила этого мерзавца, и теперь еще люблю, но сейчас мне страшно, мама. Я растерялась...
     Он куда-то уехал, вероятно с ней, но куда, я пока не узнала...
     - Вика, перестань! Не надо ничего узнавать, не надо! Ты, конечно, чудовищно сглупила, признавшись ему.. Скажи на милость, а тебе бы понравилось, если б ты вдруг узнала, что за тобой много лет вели слежку? Отвратительно, недостойно! Мне за тебя стыдно!
     - Ах, мама, это все интеллигентское чистоплюйство, у жизни свои законы, и довольно суровые.
     - Брось, это старая ошибка - цель далеко не всегда оправдывает средства! Я понимаю, ответить ударом на удар - тут есть определенная логика, но устанавливать слежку за мужем гнусно, а уж сообщать ему об этом - просто верх идиотизма!
     И Миша будет совершенно прав, если уйдет от тебя! Он, несмотря на свои похождения, хороший, порядочный человек, в конце концов, все мужчины полигамны, но то, что сделала ты... Непростительно!
     - Мама, что непростительно, хотелось бы понять, то, что я, как говорится, держала всегда руку на пульсе, или то, что ему об этом сказала?
     - Первое - низость, второе - глупость, и ваш брак обречен.
     - Это мы еще посмотрим! В конце концов, он всегда возвращался ко мне от всех своих баб, это ведь так удобно - иметь хорошо налаженный дом, крепкую семью, уверена - никуда он не денется! Не такой уж он охотник до смены жен, иначе не прожил бы со мной двадцать семь лет. А теперь ему уже пятьдесят один, опасный возраст, если начнутся передряги с разводом, с разделом имущества, а уж тут я ни копейки не уступлю, то его запросто может хватить инфаркт, и он останется в семье, кому он, больной, нужен...
     - Господи помилуй. Вика, во что ты превратилась? Подумай, что ты несешь? Мне стыдно за тебя, за себя, я, старая идиотка, всегда считала ваш брак удачным. Это не брак, это катастрофа, настоящая катастрофа! Ах, Вика, я в отчаянии!
     - Брось, мама, это все слова, слова, слова, как говорил Гамлет, а суть в том, что у меня не выдержали нервы и я проболталась. Хоть ты меня не мучай, а то Туська от меня воротит нос, муж куда-то смылся, если еще и ты...
     - Что касается Туськи, я целиком на ее стороне, ты вела себя с ней грубо и бестактно...
     - Замолчи, мама, сию минуту замолчи! Выходит, я одна во всем виновата, а вы все святые, одна я дура, а вы умные. Конечно, осуждать легко, а помочь никто не хочет, вот покончу с собой, будете знать!
     Горючими слезами обольетесь! Этот старый кобель бросит вас без копейки, уйдет к молодой сучке - и привет! Идеальный папочка, идеальный зятек! Вы еще увидите, какой он идеальный! Ты бы слышала, что он мне на прощание крикнул, этот интеллигент хренов!
     - Интересно, что уж такое он мог сказать, чтобы тебя так поразило? Ты же сама обожаешь крепкие выражения.
     - Ты хочешь знать? Изволь! Он пихнул меня и заорал: "Я не знал, что всю жизнь прожил с такой паскудой!" Лучше б он меня просто обматерил, а то словечко какое выбрал... Мама, ты что?
     Нина Евгеньевна корчилась от смеха.
     - Мама, в чем дело?
     - Вика, ты помнишь "Будденброков"? Там Перманедер на прощание обозвал Тони паскудой... И она была фрапирована! Но то Любек девятнадцатого века, а это Москва двадцать первого... Ну ты меня насмешила!
     - От твоих литературных реминисценций можно спятить, и всегда в самый неподходящий момент!
     - Наоборот, ты уже улыбаешься, значит, момент самый подходящий. Вика, девочка, у тебя же всегда хватало ума и чувства юмора, что с тобой на этот раз стряслось?
     - Не знаю, наверное, я просто выдохлась...
     Сколько можно терпеть?
     - Хочешь, дам тебе совет?
     - Интересно какой?
     - Достаточно примитивный! Уйди от него первая!
     - Так он вроде уже ушел...
     - Не думаю. Это был порыв гнева, как говорится. Он остынет, неизвестно ведь, есть у него другая женщина или он просто куда-то скрылся, чтобы тебе насолить...
     - И что?
     - Он вернется, вот увидишь, а тут ты ему и скажешь: так, мол, и так, давай разведемся поскорее.
     - А если он согласится?
     - Тогда, по крайней мере, ты сохранишь лицо, развод произойдет вроде как по твоей инициативе.
     Он упоминал о разводе?
     - Пока нет.
     - Вот видишь. Ты рано впала в истерику. Все еще, может, утрясется, хотя, если честно, я бы предпочла, чтобы вы разошлись. Это уже будет не жизнь. Подумай обо всем, деточка. Ты еще красивая женщина, может, и устроишь свою жизнь заново, вон Георгий все время тебе звонит, он крупный ученый, твой ровесник, моложе Миши. Думаю, если бы ты захотела, уехала бы с ним в Америку на годик-другой, переменила жизнь... Поздние браки со старой любовью бывают весьма удачными...
     - Мама, ты его видела?
     - Видела! Милый человек, с хорошим лицом, его немножко привести в божеский вид, приодеть, и будет еще вполне импозантный мужчина, в таких делах многое зависит от женщины. И если у Миши не случится так называемой великой любви, то, думаю, он обязательно к тебе вернется, если ты будешь правильно себя вести.
     - Правильно - это как?
     - Достойно, интеллигентно, без этих кошмарных идей о разделе имущества, без воплей "копейки не уступлю!", чтобы у него превалирующим чувством было не отвращение, а уважение и даже, может быть, благодарность за столь неожиданную для него в этой ситуации простоту неприятной процедуры...
     - Значит, ты считаешь наш развод чем-то неизбежным?
     - На мой взгляд, Вика, единственное, что способно сохранить ваш брак, это быстрый и безболезненный развод.
     - Мама, ты обожаешь парадоксы! - поморщилась Вика, хотя понимала, что мать кое в чем права. - И ты думаешь, он сам не станет делить имущество?
     - Убеждена, он все оставит тебе и Туське! Разве что машину свою заберет. Ну еще, возможно, Сидора.
     - Ну, положим, Сидора я ему не отдам! Ох, мама, какая же я дура!
     - В чем дело?
     - Я, кажется, поняла...
     - Что ты поняла? Вика, не молчи, что ты такое поняла?
     - Кажется, я поняла, кто эта баба! Я сама ему ее показала! Помнишь, мы ездили на свадьбу? Вот там он ее и встретил...
     - Очередная блондинка под два метра ростом?
     - Отнюдь. Среднего роста брюнетка с глазами точь-в-точь как у Сидора...
     Михаил Петрович проснулся один в своем номере с ощущением абсолютного незамутненного счастья, какое бывало только в детстве, в первое утро летних каникул, когда впереди целых три месяца свободы. За окном светило солнце, плескалось море, а в номере неподалеку спала самая лучшая в мире женщина и ее маленький сын...
     Вчера вечером, когда Мишка лег спать, Михаил Петрович дрожащим от страсти голосом спросил:
     - Ну теперь ты сможешь пойти ко мне?
     Она покачала головой:
     - Нет. Я его одного не оставляю.
     - Но он же спит!
     - А если проснется? Испугается чего-то, а меня рядом не будет.
     - Но он же большой мальчик!
     - Все равно. Я слишком хорошо помню, как страшно было в детстве просыпаться одной... Какие только ужасы в голову не лезли...
     - А почему ты просыпалась одна?
     - Потому что моей маме было наплевать на меня и мои страхи, потому что она превыше всего ставила свои собственные удовольствия и развлечения. Я так не могу. Прости.
     - Мне не за что тебя прощать, я уважаю твои материнские чувства, хотя мальчика надо воспитывать по-другому, наверное.
     - По-другому я не умею.
     - И что же, мы никогда не сможем здесь побыть наедине? - замирая от огорчения, спросил он.
     - Ну почему же, утром Мишка носится с другими детьми, они же тут все под присмотром... Да и Сева...
     - Он славный, этот Сева, только мне его почему-то жалко, он производит впечатление бесконечно одинокого человека. Он тебе очень дорог, да?
     - Он мой лучший друг.
     - А подруги у тебя есть?
     - Практически нет, была одна очень близкая подруга, она умерла несколько лет назад, другая живет в Аргентине, атак.., есть, конечно, приятельницы... А у тебя много друзей?
     - Трудно сказать. В последние десять лет жизни всех разбросало. Один мой близкий друг живет в Австрии, другой в Америке... Я очень много работаю, есть коллеги, с которыми приятно проводить время, есть приятели, с которыми я пускаюсь в путешествия, хотя их, пожалуй, можно считать друзьями...
     Они сидели вдвоем на балконе, в комнате мирно спал Мишка.
     - Марина, ты "гак и не ответила мне, ты выйдешь за меня замуж?
     - Зачем так спешить, мы же не знаем друг друга. И потом, я не разведена, это довольно сложно сделать...
     - Я тоже еще не разведен, но разве это имеет значение? Мы же можем быть.., можем жить вместе. Давай попробуем?
     Помолчав, она ответила:
     - Я не имею права на такие пробы, я же не одна.
     Если у нас с тобой ничего не получится, мы оба это переживем, а для Мишки это будет страшная травма, он и так уже заявил мне, что ты самый клевый и, наверное, его папа был именно таким...
     У Михаила Петровича к горлу подступил комок.
     - А я всегда мечтал о таком сыне, так почему у нас должно что-то не получиться, Марина?
     - Черт его знает, а может, и в самом деле получится? - тихо проговорила она.

***

     И вот сейчас, утром, жизнь казалась ему безоблачно прекрасной. Часа через два, после завтрака, Марина обещала прийти к нему, и при мысли об этом у него замирало сердце и сладко сосало под ложечкой, не говоря уж о других, чисто мужских ощущениях.
     Он вскочил, решив, что пробежку тут стоит заменить хорошим заплывом. На пляже в этот ранний час было еще безлюдно. Он с наслаждением бросился в воду, по-утреннему гладкую и чистую, распугивая стаи мелких рыбешек. Ах, хорошо! Кто бы мог подумать, у меня все рухнуло, впереди еще полная неопределенность, а я, как идиот, радуюсь жизни, солнышку, морю, свободе... А может, самое из всего этого ценное - свобода? Может, стоит понаслаждаться ею подольше? Но зачем мне свобода без Марины? И без Мишки? Нет, это любовь... Та самая поздняя любовь, когда седина в бороду и все прочие банальности... Перед Викой моя совесть теперь чиста как стеклышко, протертое специальным составом, который на днях рекламировали по телевизору. "Смотрите на мир новыми глазами!" Вот я и смотрю и вижу.. Севу. На берегу стоял Сева и, похоже, поджидал его.
     - Привет! - помахал ему Михаил Петрович.
     - С добрым утром! Как вода?
     - Отлично! Очень бодрит!
     - Михаил Петрович, можно вас на два слова?
     - Ну разумеется!
     - Михаил Петрович, я уезжаю, а Маришечка еще спит, не хочу ее тревожить. Думал оставить ей записку у портье, но вот увидел вас...
     - Вы уезжаете так внезапно? Что-то случилось?
     Может, я могу чем-то помочь?
     - Можете. Будьте внимательны к Марине и к мальчику, не заставляйте их страдать. Хотя я уверен, вы хороший человек, может быть, именно тот, кто им нужен, они очень одиноки.
     - А вы, часом, не из-за меня решили уехать?
     - О