Б.Николаевский.
   Тайные страницы истории


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Б.И.Николаевский
     From: y.felshtinsky@verizon.net
     Date: 29 Dec 2003
---------------------------------------------------------------


     ЛЕНИН И ДЕНЬГИ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
     БИОГРАФИЯ МАЛЕНКОВА
     ГЕРМАНИЯ
     И РУССКИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ
     В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ
     ВОЙНЫ
     ПРОТОКОЛЫ ПОЛИТБЮРО
     И ДОКУМЕНТЫ ОСОБОГО ОТДЕЛА
     НКИД СССР, 1934
     Москва Издательство гуманитарной литературы 1995




Редактор-составитель доктор исторических наук Ю. Г. ФЕЛЬШТИНСКИЙ


     ББК 63(2)7 Н63
Николаевский Б. И.
     Н63 Тайные страницы истории /  Ред. -сост. Ю. Г.  Фельштинский. --  М.:
Издательство гуманитарной литературы, 1995. -- 512 с.
     ISBN 5-87121-007-4
     В книгу  вошли не публиковавшиеся ранее документы и материалы из архива
известного  русского историка Б. И. Николаевского, хранящиеся  в Гуверовском
институте  (Стенфорд, США). В ней рассматриваются такие сюжеты, как  история
"Большевистского  центра",  Ленин  и   деньги   большевистской  организации,
Германия  и  русские революционеры  в  годы первой мировой войны,  биография
Маленкова, постановления Политбюро ЦК ВКП(б) 1934 г.
     Для   научных   сотрудников,   преподавателей,    студентов   и   всех,
интересующихся историей России.

     ISBN 5-87121-007-4 © Ю. Г. Фельштинский, 1995


     Несколько слов об авторе этой книги
     Сын  священника,  Борис Иванович  Николаевский  (1887--1966)  учился  в
гимназии в Самаре и в Уфе. В 1903---1906 гг. -- большевик,  затем меньшевик.
В  1904  г., будучи гимназистом, был  впервые  арестован за принадлежность к
молодежному  революционному  кружку,  судим  за хранение  и  распространение
нелегальной  социал-демократической литературы. В тюрьме провел  около шести
месяцев.  В  общей  сложности до  революции  арестовывался  восемь  раз,  на
короткие сроки.  Дважды отпускался по  амнистии 1905 г. За участие в  первой
русской  революции  приговорен  к  двум  годам.  Бегал  из  тюрем,  три раза
ссылался. Революционной деятельностью занимался в Уфе,  Самаре, Омске, Баку,
Петербурге,   Екатеринославе.   В   1913--1914   гг.  работал   в  легальной
меньшевистской "Рабочей газете" в  Петербурге. После революции, в 1918--1920
гг. как представитель ЦК меньшевиков ездил  с  поручениями от партии по всей
России. С 1920 г. -- член ЦК партии меньшевиков. В феврале  1921 г. вместе с
другими    членами    ЦК    меньшевистской   партии   арестован    и   после
одиннадцатимесячного  заключения выслан из РСФСР за границу. В  эмиграции (в
Германии, Франции и США) продолжал принимать активное участие в политической
деятельности партии меньшевиков. 20 февраля 1932 г. лишен,  вместе  с семьей
Троцкого и рядом других эмигрантов, советского гражданства.
     Однако  политическая  деятельность  Николаевского,  как  бы  к  ней  ни
относиться, не была в его жизни главным. Б. И. Николаевский был прежде всего
историк, и его заслуга перед Россией и русской историей состоит в  том,  что
начиная с 1917 г. он собирал, хранил (и  сохранил для потомков) бесценнейшую
коллекцию   архивных   материалов.  После   февральской   революции,   когда
революционеры по  всей стране громили центральные и местные архивы (особенно
полицейские), Николаевский, как представитель ЦИКа Советов, вошел в комиссию
по изучению Архива  департамента полиции. В 1918 г. вместе с П. Е. Щеголевым
он составил проект  организации Главного  управления  по  архивным  делам. И
именно  Николаевский убедил  тогда  большевика  Д.  Б. Рязанова  взяться  за
спасение архивов. В 1919--1921 гг. Николаевский стоял



     во главе историко-революционного  архива в Москве, выпустил ряд книг по
истории революционного движения в России и на Западе.
     Как  социал-демократа  Николаевского  в  первую   очередь  интересовала
история революционного  движения  в России и  в Европе.  Но его интересы как
историка  шли  далеко  за  пределы  спектра,  ограниченного  узкими  рамками
социал-демократии. Он  был  чуть ли ни единственным  меньшевиком, пытавшимся
понять  трагедию  власовского движения и оправдать его (чем обрушил  на свою
голову многочисленную критику  однопартийцев). Его способность списываться с
людьми самых разных политических взглядов,  от  монархистов  до коммунистов,
заставлять их относиться  к нему как к  историку с полным доверием, убеждать
их в необходимости  написания мемуаров или же составить подробные ответы  на
многочисленные и  конкретные вопросы --  не может не  поразить  каждого, кто
сегодня  работает  с  собранными Б.  И.  Николаевским  архивами.  Настолько,
насколько это  было возможно в те годы,  он располагал  информацией, которая
позволяла ему знать все, всех и все обо всех. За справками к нему обращались
писатели,  историки  и  публицисты  из разных уголков  мира. И  почти всегда
получали  от него толковые и  конкретные  сведения. Он  обладал  уникальной,
почти  фотографической  памятью   и  был  "ходячей   энциклопедией"  русской
революции.
     Но меньшевик Б. И. Николаевский не смог бы завоевать столь безусловного
доверия  расколотой  русской эмиграции  и  даже командированных  за  границу
советских коммунистов, если бы его личные этические принципы как историка  и
собирателя архивов  обычно  не стояли  над  политикой  и  над  потребностями
момента. Посвященный  во многие  человеческие и  политические  тайны  своего
времени, он ни разу  не позволил себе погнаться за  сенсацией и опубликовать
ставший ему доступным материал в ущерб интересам своего информатора.
     Как собиратель  архивов Николаевский оставил восемьсот с лишним коробок
архивных материалов. Сегодня они хранятся в Гуверовском институте (Стенфорд,
США).  Как историк  и публицист, он опубликовал большое количество статей на
русском  и  основных  европейских  языках.  Уделяя  много  времени  архивам,
переписке  с  людьми  и  политической деятельности,  Николаевский  был менее
продуктивен  как автор  собственных  книг. Его самая известная  книга  -- об
Азефе, написанная в 1932 г. с традиционной точки  зрения, сегодня не кажется
очень  ценной.  Много  позже  Николаевский  пришел  к новым,  очень  важным,
сенсационным выводам: Азеф провокатором не был,  а был полицейским агентом и
аккуратно   передавал  информацию  о  готовившихся  террористических   актах
директору  департамента  полиции  Лопухину.  Именно  Лопухин (чуть  ли не  с
согласия Витте) клал эту информацию под сукно и тем самым умышленно допустил
несколько террорис-


     тических  актов.  Об  этом Николаевскому  сообщила  вдова  Лопухина,  с
которой он  беседовал  уже  в эмиграции.  Эти данные Николаевский  собирался
использовать в новом издании книги. "У меня подобрались неизданные материалы
о Лопухине и его отношениях с Витте (в связи с большой борьбой между Витте и
Плеве) [... ] много нового  и важного материала, который я охотно  дал  бы в
качестве"  особого введения и добавления", -- писал Николаевский.  [ГА, кол.
Николаевского,  ящик 500,  папка  8.  Письма  Б.  И.  Николаевского проф. П.
Шейберту от 28  декабря  и  14 марта  1962 г.  ] Однако разработать эту тему
Николаевский не успел. Нового издания не было.
     Борис Иванович Николаевский скончался в 1966 г., оставив незавершенными
многочисленные свои проекты по  изданию книг  и  исторических сборников. Его
бесценное архивное собрание -- лучший памятник умершему историку.
     Идея  выпуска   исторического  сборника,  основанного   на   материалах
собственного  архива, принадлежала  Б. И. Николаевскому.  С  тех  пор прошло
несколько  десятилетий. Ушел из  жизни историк. Из-за финансовых затруднений
так никогда и не вышел задуманный им сборник- Ряд материалов был опубликован
в периодической печати. Другие -- похоронены в папках архива.
     В настоящее издание вошли два не публиковавшихся ранее текста историка:
<К истории "Большевистского центр а"  > и  <К биографии Маленкова и
истории  компартии   СССР>.  Первая  работа   является   предисловием   к
незаконченному фундаментальному труду Б.  И. -Николаевского --  многотомному
сборнику документов по истории "Большевистского центра".
     Вторая работа, название  которой принадлежит редактору  этой книги,  --
незаконченная  биография Маленкова, ставшего на короткий  срок руководителем
советского государства. По отрывочным фразам переписки, которую Николаевский
вел в  то время, можно легко понять,  чем должна была  закончиться  работа о
Маленкове. Николаевский пришел к выводу, что Сталин был убит.
     "Жизнь  всегда  требует  компенсации  и  если  и  дарит  таким  хорошим
подарком,  как удар  у Сталина (или удар  по  Сталину?), то  отплачивает  на
другом, --  писал Николаевский  бывшему  руководителю французской компартии,
известному историку и публицисту Борису Суварину 23 марта 1953 г. -- [.. ] Я
все более и более прихожу  к  выводу,  что Сталин умер в  результате большой
борьбы, которая заполнила первые месяцы этого года и смысл которой состоял в
разгроме   личного   секретариата   Сталина  блоком  Маленкова   с   Берией"
[Международный  институт  социальной  истории  в  Амстердаме.  Архив  Б.  К.
Суварина, папка 1. ]
     "Похоже,  что  Сталину  помогли умереть и  что  на  этой  почве  теперь
начинается борьба", -- писал он Т. И. Вулих через две


     недели, 6 апреля [ГА, кол. Николаевского, ящик 207, папка 16-]
     "[... ] Пытаюсь расшифровать значение  событий, предшествовавших смерти
Сталина (теперь я убежден, что было что-то вроде дворцового переворота и что
Сталину "помогли умереть")", -- заключает Николаевский в другом своем письме
Суварину. [Архив  Б. К.  Суварина, папка 1. Письмо Николаевского Суварину от
14 апреля 1953 г. ]
     Однако после  расстрела  Берии и снятия  Маленкова окончание работы над
биографией  Маленкова  потеряло  для Николаевского  всякий  смысл,  и  книга
осталась незавершенной.
     Во второй части сборника публикуются документы, представляющие  интерес
и для историков,  и для  широкого  круга читателей.  Материалы  Гуверовского
института публикуются с любезного разрешения администрации.
     Ю. ФЕЛЬШТИНСКИЙ
     Бостон


     Б. И. НИКОЛАЕВСКИЙ
     К истории "Большевистского центра"


     Большевистский  центр" (БЦ) --  так  называлась организация,  которая в
1906--
     --1909 гг. стояла  во главе большевистской фракции тогда формально  еще
единой  РСДРП.   История  этого  Центра  до  сих  пор  остается   совершенно
неизученной. Во всей огромной литературе по истории большевистского движения
нет ни одной работы, которая содержала  бы попытку  дать  обзор деятельности
этой организации, хотя  исключительная важность последней  для общей истории
большевизма очевидна.
     В  первые  годы  революции   советские  историки  большевизма,  правда,
пытались  затрагивать вопрос об этом Центре, хотя и с большой сдержанностью.
О  нем,  например, упоминал  Г. Е.  Зиновьев  в  своей  "Истории  Российской
коммунистической  партии  (большевиков)"  (ГИЗ.  Петроград,  1923).  Но  чем
прочнее  становилась  диктатура, тем реже делались такие  упоминания,  а  за
последние годы само  название "Большевистский центр" исчезло  из официальных
курсов  истории большевизма; в  частности, полностью  молчат  о нем "Краткий
курс истории ВКП (б)", отредактированный Сталиным, и обзор той  же  истории,
напечатанный во втором издании Большой советской энциклопедии.
     Знакомство с материалами о БЦ позволяет  понять причины замалчивания: в
его истории было слишком много таких  сторон,  привлекать внимание к которым
советские историки считают нежелательным.
     В истории  БЦ следует различать три главных периода: от  мая 1906 г. до
мая 1907  г. (т. е. между  Стокгольмским и Лондонским съездами РСДРП), с мая
до конца 1907 г. (до выезда за границу Ленина и Богданова, а затем Красина и
ряда других членов БЦ) и, наконец, с начала 1908 г. до официального роспуска
БЦ, который состоялся после пленума ЦК в январе 1910 г.
     Относительно первого из  этих периодов вопрос о формах функционирования
тогда  БЦ нельзя  считать выясненным. А. Богданов  в воззвании  "К товарищам
большевикам", которое было выпущено  группой "Вперед" по поводу официального
роспуска БЦ на пленуме ЦК РСДРП  в январе  1910 г.,  создание БЦ  относит ко
времени Лондонского  съезда (май  1907 г. ). Только об этом Центре говорят и
официальные комментаторы Института Маркса--


     Энгельса--Ленина2.  О том, что  особый  Центр большевистской
фракции был создан уже в Стокгольме пишет только Зиновьев. Рассказав, что на
этом  этапе съезда победили  меньшевики (большинством 62 против 46 голосов),
он прибавляет:
     "Большевикам  ничего не осталось,  как  подчиниться, т. к. они  были  в
меньшинстве, а рабочие требовали единства. Но на деле  Объединительный съезд
нисколько не  объединил большевиков с  меньшевиками, и на деле мы  уехали из
Стокгольма двумя отдельными фракциями. В ЦК взяли несколько наших товарищей,
как мы тогда говорили, -- заложниками. Но в  то же  время,  на самом съезде,
большевики  составили  свой  внутренний и нелегальный  в партийном отношении
Центральный комитет. Этот период  в  истории  нашей  партии, когда мы были в
меньшинстве и  в ЦК, и в Петроградском комитете  и должны были скрывать свою
сепаратную работу, был для нас очень тяжелым и мучительным... Положение было
такое, словно две партии действовали в рамках одной"3.
     Зиновьев, который был членом  Центра,  созданного в  мае  1907 г.,  а в
1906--1907 гг.  был одним  из наиболее  крупных представителей большевиков в
Петербургском комитете,  конечно, был  осведомлен  о  творившемся  тогда  на
верхушке  большевистской  фракции.  Какой-то  свой  центр  она   имела  и  в
1906--1907  гг.  --  и  скрывать  его  существование было  "очень  тяжело  и
мучительно".  Но  и  Зиновьев  не относит к  нему  название  "Большевистский
центр". С другой стороны, Богданов, который в тот период был вообще одной из
центральных  фигур  большевистской  фракции,   отнюдь  не   говорит,  что  в
1906--1907 гг. вообще не существовало никакого центрального органа  фракции.
Он только говорит, что центр,  получивший название "Большевистского центра",
был создан в Лондоне.
     Противоречия между этими свидетельствами нет;  и правильнее всего будет
считать, что большевистская фракция Стокгольмского съезда, выпустившая тогда
особое "Обращение  к  партии"4,  одновременно создала свою особую
внутреннюю организацию с каким-то центром, но этот центр, хотя он фактически
выполнял все  те функции,  которые позднее легли на БЦ, еще не  носил такого
официального названия.
     Кто именно  входил  в БЦ первого  состава,  точно  неизвестно: в печати
имена  членов  ни в то  время, ни позднее  названы  не были. Несомненно,  чю
стержнем  БЦ была тройка в составе  Ленина, Богданова  и Красина, которая  в
письмах  Богданова  фигурирует  под   названием  "финансовой  группы",  а  в
заявлении  Камо-Петросяна  --  под  названием "коллегии  трех"-  Именно  она
фигурирует  и  в  документах  Лондонского   съезда  в  качестве  полномочной
представительницы большевистской фракции, которой были переданы 60 тыс. руб.
из  наследства Саввы Морозова, "лицом, имевшим формальное и  моральное право
распорядиться деньгами по своему усмотрению"5.



     Добывание   средств   и   расходование  их   на   дела,   которые  вела
большевистская  фракция,  действительно,  составляли  важную  часть  функций
"тройки".  Но  ими она не ограничивалась:  она вела также все конспиративные
предприятия большевистской  фракции, а эти предприятия были и многообразны и
разносторонни. Красин был исключительно талантливым организатором-инженером.
"Во   все   стороны  умен",  --  так,  по   рассказу   Горького6,
охарактеризовал Красина Савва Морозов; и Красин действительно создал  вокруг
БЦ даже не трест, а целый сложный комбинат  всевозможных тайных лабораторий,
мастерских, типографий и  пр., обслуживавших  не только большевистские, но и
иные,  совсем  не  социал-демократические  "боевые предприятия".  Достаточно
сказать,  что  и  дача Столыпина  была  взорвана бомбами,  изготовленными  в
лабораториях  БЦ, и при экспроприации в Фонарном переулке в ход были  пущены
снаряды того же происхождения.
     Выработка политической  линии  большевизма в тот  период  происходила в
более широкой коллегии,  чем эта  "тройка". К участию в  обсуждении вопросов
бывали  привлекаемы  также  крупнейшие  партийные   литераторы   и  практики
движения,  но  очень похоже,  что  они не  составляли  прочно  закрепленного
коллектива,  состав   участников   которого   был   бы  точно  определен   в
организационном порядке. Вернее всего это были  организационно неоформленные
совещания центральных работников фракции,  которые "тройка" созывала по мере
необходимости. Поскольку "тройка" была  едина в своих настроениях, постольку
принятие ее предложений было обеспечено...
     Весьма возможно, что в этот  период весь центр большевистской  фракции,
поскольку  он  был  как-то  закреплен организационно, состоял  из одной этой
"тройки".
     * * *
     Лондонский  съезд (май  1907  г.  ), внеся  существенное  изменение  во
внутрипартийную  обстановку,   принес   большие  изменения  и  в   структуру
большевистской фракционной  организации.  Большевиков на  нем оказалось лишь
немногим   больше,  чем  меньшевиков:  105   большевикам  противостояло  197
меньшевиков  плюс  4  тяготевших  к  последним  "нефракционных".  Но в  ряде
вопросов вновь вошедшие  в РСДРП национальные социал-демократические  группы
(особенно польская)  были  ближе к большевикам, и в союзе с  ними большевики
получили  большинство   в   ЦК.  Это  большинство  было  весьма   непрочным:
распространялось  оно  далеко  не  на  все  вопросы,  но  меньшинством в  ЦК
большевики во всяком случае быть перестали.  Тем не менее  о роспуске своего
фракционного центра  большевики и  теперь не думали. Наоборот, они расширили
этот центр, подвели под него строго оформленную организацион-


     ную базу и официально дали ему название "Большевистский центр".
     В новый Центр теперь было введено 15 человек, а именно: А. А. Богданов,
И.  П. Гольденберг (Мешковский), И. Ф. Дубро-винский, Г. Е. Зиновьев, Л.  Б.
Каменев,  Л.  Б.  Красин, В.  И. Ленин,  Г-  Д. Линдов, В. П.  Ногин, М.  Н.
Покровский, Н. А. Рожков, А. И. Рыков, В. К- Таратута, И. А. Теодорович и В.
Л. Шан-цер7.
     Г.  Зиновьев  был   единственным   из  ближайших   сотрудников   Ленина
последующих  лет,  который  позднее  сделал  попытку объяснить мотивы  этого
решения  большевиков: по его словам,  они не верили в возможность длительной
совместной работы с меньшевиками в новом общепартийном ЦК, где все  зависело
от  голосования  "националов",  в  надежности  которых  большевики  не  были
уверены, а потому решили продолжать свою работу по подготовке к расколу.
     "Мы решили, -- пишет Зиновьев, -- что в ЦК мы будем работать и страдать
по долгу  службы,  но настоящую работу мы будем делать в своем  БЦ, ибо было
ясно,     что    этот     "брак     поневоле"    с    меньшевиками     будет
непродолжительным"8.
     Есть  все  основания  полагать,  что  именно  такими  соображениями  на
тогдашних  совещаниях  большевиков было  официально  обосновано  решение  об
укреплении и оформлении  их фракционной организации.  Но внимательный анализ
списка  членов  нового состава  БЦ  на  фоне дальнейшей  тактики  Ленина  во
внутрифрак-ционных отношениях заставляет думать, что поведение Ленина в этом
вопросе определялось также и соображениями иного порядка: он уже  в то время
предвидел возможность конфликта внутри фракции большевиков  и принимал  меры
для  закрепления своих позиций против позиций двух  остальных  членов старой
руководящей большевистской "тройки", -- против Богданова и особенно Красина.
     * * *
     Такой  конфликт  де