чна.  Немало  ошибок
содержит  и  книга  Крупской.  В  частности,  выступление  Дубровинского она
описывает  как  выступление  на  докладе  не  Богданова, а Луначарского. Это
совершенно  не  соответствует  действительности.   Доклад  Луначарского  был
позднее, на нем ни Дубровинский, ни кто-либо другой из сторонников Ленина не
выступали  (после столкновения на  докладе  Богданова дальнейшие выступления
для  задачи, которую  ставил Ленин,  были уже не  нужны).  Ошибка  Крупской,
которая сама ни на одном из этих докладов  не была, вполне объяснима, хотя и
не  понятно, откуда  именно она взяла некоторые  детали (см.: Крупская Н. К-
Воспоминания о  Ленине.  С.  143--144). О выступлении Дубровинского  имеется
также  отчет какого-то агента в делах Департамента полиции (см.:  Корден  В.
Товарищ Инокен-тий/ Изд. Политкаторжан. М., 1930. С. 76).
     102 Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 142.
     103 Ленин В. И. Сочинения. 4 изд. Т. 34. С. 345.
     104 Этот состав новой "финансовой комиссии" БЦ,  избранной в
августе 1908 г., опубл. в кн.: Протоколы "Пролетария". С. 284, прим. 127.
     105 См. доклад начальника Петербургского Охранного отделения
от 28 марта 1909 г. (Большевики. С. 22).
     106  Кроме  Житомирского, входившего,  как  указано  выше  в
состав "финансовой  комиссии"  БЦ  за  границей, центральными  информаторами
полиции по большевикам  в  то время  были Л. Э. Серова-Лангвальд, состоявшая
техническим секретарем Бюро ЦК  в  Петербурге, которая пользовалась  большим
доверием  руководителей  этого Бюро (см.:  Голубков А, Из  эпохи реакции  //
Пролетарская  революция. 1928.  No  9.  С.  125  и  др.  ), а  также  М.  И.
Бряндинский,  бывший  в  1909--1911 гг.  "техническим  агентом ЦК" в  Москве
(Большевики. С. XVIII-- --XIX и др. ).
     107  Заявление, поданное  Богдановым в  расширенную редакцию
"Пролетария" 31 мая 1909 г. (Протоколы "Пролетария". С. 162).
     108  Красин  в это время  руководил  всеми попытками  помочь
Камо. Именно по его  совету, переданному Камо через защитника О. Конда, Камо
решился пойти на  попытку симуляции сумасшествия  (Медведева-Тер-Петросян С.
Товарищ Камо // Пролетарская революция. 1924. No 8--9. С. 131).
     109   Во  всяком   случае   редакция  "Протоколов
Пролетария" в особом примечании  оговорила,  что  "этой переписки  в  архиве
Института Маркса--Энгельса-- Ленина не имеется" (с. 281, прим. 107).
     110 Протоколы "Пролетария". С. 123--125.
     111 Там же. С. 124.
     112 Там же. С. 161.
     113  В  заявлении,  обращенном к БЦ  ("расширенной  редакции
Пролетария")  от  1 июня  1, 900 г. Богданов  называет  Шанцера членом  этой
финансовой комиссии (там же. С. 166).
     114 Краткий, но содержательный рассказ об отношениях  внутри
социал-демократической организации Латышского края за 1907--1908  гг. дан  в
статье Степана "По поводу тактического поворота социал-демократии Латышского
края" (Голос социал-демократа. 1909. No 15, июнь. С. 15--16).
     115 См.: Боевая  группа  при  ЦК РСДРП  (б)  /Под ред. С. М.
Познера/ ГИЗ. М., 19, 2(7.
     116  При  попытке размена  в  Стокгольме  был  арестован  Ян
Страуян,  латыш-боевик,  в  эмиграции  "впередовец".  См.  его  воспоминания
"Боевая  быль"  (Изд.  Старый большевик, М., 1935); Он же.  К истории лесных
братьев // Старый большевик. 1933. No 3. С. 232--239.
     117 На Лондонском съезде РСДРП  Крамс-Кронберг  голосовал за
допустимость экспроприации (Протоколы "Пролетария". С. 610).
     118 В  официальном  сообщении об этой конференции говорится,
что  СДЛК  не  смогла  принять  участие "в  силу  полицейских условий".  Это
сообщение вызвало решительный протест Заграничного  комитета СДЛК, который к
этому  времени  освободился  от  захвата  его "боевиками"  и особым  письмом
оповестил



     партийные  органы,  что  "на  партийной  конференции  социал-демократия
Латышского  края  не  была  представлена  не в силу полицейских  условий,  а
потому, что, к нашему глубочайшему сожалению, ни ЦК СДЛК, ни  ее Заграничный
комитет  не  были  осведомлены  Центральным комитетом РСДРП  о  конференции"
(Голос социал-демократа. 1909. No 12, март. С. 15).
     119 Пленум включил в эту комиссию  и меньшевика, но  таковым
он назначил персонально Н. Н. Жордания, который  в  это время  был в тюрьме.
Решения  пленума  опубликованы:  ВКП(б)  в  резолюциях. Т. К  М.,  1936.  С.
122--126.
     120 Из письма Р. Люксембург к Тышко от 10 августа 1909 г. //
Протоколы "Пролетария". С. 260. В письме подчеркнуто отрицательное отношение
Р.  Люксембург к "татарскому марксизму" большевиков,  только для того, чтобы
резче оттенить признание "меков"  (более опасной заразой для партии), против
которых  Р. Люксембург  была готова  тогда  идти на союз  даже с  "татарским
марксизмом".
     121 Протоколы "Пролетария". С. 129 --130.
     122   В   архиве  С  Семковского,   секретаря   Заграничного
секретариата оргкомитета РСДРП 1912--1917 гг., сохранилось письмо Ганецкого,
польского социал-демократа из группы,  стоявшей в оппозиции  к группе Тышко,
где  со слов Троцкого передается, что на  пленуме ЦК в январе 1910 г. "Ленин
предлагал  устроить  окончательное  совещание  без  Тышко". Ленин явно хотел
освободиться от  зависимости от Тышко что,  впрочем, не  помешало ему  снова
использовать Тышко в 1911 г.
     123 Протоколы "Пролетария". С. 165--167.


     Б. И. НИКОЛАЕВСКИЙ
     К биографии Маленкова
     и истории компартии
     СССР




ГЛАВА 1 "На заре туманной
юности... "
     когда  Маленков  начинал  делать  свою  коммунистическую  карьеру,  его
защитники  подчеркивали, что  он  вышел  из рабочей  семьи,  и в этом хотели
видеть,  если не  оправдание, то хотя бы  объяснение его  грубости,  которая
выделялась даже на большевистском фоне тех лет,  когда  подобную  грубость в
обращении и  кабацкий  жаргон  в  разговоре усиленно  культивировал  Сталин,
выдавая  их за плебейский стиль советской революции.  Но обычный быт средней
рабочей семьи  в старой России далеко  не был  таким грубым, как  его  порою
пыта-. ются изобразить. В нем, конечно,  было много примитивности, вызванной
прежде всего низким жизненным уровнем,  хотя  примитивность далеко не всегда
порождает грубость.
     Более важно другое: ссылка на рабочее происхождение Маленкова вообще не
верна, так как Маленков вышел не из рабочей семьи. Правда, позднее он учился
на Рабфаке, но ни он  сам,  ни  его отец, ни вообще кто-либо из  его близких
никогда  не  стояли за рабочим станком.  Маленков  вышел,  действительно, из
плебейских  низов  старой  России,  но  это  были  совсем  не  рабочие,   не
пролетарские низы.  Его отец был крестьянином-кулаком (в настоящем,  а  не в
большевистском   значении  этого   слова)  и  прасолом-скупщиком,  настоящим
"пауком-мироедом", обирающим целую  округу, на которого Маленков-сын походил
не только по внешности.
     Именно от отца Маленков-сын получил в  наследство ту основу, на которой
вырос  его  теперешний  облик.  Но  это  была   только  основа.  Наследство,
полученное от прошлого, Маленков-сын в такой  мере  развил и приумножил, что
его  теперешние  отличительные  признаки вообще правильнее будет  считать не
унаследованными,   а   благоприобретенными.  Свои   теперешние   грубость  и
безграничную жестокость он не принес из отцовского дома, а воспитал в себе в
аппарате советской диктатуры, в его канцеляриях и застенках. И  если они для
чего-либо характерны, то  не для  рабочего быта старой России, не для старой
России вообще, а  для тех новых отношений,  которые  коммунистическая партия
взрастила в аппарате диктатуры. В ней,  в этой  грубости, нашло свое внешнее
выражение то чувство безграничного презрения к людям,  к человеческим жизням
и  к  человеческому достоинству, ко  всему человеческому в  человеке вообще,
которое, конечно, имелось в зароды-



     ше в старой России, но которое только теперь, под советской диктатурой,
заполнило весь быт человеческого общества.
     Маленков был  продуктом этой среды.  Именно  она его создала, обработав
его  по  образу и  подобию  своему, подогнав под выработанный ею стиль.  Его
грубость потому  и производила такое впечатление  на  наблюдателей,  что она
неразрывно  была   связана   с  беспощадностью  и   жестокостью,  с   полной
бесчеловечностью.
     О  происхождении  Маленкова и о  ранних  годах  его  жизни  нет никаких
официальных сведений. Из советских  биографических справок мы знаем  только,
что он родился 8 января 1902 г. (тогда было 26 декабря старого стиля 1901 г.
т. е.  второй день старого  русского  Рождества) в  Оренбурге,  и  что он  в
возрасте "18 лет вступил добровольцем в ряды Красной армии и с 1919 до  1922
г.  был  политработником  эскадрона,  полка,  бригады,   политуправления  на
Восточном  и Туркестанском  фронтах",  причем  формально в  коммунистическую
партию  он  вступил  в  апреле  1920 г.  Это  все,  что говорят  официальные
советские  источники  о детстве  и  юности Маленкова.  Нет  ни  слова  ни  о
родителях,  ни  о школе,  где он  учился,  ни  вообще о том, что он  делал в
течение первых 18 лет своей жизни, до вступления в ряды Красной Армии.
     Маленков  по  происхождению  из крестьян  села  Дедово,  расположенного
сравнительно  недалеко  от Оренбурга,  к  северо-востоку  от  него.  Если  в
середине 1860-х гг. в нем числилось  212  дворов  с 2114 жителями, то  через
четверть  века,  к началу  1890-х гг.,  оно выросло до  528 дворов  при 3700
жителей. Церковь, школа, почта и телеграф, три водяные мельницы, две ярмарки
в году, базар  еженедельно по субботам -- таковы официальные  данные об этом
селе для конца XIX в., когда была проведена железная дорога, которая связала
край с центрами страны и дала мощный толчок для его развития. Точных  данных
развития села  в, позднейшие  годы в нашем распоряжении  нет,  но  именно на
начало XX в. падает его наибольший рост.
     Отец Маленкова принадлежал  к числу наиболее зажиточных крестьян села и
не только  вел  крестьянское хозяйство, но  и был торговцем-прасолом, держал
небольшую  лавку,  кажется  имел  мельницу,  скупал и отправлял  в  город на
продажу  муку, рыбу, яйца,  скот,  масло  и т. п. -- все,  чем  была  богата
оренбургская   деревня  того  времени.  Судя  по  всему,  это  был  типичный
представитель  нарождающейся тогда торговой деревенской буржуазии, с большой
инициативой, с неутомимой жаждой  наживы. Край был богатый, почти нетронутый
-- у самых границ башкирских  кочевий, расхищение земель которых  тогда  еще
было в  полном  разгаре. Торговал  с  башкирами  и  отец Маленкова.  Больших
капиталов он иметь не мог. Тем больше было желание их создать. Хищник  эпохи
первоначального  накопления,  с  крепкой хваткой,  с неумением и  нежеланием
разбираться в средствах, образования он не



     имел, но природной смекалкой был наделен в высшей мере. И тот факт, что
своего старшего сына, Георгия, он отправил учиться в губернский город, отдав
в лучшее из существовавших тогда  в Оренбурге  среднее учебное заведение (их
там было  много -- две  гимназии, реальное  училище, два кадетских  корпуса,
казачье юнкерское  училище,  коммерческое  училище,  учительская  семинария,
семинария  духовная и т. п. ) показывал,  то он понимал пользу  образования:
так поступали тогда совсем не многие из людей его карьеры.
     В гимназии  -- это была первая мужская гимназия Оренбурга, Маленков-сын
впервые появился  осенью  1912 г. и,  выдержав  блестяще экзамены,  поступил
сразу  во второй класс.  Едва  ли  не  с первых же  дней выдвинулся и своими
способностями, и памятью, и умением работать. Память  у него  была блестящая
-- все  услышанное запоминал навсегда, легко  схватывал  новые  мысли,  умел
делать выводы. Но держался  не одной  только памятью, а много  читал, мотого
работал. Едва ли  не с первого же года выдвинулся на место первого ученика в
классе -- и так шел до конца, став признанным кандидатом на золотую медаль.
     Учился  по всем  предметам  на  круглую  пятерку: и по  истории,  и  по
словесности, и по  иностранным языкам, но  самым любимым  его предметом была
математика. Любил возиться с решением  сложных задач, выходя далеко за рамки
заданного учителем. Хорошо писал,  и  в старших классах  учитель словесности
почти  постоянно заставлял  его  читать  вслух перед  классом написанные  им
сочинения, выставляя их за образцовые по стилю и ясности мысли.
     Был неплохим товарищем. Если просили,  не отказывал в помощи тем, кто в
ней нуждался;  помогал  решить задачу,  разбирал сложную  теорему, разъяснял
трудное место в учебнике.  Но  в его поведении всегда чувствовался некоторый
холодок.  Он  держался  определенно  в  стороне от  общей  жизни класса,  не
принимал участия  не только в обычных гимназических проделках и проказах, но
и  в спортивных играх, которыми увлекались едва ли не все  одноклассники. По
крайней мере  его  школьный товарищ, вспоминая  теперь о  тех годах,  как ни
рылся в памяти, не мог припомнить Маленкова участником их гимназических игр,
равно  как  и  не мог припомнить его и  танцующим  на  гимназических  балах.
Сдержанный,  даже  несколько  замкнутый,  всегда  аккуратно  одетый, немного
увалень  по  внешности,  круглолицый  и  уже  тогда  с  намеком  на  двойной
подбородок, Маленков мало с кем в классе и вообще в гимназии сходился.
     Правда, с годами  наметилась небольшая группка молодых людей, с которой
он общался больше, чем с другими.  Но настоящей дружбы не было и между ними.
У Маленкова явно была  какая-то  своя  особая жизнь, в которую он  никого из
товарищей по гимназии старался не впускать. Эта жизнь была связана с




     жизнью и  работой его отца, к которому Маленков-сын был очень привязан,
но которого  он явно несколько стыдился. Как  то  раз,  уже  в годы войны, в
зимний вечер, Маленков сказал,  что он должен повидать отца. С приятелем  он
зашел на постоялый двор,  около базара, в трактир третьего разряда "с правом
приносить   свои  напитки".   Низкие,   закопченные  потолки,  тусклый  свет
керосиновых  ламп с  плохо прочищенными  стеклами, тяжелый, спертый  воздух,
ударивший  в  нос,  когда  вошли  с  морозной  улицы.   Базарный  день  был,
по-видимому,   удачным,  и   теперь,  за  бутылкой   хмельного,  происходило
подведение итогов. Спорившие, по-видимому, провели какую-то общую операцию и
теперь  расходились  во  мнениях  относительно  норм  дележа  общего барыша.
Выражения,  которыми   обменивались  спорившие,   не  принадлежали  к  числу
легализованных  практикой  британского парламента,  хотя,  несомненно,  были
весьма красочными. Под низкими потолками  они звучали  даже более  увесисто,
чем обычно  в жизни.  Где-то в углу дошло до  потасовки,  и только с  трудом
более уравновешенные смогли предотвратить общую свалку.
     Маленков не стал дожидаться возможности переговорить  с отцом,  который
был одной из центральных  фигур среди споривших. Он  передал ему принесенный
сверток и,  перекинувшись  несколькими фразами,  поспешил  увести  товарища.
Некоторое  время Маленков  шел молча,  явно приводя  в порядок  мысли. Затем
бросил несколько замечаний о "нашей некультурности"  и о том, как "много еще
нам нужно учиться".
     Чувствовалось, что эти  мысли у  него давно наболели. Его,  несомненно,
тяготило виденное, было стыдно за отца, и  в то же время  чувствовалось, что
именно эта среда -- по-настоящему родная ему среда,  что в делах, которые ее
волновали,  он  хорошо  разбирался, к  ее атмосфере с детства  привык, с нею
сроднился  С ранних лет он сопровождал отца в его  деловых поездках, бывал с
ним  в  башкирских  степях,  знал  породы  лошадей,  сорта шерсти,  цены  на
продукты. Его  и в  гимназические годы  встречали  на городских  базарах,  у
крестьянских возов с  продуктами,  он  смотрел, щупал  пальцами, пробовал на
язык, приценивался  Это  был сын своего отца, причесанный,  приглаженный,  с
наведенным внешним лоском, но с тем же самым нутром, что и отец.
     Одной из  отличительных особенностей гимназии был весьма пестрый состав
учащихся в отношении  как социальном, так и  национальном. В большинстве это
были дети  чиновников и офицерства, для которых почти за столетие перед  тем
гимназия  и была  создана: в  таком городе, как  Оренбург, иначе  и быть  не
могло. Это  ведь был "город-ухо",  которое  Москва  приложила  к выходам  из
Средней   Азии   и   сделала  его   центром  для  своего   служилого   люда,
прокладывавшего  пути  все  дальше  и  дальше   на  юго-восток.  Со  времени
проведения железной дороги, особенно



     после 1905  г., среди  учащихся  все большую  и  большую  роль начинали
играть  выходцы  из  других  слоев населения --  дети  торговцев, зажиточных
ремесленников  с  городских окраин,  состоятельных крестьян. Казаков в  этой
гимназии не было- как раз в это время, накануне мировой войны, была основана
третья  мужская гимназия,  в  создании которой большую роль  играли  казачьи
объединения, и все дети казаков перешли туда из первой гимназии
     Заметную   группу   среди  учащихся   составляли  дети   представителей
национальных групп коренных обитателей края: казахов и башкир. Привлечение в
русские школы детей из влиятельных семей аристократии различных национальных
групп,  включенных в империю,  вообще было старым  правилом на  окраинах.  В
сравнительно  недавние годы вербовать таких  учащихся в гимназию приходилось
почти силком, в порядке своего рода  повинности В начале XX в. к  насилиям в
этой области прибегать уже не приходилось: понимание роли  русской школы как
фактора  приобщения  к   общей  культуре  получало  все  большее  и  большее
распространение,  среди  казахов  и  башкир  уже  начала  складываться  своя
национальная  интеллигенция, и в двери  русской школы добровольно  стучалось
все большее количество желающих учиться из нерусских национальных групп. Тут
была молодежь не только,  и даже не столько, из рядов туземиой аристократии,
но и дети интеллигентов, торговцев, духовенства.
     Ученики  из казахов  и  башкир были  и  в  том классе,  с  которым  шел
Маленков.  Среди  них  встречались  и  великовозрастные  лентяи;   и  когда,
например, Маленков был в 4-м классе, т. е.  в первый год войны, много толков
в гимназии вызвало обнаружение факта, что один из одноклассников-казахов уже
имеет  нескольких жен и  детей. Более важной была другая сторона: гимназисты
этой  группы приносили в класс знакомство  с  другой стороной жизни края,  в
котором начиналось и башкирское, и казахское национальное движение. Особенно
много  было  разговоров о последнем  в  1916 г.,  когда  казахское восстание
вплотную подкатилось к Оренбургу.
     Двое  из  гимназистов-казахов,  Кидрас Юлмухамедов  и  Угтен  Булибаев,
принадлежали к  той небольшой  группке  из  четырех  одноклассников, которой
держался Маленков. Характерно,  что все четыре участника были  детьми людей,
так или иначе  связанных с торговлей,  и сами интересовались ею. На эти темы
шли  главные разговоры,  в  которых Маленков принимал живое учас-цие, хотя о
делах  отца  рассказывал  очень  мало.  Не  лишне  прибавить,  что  оба  эти
казаха-гимназиста  позднее пошли  с  большевиками,  и  в  1920-х гг.  играли
определенную роль в жизни края.
     Лично Маленков в  тот период большого интереса  к политическим событиям
не обнаруживал. О революционном движении



     и о революционных партиях в гимназии тогда вообще мало знали, или  мало
интересовались.  Маленков  был  среди  наименее  интересующихся.  Он об этом
говорил открыто, заявляя, что политика его не интересует и что он хочет быть
инженером  и  приложит  все  усилия к  тому, чтобы  после гимназии попасть в
Томский технологический институт.
     Не обнаруживал Маленков своих симпатий к революционному движению, а тем
более  к  большевизму,  и  позднее,  в  1917--1918 гг., когда  события остро
поставили этот вопрос перед всеми.  В Оренбурге эти события  проходили более
бурными  темпам