шой политики он все более  и более остро на
первый план  выдвигал  проблему отношений между диктатурой и  крестьянством,
требуя  от диктатуры  такой политики,  которая обеспечивала  бы  возможность
полного сотрудничества с  крестьянством. Эта мысль была единственно  большой
политической  мыслью,  которую  Ленин  положил  в основу  своего знаменитого
завещания.  Он  был  совершенно  категоричен  в  утверждении,  что  политика
соглашения с крестьянст-



     вом  является  ультимативным  условием  сохранения  нового  строя,  что
политика, подрывающая такое соглашение, неизбежно ведет советскую- власть  к
катастрофе.
     Соглашение с крестьянством -- эта идея  должна стать определяющей идеей
всей политики диктатуры.  Ленин не соглашался с выводом,  который из этой же
посылки делал Рыков,  говоривший  о  необходимости отступления и  перехода с
принципиальных  позиций  "диктатуры  пролетариата",   которые   были  заняты
большевиками  в  октябре  1917  г.,  на  позиции  "диктатуры  пролетариата и
крестьянства", как  их определяли большевики в 1905  г. Принять  этот  вывод
Ленин,  который  всю  революцию  и  гражданскую войну  провел  под  лозунгом
"немедленного  социализма", органически  не  мог. Но для будущего  политику,
построенную на насилии над крестьянством,  он решительно отвергал. Его мысль
билась  над  проблемой,  как  сможет  советская  диктатура  социалистический
характер своих общих  задач  сочетать с политикой  искреннего  соглашения  с
крестьянством, которое  по своим  настроениям не  является социалистическим.
Решения  вопроса  Ленин  искал  в  пересмотре "всей  точки  зрения  нашей на
социализм".  "Раньше,  -- писал он, -- мы центр тяжести  клали и должны были
класть  на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и  т. д. Теперь
же центр тяжести для  нас переносится на мирную организационную "культурную"
работу"". Как основную задачу этой культурной  работы в деревне,  необходимо
сделать  пропаганду  кооперации,  которая  должна  сделать "переход к  новым
порядкам    возможно    более    простым,    легким    и    доступным    для
крестьянина"62.
     В  голове  у   Ленина   складывался   большой   "кооперативный   план",
схематическую  наметку  которого  он давал в  своих  заметках "О кооперации"
(январь 1923  г. ). Но именно потому,  что идея обязательности  соглашения с
крестьянством  становилась  главным социально-политическим выводом Ленина  в
его построениях до совершенно исключительных размеров  разрасталось значение
вопросов  организационного  строительства  партии:  политика  соглашения   с
крестьянством должна быть рассчитана  на длительный период времени; она вела
партию по -пути, на котором неминуемы были опасности со  всех сторон;  шансы
успеха  во  многом  зависели  от  того,  стоят  ли  на  капитанском  мостике
партийного  корабля  люди,   которые  твердость  руки  рулевого  сочетают  с
верностью основной  идее  этой  политики,  с  верностью  идее  соглашения  с
крестьянством.
     Вопрос о  том,  какую  политику  должна  вести  партия, таким  образом,
неразрывно сплетался с вопросом, кто способен проводить правильную политику?
Полусерьезно,  полушутя эти  группы вопросов Ленин называл  "лидерологией" и
был способен  целыми часами их обсуждать с  теми, кого он считал политически
наиболее


     к себе близкими. Выводы, к которым  он приходил, были  неутешительными:
он  не видел человека, который смог  бы стать  центральной фигурой  для всей
системы диктатуры, заняв в ней место его самого.
     Именно  в  эти месяцы Ленин  пересмотрел свое  отношение к Троцкому и в
значительной  мере реабилитировал  его  от  тех  подозрений,  которые  злыми
наветами  сеял  Сталин. В вопросах  большой политики  Ленин  чувствовал себя
очень часто полностью  солидарным  с Троцким,  но он видел также, что  между
последним и другими ведущими фигурами  штаба  диктатуры сложились отношения,
которые делали дружную совместную работу  крайне трудной.  Не в такой острой
форме, но  опасные трещины ползли и вокруг других  ответственных  работников
партии  и  правительства.   И   чем   пристальнее   Ленин  к  этим  трещинам
приглядывался, чем  откровеннее  ему рассказывали  те,  кого  он вызывал для
разговоров о положении, тем яснее  ему обрисовывались все размеры опасности,
выраставшей из "злых семян" Сталина.
     Было ясно:  именно  здесь корень зла. Пока  этой злой работе не положен
конец, никакое существенное 'улучшение на верхушке диктатуры невозможно. Все
остальные  вопросы  "лидерологии"  имели  лишь  подсобное  значение.  Начать
собирание  сил, приступить к их  перегруппировке  будет возможно лишь  после
того, как  будет устранен главный очаг разложения  --  Сталин, которого  он,
Ленин, сам  всего  лишь за  несколько месяцев  перед тем  сделал генеральным
секретарем ЦК.
     Последние месяцы жизни Ленина заполнены тревогами вокруг этого вопроса.
Он  все яснее видел,  что необходимо  ликвидировать Сталина  как  партийного
лидера. Но  даже  при всем  влиянии  Ленина это оказывалось  делом нелегким.
Сталин  умело  вел  свою  линию,  оплетая интригами и  наговорами  партийную
верхушку.  Как за  год перед тем  опутан был  сам Ленин, так  теперь в сетях
Сталина запутались многие из членов ЦК и Политбюро. Особенно торопиться стал
Ленин после второго удара (16 декабря 1922 г. ). Еще до того, как врачи дали
ему разрешение на чтение газет и занятие партийными делами (29  декабря), он
настоял  на  вызове  к  нему стенографистки и  одним  из  первых  материалов
продиктовал ей  первую  половину  завещания  с требованием снятия Сталина  с
поста генсека (25  декабря).  Он хотел, чтобы,  во  всяком случае, этот  его
наказ наследникам уже теперь был зафиксирован на бумаге.
     Когда  положение его немного улучшилось и  выяснилось,  что судьба дает
ему еще одну небольшую отсрочку, Ленин все силы сосредоточил на формулировке
основных  идей своего политического  завещания и на подготовке  к проведению
основной  идеи своего завещания организационно.  Ввиду  ловкости,  с которой
Сталин опутывал окружающих, Ленин решил, что простого его от-



     странения недостаточно, что необходимо, как говорила Крупская Троцкому,
"разгромить Сталина политически"63. Ленин систематически собирает
материалы  о  деятельности Сталина,  подготовляя  "бомбу", которую он  решил
"взорвать" против Сталина  на  партийном  съезде.  Эта  "бомба"  должна была
окончательно ликвидировать Сталина, и Ленин жил  одной надеждой: додержаться
до этого съезда, который уже созван на апрель.
     Он   не  додержался...  Сталин  имел  свою   агентуру,  наблюдавшую  за
настроениями в лагере его врагов,  в первую  очередь за настроениями Ленина,
его переговорами, его планами. Возможно, что знал не все, но знал достаточно
много,  чтобы понимать, какая  страшная угроза над ним  нависла. И в  то  же
время  он  знал,  что  здоровье Ленина  ухудшается,  что  ему осталось  жить
считанные  дни  и что  каждое  острое волнение может раньше  срока  оборвать
тонкую нить  этих считанных  дней. Трудно поверить,  что в этом была  только
простая  случайность:  именно  в  эти  дни  Сталин  со  все  более  и  более
нарастающей грубостью давал ответы на вопросы тех,  кто обращался к нему как
секретарю ЦК лично или по телефону  за информацией и другими  справками  для
Ленина.  Кончилось тем, что  на один запрос по телефону, с  которым к.  нему
обратилась   Крупская,   Сталин  ответил  грубейшей   бранью,   пересыпанной
"матерщиной". Об этом ответе, конечно, стало известно Ленину. Ленин пришел в
негодование,  много волновался и продиктовал стенографистке письмо Сталину с
заявлением  о  разрыве с  ним  всех личных отношений.  Это  письмо в  печати
неизвестно,  так   как   Сталин   и  его  агент   тщательно  уничтожали  все
неблагоприятные для него документы. Но содержание его мы знаем: в нем  Ленин
назвал поведение Сталина поведением восточного сатрапа, опьяненного властью,
писал,    что   Сталин    недостоин    быть   в    рядах    коммунистической
партии64.
     Это письмо Сталину  о разрыве с ним отношений  было последним  письмом,
продиктованным Лениным. Волнения, связанные с этим эпизодом, Ленину обошлись
очень дорого:  в  ту же  ночь ему стало  хуже, затем пришел  третий удар, он
потерял способность речи, правая сторона тела  была парализована. Дальше шло
медленное умирание, растянувшееся на десять месяцев.
     Когда речь заходила об этих событиях, Сталин  обычно отвечал признанием
своей "грубости". "Таким родился", -- прибавлял  он, и в этом многие  видели
оправдание ему. Относительно наличия в его натуре элементов грубости спорить
не приходится. Но вопрос  этим не исчерпывается. Сталин был  груб по натуре,
но  эту сторону своей натуры он показывал далеко не всегда,  а только тогда,
когда хотел быть грубым. Он умел великолепно владеть собою, во всяком случае
в тот период, когда умирал Ленин.
     При знакомстве с биографией Сталина  совершенно исключенным  приходится
признать утверждение, что он мог потерять са-



     мообладание из-за  простых вопросов жены Ленина.  Грубостью натуры  его
поведение  не объяснить.  Дело не  в потере самообладания,  а в сознательной
игре: Сталин умышленно  говорил грубости секретаршам  Ленина и  умышленно же
грубо оскорбил  его  жену,  стремясь,  чтобы  обо всем  этом стало  известно
больному Ленину, которого  такое поведение Сталина  не могло не приводить  в
негодование.  Ленин  был очень  сдержанной и скрытной натурой, но  именно от
таких рассчитанно грубых  поступков он приходил в состояние холодной ярости,
близкой к нервному заболеванию.  А в тогдашнем  состоянии Ленина эта степень
нервного напряжения не могла не повести к удару.
     Сталин  хорошо знал людей,  вернее, слабые, уязвимые места  у людей. Не
мог он  не  знать и  этой  стороны Ленина. И оскорбление, которое он наносил
жене Ленина, было его Обдуманным и рассчитанным ходом, задачей которого было
так взволновать  Ленина, чтобы с  последним  случился новый удар, ибо только
такой удар мог  предотвратить  катастрофу от "взрыва  бомбы", которую  Ленин
заготовил  против  Сталина. Сталин оскорбил Крупскую вполне сознательно  для
того, чтобы убить Ленина -- вот вывод, к которому приводит анализ  известных
до    сих    пор    данных    об    обстановке,    предшествовавшей   смерти
Ленина65.
     С  исторической перспективы этот конец Ленина был расплатой  за правило
"цель  оправдывает  средства", с которым  он подходил  к  делу  политической
борьбы  вообще  и  к  вопросу  о привлечении Сталина к  партийной  работе, в
частности, "незаменимые" люди, способные "ни  перед  чем не останавливаться"
во имя достижения важных практических результатов, которых Ленин подобрал  в
своем  окружении, в  решающий момент  не  остановились  и перед  тем,  чтобы
перешагнуть через труп Ленина.
     Именно  в   это  время,  в  1925  г.,   Маленков  появился  в  аппарате
секретариата  ЦК и одновременно в  личном секретариате Сталина. Это не  было
случайностью.  Люди  типа  Маленкова,  с  опытом военно-чекистской работы  в
Туркестане, "советские ташкентцы"  по  всем  их навыкам  как раз в это время
стали особенно  нужными Сталину. Это  был,  несомненно, самый трудный год на
его извилистом пути к единоличной диктатуре. И Сталин его прошел,  все время
балансируя на лезвии ножа, под постоянной угрозой срыва. Он только что нанес
решающий удар  Троцкому.  И,  сняв его  с поста  председателя Реввоенсовета,
фактически вывел  из  строя этого наиболее  опасного  и  сильного  из  своих
противников в  борьбе за руководящую роль в  партии. Но эта  победа  едва не
стала для  него пирровой:  для тех,  кто  вблизи наблюдал  Сталина в  месяцы
травли Троцкого,  становилось  все  более и  более ясным, как  опасен он для
окружающих и  как прав был Ленин, во главу угла своего завещания поставивший
требование смещения Сталина с поста генерального секретаря ЦК.


     За год, который прошел после смерти  Ленина и был весь заполнен борьбою
против   Троцкого,   основные  особенности  натуры   Сталина,   его   полная
неразборчивость  в  средствах,  соединенная  с  безграничным властолюбием  и
злобной мстительностью, выявились с полной очевидностью для тех, кто работал
рядом  с  ним  в  руководящих  партийных  органах.  Поставив  в центр  своих
стремлений задачу установления  своей  личной диктатуры над партией, которая
диктаторски правит страною, Сталин ни перед чем не останавливался в борьбе с
противниками. При мало-мальски существенных разногласиях совместная работа с
ним была невозможна  Его  методы  действия в отношении к  коллегам по работе
охарактеризовал  еще  Ленин в мимоходом брошенных  замечаниях.  "Этот  повар
готовит  только  острые  кушанья",  а  когда  он  наталкивается  на  сильных
противников,  при  которых его  кулинарные  упражнения становятся  опасными,
Сталин   заключает   "гнилой  компромисс",  чтобы   под   прикрытием   этого
компромисса,  за  спиною партнера,  продолжать  втихомолку подготовку тех же
"острых  кушаний".  Именно  поэтому Сталин  легко шел на  всякие соглашения,
легко  давал всякие обещания: они связывали руки противникам,  которые к ним
подходили как честные люди,  а он ими пользовался  для того,  чтобы  выбрать
удобный момент для  предательского удара.  Как о нем говорил тот  же  Ленин,
Сталин был человеком, которому не хватало "элементарной честности".
     С теми, кто против него вел борьбу, он был беспощаден. Обид не прощал и
не забывал. Умел терпеливо выжидать, откладывая месть до удобного случая, но
тем более жестокой была месть, когда такой случай находился...
     Зиновьев  и  Каменев  были  осведомлены  об  этих  особенностях  натуры
Сталина, хотя, по всей вероятности, не с такою полнотою,, как Ленин. Быстрый
рост Сталина на  посту генерального  секретаря им  был  совсем не  по  душе.
Сопротивление, которое он оказывал их попыткам, не могло им не показать, что
в его лице растет противник, который скоро  станет опасным для них самих. Но
потребности  борьбы  против  Троцкого,  который им казался наиболее  опасным
противником, заставляли  их  вопрос о  Сталине  отодвигать на  задний  план.
Необходимо пояснить,  что и Троцкий к ним питал далеко не теплые чувства, он
не был  кротким  ягненком  и  умел  наносить  весьма  чувствительные  удары,
временами провоцируя Зиновьева  и Каменева на  борьбу. Именно такой характер
носила опубликованная им осенью 1924 г. книга об "Уроках октября".
     * * *
     В  январе 1925  г., с  момента  снятия  Троцкого  с поста  председателя
Реввоенсовета СССР, вопрос о нем потерял свою остроту,,


     и  Каменев  с  Зиновьевым  немедленно  же  сделали  попытку  перейти  в
наступление против  Сталина. Несомненно,  что провокационный характер носило
предложение  Каменева,  предложившего  при обсуждении  вопроса  о  преемнике
Троцкого  на посту  в  Реввоенсовете кандидатуру Сталина. Предложение это не
было  принято, так  как  Сталин  его решительно  отклонил. Но цель  Каменева
Сталину была, конечно, ясна. Именно с этого момента трения внутри вчерашнего
"триумвирата"  переходят во все  более  и более  напряженную борьбу, вначале
закулисную, затем открытую.
     Положение Сталина было  исключительно трудным, хотя нет сомнений в том,
что  к  этой  борьбе он готовился  заранее Основная  трудность, с  его точки
зрения, состояла  в том,  что  в тогдашнем Политбюро  не  было буквально  ни
одного  человека,  на  которого  Сталин  мог  бы  более  или  менее   прочно
положиться.  А  борьба шла  прежде  всего  за  большинство  в  Политбюро.  В
Политбюро   тогда  входило   семь   полноправных  членов  (не  считая  шести
кандидатов66),  которые, если сбросить со счетов самого Сталина и
Троцкого (стоявшего совершенно особняком  и являвшегося противником Сталина)
распались  на две  группы:  Зиновьев и Каменев,  с одной  стороны, и  Рыков,
Бухарин  и  Томский, с другой.  Между  ними уже тогда  имелись  существенные
расхождения, но это  были-расхождения больше в теоретических построениях и в
политических настроениях, чем в конкретных выводах для текущей политики.
     Группа Рыкова особенно  настаивала на  расширении  НЭПа  в  направлении
предоставления  большей  свободы   развития   индивидуальному  крестьянскому
хозяйству в области политики внутренней  и на  освобождении внешней политики
страны  от  необходимости  считаться  с  интересами  развития  Коминтерна  и
подготовки  мировой  революции.  Это  освобождение  было  тогда обязательным
условием  хозяйственного строительства  в  стране. Именно  эти  пункты Рыков
прямо  поставил перед  Политбюро как  условие своего  согласия  занять  пост
председателя Совнаркома после  смерти  Ленина  В  основе  всей  его политики
лежала  мысль,  которую   он  тогда   нередко  высказывал  на  ответственных
собраниях:  поскольку революция на Западе не произошла, для  России, которая
одна  построить  социализм   не   может,  на  очередь  становится,   как  он
формулировал, проблема спуска власти  на  тормозах к  крестьянству.  В  этом
отношении он думал более последо вательно и  высказывался более открыто, чем
даже его  ближайшие единомышленники Бухарин и Томский, определенно  связывая
хозяйственные уступки крестьянству  с  необходимостью предвидеть в ближайшем
будущем и уступки политические
     Зиновьев и  Каменев разделяли мысль Рыкова  о невозможности  построения
социализма в одной России, силами одного только



     российского рабочего класса, но выход из этого положения склон ны  были
искать  в совершенно противоположном направлении,  концентрируя  внимание на
интересах  Коминтерна,  на  вопросах  содействия  коммунистическому движению
Запада.  Именно  поэтому  они были  особенно  чувствительны ко всякого  рода
изменениям политики внешней,  но  сравнительно легко соглашались  на уступки
крестьянству, не только экономические, но даже и политические. На пленуме ЦК
осенью 1924  г.  под  впечатлением  восстания  в Грузии  Зиновьев  предлагал
легализовать создание  беспартийной  крестьянской фракции в  Советах,  как в
центре, так  и на местах, и дать ей право издания собственной газеты. Что же
касается  до уступок хозяйственных, то Зиновьев и  Каменев одобряли "курс на
богатейшую  деревню"67,   взятый   весною  1925  г  Четырнадцатой
партийной конференцией и затем Третьим съездом Советов
     Эти  расхождения,  конечно,  были  причиною  ряда внутренних  трений  в
Политбюро, но  они не  создавали  непреодолимых  препятствий  для совместной
работы.  Ни  Зиновьев  с  Каменевым,  ни даже  Троцкий  не  возражали против
условий, которые  поставил Рыков  при своем назначении  на пост председателя
Совнаркома68,  и Каменев  почти  до самого  конца 1925  г. дружно
работал с Рыковым в качестве его заместителя на посту председателя СНК.
     Политических  оснований для  острой  борьбы  в Политбюро не было, и  по
существу  Зиновьев с Каменевым, начиная эту борьбу, своей задачей ставили не
политическую, а организационную за дачу: снятие Сталина с поста генерального
секретаря, т е. выполнение того  самого  завещания Ленина, которое они всего
лишь  за несколько месяцев  перед тем сами же  похоронили  Во  многом именно
поэтому они теперь  не имели  внутренней  силы открыто  объяснять  подлинные
мотивы своего поведения для этого они должны  были бы не только признаться в
ошибке,  совершенной  ими весной 1924 г., когда они поручились  перед  ЦК за
лояльность Сталина,  но и покаяться,  что они  тогда покрывали  Сталина ради
совместной  борьбы  против  Троцкого.  Годом  позднее, после  Четырнадцатого
съезда  партии, они это сделали, но сделали как слабые люди, т. е. по частям
и с опозданием, в такой  форме, что  их заявления уже  не  могли  произвести
впечатления на партию Во время  же решающего периода борьбы внутри Политбюро
в  1925  г.  они не  только  не развернули открыто  это требование  смещения
Сталина,  не  только  не  сделали попытки,  опираясь  на  завещание  Ленина,
о