сибирской  ссылки. Еще более
старательно  собирались  материалы  о   так  называемом  бытовом  разложении
советских сановников,  из  которых многие, дорвавшись  до  власти, проявляли
большую  тягу  не только  к  житейским  удобствам, но и  к вещам много более
предосудительным.  Этого  рода материалы в  секретном архиве переплетались с
материалами о политической благонадежности соответствующих лиц, об их связях
с оппозиционерами, об их неосторожных  разговорах и резких отзывах.  Все это
регистрировалось и бралось на учет. Дело  шло отнюдь не о том, чтобы сделать
эти   материалы   достоянием   гласности   или   довести  их   до   сведения
соответствующих партийных  инстанций. Сталин собирал свой  архив  для  того,
чтобы  угрозами  разоблачений  держать  в  своих  руках  скомпрометированных
партийных  деятелей и  заставлять  их  во  внутрипартийной  борьбе  занимать
позиции, которые выгодны Сталину, отказываться от  выступлений, которые были
бы для Сталина опасны.



     В просторечии  такого  рода  приемы  называются шантажом. Шантаж и  был
одним из наиболее излюбленных Сталиным  приемов  внутрипартийной  борьбы,  а
задачей  архива  секретного  отдела было собирание  материалов для массового
применения шантажа во  внутрипартийной  борьбе, для  постановки  дела  этого
шантажа на своего рода научной основе.
     Дело  это   ставилось,   конечно,   как   особо   секретное.   Наиболее
"драгоценные"  материалы не передавались  даже в секретный архив  секретного
отдела  секретариата  ЦК, а хранились в  особых сейфах  личного секретариата
Сталина.   Но  в  партии  о  существовании  этого  секретного   архива  и  о
шантажистских  приемах  Сталина  было  известно  в достаточной  мере широко.
Троцкий  в своих  статьях,  написанных  в связи с процессами 1936--1938 гг.,
рассказал,  что  слухи об  этом архиве "через систему  сообщающихся сосудов"
доходили до него еще в  Москве; он знал, что "все факты, порочащие советских
сановников, собираются Сталиным с научной тщательностью  и составляют особый
архив, откуда извлекаются по частям, в меру политической надобности".
     Сталин не  раз прибегал к  помощи этого  архива,  и с большим для  себя
успехом. Наиболее ярким,  можно сказать, классическим примером такого успеха
была история с Калининым, председателем ЦИК Советов. Рассказ о ней имеется в
статье Троцкого.
     В  одном  из  советских юмористических  журналов в  1925  г.  появилась
карикатура,  изображавшая  главу  советского  государства  в очень  интимной
обстановке.  Сходство не оставляло места  никаким  сомнениям.  К  тому же  в
тексте, очень разнузданном по стилю, Калинин был назван инициалами "М. И. "
     "Я не верил своим глазам, - -- вспоминает Троцкий. -- Что это такое? --
спрашивал  я  некоторых  близких  ко  мне  людей,  в том  числе  Серебрякова
(расстрелян в 1937 г. ).
     -- Это Сталин дает последнее предупреждение Калинину.
     -- Но по какому поводу?
     --  Конечно, не потому, что оберегает его нравственность.  Должно быть,
Калинин в чем-то упирается"39.
     Калинин  действительно долго "упирался"  и  не хотел  идти за Сталиным,
которого он  знал  еще  по  Закавказью  и к которому  относился без большого
доверия.  Сравнительно широко  стали тогда известными слова, которые Калинин
бросил о Сталине в 1925-- 1926 гг.: "Сталин заведет нас всех в канаву!"
     По   своим   настроениям   Калинин   принадлежал   к   числу   наиболее
"крестьянофильски"  настроенных  членов  Политбюро  и  долго  шел  вместе  с
"правыми", возглавляемыми Бухариным, Рыковым и  Томским, решительно возражая
особенно  против всяких антикрестьянских мероприятий. Но как раз в это время
у Калинина обнаружилось старческое влечение к молодым артисткам, о чем тогда
в Москве тоже очень широко говорили. Передавали, что



     агентам  личного  секретариата Сталина удалось  достать какие-то  очень
неприятные для Калинина фотографии, и под угрозой опубликования их, а  также
репрессий против той артистки, с которой Калинин был связан, Сталин заставил
Калинина отказаться от оппозиции.
     В  таком  же положении, по-видимому,  находился и Ворошилов. Во  всяком
случае в тех же статьях Троцкого имеется такое замечание: "В  1929  году, во
время разрыва с правыми членами Политбюро -- Бухариным, Рыковым и Томским --
Сталину  удалось-удержать на своей  стороне  Калинина  и  Ворошилова  только
угрозою порочащих разоблачений"40.
     Калинин и  Ворошилов  были  наиболее  крупными  из  партийных  лидеров,
которых  Сталин ставил на колени с помощью своего секретного архива.  Но они
были далеко не единственными. Лучших  доказательств полезности  для  Сталина
этого метода борьбы нельзя было и придумать. Положение Товстухи, создателя и
первого-руководителя этого  архива, быстро росло. От  работы  по руководству
Бюро официального секретариата ЦК он быстро отошел, едва ли не  в 1922--1923
г., передав эту  работу  Поскребышеву,  который начал как  раз тогда  быстро
выдвигаться  и  все  силы  сосредоточил на  работе,  связанной  с  секретным
архивом,  и  на  больших интригах,  которые в этой  связи  плелись  Сталиным
(советником к экспертом при котором стал Товстуха)41.
     Этому  совершенно не  противоречит тот факт, что  Товстуха в. это время
начинает играть все более и более значительную роль в "научной" деятельности
коммунистической  партии,  заняв пост помощника директора Института  Ленина.
Эта "научная" работа Товстухи по  существу была ничем  иным, как  внедрением
шантажистских  методов  работы  секретного   сталинского  архива   в  работу
Института  Ленина.  Институт  после  смерти  Ленина  стал  важнейшим центром
собирания материалов по истории коммунистической партии и революции. Особыми
декретами  все  граждане  СССР  и  в особенности все члены  коммунистической
партии  были  обязаны  сдать  в этот  Институт  подлинники  всех документов,
исходивших от  Ленина  или  имевших отношение  к  его  деятельности.  Только
Институт должен  был хранить  эти документы, и он же решал вопросы, какие из
них следует публиковать. Такие документы тогда имели не только историческое,
но   и   огромное  актуально  политическое   значение:  мертвый   Ленин  был
канонизирован,  и цитаты из  его  статей и  писем играли  роль не подлежащих
оспариванию аргументов. Отзывы Ленина о партийных работниках  создавали  или
губили  репутации. Но от Ленина осталось много  ненапечатанных  рукописей  и
заметок,  тысячи  писем  к  разным  лицам  Среди  них  было   много   весьма
неблагоприятных для Сталина, отношение к которому Ленина  за  последний  год
жизни определилось как резко-


     отрицательное. Ряд  таких  документов,  о  существовании которых  точно
известно, был погребен в этом архиве.
     Институт  в этих условиях  становился центром  огромного  политического
значения.  Товстуха,  назначенный   туда  в  ноябре  1924  г.   заместителем
директора, играл  в жизни Института роль  "ока Сталина".  Он стал заведующим
архивом  Института,  и в его руках сосредотачивались все  вновь  поступающие
документы. Он первым знакомился с их содержанием, что давало ему возможность
накладывать  руку  на материалы, публикация которых  с точки зрения Сталина,
была нежелательной. Ряд  таковых  вообще исчез. Наоборот,  те из документов,
которые  по   содержанию  были  неблагоприятными  для  противников  Сталина,
публиковались в ближайшую очередь, если  только задержание их публикации  не
казалось полезным в целях политического шантажа.
     В этой  области  Товстуха чувствовал себя, как  щука в  воде. Человек с
плохим здоровьем, озлобленный и мстительный, весьма тщеславный  и с большими
претензиями, но с  весьма  скромными  талантами, Товстуха,  казалось,  самой
судьбой был  создан  для  той  работы,  которую  на  него  возложил  Сталин.
Замкнутый и малообщительный,  избегавший новых  знакомств,  он с  недоверием
присматривался ко всем встречным,  выискивая в них слабые стороны. Здоровые,
жизнерадостные люди его раздражали, казалось, уже потому, что были здоровыми
и жизнерадостными.
     Про  вторую  из   основных  фигур  личного  секретариата  Сталина,  про
Александра Николаевича Поскребышева, в литературе имеется еще меньше данных,
чем про Товстуху. Даже его внешность люди, с ним лично встречавшиеся, рисуют
по-разному. Сама возможность таких расхождений  в конечном итоге объясняется
той настойчивостью, с которой Поскребышев до  конца  своей жизни  держался в
тени, предпочитая звание  личного  секретаря Сталина всем другим положениям,
занять которые ему было не трудно.
     Биография  Поскребышева  за  ранние  годы  его  жизни,  до момента  его
появления  в секретариате ЦК, совершенно  неизвестна, хотя он и состоял в ЦК
партии с 1934 г., был депутатом Верховного Совета трех первых созывов (1937,
1946 и 1950 гг. ), состоял в Московском совете и т. д. Он родился в 1891 г.,
в  большевистскую  партию вступил в 1917  г., уже  после  революции. Окончил
институт  Красной профессуры в Москве  и, по-видимому, имел  какое-то к нему
отношение  позднее. В  протоколах  съездов  ВКП(б), начиная  с  Двенадцатого
съезда, его имя неизменно стоит в списке делегатов с совещательным  голосом,
допущенных на съезд в качестве ответственных работников секретариата ЦК- Тот
факт, что в Верховный Совет  его избирали  неизменно от Белебеевского округа
Башкирской  республики,  куда  он  каждый  раз совершал  поездки для  отчета
избирателям,  выступая   обычно   перед  собранием   рабочих   Белебеевского
машиностроительного завода42, по-види-



     мому, следует рассматривать как доказательство какой-то его связанности
с этим краем: его кандидатура, несомненно, принадлежала к числу центральных,
"разверстка"  которых  производилась  секретариатом  ЦК  (через  Центральную
избирательную комиссию).  А в этих случаях  центр, как правило, считался  со
связанностью   данного   кандидата  с  соответствующим  округом  --  или  по
происхождению, или по своей  прежней  партийной работе. Но  обязательным это
правило не было.
     Когда  именно Поскребышев начал  работать  в  этом  секретариате и  кто
именно  его рекомендовал  Сталину,  точно неизвестно.  Имеются указания, что
первым  на него внимание обратил Каганович,  но  точность этого  указания не
внушает  большого  доверия. Неправдоподобного в нем  ничего нет,  так  как в
начале  1920-х  гг.  Каганович  работал  в аппарате секретариата  ЦК,  много
разъезжал  по  стране,  представляя  ЦК  на различных  краевых  и  областных
партийных  конференциях   и  съездах.  Он  действительно  выделялся  умением
помечать  способных  людей, подходящих по  настроениям к  тому типу, который
позднее составил  костяк  сталинского "аппарата".  Целый  ряд провинциальных
работников,  выдвинутых  позднее  на  партийные  верхи,  были  "крестниками"
Кагановича.
     Вскоре после занятия  Сталиным поста генерального секретаря Поскребышев
уже  работал в  секретариате ЦК  и скоро обратил на себя  внимание  Сталина,
который  к  началу  1923  г.   сделал  его   заведующим  управлением  делами
секретариата.   В   таковом   качестве   Поскребышев  фигурирует   в  списке
совещательных голосов на Двенадцатом съезде, а затем одним из двух (вместе с
Тов-стухой)  руководителей  того Бюро  секретариата,  которое  было  создано
Сталиным  для  координации  деятельности  разных  отделов секретариата,  как
указано про Поскребышева в протоколах Тринадцатого съезда (май 1924 г. ).
     Товстуха  около этого времени переходит  целиком на работу  в секретный
отдел  и  в  Институт Ленина,  после  чего вся организационная  работа и  по
официальному  секретариату ЦК, и по личному секретариату  Сталина ложится на
плечи  Поскребышева.  Публично он почти  никогда не появлялся; в печати  его
имя, если и упоминалось, то  очень и очень редко. Но закулисная его роль уже
с  середины  1920-х гг. становится  огромной. Конечно, он все время работает
под  непосредственным  руководством самого Сталина,  по  линиям, направление
которых намечается последним. Но  успех  зависел не  только от  выбора общей
линии партии, но и от  ловкости, с которою эта линия прилагалась к практике.
А это во  многом зависело уже от  самого Поскребышева. Он был действительным
организатором-практиком, руками которого был  построен  сталинский партийный
аппарат  и   который  руководил  практикой  борьбы   этого  аппарата  против
всевозможных оппозиционных групп, с од-



     ной стороны,  и против руководимого коммунистами  же правительственного
аппарата, с другой.
     Положение сталинской группировки тогда было  особенно  трудным.  Против
нее  было,  несомненно,  огромное  большинство  не только в стране,  но  и в
партии, даже в кругах официальных руководителей партийных  организаций.  Она
держалась исключительно ловкостью маневра и умением разъединять противников.
Борьба шла не на жизнь, а  на смерть, и в борьбе дозволенными  считались все
средства. Поскребышев оказался нужным человеком для этого метода борьбы.
     ГЛАВА 6 СТАЛИН
в борьбе за власть
     Кристаллизация  аппарата правящей партии  в  сложную  машину управления
тоталитарным  государством  и одновременное  перерождение руководящих кадров
этого  аппарата  в  особый правящий  слой вновь  складывающегося  советского
общества проходили  на фоне и в формах  обостренной борьбы  внутри партии за
основные линии ее политики. По своему существу, это были лишь разные стороны
одного и того же  большого процесса построения нового советского общества на
базе   новой,  государственной  экономики   и   поисков  политики,   которая
соответствовала  бы  потребностям  этой  новой  экономики и интересам  этого
нового правящего слоя.
     Годами,  определившими  исход этой борьбы  на ее первом решающем этапе,
были годы болезни Ленина, 1922--1923 гг., когда он только  изредка мог лично
вмешиваться  в   работу  центральных  органов  партии   и  правительства,  и
1924--1925  гг.,  когда  опреде-'лялся  первый  итог  борьбы  за  "ленинское
наследство".  Эти годы  были,  несомненно,  самыми трудными  годами на  пути
Сталина  к  единодержавию. Кризис  большой политики диктатуры  тогда  сложно
переплетался с острым кризисом в личных отношениях  между ее возглавителями.
И  на  верхушке  этой  диктатуры  ускоренными темпами  проходили  запутанные
перегруппировки,   причем   процессы   формирования   новых   идеологических
концепций,  создаваемых  для  обслуживания  потребностей  правящей   партии,
осуществляющей   тоталитарную    диктатуру    небольшого   меньшинства   над
многомиллионной   страною,   засорялись  воспоминаниями   о  старых  спорах,
возникших  в  те стародавние  времена,  когда эта  партия была еще небольшой
эмигрантской группой.
     Сталин  прошел  эти  годы  под  постоянной  угрозой  срыва,  все  время
балансируя, как на лезвии ножа. Никогда он не был так



     близок к полному крушению всех своих планов, как в это время. Казалось,
против него  ополчилось все  -- и  личные отношения, и большая  политика,  и
международная  обстановка.  Он  стоял почти  полностью  изолированным  среди
возглавителей собственной партии.  В основе он победил, конечно, потому, что
твердо  взял  курс  на  партийный  аппарат  как  основную опору тоталитарной
диктатуры партии над страною и диктатуры своей личной над партией. Теперь, с
исторической  перспективы,  ясно,  что советская диктатура  в  России  могла
удержаться только  на этой базе и  что  попытка строить  ее  на  любой  иной
социально-политической  опоре  уже давно привела  бы ее к  катастрофическому
срыву. Он  победил как вождь этого  партийного аппарата. Но  огромную роль в
этой его  победе  сыграли  и его  личные качества: исключительная  гибкость,
искусство  сложной  закулисной интриги, да  еще та особенность  его  натуры,
которую Ленин, по рассказу Крупской,  определил, как полное отсутствие самой
"элементарнейшей  человеческой  честности"  и  в  политических  и  в  личных
отношениях43.
     Не поняв основных линий политической и личной борьбы этого критического
периода, нельзя  понять смысл  всех дальнейших этапов  процесса  внутреннего
развития диктатуры. Поставив задачей установление своей личной диктатуры над
партией, которая диктаторски правит страною, Сталин был неразборчив в выборе
средств  борьбы с  противниками.  Содержание  большой политики в тот период,
когда он  шел к  власти, его интересовало сравнительно мало. В этих вопросах
Сталин мог быть весьма  гибким,  даже уступчивым, пока дело не касалось того
пункта, который был для него в то время единственно важным: вопроса о власти
-- о  власти партии над страною  и о его личной власти  над партией.  С того
момента,  когда в порядке  дня появлялся  какой бы  то  ни было  вопрос этой
группы,  уступчивость  Сталина  исчезала,  а  инициатор  постановки  вопроса
превращался  в злейшего  врага  Сталина.  Он  мог  в  вопросах  политических
оставаться полным единомышленником Сталина; это дела не меняло: он попадал в
группу непримиримых врагов последнего.
     Его отношения  к  коллегам по  работе  Ленин  в  последний период своей
жизни,  в  период  когда он ближе  присмотрелся к Сталину,  определил  двумя
замечаниями, которые друг друга дополняли: "этот повар готовит только острые
кушанья".  А в тех случаях,  когда  соотношение сил начинало делать опасными
эти  его  кулинарные  эксперименты,  Сталин,  говоря словами того же Ленина,
прибегал   к   обходному   маневру:    "заключит    гнилой   компромисс    и
обманет"44. Значение этого компромисса в том  и состояло, что оно
создавало  возможность  под  его прикрытием за спиною  партнеров  продолжать
втайне работу по подготовке "острых  кушаний". Именно поэтому Сталин,  когда
он был  недостаточно силен  для уничтожения противника, так  охотно заключал
компро-



     миссы:  они давали ему возможность выиграть время  для укрепления своих
позиций, связывая руки его противникам, которые к ним подходили, как честные
люди, с намерением их выполнять. "Гнилыми" эти компромиссы бывали только для
Сталина,  давая ему возможность спокойно набирать силы для  нанесения своего
предательского удара.
     С  теми,  кто  начинал понимать предательскую основу  его  характера  и
пытался вести  против него борьбу, Сталин был беспощаден. Обид он не забывал
и  не  прощал.  Умел  терпеливо  выжидать,  откладывая  сведение  счетов  до
благоприятного  момента.  Тем  более   жестокой  была   месть,  когда  такой
благоприятный случай приходил. Борис Бажанов, который в течение как раз этих
критических лет работал в секретариате Сталина и имел  возможность наблюдать
его вблизи, дал очень правильную оценку его характера:
     "Основные черты характера Сталина --  во-первых, скрытность, во-вторых,
хитрость, в-третьих, мстительность. Никогда и  ни  с  кем  Сталин не делится
своими сокровенными планами. Очень редко  делится он мыслями и впечатлениями
с окружающими.  Много молчит. Вообще  без  необходимости  не  разговаривает.
Очень хитер,  во всем задние мысли,  и  когда  говорит,  никогда  не говорит
искренне. Обид не прощает никогда, будет помнить десять лет и в конце концов
разделается"45.
     Мстительность вообще играла огромную роль в  жизни Сталина. Был случай,
"когда  он  сам это признал. До нас  этот эпизод дошел в  передаче Троцкого,
которому  о  нем  рассказал Каменев двумя-тремя годами  повднее, когда он из
ближайшего союзника Сталина превратился в его врага.
     "В 1924 году, летним вечером, -- пишет Троцкий,  -- Сталин, Дзержинский
и  Каменев сидели за бутылкой вина (не знаю, -- прибавляет  Троцкий, -- была
ли это первая бутылка), болтая  о разных пустяках, пока не коснулись вопроса
о  том, что каждый из них больше всего любит в  жизни. Не помню, что сказали
Дзержинский и Каменев, от которого я знаю эту историю. Сталин же сказал:
     -- Самое  сладкое в жизни, это -- наметить  жертву,  хорошо подготовить
удар, а потом пойти спать"46.
     Зная обстановку  лета 1924 г. и  события, участниками