скольку советские
представители  все утро занимались  тем, что составляли  списки -- "тех, кто
воевал  на  стороне  немцев,  и  других,  кто  не  хотел  возвращаться".  Но
большинство репатри-
     361



     антов  радовались возвращению  домой  и  завершению хождений по  мукам.
Первый день плавания  прошел мирно  и спокойно. Русские загорали на  палубе,
пели,  всячески  развлекались;  появление  в  море  китов  вызвало  всеобщее
оживление.  На  другой день  на горизонте  возникла полоска  русской  земли.
Пленные  поспешно  приводили  в  порядок  свои  отрепья,  на  мачтах  весело
трепетали советские флаги. Недалеко от Кольского полуострова стоял на  якоре
советский военный корабль "Архангельск". На  палубе было полно  моряков. При
виде  соотечественников,  с  которыми  они  столько  времени были разлучены,
пленные  на "Конг Даге" пришли  буквально  в  неистовство --  стали радостно
махать руками, что-то кричать. Ответом было зловещее молчание. "Архангельск"
безмолвствовал.  Неподвижно  замершие  на  палубе  моряки  молча смотрели на
проходящий мимо "Конг Даг". Недобрые предчувствия  охватили  пленных, бурная
радость  сменилась апатией и страхом, который отнюдь не  рассеяло прибытие в
Мурманск. Целую ночь они прождали, пока разгружался второй корабль, и только
утром их судно пришвартовалось.
     Едва спустили  трап, как один из пленных вырвался из толпы и бросился к
набережной, где его поджидала  машина. Как выяснилось  впоследствии, это был
секретный  сотрудник  СМЕРШа,  несомненно,  подготовивший  обычные  в  таких
случаях   списки.   В   отличие  от   прежних  конвоев,  которым  устраивали
торжественную   встречу,  "Конг   Даг"  избавили   от   этого  потемкинского
представления.  На причале было  полно военных и милиции,  район высадки был
обнесен колючей проволокой. После томительного ожидания -- во время которого
ни один советский представитель не подошел к кораблю -- было дано разрешение
на высадку. Все личные вещи приказали сложить в одну кучу  на причале. После
поверхностного  медицинского  осмотра  всех  пленных  построили группами  за
колючей проволокой. Человек двадцать  отделили  от общей массы и посадили  в
грузовик с охраной. Затем, после очередного ожидания, всех пленных увели под
вооруженной охраной -- в исправительный лагерь, как объяснили майору Николсу
переводчики. Больше он своих подопечных не видел.
     В  середине следующего  месяца из  Тромсе  отошел  еще  один  конвой  с
русскими  пленными. Их ждал  такой  же прохладный прием. В досье английского
МИДа хранится рапорт молодого английского офицера,  бывшего  на борту одного
из  судов.  Он с  ужасом  описывает бесчеловечное  обращение с  несчастными,
настрадавшимися в немецком  плену людьми. Никто не помог им сойти на  берег;
калеки были вынуждены справляться собственными силами. Даже "молодые девушки
в  форме -- как  нам сказали,  медсестры  в  ранге сержанта",  относились  к
пленным равнодушно и жестоко. Такая бессердечность
     362


     советских  представителей явно озадачила  автора  рапорта. Он замечает,
что простые английские солдаты, ставшие очевидцами этих сцен, "почувствовали
это  даже,  может,  сильнее,  чем  некоторые  офицеры,  и   тут  же  сделали
выводы"34.
     В составе  этого конвоя  было медицинское  судно  "Аба". На  его  борту
находились больные русские, которых еще раньше забрали в Гулле.  Сопровождал
судно английский  лейтенант  из  группы связи  с советскими представителями,
Владимир Бритнев,  сам русский  по  происхождению.  Он вспоминает,  в  каком
ужасном состоянии были его подопечные:
     Все они были  обречены, и,  мне кажется, большинство это  понимало. Они
были  либо  изувечены,  либо  умирали  от  туберкулеза.  Чтобы облегчить  их
страдания, я  помогал  им  ежедневно, а то и дважды в  день, протыкать иглой
легкие, чтобы выпустить гной.
     В Тронхейме Бритнев  сошел с корабля, его ждали новые обязанности, а на
его место заступил  уже знакомый нам Чеслав Йес-ман,  работавший  с русскими
военнопленными в Англии. Он  хорошо  говорил по-русски  и  за  прошедший год
выслушал от пленных сотни историй о том, как тяжко им пришлось при немцах. В
Тронхейме "Аба" взяла на борт еще какое-то количество больных русских (всего
на  корабле  находилось  399 пациентов).  А  в Мурманске судно  ждал обычный
холодный прием. Для  тех,  кто  не  мог ходить,  советские  власти  выделили
несколько сломанных  носилок, но одеял не дали.  "Аба" простояла в Мурманске
четыре  дня, и когда  она  отходила  в  море,  с  палубы можно  было  видеть
несчастных, все еще лежавших на  набережной там, где их  выгрузили  в первый
день. Многие умерли -- некоторые  от болезни, другие же, в буквальном смысле
слова, от жажды. Английские матросы и медсестры  с  корабля  делали все, что
могли, чтобы помочь  несчастным -- хотя никто не просил их об этом, -- но их
возможности были крайне ограничены.  Иногда посмотреть на раненых  приходили
молодые советские женщины в форме и с жесткими лицами. Йесма-ну сказали, что
это  любовницы высокопоставленных  офицеров.  Лишь  одна  из  них на  минуту
обнаружила  интерес  к происходящему: когда английский матрос  обносил водой
умиравших от жажды людей,  молодая дама  выразила возмущение некультурностью
матроса, который поил всех с одной ложки.
     Однако в  целом  советские власти не бездействовали.  Мы уже убедились,
что обычно офицеров,  возвращавшихся  на родину,  расстреливали  тут  же  по
прибытии.  Но среди жалких человеческих обрубков на  борту "Абы" офицеров не
было. Впрочем, сотрудники
     363


     НКВД  справились и с  этой задачей:  двух русских  врачей  и  фельдшера
отвели  в сарай метров  за сорок и  расстреляли:  ленинцы  свято блюли  свои
заповеди. До Йесмана  донеслись их  крики и проклятья; позже  он видел  тела
расстрелянных. Многие члены команды корабля тоже слышали приглушенный залп.
     Покончив  со всеми  делами,  "Аба"  и  сопровождавшие  ее суда вышли  в
норвежские  воды. Рапорт о  приеме,  оказанном советскими  властями  больным
согражданам,  был передан  в  МИД,  и  Томас  Браймлоу  заявил, что все  это
"отвратительно и  очень грустно" и рапорт может  пригодиться  для служебного
пользования при подготовке ответа  на утверждения  генерала Голикова,  будто
родина  принимает своих сынов с  распростертыми объятиями35. МИД,
однако, не мог позволить себе такую "бестактность", как прямой упрек в адрес
советских представителей.
     Во  время службы в армии Чеслав Йесман имел  возможность близко  узнать
одного из своих коллег в советской миссии, сотрудника СМЕРШа майора Шершуна.
Шершун  был родом из Белоруссии и  уверял, что  знает тамошних родственников
Йесмана. Иес-ман называет  Шершуна то "честным разбойником", то "симпатичным
крестьянином", но замечает при этом, что попасть к Шершуну на допрос  ему не
хотелось  бы  -- это был настоящий убийца,  хотя и не лишенный своеобразного
обаяния. Йесман оказался с ним в одной каюте на пути в Мурманск и обратно. К
Бритневу,  который был попутчиком Шершуна на пути из Халла,  советский майор
отнесся  с  подозрением, но  с  Йесманом  он  разоткровенничался.  Немногие,
наверное, могут  похвалиться  тем, что  лицезрели  офицера  СМЕРШа  вне  его
служебной скорлупы,  обиженным  и в крайнем смущении. Пожалуй,  Йесмана даже
притягивала эта сложная личность.
     Когда  "Аба"  под  укоризненные  взгляды калек и  умирающих  на причале
отправилась в путь, Шершун вдруг раскрылся совершенно с неожиданной стороны.
Как описано в последовавшем затем рапорте,
     было замечено, что на обратном пути майор Шершун вовсе  не  появлялся в
кают-компании и выходил из своей' каюты только во время трапез. Он прекратил
всякое  общение  с офицерами. К переводчику стали приставать  с вопросами, и
оказалось,   что  когда  англичане  ушли  из   мурманского   госпиталя,  где
встречались с советским полковником, майор Шершун сказал полковнику, что, по
его  мнению,  англичанам был оказан  плохой прием; "после  всего  того,  что
англичане  сделали  для  русских  больных",  следовало принять их  теплей  и
сердечнее.
     364


     Чеслав  Йесман вспоминает,  как  Шершун  сидел на  койке,  закрыв  лицо
руками,  и  повторял:  "Мне   так  стыдно".  К  несчастью,  его  критические
высказывания дошли  до ушей бдительных советских коллег. Его тут же обвинили
в том,  что он "нахватался заразы" у англичан,  и приказали через три недели
вернуться из Норвегии в СССР, пообещав "ликвидировать".
     К  возмущению  дежурного  английского офицера, в  Тромсе на  борт судна
поднялись   два  офицера   НКВД  и  увели  Шершуна.   Правда,  СМЕРШевца  не
ликвидировали.  То  ли  у него были  высокопоставленные друзья,  то  ли  ему
удалось сыграть на своем обаянии, но он  вновь всплыл на горизонте, и Йесман
позже встречал его в Египте и Константинополе36.
     Вскоре Объединенный комитет начальников штабов сообщил, что
     репатриация  примерно  81 тысячи русских завершена к 22 июля 1945 года.
65  тысяч из них  были вывезены из Норвегии в Швецию  по  железной дороге, а
затем морем из Швеции на советских и  финских судах. Остальные 16 тысяч были
доставлены  морем.  В  Норвегии  осталось около  3  тысяч  русских,  которых
предполагается вывезти к концу июля 194537.
     Последние  репатриированные  --  опять  больные  --   были  высажены  в
Мурманске 29 июля. Сопровождавший их английский офицер сообщал о том, что их
приняли "точно так же, как в прошлый раз"38.
     Так закончилась  эта забытая глава  репатриационных операций. ТАСС  при
этом умудрился заявить, что англичане дурно обращались  с русскими  во время
их пребывания в Норвегии39, а  30 июля на Потсдамской конференции
Молотов  уверял,  что  многих  русских все  еще  удерживают  там  помимо  их
воли40.  Оказалось, речь шла о прибалтийцах,  поляках и других --
тех, кого англичане советскими гражданами не признавали. Они не  подверглись
выдаче советским властям  и  были перед  уходом английской армии из Норвегии
перевезены  в  Германию.  Агенты  генерала  Ра-това,  прибывшего  из  Англии
проследить за  операцией, в течение августа  и сентября часто попадались  на
попытках  похитить или убить кого-нибудь из  этих людей41. Задачи
генерала Ратова, однако, не ограничивались возвращением "советских граждан".
Как и  в  других  местах,  присутствие  советской репатриационной  миссии (и
требование британского  МИДа разрешить  ей  остаться там  на  неопределенный
срок) было прикрытием для работы советских шпионских служб на Западе. И если
бы  советские  власти  решили,  например,  после  ухода англичан в  октябре,
продвинуть свои оккупационные части,  дислоцированные в Киркенесе,  на  юг и
устано-
     365


     вить  в Осло социалистический  режим,  присутствие  Ратова  и  его  167
офицеров оказалось бы очень кстати42.
     Итак,  за  три  летних  месяца  1945  года  мужчины,  женщины  и  дети,
численность  которых  почти  равнялась  населению  Норвегии,  были захвачены
победоносными  западными  державами  и  переданы  представителям  СМЕРШа  на
пограничных  пунктах  зон или  в  портах  Одессы  и  Мурманска43.
История эта имеет, однако, любопытный эпилог:
     Около двухсот  советских граждан  умерли в нацистских  концентрационных
лагерях в Норвегии во время войны, и несколько красноармейцев были убиты при
освобождении  северных  провинций. В  качестве  жеста  доброй воли  норвежцы
позволили советской комиссии ухаживать за русскими кладбищами на  территории
страны,  что  было  использовано  Советами  как   прикрытие   для  шпионской
деятельности44.


ПРИМЕЧАНИЯ
     См.: Gerald Reitlinger. The House Built  on Sand. --  London, 1960, pp.
305--307,
     337, 346--347, 393--394.
     Шалва Яшвили был в то время в лагере в Таранто. По его словам, многие в
     лагере верили неизменным обещаниям майора Грамасова, что Сталин распро
     странил  амнистию на  всех репатриантов. Подробности этого  путешествия
см.:
     Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47895.
     Штаб ВКЭСС некоторое время настаивал на репатриации этим путем
     (см.: Документы кабинета министров, 88/30, 457, 460). О лагере в Марсе
     ле см.: "Voinov". Outlaw: The Autobiography of a Soviet Waif.-- London,
     1955, p. 230
     4 Nicholas Bethell.  The Last Secret:  Forcible  Repatriation to Russia
1944-1947.-- London, 1974, p. 197.
     Peter Huxley-Blythe.  The  East Came West,-- Caldwell, Idaho, 1964, pp.
180--181.
     Jurgen  Thorwald.  Wen  sie  verderben  wollen:   Bericht  des  grossen
Verrats.--
     Stuttgart, 1952, SS. 572--574.
     Bernard Roeder. Katorga: An  Aspect of Modern Slavery.-- London,  1958,
p. 173.
     См.: Arabs  Seek  to  Aid  Soviet  Deserters.--  The  New  York  Times,
15.12.1946.
     Архив военного министерства Великобритании, 32/11139, 335 А, 337 А;
     32/11681, 19ОА(15А,17А).

     Подробнее  см.: Malcolm  J.  Proudfoot.  European Refugees. --  London,
1957,
     pp. 207--210.
     Michail Koriakov. I'll Never Go Back. -- London, 1948, pp. 139--141.
     Malcolm J. Proudfoot,  указ.  соч.,  pp. 210--211; F.  S. V.  Donnison.
Civil Affairs
     and Military Government: North-West Europe, 1944-1946.-- London, 1961,
     p. 350. См. также замечания генерала Голикова в изложении ТАСС (Архив
     министерства иностранных дел Великобритании, 371/47900).
     Отрывки из донесения генерала-майора Вильсона, любезно предоставленного
     мне его дочерью, госпожой Джулиан Уотен.
     Jean E.  Smith ( d.).  The Papers of  General Lucius  D.  Clay: Germany
1944-1949,
     vol 1 -- Indiana, 1974, pp. 30--31.
     Информация предоставлена Н. Ф. Чоунером.
     Информация предоставлена Майклом Бейли.
     Z. Stypulkowski. Invitation to Moscow. -- London, 1951, p. 285.
     См. письмо редактору The Sunday Oklahoman, 22.10.1972.
     Информация предоставлена Джеффри Данном. Многие русские умерли в пути
     от отравления спиртом, который они гнали из картошки.
     См.: Malcolm J. Proudfoot, указ. соч., pp. 210--212.
     Сообщение Майкла Бейли.
     Сообщение майора У. Томпсона.
     Сообщение капитана Дж. Перейры.
     367


     В мае 1945 года офицер-перебежчик из Красной армии встречал на дорогах
     Германии множество русских, которые изъявляли желание вернуться домой
     (см.: Michail Koriakov, указ. соч., стр. 202).
     Сообщение Энтони Смита.
     См.: Malcolm J. Proudfoot, указ. соч., рр.211--212.
     См.: The Scotsman, 2.3.1946.
     См : Документы кабинета министров, 88/39, 84.
     См. там же, 89--91.
     Forrest  С.  Pogue.  The  Supreme  Command.  --  Washington, 1954,  pp.
510--511.
     Отрывки из дневника майора А. Э. Николса, любезно предоставленного авто
     ру. О суровом обращении шведов с русскими, находившимися проездом в
     Швеции, см.:  Per  Olov Enquist. The Legionnaires. --  London, 1974, p.
86.
     См.: The Times, 12.6.1945; The New York Times, 12.6.1945.
     Инструкции генерала Торна по репатриации можно найти в Архиве министер
     ства иностранных дел Великобритании, 371 /47904. Данные ВКЭСС о цифрах
     и местностях см. в Документах кабинета министров, 88/39, 87--88
     (22.6.1945).
     Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47904, 80--82.
     См. там же, 149.
     Рассказ о плавании на "Абе" основан на информации Бритнева и Йесмана,
     а также рапорте подполковника Ллойда Вильямса (см. там же, 371/47904,
     150--153). Князь Леонид Ливен, находившийся на сопровождающем судне
     "Стелла Полярис", подтвердил детали этих сообщений.
     Документы кабинета министров, 88/39, 85.
     Архив министерства иностранных дел Великобритании, 47/904, 82--83. Под
     робный отчет генерала Торна об операции см. там же, 371/47903. Число
     репатриантов оценивается в  83 850 человек. 8 августа  1945 года полный
отчет
     был послан новому министру иностранных дел Великобритании Э. Бевину
     (см. там же, 371/47904).
     См.  там же, 934/5  (42), 108.  14  августа  1945  года Советы прислали
простран
     ную жалобу на то, что репатрианты не были обеспечены достаточным количе
     ством одежды (см. там же, 371/47903, 170--172). (Князь Леонид Ливен ви
     дел, как на мурманской набережной с репатриантов снимали одежду, выдан
     ную английскими властями.)
     См. там же, 934/5 (42), 103--104.
     См. там же, 371/47904, 47905.
     42  Опасения  по  этому поводу выражал посол Англии в Норвегии (см. там
же, 371/47904,78--80).
     Из Дании было выслано 7800 человек (см. там же, 371/47905). Следует так
     же  учесть репатриантов, отосланных в  это время из  Франции,  Бельгии,
Швей
     царии, Италии и Греции.
     Е. Н. Cookridge. Soviet Spy Net.-- London, 1955, p. 195.



Глава 14 СОЛДАТСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ
     К лету  1945 года,  когда около  двух  миллионов советских  граждан  --
основная масса тех, кто оказался за  время войны  на Западе,-- были переданы
Сталину, ситуация несколько изменилась. Союзные военнопленные, освобожденные
Красной армией в  Восточной Европе, практически все уже вернулись домой, так
что отпали причины, в свое время сыгравшие важнейшую роль в принятии Англией
и  Америкой решения  о  депортациях.  Европа  понемногу  приходила  в  себя,
начиналась  мирная  жизнь,  и  теперь  можно  было  по-новому  взглянуть  на
проблемы, оставшиеся в наследство от тотальной войны,  многое не принимавшей
в  расчет; в том числе и на проблему насильственной репатриации. Более того,
были  уже  совершенно  ясны  советские  планы  относительно стран  Восточной
Европы. Пребывание нескольких тысяч советских граждан на Западе само по себе
не  представляло серьезной  административной  проблемы: среди тех миллионов,
которые должна была обеспечить кровом, одеждой и едой Международная Комиссия
помощи беженцам, они были  всего лишь каплей в море. Наконец,  в  военных  и
правительственных  кругах Запада  широко  распространились  свидетельства  о
бессудной,   жестокой   расправе   советских    властей   с   репатриантами.
Государственные деятели, дипломаты и  военные  располагали  теперь кое-каким
досугом   и   вполне  могли   задуматься  над  моральными   и  политическими
последствиями  депортации. Здесь возникало  множество вопросов,  и  главными
среди них  были  следующие:  может  ли  Англия  отказаться  от  официального
обязательства Идена и  своей  прежней трактовки Ялтинского соглашения; будут
ли  Соединенные Штаты  по-прежнему придерживаться  принципа, что гражданство
определяется военной формой? Если да -- то могут ли русские в форме вермахта
рассчитывать,  что с ними будут обращаться, как с немцами? Все  эти  вопросы
сводились к главному: нужно ли репатриировать оставшихся на Западе советских
граждан против их воли? И если нужно -- то сколько: всех или часть? А может,
и вовсе  никого?  Именно  в этот послевоенный  период  начали  формироваться
различные  позиции,  а  за  кулисами  разгорелись  споры, от исхода  которых
зависела судьба тех, кто не желал возвращаться в СССР.
     369


     Соединенные  Штаты  никогда  не  были  ярыми   приверженцами   политики
насильственной  репатриации. Госдепартамент, как мы  помним, весьма неохотно
принял следующую формулировку:
     Политика  США  состоит  в   том,   чтобы  репатриировать  в  СССР  всех
объявляющих  себя  советскими  гражданами,  при  подтверждении  этого  факта
советскими  властями.  На практике это означает... что  советские  граждане,
проживавшие в границах СССР до 1939 года, подлежат репатриации независимо от
их личных желаний1.
     На  эту тему  была выпущена  специальная  директива  ВКЭСС2.
Несмотря на несколько  извиняющийся тон формулировки ("на практике..."), она
с  неизбежностью повлекла за собой жестокие меры. О том,  как эта "практика"
выглядела на деле, рассказывает письмо бывшего американского офицера:
     Летом 1945  года мне  и  еще нескольким артиллерийским  офицерам  102-й
пехотной  дивизии  было  пор