евшись  к  клиенту,  смолк,  почуяв  опасность,   как   олень   чует
присутствие затаившегося волка. На визитере были разбитые нечищеные  высокие
ботинки на шнуровке, грязные джинсы и неопрятная куртка; -  расстегнутая  на
груди, из-под которой виднелась заношенная  майка.  Давно  не  мытые  волосы
торчали в разные стороны, а небритое лицо  покрывала  щетина.  У  него  были
воспаленные, налитые кровью глаза.  Наркоман,  точно  наркоман.  По  пути  к
прилавку он вытащил из куртки револьвер, и Боб принял это как должное.
   - Давай кассу, задница.
   - Сейчас, сейчас, только не волнуйся. Наркоман  облизнул  растрескавшиеся
губы.
   - Не вздумай поднять тревогу, ублюдок.
   - Ладно, ладно, твоя взяла. - Одной рукой  Боб  подталкивал  Лору,  чтобы
спрятать ее за спину.
   - Оставь девчонку, чтобы я мог ее видеть!  Я  хочу  ее  видеть.  А  ну-ка
перестань ее прятать, твою мать, что я тебе говорю!
   - Ладно, ладно, успокойся.
   Наркоман был весь напряжение, ощерившись застывшей  улыбкой,  он  заметно
трясся всем своим телом.
   - Так, чтобы я мог ее видеть. Займись кассой  и  не  вздумай  шарить  под
прилавком, искать револьвер, не то я вышибу твои паршивые мозги.
   - У меня нет оружия, - заверил Боб.  Он  взглянул  на  окна,  по  которым
стекали струи дождя, в надежде, что никто из покупателей их не посетит, пока
идет налет. Наркоман нервничал и  мог  уложить  на  месте  первого  же,  кто
откроет дверь.
   Лора хотела спрятаться за отца, но бродяга предупредил:
   - А ну стой на месте! Боб сказал:
   - Ей только восемь...
   - Она сучка, они все гребаные сучки, и  большие,  и  маленькие...  -  Его
пронзительный голос все время срывался  на  визг.  Судя  по  всему,  он  был
напуган не меньше Боба, что приводило того в еще больший ужас.
   И хотя все его внимание было сосредоточено на бродяге и  его  револьвере,
Боб почему-то слышал, как радио играет песню Малыша  Дэвиса  ?Конец  света?,
что звучало для него абсолютно пророчески.  Он  горячо  молил,  чтобы  песня
поскорее кончилась и чтобы вместе с концом света в песне не завершилась и их
с Лорой жизнь; подобное суеверие было вполне оправданным  для  человека  под
дулом револьвера.
   - Вот деньги, все что есть, бери. Сгребая деньги с прилавка  и  засовывая
их в карманы грязной куртки, бродяга спросил:
   - У тебя есть складская комната за магазином?
   - Зачем тебе?
   Движением руки наркоман в злобе смел на пол диетическое печенье,  леденцы
и жевательную резинку. Он приставил револьвер к животу Боба.
   - У тебя есть склад, задница, я точно знаю.
   Пойдем-ка туда.
   У Боба вдруг пересохло во рту.
   - Послушай, забирай деньги и уходи. Ты ведь за этим пришел. Уходи.  Прошу
тебя, уходи.
   Теперь, когда у него в кармане лежали деньги, а  Боб  был  явно  напуган,
наркоман чувствовал себя более уверенно,  хотя  еще  не  смог  унять  дрожь.
Ухмыляясь, он сказал:
   - Не бойся, я не собираюсь никого убивать. Мне бы только  побаловаться  с
этой маленькой сучкой, а там меня только и видели.
   Боб клял себя, что не обзавелся револьвером. Лора прижималась к нему, ища
защиты, а он ничем не мог ей помочь. По пути на склад он мог бы броситься на
бродягу, попытаться вырвать у него револьвер. Но ему мешал  лишний  вес,  он
был не в форме. Он не сможет  совладать  с  ним,  получит  пулю  в  живот  и
останется умирать на полу, а мерзкое животное утащит Лору в заднюю комнату и
там изнасилует.
   - А ну пошевеливайся, - нетерпеливо приказал бродяга. - Давай, давай!
   Раздался выстрел и одновременно крик Лоры, и Боб, защищая, крепко  прижал
ее к себе, но выстрел предназначался бродяге.  Пуля  вошла  в  левый  висок,
снесла часть черепа, и он с маху рухнул  на  рассыпанное  на  полу  печенье,
крекеры и жевательную резинку; смерть была столь мгновенной, что он не успел
нажать на курок собственного револьвера.
   В  ошеломлении  Боб  взглянул  направо  и  увидел  высокого  блондина   с
револьвером в руке. Он явно проник в дом через заднюю служебную дверь и тихо
прокрался через  складское  помещение.  А  в  лавке  он  без  предупреждения
застрелил бродягу. Спокойно, без эмоций, словно опытный убийца, он  созерцал
мертвое тело.
   - Слава Богу, полиция, - сказал Боб.
   - Я не полиция. - На человеке были серые брюки, белая  рубашка  и  темный
спортивный пиджак, а под мышкой виднелась кобура.
   Боб в растерянности соображал, не был ли спаситель следующим  налетчиком,
готовым  продолжить  начатое  предыдущим  и  столь   радикально   прерванное
мероприятие.
   Незнакомец поднял  голову.  Взгляд  его  ярко-голубых  глаз  был  прямым,
проницательным.
   Боб не сомневался, что видел прежде этого человека, но не  мог  вспомнить
где и когда.
   Незнакомец посмотрел на Лору:
   - Как ты себя чувствуешь, дорогая?
   - Хорошо, - отозвалась она, по-прежнему прижимаясь к отцу.
   Резкий запах мочи исходил от убитого: в миг смерти  он  потерял  контроль
над мочевым пузырем.
   Обойдя мертвое тело, незнакомец пересек магазин и закрыл на засов входную
дверь. Опустил на  ней  металлическую  штору.  Он  озабоченно  посмотрел  на
широкие окна витрин, по которым непрерывно стекали  дождевые  потоки,  мешая
разглядеть что-нибудь снаружи.
   - Окна, видимо, никак не прикроешь. Надо надеяться, что никто  не  станет
заглядывать внутрь.
   - Что вы с нами сделаете? - спросил Боб.
   - Я с вами? Да ничего. Я не псих. Мне от вас ничего  не  надо.  Я  просто
запер дверь, чтобы мы могли отработать версию, которую вы выдадите  полиции.
Нам надо уточнить все до мелочи, прежде чем кто-нибудь явится и увидит тело.
   - Зачем мне версия?
   Склонившись над трупом, незнакомец вытащил из карманов запятнанной кровью
куртки ключи от автомобиля и пачку денег. Выпрямившись, он сказал:
   - Ладно, я вам объясню: вы должны сказать, что нападавших было двое. Один
заинтересовался Лорой,  а  другой  и  слышать  не  хотел,  чтобы  насиловать
маленькую девочку, а хотел поскорее убраться  отсюда.  Они  начали  спорить,
потом ссориться, второй пристрелил этого ублюдка и скрылся  с  деньгами.  Вы
можете говорить убедительно?
   Боб никак не мог поверить, что  они  с  Лорой  спасены.  Одной  рукой  он
по-прежнему крепко прижимал к себе дочь.
   - Я... Я ничего не понимаю. Вы ведь не сообщники.  Вы  не  виноваты,  что
убили его, ведь, в конце концов, он сам собирался нас убить. Почему  бы  нам
не сказать правду?
   Возвращая Бобу пачку денег, незнакомец спросил:
   - Какова же правда?
   - Вы.., вы тут оказались случайно и увидели, что это ограбление.
   - Я не просто так здесь оказался, Боб. Я охранял вас с Лорой.  -  Человек
вложил револьвер в кобуру под мышкой и взглянул на  Лору.  Она  смотрела  на
него широко открытыми глазами. Он улыбнулся и негромко пояснил:
   - Я ваш ангел-хранитель. Нисколько  не  веря  в  ангелов-хранителей,  Боб
спросил:
   - Вы нас охраняли? Зачем, как долго и где вы прятались?
   Незнакомец нетерпеливо ответил, и в его голосе Боб впервые заметил легкий
неуловимый акцент.
   - Это моя тайна. - Он взглянул на омываемые дождем окна.  -  Я  не  хочу,
чтобы меня допрашивала полиция. Так что постарайтесь запомнить эту версию.
   Боб спросил:
   - Откуда я вас знаю?
   - Вы меня не знаете.
   - Нет, я точно видел вас прежде.
   - Вы ошибаетесь. Кстати, вам и не надо меня знать. А теперь,  ради  Бога,
спрячьте деньги, чтобы касса была пустой: странно было бы,  если  бы  второй
бродяга скрылся без денег. Я отведу его машину за пару кварталов отсюда, так
что можете дать полицейским се  описание.  Да  и  мое  тоже.  Это  не  имеет
значения.
   Снаружи прогремел  гром,  но  теперь  это  были  приглушенные  отдаленные
раскаты, а не те взрывы, с которых началась буря.
   Во влажном воздухе медленно крепчал запах крови с привкусом меди, мешаясь
с вонью мочи.
   Почти успокоенный. Боб опирался  на  прилавок,  по-прежнему  одной  рукой
прижимая Лору к себе. Он спросил:
   - А могу я сказать, что вы помешали грабежу, застрелили этого типа, но не
хотели неприятностей и поэтому ушли?
   Незнакомец нетерпеливо повысил голос:
   - Как просто: вооруженный человек оказался поблизости при налете и  решил
разыграть героя? Полиция не поверит в такую за уши притянутую байку.
   - Но так оно и было...
   - Только они это не скушают!  Послушайте,  может  случиться,  они  станут
подозревать, что это вы пристрелили наркомана. А так как у вас  нет  оружия,
по крайней мере зарегистрированного, они  могут  подумать,  что  у  вас  был
нелегальный пистолет и что вы от него избавились,  когда  пристрелили  этого
типа, а потом состряпали историю о Робин Гуде, который явился невесть откуда
для вашего спасения.
   - Я честный торговец с хорошей репутацией.
   В глазах незнакомца промелькнула грусть, печальное воспоминание.
   - Боб, вы хороший человек,., но вы немного наивны.
   - О чем вы?.
   Незнакомец поднял руку, призывая к молчанию.
   - К сожалению,  в  критических  ситуациях  репутация  человека  мало  что
значит. Большинство людей доброжелательны и готовы поверить вам на слово, но
отдельные  озлобленные  личности  могут  пойти  на  все,  чтобы  уничтожить,
погубить других людей. - Его голос упал до шепота, и,  хотя  он  не  спускал
глаз с Боба, он был далеко отсюда,  в  иных  местах  и  с  иными  людьми.  -
Зависть, Боб, съедает их заживо Будь у вас деньги, они завидовали бы  вашему
богатству. Нет денег, так они завидуют,  что  у  вас  такая  добрая,  умная,
любящая дочь. Они будут завидовать вам только потому, что вы не умираете  от
зависти к ним самим. Одна из величайших горестей человеческой жизни  состоит
в том, что люди не находят счастья в своей собственной  жизни,  а  счастливы
только бедами других.
   Боб не мог опровергнуть обвинения в наивности, он  знал,  что  незнакомец
говорит правду. Эта мысль заставила его вздрогнуть.
   После минутного  молчания  страх  исчез  с  лица  незнакомца  и  сменился
выражением озабоченности.
   - А когда полицейские решат, что вы выдумали этого спасителя Робин  Гуда,
тогда они начнут  думать,  что,  возможно,  бродяга  приходил  сюда  не  для
грабежа, а потому, что он ваш знакомый, что вы с ним что-то не  поделили,  а
может, даже и запланировали  убийство  и  пытаетесь  замаскировать  его  под
грабеж. Именно так у них работает голова, Боб. А если они не смогут вам  это
пришить, то вылезут из кожи, чтобы отравить вам жизнь. Вы хотите, чтобы Лора
прошла через все это?
   - Нет.
   - Тогда соглашайтесь. Боб кивнул:
   - Я согласен. Но кто вы такой, черт побери?
   - Не имеет значения. Да и времени  у  нас  сейчас  нет.  -  Он  зашел  за
прилавок и наклонился к Лоре, приблизив свое лицо к ее лицу.  -  Ты  поняла,
что я сказал отцу? Если полиция спросит тебя, что случилось...
   - Вы пришли с этим человеком. - Она не  глядя  махнула  рукой  в  сторону
трупа.
   - Правильно.
   - Вы с ним дружили, - продолжала она, -  но  потом  стали  спорить  из-за
меня, хотя я не знаю почему, я ничего такого...
   - Не будем выяснять это, милая, - сказал незнакомец. Лора кивнула.
   - И вы его застрелили, выбежали на улицу с  деньгами,  сели  в  машину  и
уехали, а я очень испугалась.
   Незнакомец посмотрел на Боба.
   - А ей всего восемь лет.
   - Она умная девочка.
   - И все же будет лучше, если они не станут на нее слишком давить.
   - Я им не позволю.
   - А станут, - сказала Лора, - я буду плакать, и они отвяжутся.
   Незнакомец улыбнулся. Он так ласково смотрел  на  Лору,  что  Боб  ощутил
беспокойство. Но в нем не было ничего от того маньяка, который хотел утащить
Лору на склад; его лицо выражало нежность и расположение. Он погладил ее  по
щеке. К великому удивлению Боба, в глазах  незнакомца  появились  слезы.  Он
заморгал, смахивая их.
   - Спрячьте деньги, Боб. Помните, что я их забрал.
   Боб осознал, что все еще держит в руках пачку банкнот. Он затолкал  ее  в
карман брюк под широким передником.
   Незнакомец отпер дверь и поднял металлическую штору.
   - Береги ее. Боб. Она у нас особенная, - сказал незнакомец и, не закрывая
двери, выскочил под дождь, сел в  ?Бьюик?  и  стремительно,  с  визгом  шин,
тронулся с места.
   По-прежнему играло радио, но Боб не слышал  его  с  тех  самых  пор,  как
звучал ?Конец света?,  перед  выстрелом,  убившим  наркомана.  Теперь  Шелли
Фабарес пела ?Джонни-ангела?.
   Вдруг он вновь услышал шум дождя, и не просто как  глухой  стук  и  шорох
вдали, а действительно услышал, как дождь бешено колотит по  окнам  и  крыше
наверху над квартирой. Несмотря на открытую дверь,  через  которую  порывами
врывался ветер, запах крови и мочи нестерпимо усилился, и  так  же  внезапно
Боб вышел из транса и понял, как близко смерть  подошла  к  его  драгоценной
Лоре. Твердя ее имя, он подхватил ее на руки,  прижал  к  груди,  гладил  по
голове. Он прижался лицом к ее шее, вдыхал свежий запах кожи, ощущал  биение
пульса и благодарил Бога за то, что она жива.
   - Я так люблю тебя, Лора.
   - Я тоже люблю тебя, папочка. Но теперь нам пора вызывать полицию.
   - Ты права, - согласился он, неохотно опуская ее на пол.
   Слезы слепили ему глаза.  В  растерянности  он  вдруг  забыл,  где  стоит
телефон.
   Лора уже сняла трубку. Она протягивала се ему.
   - Хочешь, я сама позвоню, папочка? Номер тут на диске. Давай я позвоню.
   - Нет, я сам, девочка. - Сдерживая слезы, он взял у нее аппарат и сел  на
старую деревянную табуретку за кассой.
   Она  положила  ему  руку  на  плечо,  понимая,  что  он  нуждается  в  ее
прикосновении.
   У Джанет был сильный характер. Но  сила  воли  и  самообладание  Лоры  не
соответствовали ее возрасту, и Боб Шейн удивлялся, откуда это у  нее.  Может
быть, она полагалась на себя оттого, что росла без матери.
   - Папочка! - Лора, напоминая, пальцем стучала по телефону.  -  Ты  должен
позвонить в полицию, ты не забыл?
   - Да, да. - Задыхаясь от запаха смерти, заполнившего магазин,  он  набрал
номер экстренного вызова.

***

   Задумчиво поглаживая шрам  на  щеке,  Кокошка  сидел  в  машине  напротив
маленькой бакалеи Боба Шейна.
   Дождь прекратился. Полиция уже уехала. С наступлением  темноты  вспыхнули
неоновые  вывески  магазинов  и  зажглись  фонари,  но,  несмотря   на   эту
иллюминацию, темный,  слабо  поблескивающий  асфальт  мостовой  и  тротуара;
казалось, поглощал, а не отражал яркий свет.
   Кокошка прибыл  сюда  одновременно  со  Штсфаном,  этим  светловолосым  и
голубоглазым предателем. Он слышал выстрел, видел,  как  Штефан  скрылся  на
автомобиле убитого, он смешался с толпой зевак по приезде  полиции  и  таким
образом был неплохо осведомлен о случившемся в магазине.
   Он ни на секунду не поверил  в  абсурдное  утверждение  Боба  Шейна,  что
Штефан один из сообщников убитого. Штефан был не врагом, а  их  добровольным
защитником и,  без  сомнения,  не  открыл  им.  Кем  он  в  действительности
является.
   Лора была вновь спасена. Но зачем?
   Кокошка попытался разгадать, какую роль девочка  может  играть  в  планах
предателя, ни зашел в тупик. Он понимал, что  расспросы  девочки  ничего  не
дадут: она слишком мала, чтобы ей доверили важную тайну. Причина ее спасения
была для нее самой такой же загадкой, как и для Кокошки.
   Он был уверен, что и отец ничего не знает.  Именно  девочка,  а  не  отец
интересовала Штефана, поэтому Боба Шейна  наверняка  не  посвятили  в  тайну
личности и намерений Штефана.
   В конце концов Кокошка подъехал к ближнему ресторану, пообедал, а  затем,
когда уже совсем стемнело,  вернулся  к  магазину.  Он  поставил  машину  на
боковой улочке в тени широкой кроны финиковой пальмы. В магазине было темно,
но в окнах квартиры на втором этаже горел свет.
   Из   глубокого   кармана   плаща   он   извлек   револьвер.    Это    был
короткоствольный ?кольт-агент? тридцать  восьмого  калибра,  компактный,  но
мощный. Кокошка был неравнодушен к оружию хорошей конструкции  и  работы,  а
этот револьвер был ему особенно по руке: это была  сама  Смерть  в  стальной
оболочке.
   Кокошка мог бы перерезать телефонные провода в доме Шейнов, тихо взломать
дверь, убить девочку и отца и незаметно скрыться,  прежде  чем  на  выстрелы
прибудет полиция. Он обладал талантом и склонностью к такого рода эскападам.
   Но, если он убьет их, не зная, почему он их убивает,  не  понимая,  какую
роль  они  играют  в  планах  Штефана,  потом  может  обнаружиться,  что  их
уничтожение было ошибкой. Прежде всего надо выяснить цели Штефана.
   Он неохотно спрятал револьвер в карман.

3

   В безветрии ночи дождь прямыми струями падал на  город,  и  каждая  капля
была неимоверно тяжелой. Дождь громко барабанил по крыше и переднему  стеклу
небольшого черного автомобиля.
   В час ночи в этот вторник  в  конце  марта  улицы,  поливаемые  дождем  и
затопленные на  некоторых  перекрестках,  были  пустынными,  за  исключением
военных машин. Штефан избрал окружной  путь  до  Института,  чтобы  избежать
известных ему контрольно-пропускных пунктов, но боялся натолкнуться на вновь
выставленные заставы. Его документы были в порядке,  а  недавно  оформленное
разрешение избавляло его от соблюдения нового комендантского  часа.  Тем  не
менее он не мог допустить обыска машины, где в чемодане  на  заднем  сиденье
были сложены медный провод, детонаторы и пластиковая взрывчатка, на  которые
у него не было официального разрешения.
   От дыхания запотело стекло,  дождь  мешал  разглядеть  смутные  очертания
призрачных улиц, изношенные щетки плохо сгоняли  воду,  а  затемненные  фары
ограничивали поле зрения, и он  чуть  не  пропустил  узкую  мощенную  камнем
улочку, что была позади Института. Машина  резко,  с  визгом  шин,  обогнула
угол, и ее слегка занесло на скользких булыжниках.
   Штефан остановился в темноте неподалеку от заднего входа, вышел из машины
и взял чемодан с сиденья. Институт помещался  в  неприметном  четырехэтажном
кирпичном здании с толстыми решетками на окнах. На всем вокруг лежал мрачный
отпечаток, хотя трудно было подозревать, что здание хранит секреты,  которые
в корне изменят мир. Металлическая дверь на скрытых укрепленных петлях  была
покрашена  в  черный  цвет.  Он  нажал  кнопку,  услыхал  звонок  внутри  и,
нервничая, стал ждать ответа.
   На нем были резиновые сапоги и плащ с поднятым воротником, но он был  без
шляпы и зонта. Холодный дождь стекал по мокрым прилипшим волосам и  проникал
за шиворот.
   Дрожа, он взглянул на узкую щель окна в стене рядом с  дверью.  Это  была
прорезь  шириной  пятнадцать  и  высотой  тридцать   сантиметров,   закрытая
зеркальным стеклом, прозрачным изнутри.
   Он терпеливо слушал, как дождь стучит по крыше машины, хлещет по лужам  и
булькает, стекая ручьями в ближайший сток. С холодным  бормотанием  дождевые
струи шевелили листья платанов у обочины.
   Над дверью зажегся свет. Желтое сияние под цилиндрическим  абажуром  было
сконцентрировано и направлено прямо вниз на него.
   Штефан улыбнулся зеркальному окну и за  ним  дежурному,  которого  он  не
видел.
   Свет наверху погас, лязгнули  отпираемые  засовы,  и  дверь  распахнулась
внутрь.  Он  знал  дежурного:  Виктор,  как  там  его,  тучный  человек  лет
пятидесяти с коротко подстриженными седыми волосами и очками в металлической
оправе, за грозным видом  которого  скрывался  мягкий  характер  и  который,
подобно курице-наседке, пекся о здоровье  друзей  и  знакомых,  -  Позвольте
спросить вас, господин Кригер, что вы делаете на улице в такой ливень?
   - Мне не спится.
   - Мерзкая погода. Да что же вы не входите! Вы можете простудиться.
   - Я беспокоился, что не кончил работу, и решил закончить ее, раз не сплю.
   - Вы загоните себя в могилу, честное слово. Штефан вошел в  проходную  и,
пока дежурный запирал дверь, лихорадочно искал в памяти какую-нибудь  деталь
из личной жизни Виктора.
   - Судя по вашему виду, ваша жена  по-прежнему  готовит  для  вас  вкусные
запеканки из макарон, помните, вы мне рассказывали.
   Виктор обернулся