иралась  не  спать,  а  только  немного  отдохнуть,
закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями; но через минуту погрузилась в сон.
   Что ей могло присниться, если она убила по  крайней  мере  трех  человек,
сама была мишенью для выстрелов, выдержала долгую погоню? Разве только сны о
смерти, изувеченные тела, кровь и сухой треск автоматных очередей в качестве
музыкального сопровождения кошмара. Ей могло присниться,  что  она  лишилась
сына, который был лучом света в окружавшей ее тьме, - он и Тельма -  она  не
представляла себе жизни без них. А вместо этого ей приснился  Данни,  и  это
был чудесный сон. Данни был живой, и они вместе радовались продаже ?Седраха?
за миллион долларов; Крис тоже был с ними, и ему было восемь лет, хотя в  то
время он еще не появился на свет; они праздновали свою удачу в  Диснейленде,
снимались вместе с Микки Маусом, в  Павильоне  гвоздик  Данни  клялся  ей  в
вечной любви, рядом Крис болтал на странном, непонятном языке, которому  его
научил Карл Доквайлер, сидевший с Ниной и отцом Лоры за соседним столиком, а
поблизости удивительные двойняшки Аккерсон ели клубничное мороженое...
   Она проснулась  в  восемь  двадцать  шесть,  проспав  более  трех  часов,
чувствуя себя отдохнувшей не только после сна, но и той счастливой  встречи,
которую она извлекла из глубин подсознания. Яркие солнечные лучи проникали с
безоблачного неба внутрь машины, вспыхивали бликами на хромированных частях.
Крис  продолжал  спать.  Человек  на  заднем  сиденье  по-прежнему  был  без
сознания.
   Лора рискнула дойти до телефонной будки у  супермаркета,  не  упуская  из
виду машину. Она набрала номер Иды Паломар, учительницы Криса, которая  жила
в Лейк-Эрроухед, и предупредила ее, что они  будут  отсутствовать  до  конца
недели. Лора  не  хотела,  чтобы  ничего  не  подозревавшая  Ида  явилась  в
изрешеченный пулями и забрызганный кровью дом, где, без сомнения, трудятся в
поте лица судебные эксперты. Она не сказала  Иде,  откуда  звонит,  хотя  не
собиралась долго задерживаться в Йорба-Линде.
   Она вернулась в машину и сидела зевая, потягиваясь  и  растирая  затылок,
наблюдая, как ранние покупатели входят  в  супермаркет.  Она  проголодалась.
Крис проснулся минут через десять, с трудом открыв заспанные глаза,  и  Лора
послала его купить булочек  и  апельсинового  сока  на  завтрак,  не  совсем
подходящее меню, но обеспечивавшее достаточное количество калорий.
   - А он? - Крис показал на раненого. Лора вспомнила предупреждение доктора
Бренкшоу об опасности обезвоживания. Она также знала, что не может  насильно
его поить в бессознательном состоянии: он мог захлебнуться.
   - Хорошо... Возьми еще  апельсинового  сока.  Может  быть,  я  смогу  его
разбудить. - Когда Крис выходил из машины, она добавила:
   - Купи что-нибудь на обед, из того,  что  не  порти  гея,  хлеб  и  банку
арахисовой пасты. Купи еще баллончик дезодоранта и шампунь.
   Крис ухмыльнулся.
   - А почему ты запрещаешь мне такое меню дома?
   - Потому  что,  если  ты  не  будешь  хорошо  питаться,  у  тебя,  малыш,
перестанут развиваться мозги.
   - За нами гонятся наемные убийцы, а ты жалеешь,  что  не  взяла  с  собой
микроволновую печку, запас свежих овощей и поливитамины.
   - Если я тебя правильно поняла, ты  считаешь  меня  хорошей  матерью,  но
чуточку наседкой? Принимаю комплимент и учитываю критику. А теперь иди.
   Он хотел закрыть дверь.
   Лора сказала:
   - Послушай, Крис...
   - Знаю, - откликнулся мальчик. - Будь осторожен.
   Когда Крис ушел, Лора завела мотор и  включила  радио,  чтобы  прослушать
девятичасовые новости. Она услышала сообщения о себе: перестрелка в  доме  у
Биг-Бэр, сражение в Сан-Бернардино Как большинство подобных  сообщений,  оно
было неточным, несвязным и лишенным смысла. Но оно подтвердило, что  полиция
ищет ее по всей Южной Калифорнии. Репортер объявил, что власти  надеются  ее
скоро обнаружить, так как ее хорошо знают в лицо.
   Она была глубоко удивлена, когда Картер Бренкшоу признал в ней  известную
писательницу Лору Шейн. Она не считала себя знаменитостью, она  была  просто
рассказчицей, выдумывала истории, используя все богатство  языка,  объединяя
слова в стройную систему. Она лишь один-единственный раз совершила рекламную
поездку при выходе одной из первых своих  книг  и  осталась  ею  недовольна,
считая  ее  бесполезной.  Лора  редко  принимала  участие  в   телевизионных
программах. Она никогда ничего  не  рекламировала  по  телевидению,  никогда
публично не выступала в поддержку политических деятелей и  вообще  старалась
держаться  подальше  от  того  театра,  каким  являются  средства   массовой
информации.  В  соответствии  с  традицией  она  разрешала   помещать   свою
фотографию на суперобложке своих книг, потому что не видела в этом вреда,  и
теперь, в возрасте тридцати  трех  лет,  она  без  ложной  скромности  могла
признать, что действительно очень привлекательная женщина, но ей и в  голову
не приходило, что ?ее хорошо знают в лицо?, как об этом объявила полиция.
   Она пришла в отчаяние не только от того, что потеря анонимности делала ее
легкой  добычей  для  полиции,  но  и  потому,  что  статус  знаменитости  в
современной  Америке  означал  потерю  самокритичности  и  резкое  обеднение
таланта.  Мало  кто  мог  оставаться  одновременно  общественной  фигурой  и
настоящим писателем, а постоянное внимание прессы и  телевидения  развращали
подавляющее большинство литераторов. Лора опасалась этой ловушки не  меньше,
чем полицейского ареста.
   Неожиданно  и  с  некоторым  удивлением  она  вдруг  осознала,   что   ее
беспокойство о превращении в знаменитость и потере таланта означает, что она
все еще верит в свое будущее, как и в то, что напишет  еще  не  одну  книгу.
Прошлой ночью она не раз  клялась  себе,  что  будет  сражаться  до  смерти,
бороться до последнего, чтобы защитить сына, и в то же время ощущала  полную
безнадежность своего положения; их враги обладали не  только  неограниченной
силой, но и были недосягаемы. И вот теперь в ней что-то переменилось, что-то
возродило в ней слабый, осторожный оптимизм.
   Может быть, причиной тому был счастливый сон.
   Крис возвратился с большим пакетом булочек с  орехами  и  корицей,  тремя
пакетами апельсинового сока и остальными покупками. Они ели, булочки и  пили
сок, и им казалось, что они никогда не ели ничего вкуснее.
   Закончив завтрак, Лора попробовала  разбудить  своего  хранителя.  Он  не
просыпался.
   Лора отдала Крису пакет апельсинового сока.
   - Это для него. Будем надеяться, что он скоро проснется.
   - Если он не может пить, то он не сможет проглотить пенициллин, - заметил
Крис.
   - Ему пока не надо  его  принимать.  Доктор  Бренкшоу  сделал  ему  очень
сильный укол, лекарство еще действует.
   Но Лора была обеспокоена. Если он не придет в сознание,  они  никогда  не
узнают, почему , они оказались, а  теперь  и  заблудились,  в  этом  опасном
лабиринте, из которого им, наверное, никогда не выбраться.
   - Что будем делать дальше? - спросил Крис.
   - Остановимся на заправочной станции, отдохнем, помоемся, а потом  найдем
оружейный магазин и купим патроны для ?узи? и для револьвера. Потом.., потом
мы попробуем найти подходящий мотель, где можем спрятаться и переждать.
   Если они найдут такое место, то по  меньшей  мере  пятьдесят  миль  будут
отделять их от дома доктора Бренкшоу, где враги обнаружили  их  в  последний
раз. Но что такое расстояние для людей, которые преодолевают дни и годы и не
измеряют дорогу в милях?

***

   В некоторых районах Санта-Ана и  пригородах  Анахейма  можно  было  найти
подходящий для них  мотель.  Лора  не  хотела  останавливаться  в  гостинице
?Красный лев?, где все новое как с иголочки, все  начищено  до  блеска;  или
в  ?Приюте  автомобилистов?  Говарда  Джонсона  с  цветными  телевизорами  в
номерах, пушистыми мягкими коврами и  плавательным  бассейном  с  подогретой
водой, потому что такие солидные учреждения подразумевали наличие у клиентов
надежных документов и кредитных карточек крупных банков, а  Лора  страшилась
оставлять письменные свидетельства, которые в конечном итоге приведут к  ней
или полицию,  или  убийц.  Поэтому  она  искала  мотель,  который  давно  не
ремонтировался и не отличался особой чистотой,  одним  словом,  какое-нибудь
неприглядное  место,  где  рады  заполучить  любого  клиента,  берут   плату
наличными и не задают гостям лишних вопросом.
   Лора знала, что ей нелегко будет снять номер, и  не  удивилась,  когда  в
первых двенадцати мотелях их не могли или не  хотели  принять.  Постояльцами
этих забытых Богом мест были молодые мексиканки с младенцами  на  руках  или
маленькими  детьми,  цеплявшимися  за  юбку,  и  молодые  или  средних   лет
мексиканцы в кедах, брюках цвета хаки, фланелевых рубашках и  джинсовых  или
вельветовых куртках; на  некоторых  были  соломенные  ковбойские  шляпы  или
бейсбольные кепи, причем все постояльцы глядели по сторонам  настороженно  и
подозрительно.  Большинство  обветшалых   мотелей   служили   меблированными
комнатами для нелегальных иммигрантов, сотни тысяч  которых  поселились,  не
особенно скрываясь, в одном только округе Оранж. Целые  семьи  из  пяти-семи
человек теснились в маленьком номере,  где  кишмя  кишели  тараканы,  а  вся
обстановка состояла из пары стульев и полуразвалившейся кровати, на  которой
они спали вповалку; за все  это  и  примитивные  удобства  они  платили  сто
пятьдесят и более долларов в неделю, без белья, горничной или еще каких-либо
услуг. И тем не менее они были готовы терпеть  эти  условия,  подвергаясь  к
тому же безжалостной эксплуатации и получая низкую заработную плату, лишь бы
не возвращаться на родину и не жить под  властью  ?революционного  народного
правительства?,  которое  в  течение  десятилетий  не  могло  обеспечить  им
никакого братства, кроме братства нищеты.
   В тринадцатом по счету мотеле под названием ?Синяя птица? владелец, он же
и управляющий, все еще был готов обслуживать небогатых туристов  и  пока  не
поддался  соблазну  наживаться,  обкрадывая  нищих  иммигрантов.   Несколько
номеров из двадцати четырех явно занимали нелегальные иммигранты, но тем  не
менее в гостинице ежедневно меняли белье, в каждом номере  был  телевизор  и
пара запасных подушек в стенном шкафу, не говоря уже о том, что  здесь  были
горничные. Однако тот факт, что портье принял плату  наличными,  не  спросил
документов и при этом старался не смотреть Лоре в  глаза,  свидетельствовал,
что не  далее  чем  через  год  ?Синяя  птица?  станет  еще  одним  примером
политической недальновидности и людской алчности в  мире,  где  и  без  того
таких примеров так же много, как могил на старом городском кладбище.
   Здание  мотеля  было  в  форме  буквы  ?п?,  с   автомобильной   стоянкой
посередине, и номер Лоры находился в  правом  углу  поперечной  части  дома.
Большая веерная пальма поднималась у входа в их комнату, и ее буйному  росту
не препятствовали ни смог, ни асфальт и  бетон;  даже  зимой  она  выпустила
молодые побеги, словно природа утверждала свое право вернуть себе всю Землю,
когда человечеству придет конец.
   Не прячась, Лора и Крис разложили складное  кресло  и  посадили  на  него
раненого, как если бы они заботились об обычном инвалиде. Полностью одетый и
с повязкой под одеждой, он мог вполне сойти за  инвалида  с  парализованными
ногами; правда, его голова беспомощно склонилась к плечу, что могло  вызвать
подозрение.
   Комната оказалась  небольшой,  но  сравнительно  опрятной.  Пол  покрывал
потертый, но чистый ковер, а по  углам  висело  не  так  уж  много  паутины.
Клетчатое покрывало на кровати истрепалось по краям, и его середину украшали
две заплаты,  но  белье  было  выглажено  и  приятно  пахло  свежестью.  Они
перенесли раненого с кресла на  кровать  и  подложили  ему  под  голову  две
подушки.
   Телевизор с экраном в семнадцать дюймов был прочно привинчен  к  столу  с
исцарапанным пластиковым покрытием, а ножки  стола  были,  в  свою  очередь,
привинчены к полу. Крис уселся на  один  из  двух  разнокалиберных  стульев,
включил телевизор и начал крутить треснутую ручку в поисках мультфильмов или
вестерна. Он наконец  выбрал  себе  программу  с  комедийными  актерами,  но
объявил, что ?они слишком глупы, чтобы смешить?, и Лора подумала,  что  мало
кто из детей его возраста мог сделать подобное замечание.
   Она села на другой стул.
   - Почему бы тебе не принять душ?
   - И надеть ту же самую одежду? - с сомнением спросил Крис.
   - Знаю, что  тебе  это  кажется  глупостью,  но  все-таки  попробуй.  Вот
увидишь, будешь чувствовать себя лучше, даже в той же одежде.
   - Зачем мыться, а потом надевать мятую одежду?
   - С каких это пор ты  стал  таким  франтом,  что  тебя  волнуют  подобные
мелочи?
   Он улыбнулся, встал со стула и с ужимками прогарцевал в ванную, изображая
безнадежного идиота, который соглашается на подобное мероприятие.
   - Король с королевой будут шокированы, когда увидят меня в таком виде.
   - Не беспокойся, мы тебя спрячем, если они прибудут с визитом.
   Через минуту он выскочил из ванной.
   - Там в уборной плавает какое-то насекомое. Наверное, таракан, я точно не
знаю.
   - Для тебя важно, какая это разновидность?  Может,  ты  хочешь  известить
ближайших родственников погибшего?
   Крис рассмеялся. Господи, как хорошо было слышать его смех! Он спросил:
   - Что, мне спустить воду в уборной?
   - Если только ты не собираешься выловить его оттуда, положить в спичечную
коробку и похоронить в клумбе под окном.
   Он снова рассмеялся.
   - Нет. Мы устроим похороны в  море.  -  Он  протрубил  отходную  и  затем
спустил воду.
   Пока Крис мылся, комики исчезли с экрана и  начался  баскетбольный  матч.
Лора не смотрела на экран, но шум действовал ей на нервы, и она  переключила
телевизор на новости на одиннадцатом канале.
   Некоторое время она наблюдали за раненым,  ее  пугал  его  неестественный
сон. Несколько раз, не вставая со стула, она немного раздвигала  портьеры  и
оглядывала стоянку мотеля, но никто на всем свете  не  мог  знать,  где  они
прячутся; пока им не грозила никакая опасность. В новостях брали интервью  у
молодого актера, который нудно и бестолково рассказывал о себе, и скоро Лора
заметила, что он почему-то говорит о воде,  но  она  почти  дремала,  и  его
настойчивое требование воды показалось ей неуместным и странным.
   - Мама!
   Лора открыла глаза, выпрямилась и  увидела  в  дверях  ванной  Криса.  Он
только что вышел из-под душа. У него были мокрые волосы, и он  был  в  одних
трусах. При виде его худого мальчишеского тела, состоявшего из одних  ребер,
локтей и коленок, у нее дрогнуло сердце; он выглядел таким слабым и ранимым,
таким маленьким и хрупким, что она усомнилась, сумеет  ли  защитить  его,  и
страх снова зашевелился в ее душе.
   - Мама, он что-то говорит. - Крис показывал на  человека  на  кровати.  -
Разве ты не слышишь? Он говорит.
   - Воды, - хрипло произнес раненый. - Воды.
   Лора бросилась к кровати и склонилась над ним. Он пришел в  сознание.  Он
пытался сесть, но у него не хватало сил. Его голубые глаза были открыты,  и,
хотя они были воспалены, их взгляд был пристальным и внимательным.
   - Пить, - сказал он. Лора позвала:
   - Крис!
   Он уже был рядом со стаканом воды в руке.
   Лора села на кровать рядом с хранителем, приподняла ему голову,  взяла  у
Криса стакан и начала его поить. Она поила его с  перерывами,  чтобы  он  не
задохнулся. Его губы были обметаны  и  потрескались,  а  язык  покрыт  белым
налетом, похожим на пепел. Он выпил треть стакана  и  знаками  показал,  что
больше не хочет.
   Лора опустила его голову на подушку, попробовала лоб. Жар спал.
   Он  поворачивал  голову  из  стороны  в  сторону,  стараясь  понять,  где
находится. Хотя он утолил жажду, его голос оставался хриплым, надтреснутым.
   - Где мы?
   - Мы в безопасности, - ответила Лора.
   - Мы нигде не можем быть в безопасности.
   - Хочу  вам  сказать,  что  мы  немного  разобрались  в  этой  немыслимой
ситуации. . - Верно, - подтвердил Крис, сидя на кровати рядом с  матерью.  -
Мы знаем, что вы путешествуете во времени.
   Человек посмотрел на мальчика, с трудом улыбнулся и сморщился от боли.
   - У меня есть лекарство, - сказала Лора. - Болеутоляющее.
   - Не надо, - ответил ее хранитель. - Не сейчас. Попозже. Можно еще воды?
   Лора снова его  приподняла,  и  на  этот  раз  он  допил  всю  воду,  что
оставалась в стакане. Она вспомнила о  пенициллине  и  положила  ему  в  рот
капсулу. Он проглотил ее с двумя последними глотками воды.
   - Вы из какого времени? - допытывался глубоко заинтересованный  Крис,  не
замечая, что капли стекают с его мокрых волос. - Из какого?
   - Милый, - остановила его Лора, - ты же  видишь,  какой  он  слабый,  ему
сейчас не до вопросов.
   - Но это он нам может сказать, мама. Вы из какого времени?
   Человек посмотрел на Криса, потом на Лору, и в его глазах опять появилось
испуганное выражение.
   - А все-таки, из какого вы времени? Какой  это  год?  Две  тысячи  сотый?
Трехтысячный?
   Своим хриплым надтреснутым голосом тот ответил:
   - Одна тысяча девятьсот сорок четвертый. Было видно,  что  этот  короткий
разговор утомил его, у него закрылись глаза, а голос звучал все  тише;  Лора
была уверена, что он вновь погружается в забытье.
   - Какой? - переспросил Крис в растерянности от полученного ответа.
   - Тысяча девятьсот сорок четвертый.
   - Не может быть, - удивился Крис.
   - Берлин, - прошептал раненый.
   - Он бредит, - пояснила Лора Крису. Усталость  брала  верх,  и  его  речь
звучала невнятно, но он точно произнес: ?Берлин?.
   - Берлин? - переспросил Крис. - Вы хотите сказать, Берлин в Германии?
   Но раненый уже спал, хотя это не было прежнее тяжелое забытье,  а  сон  с
легким похрапыванием; за секунду до этого он уточнил:
   - В нацистской Германии.

4

   Крис больше не смотрел на экран  телевизора,  где  шла  ?мыльная  опера?;
вместе с Лорой они придвинули стулья поближе к  кровати,  чтобы  следить  за
состоянием спящего человека. Крис уже  оделся;  мокрые  волосы  высохли,  за
исключением прядей на шее. Лоре тоже очень хотелось принять душ, но  она  не
решалась даже на секунду отойти от раненого на случай, если он  проснется  и
заговорит. Они с Крисом беседовали шепотом.
   - Послушай, Крис, какая мысль пришла мне  в  голову:  если  эти  люди  из
будущего, то  почему  они  не  были  вооружены  каким-нибудь  необыкновенным
оружием, например, лазерным?
   - Они не хотели, чтобы кто-то догадался, что они из будущего, -  объяснил
Крис. - Их оружие и одежда не должны их выдавать. Но, мам, он ведь сказал...
   - Я помню, что  он  сказал.  Но  это  какая-то  чепуха.  Если  они  могли
путешествовать в тысяча девятьсот сорок четвертом, то мы об  этом  наверняка
бы знали, как ты думаешь?
   В час тридцать раненый проснулся и сначала  не  мог  сообразить,  где  он
находится. Он снова попросил воды, и Лора его напоила. Он  сказал,  что  ему
стало лучше, хотя он чувствует большую слабость и все время хочет спать.  Он
попросил, чтобы его подняли повыше.  Крис  достал  из  шкафа  дополнительные
подушки, и вместе с Лорой они подложили их ему за спину.
   - Как вас зовут? - спросила Лора.
   - Штефан. Штефан Кригер.
   Лора тихо повторила имя; это было  хорошее  имя,  не  очень  звучное,  но
солидное, как и положено мужчине. Но оно мало подходило ангелу-хранителю,  и
она невольно улыбнулась при мысли,  что  после  стольких  лет,  включая  два
десятилетия, когда она перестала верить в его существование, она по-прежнему
ожидала, что его имя будет мелодичным и неземным.
   - И вы из...
   - Тысяча девятьсот сорок четвертого, - повторил он. Пот  мелкими  каплями
выступил у него на лбу от усилий держаться  в  сидячем  положении;  а  может
быть, его взволновали воспоминания о тех временах и местах, откуда  началось
его путеш