особая страсть. Знаешь, девочка, ты
просто обалденная.
   - Ты ошибаешься, - сказала Лора.
   - Не прикидывайся, - отрезала Рут. - Посмотри, какие  у  тебя  волосы,  а
глазищи...
   Лора покраснела и хотела было запротестовать, но вмешалась Тельма:
   - Послушай, Шейн, блестящий дуэт сестер Аккерсон в составе Рут  и  Тельмы
не страдает ложной скромностью, но и не терпит хвастовства. Мы режем  правду
в лицо. Мы знаем свои достоинства и гордимся  ими.  Мы  знаем,  что  нам  не
выиграть титул ?Мисс Америка?, но мы  умные,  и  даже  очень,  мы  этого  не
отрицаем. А ты потрясающая, и нечего притворяться.
   - Моя сестра иногда слишком прямолинейна  и  чересчур  красочна  в  своих
выражениях, - извинилась Рут.
   - А моя сестра, -  продолжала  Тельма,  -  пробуется  на  роль  Мелани  в
?Унесенных ветром?. - Она  заговорила  с  преувеличенным  южным  акцентом  и
наигранным сочувствием. - Скарлетт у нас добрая. Говорю вам, Скарлетт  очень
хорошая. Ретт в душе тоже хороший человек, и солдаты-янки тоже хорошие, даже
те, что разграбили Тару, сожгли урожай на полях и сшили сапоги из кожи наших
младенцев.
   Лора не могла удержаться от смеха.
   - Так что брось прикидываться скромницей, Шейн!  Ты  потрясающая,  и  все
тут.
   - Ладно, ладно. Я знаю, что я.., хорошенькая.
   - Шутишь. Бледный Угорь свихнулся, когда тебя увидел.
   - Верно, - поддержала Рут, - ты его просто ошарашила. Он даже  позабыл  о
конфетах.
   -  Подумаешь,  конфеты!  -  подхватила  Тельма.  -   Пакетики   леденцов,
шоколадки!
   -  Ты,  Лора,  будь  поосторожней,  -  предупредила  Рут.  -  Он  больной
человек...
   - Он ублюдок! - крикнула Тельма. - Помойная крыса!
   - Он не такой уж плохой, - тихо сказала Тамми из своего угла.
   Белокурая девочка была такой молчаливой, застенчивой и  неприметной,  что
Лора забыла о ее присутствии. Лора увидела, что  Тамми  отложила  в  сторону
книгу и сидит на постели, подтянув к  груди  худые  коленки  и  обхватив  их
руками. Ей было десять, она была на два года младше  остальных  и  маленькой
для  своего  возраста.  В  белой  ночной  рубашке  и  носках  она   казалась
привидением.
   - Он и пальцем никого не тронет, - продолжала она  неуверенным,  дрожащим
голосом, как будто высказывать мнение о Шинере было так же опасно, как  идти
по проволоке без страхующей сетки внизу.
   - Еще как тронет, да только боится, - сказала Рут.
   - Он просто... - Тамми кусала губы. - Он просто.., одинокий человек.
   - Нет, милочка, - отозвалась Тельма, - он совсем не  одинокий.  Он  такой
самовлюбленный, что ему достаточно своего общества.
   Тамми  отвернулась.  Поднялась,  сунула  ноги  в  разношенные  тапочки  и
пробормотала:
   - Скоро отбой.
   Она взяла с тумбочки косметичку, шаркая, вышла  из  комнаты  и,  затворив
дверь, направилась к умывальной в конце коридора.
   - Тамми берет конфеты, - пояснила Рут. Волна отвращения захлестнула Лору.
   - Не правда.
   - Нет, правда, - сказала Тельма. - И не потому, что ей хочется  сладкого.
Она.., она запуталась. Ей нужна опора, пусть даже это Угорь.
   - Но почему? - настаивала Лора. Рут и Тельма вновь  обменялись  одним  из
тех взглядов, что позволял им мгновенно и без слов обсудить вопрос и принять
решение. Рут сказала со вздохом:
   - Видишь ли, Тамми нуждается в такой  опоре,  потому  что..,  потому  что
этому ее научил отец.
   Лора подскочила:
   - Собственный отец ?
   - Не все дети в приюте сироты,  -  ответила  Тельма.  -  Некоторые  здесь
потому, что их родители совершили преступление и сидят в  тюрьме.  А  других
родные били или.., подвергали насилию.
   Лоре почудилось, что освежающий августовский ветерок, проникавший в окна,
превратился в ледяной порыв поздней осени,  преодолевший  неведомым  образом
расстояние в несколько месяцев.
   Лора спросила:
   - Но Тамми, наверное, это не нравится ?
   - Думаю, что нет, - сказала Рут. - Но ее...
   - Ее принуждают, - закончила  Тельма.  -  Она  не  может  выбраться.  Она
запуталась.
   Они смолкли, занятые ужасными мыслями, и наконец Лора сказала:
   - Как это страшно.., и печально. А мы  не  могли  бы  помочь?  Сказать  о
Шинере миссис Боумен или еще кому-нибудь из воспитателей?
   - Это не поможет, - ответила Тельма. - Угорь станет все отрицать, и Тамми
тоже, к тому же у нас нет доказательств.
   - Но, если Тамми не одна тут такая, кто-то другой...
   Рут покачала головой.
   - Большинство теперь в  приемных  семьях,  некоторых  усыновили  или  они
вернулись к родным. Двое-трое остались, но они или как Тамми, или до  смерти
запуганы Угрем, боятся даже рот открыть.
   - И кроме того, - сказала Тельма, - взрослые не желают этим заниматься. О
приюте может пойти дурная слава. Им неудобно, что все это происходит  у  них
под носом. Да и кто поверит детям? - Тельма столь точно передразнила  миссис
Боумен и ее лживые нотки, что Лора тотчас ее  узнала.  -  Моя  дорогая,  они
ужасны, эти лживые  маленькие  создания.  Шумные,  непослушные,  надоедливые
животные, они способны из озорства запятнать доброе имя мистера Шинера.  Вот
если бы их можно было держать в бессознательном состоянии, без  движения,  с
помощью лекарств, да еще кормить с помощью внутривенных  вливаний,  то  наша
система функционировала бы более эффективно. Да и для них это было бы лучше,
дорогая.
   - Угря оправдают, - сказала Рут, - он вернется  на  работу  и  уж  найдет
способ нам отомстить. Так уже случилось с другим извращенцем, который  здесь
работал. Мы его звали Хорек Фогель. Бедный Денни Дженкинс...
   - Денни донес на Хорька Фогеля, сказал Боумен, что Хорек приставал к нему
и еще двум мальчикам, и Фогеля отстранили от работы. Но два других  мальчика
не  поддержали  Денни.  Они  боялись  Хорька..,  и  еще  они  страдали  этой
болезненной тягой к нему. Когда  Боумен  и  Другие  воспитатели  допрашивали
Денни...
   - Они засыпали его каверзными вопросами, чтобы сбить с толку,  -  сердито
перебила Рут. - Он запутался, сам себе противоречил, и они объявили, что  он
все это придумал.
   - И Фогель вернулся на работу, - сказала Тельма.
   - Он сначала выждал, а потом стал издеваться над Денни, - сказала Рут.  -
Он его жестоко мучил, и в один прекрасный день... Денни сорвался, закричал и
не мог остановиться. Доктор сделал ему укол, и его забрали. Они сказали, что
он ?эмоционально неустойчивый?. - Рут готова была  расплакаться.  -  Мы  его
никогда больше не видели.
   Тельма положила руку на плечо сестры. Лоре она сказала:
   - Рут любила Денни.  Он  был  хороший  мальчик.  Худенький,  застенчивый,
скромный, куда уж ему было бороться. Вот  почему  надо  твердо  держаться  с
Угрем. Нельзя показывать, что ты его  боишься.  А  если  начнет  приставать,
кричи что есть мочи. А главное, бей его между ног.
   Тамми вернулась из умывальной. Не взглянув в  их  сторону,  она  сбросила
тапочки и забралась под одеяло. И хотя мысль  о  том,  что  Тамми  поддается
Шинеру,  вызывала  у  Лоры  омерзение,  она  скорее  сочувственно,   чем   с
отвращением смотрела на девочку. Слабое,  одинокое,  загнанное  существо  на
провисшей узкой кровати. Что может быть жалостливей этого зрелища?
   Ночью Лоре приснился Шинер. У  него  была  его  собственная  человеческая
голова, но тело была рядом белого угря, и, где бы Лора ни пыталась скрыться,
Шинер, извиваясь, скользил за ней,  подползая  под  запертые  двери,  обходя
препятствия.

2

   Штефан вернулся из главной лаборатории к себе в комнату на третьем этаже;
его тошнило от увиденного. Он сел за стол и закрыл лицо руками,  его  трясло
от злости, отвращения и страха.
   Этот рыжий ублюдок Вилли Шинер мог когда угодно изнасиловать Лору, избить
ее до полусмерти, превратить в неизлечимую калеку. И это  не  предположение,
это станет реальностью, если Штефан не предпримет необходимых  мер.  Он  уже
представлял  себе  последствия:  Лора  с  синяками   на   лице,   распухшими
изуродованными губами. Самым  ужасным  были  ее  глаза,  равнодушные,  почти
мертвые, глаза ребенка, который никогда больше не узнает радости и надежды.
   Холодный дождь барабанил по окнам  комнаты,  и  этот  громкий  звук  эхом
отдавался у него в груди, будто страшные вещи, свидетелем  которых  он  был,
опустошили его до дна, оставив одну оболочку.
   Он спас Лору от наркомана в магазине отца, и вот на  ее  пути  встал  еще
один - педофил. Опыты в Институте  научили  его,  что  изменить  будущее  не
всегда просто. Судьба противилась нарушению установленной  схемы.  Возможно,
Штефан не мог предотвратить насилие и разрушение Лориной психики;  возможно,
это было запланированной частью ее жизни и должно рано или поздно случиться.
Возможно, он не способен спасти ее от Вилли  Шинера,  а  если  он  остановит
Шинера, в жизни Лоры может появиться  еще  один  насильник.  Но  не  следует
отступать.
   Он вспомнил полумертвые тусклые глаза...

3

   Семьдесят шесть детей жили в приюте Макилрой, все  не  старше  двенадцати
лет;  как  только  им  исполнялось  тринадцать,  их   переводили   в   приют
Касвелл-Холл в Анахейме. В отделанной дубом столовой можно  было  разместить
только сорок человек, и детей кормили в две смены. Лора ела во вторую смену,
вместе с сестрами Аккерсон.
   Стоя в кафетерии в очереди между Тельмой  и  Рут  в  первое  утро  своего
пребывания в приюте, Лора увидела, что Вилли Шинер является одним из четырех
раздатчиков пищи. Лора двигалась  вперед  вместе  с  очередью,  и  Угорь  не
спускал с нее глаз, не обращая внимания на тех, кого он обслуживал.
   - Не вздумай показать ему, что боишься, - шепнула Тельма.
   Лора попыталась твердо выдержать  вызывающий  взгляд  Шинера,  но  первой
опустила глаза.
   Когда она дошла до него, он сказал: ?Доброе утро, Лора? - и положил ей на
поднос сладкую булочку, которую приберег для нее. Булочка была  раза  в  два
больше других и щедро украшена цукатами и глазурью.

***

   Во вторник,  на  третий  день  пребывания  Лоры  в  приюте,  ей  пришлось
выдержать разговор с миссис Боумен в ее кабинете на  первом  этаже  на  тему
?Как ты  тут  привыкаешь?.  Этта  Боумен  была  толстой  женщиной,  носившей
уродливые цветастые платья. Она уснащала свою  речь  штампами  и  прописными
истинами с той самой  лживой  интонацией,  которую  идеально  передразнивала
Тельма, она задавала множество вопросов, не ожидая на них правдивых ответов.
Лора врала, что ей нравится в приюте, и миссис Боумен была в восторге.
   Возвращаясь к себе в комнату на третьем этаже, Лора встретила на лестнице
Угря. Он протирал тряпкой дубовые перила. Новая бутылка полироля для  мебели
стояла на ступеньке рядом.
   Лора застыла  на  месте,  и  сердце  заколотилось  у  нее  в  груди:  она
догадалась, что он ее подстерегает.  Он  знал,  что  ее  вызывали  к  миссис
Боумен, и рассчитал, каким путем она будет возвращаться к себе в комнату.
   Они были одни. Каждую секунду  мог  появиться  кто-нибудь  из  детей  или
воспитателей, но пока они были одни.
   Она хотела было повернуть обратив и  подняться  по  другой  лестнице,  но
вспомнила совет Тельмы не уступать Угрю и  ее  слова,  что  такие,  как  он,
находят себе добычу среди слабаков. Она приказала себе молча пройти мимо, но
ноги словно приросли к ступеням, и она не могла двинуться с места.
   При виде Лоры Угорь заулыбался. Это была кошмарная улыбка: кожа у него на
лице была бледной, губы бесцветными, а желтые  кривые  зубы  усеяны  черными
пятнами, словно кожа спелого банана. Лицо под  непокорной  медной  шевелюрой
напоминало маску клоуна, но не того, которого видишь в цирке,  а  того,  что
пугает людей в ночь Хэллоуина  и  прячет
в кармане не хлопушку, а велосипедную цепь.
   - А ты, Лора, прехорошенькая девочка. Она хотела послать его к черту,  но
не могла вымолвить ни слова.
   - Я хочу стать твоим другом, - продолжал он.
   Собрав последние силы, Лора двинулась вверх по лестнице.
   Он заулыбался еще шире, видимо считая,  что  она  принимает  его  дружбу.
Сунул руку в карман брюк цвета хаки и извлек оттуда две шоколадки.
   Лора вспомнила, как Тельма комически описывала глупые и недалекие  уловки
Угря, и вдруг  перестала  его  бояться.  Со  своими  жалкими  шоколадками  и
плотоядной улыбкой Шинер был карикатурной фигурой, пародией на  зло,  и  она
готова была рассмеяться ему в лицо, если бы не мысль о том, что он сделал  с
Тамми и другими девочками. Она запретила себе смеяться и быстро прошла  мимо
Угря, презирая его за глупое поведение и нелепую наружность.
   Кoгдa он понял, что она отвергает  и  конфеты,  и  дружбу,  он  попытался
остановить ее, положив руку на плечо.
   Лора в гневе ее сбросила.
   - Не смей ко мне прикасаться, псих! Она поспешила вверх  по  лестнице,  с
трудом сдерживаясь, чтобы не побежать. Если она побежит, он поймет, что  она
все еще его боится. Главное, не  проявить  никакой  слабости,  иначе  он  не
оставит ее в покос.
   Всего две ступеньки отделяли ее от следующей площадки, и она тешила  себя
надеждой, что одержала победу, что он поражен ее твердостью, как  вдруг  она
услыхала за спиной  звук  расстегиваемой  на  ширинке  ?молнии?.  Он  сказал
громким шепотом:
   - Ты только посмотри на это, Лора. Посмотри, что у меня  есть.  -  В  его
голосе зазвучали злобные безумные нотки. - Посмотри,  что  у  меня  в  руке,
Лора.
   Она не оглянулась.
   Она миновала площадку и пошла вверх по лестнице, твердя  себе:  ?Не  смей
бежать, не смей, что я тебе говорю?.
   С нижней площадки раздался голос Угря:
   - Посмотри, Лора, какая у меня большая шоколадка. Такую не купишь.
   На третьем этаже Лора бегом бросилась в умывальную и долго скребла  руки.
Ей казалось, она запачкалась, когда сбрасывала с плеча ладонь Шинера.
   Вечером, когда Лора и двойняшки Аккерсон уселись на пол в соответствии  с
ритуалом, Тельма чуть не умерла со смеху, услышав рассказ Лоры  о  том,  как
Угорь приглашал ее полюбоваться его ?большой шоколадкой?. Она сказала:
   - Где еще такого найдешь? Это уникум. И откуда, интересно, он берет  свои
монологи?
   Может,   ?Даблдей?   издало   ?Справочник   классических   приемов    для
извращенцев??
   - Все дело в том, - озабоченно сказала Рут, -  что  он  не  отказался  от
своих планов, хотя Лора ему не поддается. Не думаю,  что  он  от  нее  скоро
отвяжется, как от других девочек, с которыми у него трудности.
   Ночью Лора почти не спала. Она думала о своем личном хранителе и  о  том,
когда же он появится, чтобы  расправиться  с  Вилли  Шинером.  Ей  почему-то
казалось, что в этот раз она не может на него рассчитывать.

***

   Август был на исходе,  и  все  последние  десять  дней  Угорь  неотступно
следовал за Лорой, как Луна следует за Землей. Стоило ей и сестрам  Аккерсон
направиться в комнату для игр, чтобы сыграть  в  карты  или  лото,  как  там
немедленно появлялся Шинер и принимался мыть  окна,  полировать  мебель  или
чинить карниз для занавесок, но при этом он не спускал  глаз  с  Лоры.  Если
девочки уединялись в отдаленном углу спортивной  площадки  за  домом,  чтобы
поболтать или сыграть в какую-нибудь свою игру, Шинер  вскоре  появлялся  во
дворе, чтобы подстричь кусты или подсыпать под них  удобрения.  Хотя  третий
этаж был предназначен  только  для  девочек,  мужской  персонал  имел  право
входить туда в рабочие дни для уборки или ремонта с десяти утра  до  четырех
часов дня, и в эти часы Лора не чувствовала себя в безопасности даже в своей
комнате.
   Но хуже настойчивости Угря была та пугающая быстрота, с какой  росла  его
темная страсть к Лоре, болезненная тяга, которую выдавали напряженность  его
взгляда и кислый запах пота, распространявшийся вокруг, стоило ему оказаться
в одной комнате с Лорой.
   Лора, Рут и Тельма  убеждали  себя,  что  каждый  день  бездействия  Угря
уменьшает угрозу с его стороны, что его нерешительность говорит о  том,  что
Лора для  него  неподходящая  жертва.  В  глубине  души  они  понимали,  что
принимают желаемое за действительное, но не осознавали всей опасности,  пока
однажды в субботу в конце августа они,  вернувшись  к  себе  в  комнату,  не
застали Тамми, которая в припадке  извращенной  ревности  уничтожала  Лорину
библиотечку.
   Пятьдесят книг в мягких обложках, любимых книг,  которые  она  забрала  с
собой из квартиры над бакалейной лавкой,  хранились  у  Лоры  под  кроватью.
Тамми вытащила их на середину комнаты и в припадке ярости изорвала на  части
более половины.
   Лора в растерянности остановилась, но Рут и Тельма  оттащили  девочку  от
кучи книг.
   Это было для Лоры настоящим ударом: и потому, что  это  были  ее  любимые
книги, и потому, что их купил отец, а значит, это была ниточка,  связывавшая
ее  с  ним;  но  больше  всего  потому,  что  это   была   ее   единственная
собственность. Принадлежавшие ей вещи были немногочисленны и убоги,  но  она
внезапно поняла, что они служили ей защитой  против  жестокости  окружающего
мира.
   Тамми потеряла всякий интерес к  книгам,  как  только  перед  ней  возник
настоящий предмет ее ненависти.
   - Ненавижу тебя, ненавижу! - Впервые за время их знакомства  Лора  видела
ее в таком состоянии: бледное худое лицо  Тамми  покраснело,  исказилось  от
злости. Несмотря на темные круги под глазами, она больше не казалась  слабой
или несчастной; наоборот, она была само неистовство и ярость.
   - Ненавижу тебя, Лора, ненавижу!
   - Тамми, милая, - Тельма  пыталась  удержать  девочку,  -  ведь  Лора  не
сделала тебе ничего плохого.
   Тяжело дыша, но уже не вырываясь из рук двойняшек, Тамми крикнула Лоре:
   - Он только о тебе и говорит, он больше не  обращает  на  меня  внимания,
только о тебе одной, ненавижу! И что тебя сюда принесло! Ненавижу!
   Никто не спрашивал, о ком идет речь. Всем было ясно: об Угре.
   - Я ему не нужна, я никому больше не нужна, я ему нужна только для  того,
чтобы добраться до тебя. Все Лора, Лора, Лора. Он хочет,  чтобы  я  заманила
тебя в укромное местечко, чтобы его не побеспокоили, но я на это ни  за  что
не пойду! Если он своего добьется, мне  конец.  -  Ее  лицо  побагровело  от
бешенства. Но ужаснее всего было то глубокое отчаяние, которое скрывалось за
ее яростью.
   Лора выскочила из комнаты и по  длинному  коридору  побежала  в  уборную.
Задыхаясь  от  отвращения  и  страха,  она  упала  на  колени  на   разбитые
пожелтевшие изразцы перед одним из  унитазов,  и  ее  вырвало.  Почувствовав
облегчение, она долго полоскала рот над раковиной, брызгала в лицо  холодной
водой. Когда она наконец подняла голову и  посмотрела  на  себя  в  зеркало,
слезы хлынули у нее из глаз.
   Она плакала не потому, что была одинока и напугана. Она плакала о  Тамми.
Как же отвратительно жесток этот мир, если  десятилетняя  девочка  дошла  до
такого падения; если единственным выражением сочувствия взрослых были  слова
безумца, который ее совратил; если ее единственным богатством было худенькое
недоразвитое тело ребенка.
   Лора понимала, что положение Тамми куда серьезнее,  чем  ее  собственное.
Даже лишившись книг, Лора сохранила светлые воспоминания о любящем,  добром,
нежном отце, чего  не  было  у  Тамми.  Даже  если  отнять  у  нее  немногие
принадлежащие ей предметы, Лора все равно сохранит ясность  ума,  а  психика
Тамми уже изуродована, и, наверное, навсегда.

4

   Шинер жил в бунгало  на  тихой  улочке  в  Санта-Ана.  Это  был  один  из
пригородов, застроенных после второй мировой войны, состоящий  из  небольших
аккуратных домиков, украшенных интересными архитектурными деталями.  К  лету
1967 года фикусовые деревья сильно разрослись  и  укрывали  своими  широкими
ветвями стоявшие под ними коттеджи; дом Шинера затеняли  еще  и  разросшиеся
кусты азалий и миртов и цветущие красными цветами кусты гибискуса.
   Близилась полночь, когда Штефан открыл с  помощью  пластмассовой  отмычки
замок задней двери и вошел в дом. Осматривая бунгало, он  не  таясь  зажигал
свет и не заботился о том, чтобы задернуть занавески.
   Кухня  сияла  ослепительной  чистотой.  На