вуют они с начала времен.
   - Это уж - как водится...
   - Кина же - нечто вроде самовозвысившейся  сторонней  силы  разложения  и
разрушения, борющейся и со светом, и с тьмой. Ее создал  Князь  Света,  дабы
одолеть орду демонов, с которыми никак  иначе  было  не  справиться.  Она  и
одолела, сожрав всех этих демонов. И  естественно,  растолстела.  И  видать,
захотела чего-нибудь на сладкое,  потому  как  принялась  пробовать  и  всех
остальных.
   - Что ж она - была сильней богов, ее же создавших?
   - Ребята, не я эту ерунду сочинял, и не  требуйте,  чтобы  я  ее  пытался
объяснить. Гоблин, ты у нас везде побывал - но видел ли хоть  раз  веру,  от
коей любой маловер, если у него есть хоть немного ума, не мог  бы  камня  на
камне не оставить?
   Гоблин пожал плечами:
   - Циник ты. Такой же, как Костоправ. - Правда? Это здорово. В общем,  там
еще груда обыкновенной мифологической чернухи  о  мамашах,  папашах,  разных
злобных, одиозных и инцестуозных выходках прочих богов, имевших место,  пока
Кина  набиралась  сил.  Она  была  здорово  подлой.  Обман  -  один  из,  ее
непременных атрибутов. Но главный ее создатель, или отец, обхитрил дочурку и
наложил на нее сонное заклятье. Так она до сих пор  и  храпит  себе  где-то,
однако может влиять на наш мир посредством снов. Есть у  нее  и  почитатели.
Все гуннитские божества - большие, малые, злые, добрые и те, которым на  все
плевать, - имеют свои храмы и жрецов.  О  последователях  Кины  мне  удалось
узнать лишь  самую  малость.  Они  называются  Обманниками.  Солдаты  о  них
говорить отказываются, причем наотрез, словно  одно  упоминание  имени  Кины
может пробудить ее от спячки.
   - По мне, дичь какая-то, - пробурчал Бадья.
   - Это, - заговорил Гоблин, - объясняет, почему все  так  боятся  Госпожи,
когда она в ее наряде. Если только они вправду думают, что она  превращается
в эту богиню...
   - Словом, я считаю, мы должны выяснить об этой Кине все, что сможем.
   - Хлипковат твой план, Мурген. А как? Ведь никто не желает говорить?
   Да, Самые дерзкие из таглианцев покрывались холодным  потом,  если  я  уж
слишком нажимал. Очевидно, они боялись не только своей  богини,  но  и  меня
тоже.

***

   Затем ко мне явился Одноглазый с душу согревающими новостями:
   - Тенекрут каждую ночь украдкой выводит силы за холмы, точно думает,  что
в темноте мы перемещений не заметим!
   - Может быть, он и вправду снимает осаду?
   - Все войска его идут на север. То есть не домой.
   Возможно, так оно и есть. Не будучи уверен, Одноглазый  не  пошел  бы  ко
мне.
   Хотя уверенность его не подразумевает его правоты. Это же Одноглазый.
   Посему я поблагодарил его, отослал по какой-то мелкой надобности,  а  сам
разыскал Гоблина и спросил, что тот обо всем этом думает.
   Коротыш вроде как удивился моим сомнениям:
   - Одноглазый - что, заикался?
   - Нет. Но это ж Одноглазый...
   Гоблин не смог сдержать самодовольной лягушачьей улыбки.
   Могабе этих новостей не понес никто. Я полагал, что для всех будет легче,
если он останется в неведении. Но Могаба тоже знал об этих слухах.
   Дежагор  был  городом,   полным   фракций,   которые   связывала   только
необходимость  обороняться.  Сильнейшую  возглавлял  Могаба.  К   наибольшей
относились джайкури.  Самой  слабой  и  малочисленной  являлись  мы,  Старая
Команда. Сила наша заключалась в нашей правоте.
   Были еще нюень бао. Так и оставшиеся загадкой для всех.

Глава 43

   Вечерами Кы Дам  приглашал  меня  -  побеседовать  о  делах  мирских.  Мы
садились друг против друга за чай,  подаваемый  его  прекрасной  внучкой,  а
детишки быстро  избавлялись  от  нагнанного  мной  благоговейного  страха  и
продолжали резвиться. Мы обменивались  сведениями  о  друзьях  и  врагах,  а
мучимый лихорадкой человек все стонал в своем темном углу.
   Мне это не  нравилось.  Он,  очевидно,  умирал,  однако  дело  затянулось
надолго. После каждого вскрика красавица отправлялась к нему. У меня  сердце
болело от сострадания - так измучена она была.
   Наконец не выдержав, я что-то сказал ради выражения  сочувствия  -  фразы
такого рода бросаешь без размышлений. Жена Кы Дама, которую,  как  я  теперь
знал, звали Хонь Тэй, подняла от своей  чашки  изумленный  взгляд  и  что-то
шепнула мужу.
   Старик кивнул.
   - Благодарю тебя за участие, Каменный Солдат, однако оно  обращено  не  в
нужную сторону. Дан пригласил дьявола в душу свою, и ныне платит за это.
   Из темного угла послышалась быстрая, текучая трескотня на нюень бао, и  к
свету проковыляла толстая, низенькая старуха. Была она кривонога и уродлива,
как кабан-бородавочник, хоть шутить над подобным и жестоко. Она затявкала на
меня. То была Кы Гота, дочь Глашатая и мать моего неотлучного спутника,  Тай
Дэя. Среди нюень бао она слыла темной легендой. Я понятия не имел, о чем это
она, однако чувствовал, что на мою бедную  голову  вываливают  все  хвори  и
немочи мира.
   Кы Дам мягко  заговорил  с  ней.  Затем  Хонь  Тэй  шепотом,  еще  мягче,
повторила ей слова мужа. Мгновенно  воцарилась  тишина.  Кы  Гота  поспешила
убраться в темноту.
   - Всю жизнь, - заговорил Глашатай, - нам  суждено  наслаждаться  успехами
своими и неудачами. Величайшая печаль моя - дочь  Гота.  Она  носит  в  себе
изъязвляющие  муки,  коих  не  может  одолеть.  Она  упорствует  в   желании
поделиться с нами своими болями.  -  Губы  его  дрогнули  в  легкой  улыбке,
означавшей горькую шутку, каковая должна была дать мне понять,  что  говорит
он метафорически. - Ее же величайшая ошибка заключена в поспешности, с  коей
она выбрала Сам Дан Ку в мужья прекрасному цветку - своей дочери.
   Он указал на прекрасный цветок. Женщина, как раз опустившаяся на  колени,
чтобы наполнить наши чашки, вспыхнула легким румянцем.
   Несомненно, все эти люди отлично понимали по-таглиански.
   - Гота овдовела еще в юности и устроила этот брак в надежде усладить годы
старости роскошью, обретенной при помощи богатства Самов, - добавил Кы Дам.
   Глашатай  снова  слегка  улыбнулся  мне,   вероятно,   почувствовав   мое
недоверие. По-моему, богатство и нюень бао - две вещи несовместные.
   - Дан, - продолжал  старик,  -  был  умен,  а  посему  скрыл,  что  лишен
наследства за жестокость, порочность и вероломство.  Гота  слишком  спешила,
дабы  проверить  недобрые  слухи,  а  злонамеренность  Дана  после   брачных
церемоний лишь увеличилась. Но - достаточно обо  мне  и  моем  семействе.  Я
пригласил тебя, так как желал бы получше узнать о характере  вождя  Каменных
Воинов. Пришлось спросить:
   - А отчего ты называешь нас так? Что это означает?
   Кы Дам переглянулся с супругой.
   - Понятно, - вздохнул я. - Снова  -  та  болтовня,  что  люди  наворотили
вокруг Черного Отряда. Ты думаешь, что  мы  ничем  не  отличаемся  от  наших
предшественников четырехсотлетней давности, только, вероятно,  о  них  много
наговорили лишнего - устная история всегда здорово  преувеличивает.  Слушай,
Глашатай. Черный Отряд - просто шайка отверженных. Это так. Мы - всего  лишь
старые наемные солдаты, попавшие в непонятное положение, каковое нам  совсем
не по нраву. Мы просто шли мимо. Мы избрали этот  путь,  потому  что  нашего
капитана заинтересовала история Отряда. А прочие не смогли придумать  ничего
предпочтительнее. - Я рассказал  ему  о  Молчуне  с  Душкой  и  прочих,  кто
предпочел разрыв уз братства долгому и опасному походу на юг. -  Я  клянусь:
что бы ни пугало людей - а я был бы рад  услышать,  что  же  именно,  -  оно
требует куда больше усилий, чем нам желательно вкладывать во что  бы  то  ни
было.
   Старик пристально посмотрел на меня, затем перевел взгляд на жену. Она не
сказала ни слова и даже не шелохнулась, однако  что-то  такое  возникло  меж
ними. Кы Дам кивнул.
   К нам подошел дядюшка Дой.
   - Возможно, мы неверно оценили тебя, - сказал Глашатай. -  Порою  даже  я
позволяю предубеждениям направлять мой путь. Возможно, к следующей беседе  я
буду знать больше.
   Дядюшка Дой слегка кивнул мне. Пора было и честь знать.

Глава 44

   Гоблин застал меня за джайкуриискими книгами.
   - Мурген! Я вздрогнул:
   - А?
   - Время, однако, черт бы его побрал.
   - Что? О чем ты?
   - Я здесь стоял и глядел на тебя битых десять минут. Ты не перевернул  ни
страницы. И даже глазом не моргнул. И даже не знаю, дышал ли. Я  начал  было
извиняться.
   - Ладно, ладно. Мне четыре раза пришлось крикнуть да еще шлепнуть тебя по
загривку, чтобы привлечь внимание.
   - Значит, я задумался.
   Только вот ни единой мыслишки вспомнить не мог. - Ну да. Конечно.  Могаба
желает, чтоб ты наконец добрался до цитадели.

***

   - Множество южан скрытно выдвинулись навстречу подкреплению, -  сказал  я
Могабе. - Поначалу я решил, что нас пытаются  надуть.  Оттянуться  назад,  а
затем ударить, когда  мы  попробуем  выступить  вдогонку.  Однако  Гоблин  с
Одноглазым уверяют, что они просто идут себе да  идут.  Хотя...  Как  вообще
могла возникнуть эта новая армия? Откуда взялись солдаты? Кто ею командует?
   Поверит ли Могаба, что самые интересные из этих слухов прошли мимо  меня?
Он слышал больше моего, и то, что Ворчун  жив,  фигурировало  в  большинстве
новостей.
   Что же он предпримет, если Старик действительно окажется жив?
   Я был совершенно уверен, что Могаба размышлял над этим не раз и не два.
   Меня поблагодарили. Мне велели отправляться назад, к своим людям. И  все.
Выяснить, зачем он посылал за мной, не удалось.
   Могаба сделал именно то, чего я опасался. Он предпринял разведку  боем  -
наверное, намереваясь отыскать  новые  слабые  места.  Послал  только  самых
доверенных из  своих.  А  я  продолжал  сидеть  на  своем  участке  стены  и
наблюдать. И - гадать, отчего Могаба так уверен, что мы тут же  дезертируем,
если окажемся за стенами.
   Вообще-то я в этой книге просто игнорирую его. Неприязнь моя не дает  мне
описывать его объективно, поэтому я пишу о нем только там, где без этого  не
обойтись.
   В те дни изо всех наров лишь Зиндаб  хоть  как-то  старался  держаться  в
рамках приличий.
   В общем, Могаба полагал, что у него появился  шанс  как  следует  врезать
Хозяину Теней, но штабисты противной стороны отлично  прослеживали  ход  его
мыслей.  Преследовавшее  невезение  ничуть  не  обескуражило  его.   Никаким
неудачам не поколебать было его убежденности  в  собственной  непобедимости.
Если планы его рушились, он просто составлял новые.
   Солдаты Могабы начали разбегаться и,  так  как  из  города  выбраться  не
могли,  приходили  прятаться  к  своим  друзьям  среди   наших   таглианцев.
Жаловались, что Могаба слишком расточителен насчет солдатских жизней.
   Могаба же на это отвечал особыми рационами и  первоочередным  допуском  к
проституткам - для самых верных.
   Те закупоренные кувшины с зерном, что мы нашли, остались  еще  от  первой
осады Хозяев Теней. Вокруг дележа  разгорелся  нешуточный  спор.  Одноглазый
убеждал всех, что Могаба долей не удовольствуется.  Захочет  знать  о  наших
находках все и увидеть их своими глазами. А нам надо,  чтобы  он  шастал  по
нашим подземельям?
   Нет.
   И, как вы думаете, что этот маленький паршивец сделал дальше?  Не  успели
мы  оглянуться,  как  он  уже  торговал  свежевыпеченным  хлебом  по  ценам,
двадцатикратным сравнительно с досадными.
   В один прекрасный вечер я нашел на стене  укромное,  тихое  местечко.  По
городу ходили свежие слухи о битве на севере, но разговор должен  был  пойти
не о том. Я спросил Одноглазого:
   - Что ты там говорил  насчет  причин  не  делиться  с  Могабой  найденным
зерном?
   - Чего?
   Выволочки по этому поводу он явно не ожидал.
   - Ты был крайне настойчив. Насчет недопущения его в наши убежища.
   Он, гордый собою, улыбнулся:
   - И что же?
   - Ты и сейчас думаешь так же?
   - Еще бы.
   - Тогда - зачем продаешь его людям хлеб, если у нас, предположительно, ни
зернышка на муку нет?!
   Он сдвинул брови. До него еще не дошло:
   - Что значит "зачем"? Ради выгоды.
   - Ты вправду думаешь, что Могаба настолько глуп, что не заметит?  Думаешь
- у него не возникнет вопросов?
   - Ты слишком уж негибко смотришь на вещи.
   - А ты - просто баран твердолобый, если и дальше станешь это  продолжать.
И черта с два я буду постоянно приглядывать за тобой и одергивать!
   - Как знать. Порой мне кажется, что ты уже наполовину одержим.
   - Что это значит?
   - Да припадки эти. Во время припадка  из  твоих  глаз  словно  бы  кто-то
другой смотрит. Будто чья-то чужая душа там, внутри.
   - Никогда не замечал. А мог ли?
   - Будь у нас дельный некромант или духовидец, мы бы удивительнейшие  вещи
могли выяснить. У тебя братьев-близнецов, случаем, не было?
   Вдоль спины пробежал холодок. Волосы на загривке встали дыбом. Ну  да,  я
вправду иногда странно себя чувствую...  Однако  он  всего-навсего  старался
сменить тему.
   К нам присоединился Гоблин.
   - Мурген, с этими южанами что-то происходит. Неподалеку закаркала, словно
залившись хохотом, ворона.
   - Они не собираются организовать еще один такой штурм?  -  спросил  я.  -
Я-то думал, Могаба все их закавыки свел на нет.
   - Не могу подобраться, чтобы разглядеть подробнее. Могаба торчит на виду.
Но, я думаю, битва таки была. И Тенекрутовы секреты,  пожалуй,  повыбиты.  И
пожалуй, друзья наши готовы приняться за нас.
   - Охолони. Рано манатки собирать. - Одноглазый захихикал:
   - Недомерок-то наш всегда так: еще яиц не наворовал, а уж цыплят считает!
   - Забыл, о чем только что говорили?!  -  рыкнул  я.  -  Насчет  идиотских
выходок? И ты еще над Гоблином смеешься?
   Как же ему без этого - дело всей жизни, можно сказать...
   - О чем это вы? - требовательно спросил Гоблин.
   Тут появился дядюшка Дой, что и положило конец спорам. Вот двигается-то -
и быстро, и бесшумно, лучше любой Тени.
   - Глашатай велел передать тебе:  южане  с  шалцевым  инструментом  вместо
оружия собираются у южной стены.
   - А что там такое?
   С нашего насеста большую часть  событий  от  нас  заслонял  изгиб  стены,
однако, судя по всему, на северной  стороне  тоже  собирался  большой  отряд
саперов. - Рабов или пленных там не... А? А это еще что?
   Это было солнечным зайцем, отраженным чем-то железным  в  холмах.  Зайчик
тут же мелькнул  снова.  Очевидно,  меж  холмов,  не  слишком-то  скрываясь,
двигались люди.
   Тенекрутовым солдатам не было нужды красться. Я сказал Гоблину:
   - Передай всем: с заката - полная боевая готовность.
   Дядюшка Дой сощурился, глядя на холмы:
   - Глаза твои хороши, Каменный Солдат.
   - Знаешь что, настырный? Меня куда как лучше звать просто Мургеном.
   Коренастый человек слегка улыбнулся:
   - Как пожелаешь, Мурген. Я пришел от имени Глашатая. Он  просил  передать
тебе: наступают суровые времена. Просил приготовиться умом и сердцем.
   - Суровые времена?
   - Кончилась лафа, - захохотал Одноглазый. - Пришло время платить  за  то,
что валяли дурака да жир нагуливали, пока райские гурии  порхали  вокруг.  -
Когда снова замыслишь малость нажиться, вспомни об этом.
   - Чего?
   - Деньгами сыт не будешь.
   - Вечно ты все настроение испортишь...
   - Уж таков я есть. Скажи Сопатому: пусть  сбегает  в  цитадель  и  скажет
Зиндабу, что южане что-то замышляют.
   Лишь с Зиндабом я мог говорить, не нажимая и не преодолевая желания взять
его за глотку. И Могаба не сможет попенять, что его не информировали.
   Что-то будет, если Тенекрут просто возьмет да уйдет,  оставив  нас  самих
разбираться друг с другом?
   По-моему, с его стороны это было бы умнее всего.

Глава 45

   Сопатый едва смог подняться наверх,  а  после  еще  пять  минут  сипел  и
отхаркивался, прежде чем смог говорить.  Старикашка  по  возрасту  никак  не
годился в солдаты. И так уже внуков, похоже, пережил. Однако,  подобно  всем
нам, кроме Отряда, у него не было ничего. И умрет он под  нашим  знаменем  с
черепом. То есть под тем, что теперь заменяет нам знамя.
   Сопатый у нас -  явление  аномальное.  Обычно  жизнь  наемника  тяжела  и
кратка; боль и страх лишь  изредка  перемежаются  случайными  и  мимолетными
удачами. Свихнулся бы от такой жизни, кабы не нерушимое  товарищество.  И  в
ротах, и в шайках помельче... Но то не Черный Отряд.
   И Костоправ, и я  положили  уйму  сил  на  поддержание  нашего  братства.
Пожалуй, снова пришла пора возродить обычай Ворчуна - читать Летопись вслух,
чтобы  люди  помнили:  они  -  часть  сообщества,  что  долговечнее   многих
королевств. - Сопатый,  ты  уж  лучше  вздремни  пару  часиков.  Он  покачал
головой. Старик наш, пока может, делает все, на что способен.
   - Лейтенант наров... Зиндаб.., шлет приветствия ,  и  просит..,  ночью..,
быть настороже.
   - Зачем, не говорил?
   - Он вроде как..,  намекал..,  что  Могаба..,  может..,  как  стемнеет..,
решиться на.., большие дела.
   Могаба всегда замышляет большие дела. Дал бы Тенекрут ему возможность  их
начать наконец. Один-единственный слишком крупный рейд в неудачный момент  -
и Могаба лично узнает, отчего Тенекрута называют Хозяином Теней.
   Сопатый сказал что-то на своем родном языке - Одноглазый его понимал.  По
тону - похоже на  вопрос.  Одноглазый  в  ответ  издал  несколько  щелкающих
звуков. Я решил, что старикан спрашивал, можно ли говорить  в  открытую  при
нюень бао. А Одноглазый заверил, что все в порядке.
   - Зиндаб... - заговорил Сопатый, - велел вам.., ребята.., передать: слухи
о.., большой битве.., наверное.., правда.
   - Ребята, мы перед Зиндабом в долгу, - сказал я. - Сдается мне, он  хочет
нам сказать, что больше безоговорочно не поддерживает Могабу.
   Тай Дэй с дядюшкой Доем впитывали нашу беседу, словно губки.

***

   Напряжение нарастало часами. Без всяких видимых  причин  у  нас  возникло
чувство, что эта ночь станет переломной.  Ребята  в  основном  беспокоились,
ожидая  от  Могабы  новых  подлостей.  Со  стороны  Тенекрута  мы  не  ждали
неприятностей в ближайшее время.
   Я не спускал глаз с холмов. - Вот оно! - рявкнул вдруг Одноглазый.
   Его обуревали те же предчувствия, что  и  меня.  Среди  холмов  вспыхнуло
багряное зарево, и молнии с  треском  ударили  в  землю  вкруг  причудливого
всадника.
   - Снова вернулась, - сказал кто-то. - А где ж другой?
   Вдоводела поблизости видно не  было.  Равнину  охватила  паника.  Призрак
застал разбросанные по равнине секреты тенеземцев врасплох. Заорали, отдавая
приказы, сержанты,  во  все  стороны  понеслись  гонцы.  Солдаты  суетились,
сталкиваясь друг с другом.
   - Вон он! - крикнул Бадья.
   - Кто?
   - Вдоводел! - Он показал рукой. - Старик наш!
   Фигура Вдоводела, сиявшая среди холмов, казалась больше самой жизни.
   Гоблин, появившийся неизвестно откуда, вцепился в мое плечо.
   - Гляди!
   Он показал в сторону главного лагеря тенеземцев. Самого лагеря нам  видно
не  было,  но  примерно  над  ним  в  воздухе   возникло   бледное   сияние,
разгоравшееся ярче и ярче.
   - Значит, Тенекрут от игры не бежит, - заметил я.
   - Ага. Что-то тяжеловесное пустил в ход.
   - Что именно? Может, и высовываться не стоит?
   - Поживем - увидим.
   Прожив еще несколько минут, я и впрямь увидел. К холмам понесся громадный
шар зеленоватого пламени, ударивший в то место, где появился Жизнедав. Земля
встала дыбом. Камень занялся огнем. И все - без толку. Жизнедава  -  и  след
простыл.
   - Промазал.
   - Окривел, видать.
   - Жизнедав мухлюет - на месте не стоит!
   - Ошибся он,  выбирая  орудие,  -  осклабился  Одноглазый.  -  Что  же  -
противник будет стоять и ждать?
   - Может, это - лучшее, на что он способен. Нездоров ведь.
   Я тихо отошел в сторону. Пара минут -  и  Одноглазый  с  Гоблином  затеют
свару.
   Суматоха на равнине все усиливалась. Действия южан вряд ли имели какой-то
смысл у уж очень они суетились. Судя по тому, что мне удалось расслышать, их
застали врасплох, почти не способных обороняться, как раз тогда, когда  они,
со своей стороны, только-только зат