сиене фамилия. И среди Девяти много Транов, но никто  из  них  не  является
кровным родственником другому.
   Представив Лозана Лебедя, она назвала новое имя - Тран Ху Нанг.  Я  начал
гадать, как они ухитряются друг друга различать. Может, по  весу?  Несколько
членов Шеренги были отнюдь не худенькими.
   Когда Дрема назвала  последнего  из  входящих  в  Шеренгу  Транов,  Трана
Лан-Аня, их председатель прервал ее просьбой сделать перерыв для  совещания.
Дрема поклонилась, ничем более его не провоцируя. Мы знали, что это  Фам  Ти
Ли из Гу Фи, превосходный генерал, пользующийся среди своих  солдат  хорошей
репутацией, и сторонник объединенного  Хсиена,  но  утративший  с  возрастом
рвение к борьбе. Еле заметным кивком Дрема дала знать, что ей известно и его
имя.
   - Как только мы вернемся на равнину, у нас пропадет интерес к возвращению
в Хсиен, - объявила Дрема. Можно подумать, то  был  наш  строжайший  секрет,
который мы тщательно оберегали. Любой пробравшийся к нам шпион  сообщил  бы,
что мы желаем лишь возвращения домой. - Подобно нюень бао, сбежавшим  в  наш
мир, мы пришли сюда лишь потому, что у нас не было выбора. - Дой  не  принял
бы подобное толкование истории нюень бао. Для него его предки  были  группой
искателей приключений, кем-то вроде первоначального Черного Отряда, ушедшего
из Хатовара. - Сейчас мы сильны. Мы готовы вернуться домой. И наши враги там
содрогнутся, ошеломленные новостью о нашем возвращении.
   Я не поверил этому ни на секунду. Душелов будет только рада увидеть  нас.
Добрая потасовка развеет скуку ее  рутинного  правления.  Когда  становишься
всемогущим правителем, это лишает жизнь всяческих развлечений. Моя жена тоже
это обнаружила во времена расцвета ее  мрачной  империи.  Мелочи  управления
поглощают правителя целиком.
   Госпожа возненавидела их настолько, что ушла со мной. Но  теперь  скучает
по ним.
   - Нам не хватает лишь знаний для починки наших врат,  чтобы  наш  мир  не
оказался захвачен повелителем Непрощенных Мертвецов, - добавила Дрема.
   Наши  представители  обязательно  подчеркивают  это  обстоятельство.  Оно
остается ключевым во всех заявлениях о наших намерениях. Мы возьмем  Девятку
измором. И они уступят, чтобы больше этого не слышать.  Однако  их  опасение
насчет риска очередного вторжения из другого мира граничит с паранойей.
   Окажись они упрямыми задницами, они могли бы попробовать переупрямить нас
в надежде, что мы сдадимся, уйдем домой, а наши врата после этого развалятся
у нас за спиной. Тогда наша угроза исчезнет навсегда.
   Сила Шеренги кроется в анонимности ее членов. Когда генералы  собираются,
чтобы строить всяческие планы, их ограничивает вероятность того,  что  среди
них может оказаться один из  Девяти.  А  Шеренга  делает  все  раскрытые  ею
заговоры достоянием гласности, тем  самым  обрушивая  на  заговорщиков  гнев
военачальников, которых в план не включили. Система неуклюжая, но уже  много
поколений поддерживает конфликты ограниченными, затрудняя создание альянсов.
   А Дрема может раскрыть анонимность Девятки. И  если  она  их  выдаст,  то
следом рванется хаос. Мало кому из  генералов  нравится,  когда  их  амбиции
ограничивают и одновременно полагая, что планы прочих злодеев нужно давить в
зародыше.
   Неизвестным тоже не понравилось, что им  угрожают.  Те,  чьи  имена  были
названы, вскоре настолько разгневались, что старому монаху  пришлось  встать
между нами, напоминая о том, где мы находимся.
   Будучи старым солдатом, я начал быстро подсчитывать возможные ресурсы  на
случай  драки  -  если  у  кого-то  из  генералов  не  хватит  ума  от   нее
воздержаться. Результат меня не ободрил. Наше величайшее  достояние  куда-то
подевалось.
   Куда пропала Шики? Когда? И почему?
   Надо было мне внимательнее наблюдать  за  всем,  что  происходит  вокруг.
Иначе такой просчет может оказаться фатальным.
   Один из генералов в маске подпрыгнул в кресле, заверещал и  шлепнул  себя
по заднице. Мы разинули рты. Наступила тишина. Генерал кое-как обрел внешнее
достоинство. Тишину  нарушил  негромкий  звонкий  смех.  Нечто  с  жужжащими
алмазными крылышками метнулось прочь с такой скоростью, что я не  успел  его
ясно разглядеть, и вылетело из зала быстрее, чем кто-то успел отреагировать.
   - Многие из ночных существ уйдут  вместе  с  нами,  -  заметила  Сари.  -
Возможно, так много, что Хсиен перестанет быть Страной Неизвестных Теней.
   Мастер Сантараксита зашептал ей в ухо, что вызвало раздражение  генералов
и старого монаха. Монаху особенно не нравилось,  что  наши  дамы  продолжали
говорить угрозами. Но он был настороже. Отряд задумал нечто новое, и это его
пугало. Неужели у пришельцев кончилось терпение? Весь Хсиен опасается тигра,
дремлющего в Вороньем Гнезде. И мы специально поддерживаем этот страх.
   Когда я снова огляделся, Шики уже была с нами. Но как?..
   Я присмотрелся к ней,  ожидая  увидеть  в  ее  позе  или  выражении  лица
какой-нибудь намек на недавнюю чертовщину. И ничего. Лицо парнишки  выражало
каменное безразличие;
   Сари махнула рукой, прося Сантаракситу отойти. Тот заторопился  к  Дреме,
зашептал что-то ей. Дрема кивнула, но ничего не  сделала,  и  это  заставило
старого ученого едва ли не впасть в панику.
   Исчезновение и  появление  Шики  сделало  более  чем  очевидным  то,  что
осуществляется какой-то план. Очевидным  для  бывшего  Капитана,  во  всяком
случае. И бывшему Капитану никто заранее ничего не сказал.
   Дамы воплощали в жизнь какую-то из  своих  схем.  Это  и  было  настоящей
причиной того, почему они прихватили с собой Шики. Она  предоставляла  им  в
этой игре широчайший выбор оружия.
   ".
   А меня они убедили, что магия им нужна на всякий случай, если  кто-то  не
сдержится и утратит любезность, что  случается  слишком  часто,  когда  люди
имеют дело с нами.
   Радиша и Прабриндрах Драх до сих пор сожалеют, что когда-то  соблазнились
на предательство.
   - Все было гораздо веселее, когда плел заговоры и вел себя таинственно я,
а не они, - шепнул я Лебедю. Первый из Шеренги сказал:
   - Вы не окажете нам любезность ненадолго выйти, Капитан? И вы,  посол?  Я
считаю, что мы скоро придем к соглашению.

***

   Пока мы ждали за дверями, Лебедь спросил:
   - Почему он попросил нас выйти? После того, что случилось.  Он  и  правда
верит, будто мы не узнаем, что там происходит?
   Краем глаза я заметил какое-то движение. Цепочка Теней прошмыгнула  вдоль
стены, пока я пытался разглядеть их  получше.  Затем,  разумеется,  смотреть
стало не на что.
   - Наверное, до него еще не дошел весь смысл сказанного. -  Например,  тот
факт, что некто будет подслушивать каждое сказанное им  слово,  пока  Черный
Отряд не покинет Страну  Неизвестных  Теней.  И  сейчас  любые  его  попытки
осуществить какие-либо планы заранее обречены.
   - Пошли, - велела Дрема.  -  Уходим.  Костоправ,  Лебедь.  Хватит  молоть
языками, топайте.
   - Куда? - осведомился я.
   - Вниз. Домой. Пошли.
   - Но... - Такого я никак не ожидал. Хороший трюк в стиле  Черного  Отряда
обычно завершается огнем и кровопролитием, причем большая часть  и  того,  и
другого не направлена на нас.
   Дрема зарычала. То был чисто животный звук.
   - Если я Капитан, то буду  Капитаном.  И  я  не  собираюсь  свои  решения
обсуждать, спорить или заранее просить одобрения у ветеранов. Пошли.
   В ее словах был смысл. В свое время мне тоже  приходилось  несколько  раз
ставить других на место. И показывать пример.
   Я пошел.
   - Удачи, - сказала Дрема Сари  и  направилась  к  ближайшей  лестнице.  Я
последовал за ней. Остальные уже топали по  ступенькам  древней  лестницы  -
наверное, лучше вымуштрованные предшественником Дремы. Остались лишь Сари  и
мастер Сантараксита, хотя Шики  ненадолго  задержалась  возле  Сари,  словно
обнимая ее на прощание.
   - Интересно, - заметила Дрема. - Это настолько хорошая имитация, что  она
даже начинает забывать, кто она на самом деле.
   Она говорила с собой, а не с бывшим Капитаном. Он  более  не  нуждался  в
объяснениях. Он такое  уже  видел.  Дамы  собирались  раздобыть  нужную  нам
информацию. Сантараксита отыскал ее и дал наводку, и  теперь  наши  люди  ее
собирают. А Тобо сейчас где-то в другом месте и упорно трудится. И  один  из
его призрачных приятелей сейчас изображает Шикандини.
   Все это  означает,  что  Дрема  подготовилась  к  поездке  лучше,  чем  я
предполагал.
   Человек так много всего пропускает, когда остается не у дел.
   По углам что-то продолжало шевелиться. На границе  зрения  упорно  что-то
мелькало. И всякий раз я ничего не различал, когда смотрел прямо.
   И тем не менее...
   Хань-Фи оказался захвачен. Эта  неприступная  крепость  просвещения  была
взята, а ее обитатели этого еще не знали. Многие могут вообще ни  о  чем  не
узнать - если реальная Шикандини успешно завершит миссию,  которую  Дрема  и
Сари поручили Тобо.
   Трудно представить, как можно запыхаться, спускаясь по лестнице. Я все же
ухитрился. Эти лестницы тянулись  вниз  бесконечно  и  казались  куда  более
длинными, - чем когда я по  ним  неторопливо  поднимался.  У  меня  начались
судороги. А Сари и Дрема у меня за спиной  все  покрикивали,  подначивали  и
подталкивали меня, словно им почти не столько же лет, сколько мне.
   Я провел немало времени в размышлениях о том, что побудило меня  пойти  с
ними. Ведь я слишком стар для такого дерьма. В Анналы вовсе  не  обязательно
записывать  мельчайшие  подробности.  И  я  вполне  мог  пойти   по   стопам
Одноглазого. "Они отправились в Хань-Фи и раздобыли знания, которые нам были
нужны, чтобы починить врата".
   Где-то  наверху  басовито  загудел  колокол.  Все   берегли   дыхание   и
промолчали, но никаких объяснений не требовалось. Прозвучал сигнал тревоги.
   Из-за нас?
   А из-за кого же еще? Хотя я могу представить сценарии, по которым Шеренга
Девяти может попытаться уничтожить мозговой центр Отряда.
   Это не имело значения. Я напомнил себе, что в  Хань-Фи  нет  оружия.  Что
монахи отрицают насилие. Что они всегда уступают силе, а потом  склоняют  на
свою сторону различными доводами и мудростью.
   Да, иногда на это уходит немало времени.
   И все же я не мог успокоиться. Уж слишком много времени я общался с  себе
подобными.
   Воздух зашептал и зашуршал, подобно  ветерку  во  время  листопада.  Звук
начался где-то далеко внизу. Он поднялся, настиг нас и умчался быстрее,  чем
я успел  испугаться.  На  краткое  мгновение  я  различил  пролетевшие  мимо
плоские, черные  и  полупрозрачные  контуры,  сопровождаемые  прикосновением
холода и запахом старой плесени, а затем осень умчалась  ввысь  искать  себе
приключения.
   Время от времени лестница шла по внешнему склону Хань-Фи,  куда  выходили
окна.  Каждое  заслоняло  облачко  серого  тумана,  в   котором   копошились
полуразличимые силуэты. Мне не хотелось точно знать, кто они  такие,  потому
что я не имел ни малейшего интереса знакомиться  с  существами,  которые  не
опасаются иметь под собой тысячи футов влажной пустоты.
   Несколько раз я замечал,  как  сквозь  туман  вверх  или  вниз  пролетает
Шикандини. Однажды  она  увидела,  как  я  за  ней  наблюдаю,  улыбнулась  и
приветливо помахала трехпалой ручкой.
   А у настоящего Тобо на руках по пять пальцев.
   Зато во время всего спуска я не заметил ни единого  обитателя  монастыря.
Все они были чем-то заняты, пока мы проходили мимо.
   - Далеко нам еще идти? - спросил  я,  задыхаясь  и  думая  о  том,  какой
удачной была мысль сбросить лишний вес после выздоровления.
   Ответа я не получил. Никто не пожелал зря тратить дыхание.
   Спуск оказался куда более долгим, чем  я  надеялся.  Так  всегда  бывает,
когда откуда-нибудь сматываешься.
   Шикандини, но уже с десятью пальцами, ждала нас с лошадьми  и  остальными
членами делегации, когда мы, спотыкаясь от усталости, вышли из  неохраняемых
нижних ворот. Животные и наш эскорт были  готовы  отправиться  в  путь.  Нам
оставалось лишь усесться в седла.
   Тобо останется в обличье Шики до тех пор,  пока  мы  не  вернемся  домой.
Детям Смерти незачем знать, что он и есть Шики.
   - Сри Сантараксита отказался поехать с нами, - сказал Тобо матери.
   - Я и не думала, что он согласится. Ничего. Он свою роль сыграл. И  когда
мы уедем, он будет здесь счастлив.
   - Он отыскал свой рай, - согласилась Дрема.
   - Извините, - пробормотал я. Мне потребовались  три  попытки  и  любезный
толчок снизу от одного из наших охранников, чтобы взобраться в  седло.  -  А
что мы только что сделали?
   - Совершили кражу, - пояснила Дрема. -  Мы  приехали  сюда,  сделав  вид,
будто собираемся в очередной раз обратиться к Шеренге Девяти.  Потом  вывели
их из себя, назвав имена некоторых из них, чтобы они думали только  о  этом,
пока мы крадем книги с информацией о том, как нам безопасно вернуться домой.
   - Они все еще ничего не знают, - сообщил Тобо. - И все еще ищут в  другом
направлении. Но долго это не протянется. Вскоре  оставленные  мною  двойники
развалятся. Они просто не могут подолгу заниматься порученным делом.
   - Тогда кончай трепаться и езжай! - рявкнула Дрема. Клянусь, эта  женщина
была  летописцем   пятнадцать   лет.   И   должна   лучше   понимать   нужды
коллеги-летописца.
   Нас окружил туман, перемещающийся словно вместе с  нами  и  неестественно
плотный. Тобо постарался, наверное.  В  нем  мелькали  силуэты,  но  слишком
близко не приближались. Пока я не обернулся.
   Хань-Фи исчез полностью. Он мог быть в тысяче миль от нас или даже  вовсе
не существовать. Вместо него я увидел тех, кого  лучше  не  видеть,  включая
нескольких Черных Гончих размером с пони и с  высокими  массивными  плечами,
как у гиен. На мгновение, когда они уже начали терять цвет  и  четкость,  из
тумана вынырнул еще более крупный зверь с головой леопарда, только  зеленый.
Кошка Сит. Она тоже растворилась в реальности, подобно  огромному  миражу  в
раскаленном воздухе. Последним исчез блеск ее оскаленных зубов.
   С помощью Тобо мы растворились и сами.

16. Пустошь. Дети Ночи

   Нарайян Сингх разжал  пальцы,  сжимающие  румель,  священный  шарф-удавку
душилы. Его руки вновь  стали  пронизанными  болью  и  скрюченными  артритом
клешнями. Глаза наполнились слезами. Старик был рад, что темнота скрывает их
от девушки.
   - Я никогда  прежде  не  убивал  животных,  -  прошептал  он,  отходя  от
остывающего трупа собаки.
   Дщерь Ночи не ответила. Ей пришлось упорно сосредоточиться и прибегнуть к
своим зачаточным магическим талантам, чтобы сбивать с толку разыскивающих их
сов и летучих мышей. Охота на  Обманников  тянулась  уже  несколько  недель.
Десятки новообращенных были схвачены, остальные  рассеялись.  Они  соберутся
вновь, когда охотники утратят к ним интерес. И охотники давно уже утратили к
ним интерес. Но на этот раз  ведьма  из  Таглиоса,  кажется,  твердо  решила
поймать Дщерь Ночи и живого святого Обманников.
   Девушка расслабилась и вздохнула:
   - Кажется, они полетели дальше, на юг. - В ее шепоте не было даже  намека
на торжество.
   -  Думаю,  это  их  последняя  собака.  -  Нарайян  тоже   не   испытывал
удовлетворения. Он протянул руку,  легко  коснулся  девушки.  Она  не  стала
стряхивать его пальцы. - Они никогда еще не гонялись за нами с  собаками.  -
Старик устал. Устал убегать, устал от боли.
   - Что случилось, Нарайян? Что изменилось? Почему мать не отвечает мне?  Я
все сделала правильно. Но и сейчас не ощущаю ее там.
   "А может, ее там больше нет", - мелькнула у Нарайяна еретическая мысль.
   - А вдруг она не может? У нее есть враги не  только  среди  людей,  но  и
среди богов. И один из них мог...
   Рука девушки зажала ему рот. Он затаил  дыхание.  У  некоторых  сов  слух
настолько тонкий, что они смогут уловить его хриплое  старческое  дыхание  -
если застанут девушку врасплох.
   - Сова улетела, - прошептала девушка, убирая руку. - Как нам связаться  с
матерью, Нарайян?
   - Хотел бы я знать, дитя. Хотел бы я знать. Я бесконечно устал. Мне нужен
тот, кто смог бы меня направлять. Когда ты была маленькая, я  думал,  что  к
этому времени ты уже станешь правительницей мира. Что мы уже  переживем  Год
Черепов и триумф Кины, а я стану наслаждаться наградой за свою непоколебимую
веру.
   - Не начинай и ты.
   - Начинать?
   - Колебаться. Сомневаться. Мне нужно, чтобы  ты  был  моей  непоколебимой
скалой, Нарайян. Ведь всегда, даже когда все прочее обращалось в моих  руках
в прах, у меня был гранит папы Нарайяна.
   Похоже, она хотя бы сейчас не пыталась им манипулировать.
   Они  свернулись  калачиком,  пленники  отчаяния.  Ночь,  некогда   бывшая
владениями Кины, ныне принадлежала Протектору и ее приспешникам. И  все  они
были вынуждены перемещаться под покровом темноты. Днем их было слишком легко
опознать: ее - по очень бледной коже, а его  -  по  физическим  недостаткам.
Награда за их поимку была большой, а деревенские жители всегда бедны.
   Бегство привело их на юг, к необитаемым пустошам, цепляющимся за северные
подножья Данда-Преш. Теперь населенные земли стали для них  слишком  опасны.
Там каждый превратился в их врага. Но ничто не обещало, что  пустоши  станут
для них дружелюбнее. Тут охотникам еще легче их выследить.
   - Наверное, нам следует оставаться в изгнании, пока Протектор не  забудет
про нас, - пробормотал Нарайян. А она забудет. Вспышки чувств у  нее  всегда
яростные, но никогда не длятся долго.
   Девушка не ответила. Она смотрела  на  звезды  -  наверное,  высматривала
какое-нибудь знамение. Нарайян высказал невозможное предложение, и  оба  это
знали. Они отмечены прикосновением богини. И должны делать ее работу. Должны
выполнить свое предназначение, сколько бы несчастий  ни  ждало  их  на  этом
пути. Должны начать  Год  Черепов,  сколько  бы  страданий  ни  пришлось  им
перетерпеть самим. Впереди их ждал рай.
   - Нарайян, смотри. Небо на юге...
   Старый Обманник поднял глаза к небу  и  немедленно  увидел  то,  что  она
хотела ему показать. Клочок неба на юге, низко, над самым горизонтом,  вдруг
смялся и замерцал. Когда мерцание на полминуты  прекратилось,  в  том  месте
показалось чужое созвездие.
   - Аркан... - прошептал Нарайян. - Это невозможно.
   - Что?
   - Это созвездие называется Аркан. Мы никак не можем его видеть. - Оно  не
из этого мира. Нарайян узнал о нем только потому, что был пленником  Черного
Отряда в то время, когда по поводу этого созвездия шел отчаянный  спор.  Оно
как-то связано с Сияющей равниной. Под которой в  заточении  лежит  Кина.  -
Наверное, это знамение для нас. - Нарайян  был  готов  ухватиться  за  любую
соломинку. Он кое-как поднялся на усталые ноги, сунул под мышку  костыль.  -
Значит, идем на юг. Где мы сможем идти днем, потому что там некому будет нас
увидеть.
   - Я никуда больше не хочу идти, Нарайян,  -  ответила  девушка,  но  тоже
встала. День за днем, месяцами и годами они только и делали, что шли, потому
что лишь постоянное перемещение  могло  спасти  их  от  зла,  которое  могло
помешать им выполнить их священное предназначение.
   Где-то вдалеке ухнула сова. Нарайян не обратил  на  нее  внимания.  Он  в
тысячный раз думал об изменчивости фортуны, столь быстро подкосившей все  их
планы после нескольких лет, когда все шло так хорошо. Вся его жизнь состояла
из череды таких резких и внезапных перемен. И если  он  сумеет  вцепиться  в
клочки своей веры, сумеет вытерпеть, то вскоре фортуна вновь ему  улыбнется.
Ведь он живой святой. И все выпавшие ему лишения и испытания  будут  оценены
сполна.
   Но он так устал. И все тело так болит... Он  пытался  не  думать  о  том,
почему в мире теперь совершенно не  ощущается  присутствия  Кины.  И  вместо
этого сосредоточил всю свою волю на усилии, которого  требовало  преодоление
очередной мучительной сотни ярдов. А одержав эту победу,  сосредоточится  на
покорении следующей сотни.

17. Страна Неизвестных Теней. Воронье Гнездо

   У Тобо ушло десять  дней,  что